— А помнишь, как мы потом с камня в воду прыгали? — счастливо улыбнулся сын.
— Разве у вас в горных реках вода не ледяная?
— Конечно, ледяная, — удивленно посмотрел на него Паша.
— Тогда — зачем?
— Ты не понимаешь? В этом же самый кайф! Ну, ничего, потом поймешь, когда прыгать сам будешь.
— Кстати, нас в тот момент еще и фотографировали. Кадры получились — исключительные, — добавила я.
— Все-таки у нас такие сумасшедшие виды отдыха не приняты, — с удивлением посмотрел на нас Рэм. — Все… чинно. Пешие прогулки, верховая езда.
— Круто, — восхитился Паша. — Я вот все хотел верховой ездой заняться серьезно — мне нравится. Но… И времени не хватает. Занятия фехтованием у меня шесть раз в неделю. Плюс сборы, плюс соревнования. Да и стоит это удовольствие… Не по-детски.
— Ты на юге, пока мы были в отпуске две недели, с лошади не слезал, — покачала я головой, — так что не прибедняйся.
— Почему не слезал? — возмутился Паша. — Я ведь и кушал, и спал. Да и мы по реке сплавились. И на водопадах были. А то, что ты в беседке сидела на ферме и книжку читала, пока я занимался, так это ты лошадей боишься. Кто ж тебе виноват.
— Не то чтобы я боялась, — не согласилась я под насмешливым взглядом сына, — просто я не понимаю удовольствия в отбитой пятой точке. И предпочитаю пешие прогулки. И танцы.
Рэм, услышав от меня про пятую точку, посмотрел недоуменно, словно не поверив, что я могла произнести такое.
— Все же вы совсем другие… — проговорил он наконец. — И отношения у вас… проще. И слова вы так не подбираете, как положено… у нас.
— И это плохо? — Паша насторожился.
— Не знаю… Но таким отношениям, как у тебя с мамой, я просто завидую.
— А разве у тебя… — опешил Паша.
— Нет-нет! — стал оправдываться юный герцог, наткнувшийся еще и на мой недовольный взгляд. — Вы не подумайте… Мы с мамой. И с отцом…
У него перехватило дыхание — он вспомнил, что отец погиб, а мать рискует собой, чтобы вернуть себе обратно свою страну.
Мы все замолчали, уставившись в золотисто-алые угли костра.
— Отец и мать — самые близкие мне люди. Но… мама никогда не забывала сама и не давала забыть другим, что она прежде всего герцогиня Рэймская. А я прежде всего ее наследник.
— И как это проявлялось? — спросил Паша.
— У нас все жестче, чем у вас. Не так, конечно, как в Османском ханстве или в той же Империи Тигвердов, но… Такие посиделки у костра с моей мамой попросту невозможны. Или… сплав на лодке. Да и разговоры ни о чем — как вы их называете — по душам? Такое тоже сложно представить. И я никогда не думал, что это так… тепло.
Крупные сияющие алмазы звезд смотрели на нас, троих беглецов, и сочувственно подмигивали.
— Кажется, что в этом мире не осталось никого, кроме нас троих, — прошептал Паша.
— А скрываться надо там, где много народу, — задумчиво протянула я. — Знаете, по принципу листьев в лесу: когда их неисчислимое количество, сложно найти нужный.
— Может, в Москву? — предложил Паша.
— Здраво, — уважительно посмотрела я на сына. — Столица нашей родины… Там людей столько, что вполне могут пропасть и еще трое.
— Столица — это хорошо, — проговорил Рэм. — Только если преследователи поняли, что я в этом мире, то меня тут найдут. Дело времени. Причем не слишком долгого. Но идея с какой-нибудь столицей…
— Ты не забывай. Нам еще и легализоваться надо, — скривилась я.
— Это я помню.
— А если пойти от противного… — начал размышлять Паша. — Рэм, вот где тебя искать никогда не будут?
— Не знаю, — растерянно сказал юный герцог.
— Ну… Есть место, которое ты настолько терпеть не можешь, что никогда бы туда не сунулся?
— Империя Тигвердов, — не задумываясь, отрапортовал наследник Рэймского герцогства. — Наши восточные соседи.
— Вот, — подвел итог Паша. — Значит, нам туда и надо.
