— Все слышал?
— Не понимаю, о чем ты.
Полагаю, моей невинной моське позавидовал бы даже ягненок, но, конечно же, сухарицу не проняло. Она махнула рукой, однако тут же что-то вспомнила и зашипела, как заправская змеедева:
— Я ведь говорила, подбирай выражения. Ты со своими витиеватостями и напыщенностью речевых оборотов всю нашу легенду псу под хвост пустишь. Собираешься вообще ассимилироваться или тебе образ мужчины с придурью милее?
— Чего?
— Вась, — она устало потерла виски, — непривыкший у нас народ к подобному. Аккуратнее слова подбирай, твои «любезнейшие из прекрасных» ну совсем не в тему. И перестань смотреть на всех как д’Артаньян, это нервирует.
— Кто?
Она тихонечко застонала.
— Не важно. Короче, меньше пафоса, больше приветливости, но не переигрывай. «С нетерпением буду ждать новой встречи» — так только в дешевых романчиках на даму впечатление производят.
Я разозлился. В который раз по счету за вечер меня отчитывают как мальчишку? И главное, кто?! Пришлось собраться, чтобы подавить рвущееся наружу раздражение. Сдержанно ответил:
— Ты просила ее жаловать — я старался. Претензии считаю необоснованными, но к сведению приму.
Между нами повисла напряженная тишина, потом девушка уже мягче ответила:
— Ладно, прости, все время забываю, кто ты. Наверное, тебе действительно сложно перестроиться. Будем работать над этим, хорошо, впереди выходные.
Я кивнул, тоже успокоившись.
— Почему ты не сказала ей правду?
— Понимаешь, это очень сложно. Честно, я не знаю, как она отреагирует. У нас слишком прагматичный мир, в нем почти не осталось места чудесам. Возможно, позже и расскажу, а пока самой бы свыкнуться.
Я протянул руку и погладил человечку по плечу:
— Спасибо… за все.
Ника потерлась щекой о мою руку, как домашняя кошка. Похоже, девушка и сама не ожидала от себя такого порыва, потому что сразу нахмурилась и строго произнесла:
— Давай-ка будем укладываться. Баюшки давно пропели и нам спать велели — ночь за окном.
Лукаво на нее уставился, ожидая дальнейших указаний. Человечка отлично поняла, о чем я сейчас подумал, и возмущенно фыркнула:
— И не мечтай!
— О чем?
— Ни о чем не мечтай. Вообще, спускайся с небес на землю. — Она хитро прищурилась: — Или выметайся из Волшебного Леса на большую дорогу, если так понятнее.
Погрозил нахалке пальцем. Но она бессовестно проигнорировала сей жест и отправилась шуршать чем-то в комнату. Я вздохнул и последовал за ней. Притерся к косяку, наблюдая за действиями девчонки и параллельно изучая свое нынешнее жилище. Да-а-а, это вам не царские палаты, королевские покои и даже на хоромы средней руки знати не тянут. Клетушка с коробушку — мелких шажков десять и уперся в стену, потолок так вообще на темечко давит. У меня дома лошади в более просторных помещениях живут. Зато имелось много неопознанного назначения штуковин — любопытно, позже разведаем, что почем.
Ника заметила мой оценивающий взгляд и усмехнулась:
— Что, не нравится?
Я пожал плечами и неопределенно повел рукой:
— Ну, как сказать? Тесновато.
Она расхохоталась:
— Ну ты и заелся. Что б ты понимал в московских квадратных метрах! О таком богатстве многие только мечтают, цени.
С недоверием еще раз обошел квартиру по периметру. Три комнаты — одна побольше, две другие поменьше, кухня, закутки с удобствами и очень смешная пародия на балкон. Вот как бы и все. Чем она так гордится, ума не приложу? От человечки не укрылся мой скепсис, ну, я его особо и не скрывал.
— Ой, да что с тебя взять, чудище лесное? Иди на кухне убери, пока я постелю тебе и все подготовлю.
— Ника, — начал я вкрадчивым голосом, — что ты сейчас имела в виду?
На «чудище» решил не обижаться, в новом теле примерно так себя и ощущал. Хотя запомнил и при случае обязательно верну ей комплимент. Но выступать в качестве слуги… За кого она меня держит?!
— В смысле? — буркнула девчонка, застилая простыней в легкомысленных сердечках мое ложе.
Оторвал взгляд от ее торчащей кверху пятой точки и уточнил:
— Ты велела убрать на кухне.
— Ага, что тебя смущает? О, погоди, кажется, я догадываюсь. — Ника выпрямилась и уперла руки в бока. — Не голубых кровей это дело, да?
Ее прищур стал очень недобрым, и моя уверенность в собственной неотразимости в очередной раз дала слабину.
— Ты очень сообразительная, — подтвердил ее слова, смягчая похвалой их смысл.
Конечно же, последнего она даже не заметила. Наступая, как боевой грифон, в конечном итоге девица уперлась пальцем мне в грудь и тихо-тихо, но оттого не менее убедительно произнесла:
— Вася, а намотай-ка себе на ус — аристократические каникулы закончились. У тебя теперь начались пролетарские будни, и я не собираюсь прислуживать твоей высокородной персоне. Так что по мере сил будешь участвовать в круговороте уюта в квартире. Поэтому сейчас иди и прибери на кухне.
Я сжал кулаки, подавляя желание настучать ей по ее наглой… попе. Затем резко выдохнул и с вежливой улыбочкой крепко перехватил тычущую в меня руку, стараясь не перегнуть палку и не оставить следов. Сгреб Нику в охапку и еще сверху навис для устрашения. Все это молча, не переставая улыбаться. Глаза человечки расширились, она часто-часто задышала, но боевой настрой не растеряла. Сейчас девушка походила на нахохлившегося остроклюва — крошечная такая пичуга, с половину ладони, но проворная и задиристая. Уж если клюнет, то мало не покажется. Представив Нику в подобном виде, почувствовал, как успокаиваюсь, злость на дерзкую простолюдинку медленно, но верно таяла.
Поиграв в гляделки, Ника намного миролюбивее продолжила:
— Ну серьезно, не борзей. Я тебе помогла, кров и стол предоставила, была мила и проявила чудеса мировоззренческой гибкости, а ты?
Так-то она права, стрекоза мелкая. Придется в очередной раз сворачивать истоптанное эго в трубочку и идти на мировую.
— Ладно, — нехотя процедил я, стараясь сохранить остатки величия, — отчасти ты права.
Она победно ухмыльнулась и расслабилась в моих руках. Ага, все-таки не настолько мы бесстрашные, какими хотим показаться.
— Но и ты на будущее помягче со мной обращайся, будь добра. Я не привык, знаешь ли… хм, к приказному тону.
— Постараюсь, — ответила Ника, выворачиваясь из захвата. — А ты на будущее завязывай вести себя как альфонс и лицо попроще сделай.
Меня сейчас опять обозвали кем-то? Даже узнавать не хочу, хватит на сегодня с меня потрясений.
Я уже собрался покинуть комнату, как Вероника меня окликнула:
— Стой!
— Чего еще? — развернулся и вопросительно выгнул бровь.
Она виновато развела руками:
— Терпеть не могу одеяло в пододеяльник вставлять. Помоги, а?
Вот же хитрая девица — на кухне убери, посуду помой, еще и одеяло воткни куда следует. Одарил ее снисходительным взглядом и продемонстрировал чудеса ловкости.
— Учись, пока дядя Василариэль добрый.
— Я в восхищении. — Девчонка прижала руки к груди.
Присмотрелся: вроде не придуривается, на лице восторг и умиление. Оставалось только фыркнуть и удалиться с гордо поднятой головой.
Домывая последнюю чашку, я услышал тихие шаги Ники. Она проскользнула за спиной и с ногами устроилась на широком подоконнике, сопровождая задумчивым взглядом мои действия. Я молчал, все еще не примирившись с паскудной участью разнорабочего и чувствуя себя заложником обстоятельств.
— Вась, а почему ты так странно на Маринкин приход отреагировал?
Меня передернуло — никак не привыкну к новому имени, а придется.
— Не на ее приход, а на звонок. Противный он у тебя.
Ника улыбнулась:
— Это да. И все же?