— Постой, — попыталась остановить я сына в его замыслах. — Это же соседняя страна. Рэма могут опознать. А проблемы с языком… А одежда. И мы с тобой, сын, не умеем себя держать, как там положено…
— Последнее как раз не проблема, — заявил Рэм. — Спины вы держите ровно, если Павел последит за речью и за манерами по отношению к вам, миледи, то… Все вполне может получиться. К тому же если мы прибудем в столицу Империи откуда-нибудь из Западной провинции, то наше легкое несоответствие и акцент спишут на провинциальность. Касательно того, что меня опознают… У нас не так распространены фотографии, как у вас. В газетах разве что. Но я уверен, что там мой портрет не печатали. Особенно в имперских. Они вообще интересуются лишь собой.
— Не то чтобы меня волновали средства массовой информации, — хмыкнула я. — Скорее, служба безопасности. Разведка. Вот у них твои портреты точно имеются. Как и изображения правящих домов по всему миру.
— Разведку еще надо заинтересовать, — скривился Рэм. — И потом. Я могу слегка изменить внешность. Стать больше похожим на Павла и вас. Главное, когда мы встретим мага…
— Не пропалиться! — радостно поддержал его мой сын.
— Да… — вздохнула я. — И ничего в Штирлице не выдаст советского разведчика, кроме буденовки, парашюта и кирзовых сапог.
— А? — не понял мой сын.
— Ты за речью следить будешь, говорю? — пояснила я ему. — Тебе же русским языком объясняли — говоришь без молодежного жаргона!
— А кто такой Штирлиц? — поинтересовался Рэм.
— Разведчик, — хором ответили мы с Пашей.
— Кино такое есть, — добавил мой сын. — Классное!
Мы с Рэмом зарычали синхронным хором.
— Хорошее, — поправился мой невозможный отпрыск.
— Жаль, что у нас фильмов нет, — покачал головой Рэм. — Это ваше изобретение. Как и Интернет.
Я вздохнула. Как бы мне хотелось уверенно сказать вслед за Пашей: как только все закончится — и непременно хорошо, — так мы сразу… И гостить в герцогство, и смотреть фильмы, и обязательно «Семнадцать мгновений весны». И на шашлыки… Обязательно настоять, чтобы мама Рэма к нам присоединилась. Положено это там у них, не положено — не важно…
— Все это будет, — словно прочитав мои мысли, серьезно сказал Паша. — Не переживай.
— Только надо хорошо все обдумать, — отозвался Рэм. — И просчитать.
Мое материнское сердце дрогнуло от гордости. «Надо же… Взрослые совсем!» А вслух я сказала:
— Тогда давайте просчитывать. Что нам надо? Знание языка, манер.
— Одежда, — добавил Паша. — Легенда.
— В смысле? — опять не понял нас юный герцог.
— Легенда — это то, что мы будем рассказывать всем. Кто мы, откуда мы, как нас зовут, — пояснил Паша.
— А как мы будем выкручиваться с документами? Паспорта, подорожные, виды на жительство. Что нам может потребоваться?
— Это все как раз решаемо, — покачал головой юный герцог. — Дворяне Империи имеют право путешествовать по своим надобностям, не отчитываясь ни перед кем. По крайней мере, официально. Знание языка — дело наживное. В саквояже, который мама оставила, есть кристаллы с заклинанием на изучение любого языка. На имперский — он весьма отличается от вашего — я их настрою легко. Я говорю по имперски.
— Класс! — восхитился Паша. — Мне бы такой на английский. Особенно когда мы неправильные глаголы сдаем.
— Молчи уже, ленивец! — возмутилась я. Нелюбовь сына к изучению иностранных языков меня всегда раздражала.
Рэм посмотрел на нас снисходительно, как взрослый на расшалившихся детей, и продолжил:
— Что касается одежды и, кстати говоря, денег, то это все есть в саквояже. Остается главная, на мой взгляд, проблема.
— Какая? — спросила я.
— Что нам делать с вашими волосами?
И юный герцог недовольно уставился на меня.
— А что с ними не так?
Я как раз перед первым сентября приводила себя в порядок после отпуска. И стрижку свеженькую делала, любимое каре длиною до плеч, и мелирование, чтобы кое-где прорезавшуюся седину скрыть.