Присел на стул рядом с соседкой, ее голые коленки оказались как раз на уровне моих глаз. Подумал и честно ответил:
— Рефлексы сработали. Мир чужой, все вокруг непривычное, и вдруг непонятно откуда раздается жуткий вопль — вот многие годы тренируемые реакции и сделали свое дело. Пока мозг осмысливал, тело уже действовало.
Она с сомнением на меня покосилась.
— Знаешь, ты не похож на воина… сейчас.
Я удрученно вздохнул и невесело согласился:
— Знаю.
Ника виновато дернула плечиком и уставилась в окно. Потом, все так же не глядя на меня, заметила:
— И первым порывом у тебя было защитить меня от потенциальной угрозы.
Фраза прозвучала больше утвердительно, поэтому я не счел нужным отвечать. Да вроде бы девушка и не ждала ответа. А почему в самом деле я внезапно решил спасать эту вредную, писклявую человечку? Наверное, потому что она — та единственная соломинка, помогающая не сойти с ума в этом безумном мирке. Все-таки с поправкой на ситуацию можно заключить, что я адски везучий парень.
— Ты так убедительно обещал найти потрясающее платье, как-то это не вяжется с образом сурового воина.
— О, просто поверь, я хорош во всем. Не забывай, я — эльф. В нашей культуре одинаково ценится как красота тела, так и красота ума. Это к тому, что помимо врожденного чувства стиля и тяги к прекрасному у меня было полно времени для обучения военному искусству и разным наукам.
— С тобой забудешь. У нас по этому поводу один известный поэт замечательно сказал: «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей».
Такое сравнение показалось упрощенным и грубоватым, но в целом мысль она ухватила верно.
— И сколько же тебе лет, братец кролик, то есть эльфик?
— Ника, — я сдвинул брови и постарался говорить грозно, — прекращай так шутить! Я хоть и делаю поправку на твое невежество, но на Терралии за подобные эскапады мои собратья могут и шею намылить, и будут в своем праве. Боюсь, у нас в данной теме чувство юмора напрочь отсутствует.
Девчонка ни капли не смутилась, в ее глазах плясали озорные огоньки. Она специально повертела головой, осматриваясь.
— Да, все верно — моя кухня, моя квартира, мой мир. Прости, мы не на Терралии.
— Но я-то родом оттуда, — парировал я, многозначительно протягивая руки к ее тоненькой шейке.
— Ладно-ладно, не буду тебя дразнить. — Ника подняла руки в интернациональном жесте, признавая свою капитуляцию. — И все-таки сколько важному господину лет?
— Зим, — поправил я, — мы зимами считаем. Важному господину, как правильно ты заметила, и прошу об этом вспоминать почаще, сто двадцать три года.
— Ни фига себе, а больше тридцатки не дашь, а то и меньше.
Я потер лицо руками, вдохнул-выдохнул и вкрадчиво заметил:
— Тебе, наверное, показалось, что ты мне сейчас комплимент отвесила? Спешу уведомить, так меня еще никто не оскорблял.
Человечка продолжала непонимающе меня разглядывать, явно прикидывая, в чем просчиталась. Нет, это просто невозможная женщина! Она раз за разом макает меня носом в лужу с таким невинно-непосредственным видом, что сидишь и не знаешь, плакать тебе или смеяться.
Поспешил уточнить, пока она мне зубы проверять не полезла:
— Моему настоящему телу ты не дала бы и двадцати трех.
— Ого, круто вы сохраняетесь, повезло.
Если и дальше продолжим наш бредовый диалог, у меня глаз начнет дергаться, а ей будет все нипочем.
Я зарычал, схватил ее на руки и поволок из кухни, попутно наставительным тоном вправляя мозги:
— Я не старый, я, по эльфийским меркам, еще очень даже молодой! Ясно тебе, козявка? Тебе самой, кстати, сколько?
Вероника перестала хихикать и отбрыкиваться, напустила на себя загадочный вид и туманно ответила:
— Негоже задавать даме столь неприличные вопросы. Где твои хваленые манеры, эльф?
— Большая часть осталась на родной земле, — не поддался я на провокацию. — А встретив тебя, последние растерял. Ты знаешь, что с тобой невозможно общаться согласно правилам этикета? Ты же так и скребешь…