— У нас так не ходят, — пояснил мне Рэм. — Женщины волосы, по-моему, вообще не стригут. И таких прядей ни у кого я не видел.
— Точно, — сказала я. — Рэм, ты умница, что обратил внимание.
— Только что нам теперь делать? — спросил Паша.
— Надо посмотреть, что у мамы в саквояже есть. Может, что-то и удастся использовать. Я бытовой магией до такой степени, чтобы отрастить волосы нужной длины, не владею.
— Ладно, — поднялась я. — Костер прогорел, мы вроде определились. Пошли спать. Утро вечера мудренее. Завтра начнем готовиться.
Утро началось с того, что я почувствовала себя как-то странно. Голова была не моя — по крайней мере, слушаться меня и отрываться от пола, на который мы и покидали спальники, она не собиралась. Я попыталась хотя бы повертеть ею, но уткнулась в волосы.
Они были повсюду. И кажется, еще и шевелились. Мое сердце ухнуло вниз, потом взлетело, затарахтев, куда-то к горлу. А потом я заорала.
Услышала шум слева и справа. Крик Паши:
— Мам, что это?!!!
— Что со мной?! — вторила я в панике.
И тут раздался смущенный голос Рэма:
— Простите меня. Это я ночью…
— Объяснения после! — зарычала я. — Прекрати это! Они шевелятся!!!
— Волосы просто растут, — пояснил юный маг. — Не бойтесь. Сейчас я что-нибудь придумаю…
Я рассматривала себя в зеркало. Старое, мутное. То, что нашлось в заброшенном доме.
Ну, что ж… Должна отметить, что у герцога Рэймского получилось неплохо. Грива роскошных волос — необычного теплого медового оттенка. Может, оттенка янтаря, с золотистым отливом на свету. Я до этого времени обходилась достаточно невнятным темно-русым оттенком, который уже несколько лет как приходилось закрашивать из-за ранней седины. Кстати, теперь она исчезла. Длину волос мы оставили по пояс, остальные обстригли, как только Рэму удалось отменить заклинание и волосы перестали расти как сумасшедшие.
Огромным минусом было то, что я понятия не имела, что делать с такой длиной волос. Косы у меня были в школе, до девятого класса, пока я еще занималась танцами. Потом я все безжалостно обстригла.
И что теперь? Как там женщины волосы носили? Без челки, но спереди изящными локонами, а остальное убирали шпильками или гребнями. Как-то так. И, надеюсь, чепцов замужние дамы не надевали, а то это будет слишком тяжело для моей и без того истерзанной нервной системы. Кстати, а где мне взять шпильки?
Я вздохнула.
— Ладно, не переживай, — сказала я Рэму, который ходил подавленный после своих ночных подвигов. Он расстроился, что перепугал меня. — Просто в следующий раз предупреждай.
Мы выяснили, что беглецу не спалось после всех наших разговоров, он и решил, что поколдовать перед сном — хорошая мысль. В результате я обзавелась нужной длиной волос, а Паша с Рэмом — поменяли оттенок своих шевелюр. И у одного, и у второго они стали такими же, как и у меня. Кроме того, Рэм чуть подправил свои черты лица. И их с моим сыном вполне можно было принять за двойняшек.
— Давайте разбираться с языком, одеждой и тем, кто мы такие, — распорядилась я после завтрака.
— Язык лучше учить во сне. Будет и эффективней, и безболезненней, — с извиняющимися интонациями проговорил Рэм.
— Хорошо, — согласились мы с Пашей. — Значит, когда мы уснем…
— Я все сделаю.
— Легенда? — спросил мой сын.
— Обедневшие дворяне из Западной провинции Империи Тигвердов, — было видно, что Рэм ночью не только колдовал, но еще и много думал. И теперь был готов представить все, что навыдумывал. — Вы — вдова… Иначе не объяснить, как вам одной разрешили уйти из дома. Да еще и вместе с сыновьями.
— Согласна, — кивнула я. — А зачем мы прибыли в столицу?
— Вы привезли нас в Роттервик, чтобы пристроить куда-нибудь. В учебное заведение. Или же на службу. Чтобы мы не прозябали в провинции. Чтобы у нас появился шанс.