Черная осень

* * *

Жом Пламенный получил телеграмму, но не сильно удивился.

Понятно, надо взгреть идиота. Разжаловать? Потом, позднее.

На своей должности Отважный справится очень неплохо. Товарища по Комитету жом знал вдоль и поперек и доверял ему, насколько возможно. Отважный был как раз таким кадром, о котором мечтает каждый руководитель. Достаточно инициативным, чтобы не сидеть на месте, но слишком тупым, чтобы крутить свои интриги. Плюс преданность, которая тоже не последняя в хозяйстве.

Нет, снимать Отважного рано, но пропесочить надо.

Тигр уехал еще утром – хорошо. Пламенный себе даже не признавался, но рядом с Тигром ему было не по себе. Вот как рядом с тигром. Рыжим таким, в полосочку, с когтями.

Спору нет, он умен, он лидер… да, именно так.

Начинал Тигр с грабежа банков, а потом предложил свои услуги Комитету. Точнее, когда Комитету потребовались деньги…

Пламенный до сих пор помнил тот разговор. И насмешливые слова Тигра: «Работать я с вами буду. Но без идеологии».

Этой точки зрения он и придерживался.

Грабежи? Пожалуйста… Экспроприации? Со всем нашим удовольствием! Любые операции на благо Комитета, но не забывая о своей выгоде.

Пламенный знал, что часть денег и ценностей соратник утаивает, отправляя на счета за рубежом. Скорее всего, в том же Лионессе. Или в Ламермуре.

Но что поделаешь?

Пламенный просто вел учет, полагая, что соратник будет у него «на крючке», когда понадобится. Все равно другого компромата на Тигра найти не получалось.

Кто он?

Тигр.

Откуда взялся?

Не ваше дело.

Чем занимался ДО того как?

Тоже не ваше дело.

Имя?

Тигра знали как Сергея Михеева. Но было ли это имя настоящим?

Конечно, нет. Имена и фамилии он менял, как брезгливый тор – перчатки. Алексей, Александр, Игорь, Иван, Симеон, опять Алексей… Пламенный подозревал, что это зависит от документов, которые удавалось достать. И на любое имя Тигр откликался одинаково охотно, не путая, как его зовут здесь и сейчас.

Речь, движения, манеры – все выдавало в нем человека образованного, возможно даже тора. Но узнать подробнее о его прошлом не получалось.

Тигр появлялся везде абсолютно спокойно, не рассчитывал, что его кто-то узнает… Не тор?

Или просто жил за границей?

Или у него не осталось никого из родных?

Кое-какие ответы удалось получить от его побратима-ферея. Тигреныш проговорился, что они жили в горах – и что у них больше никого не осталось. Но – и только.

Пламенный подозревал, если Тигреныш погиб – Тигр сорвется с цепи.

Что ж, тем лучше. Можно считать, что проблемы с наследником у них уже нет. Никакой. Тигр его (ее?) за брата на части порвет. И хорошо, что его какое-то время не будет в Звенигороде.

Тигр был опасен.

Пока Пламенный вербовал сторонников в Борхуме и Ламермуре, пока вел секретные переговоры в Лионессе, Тигр вместо него управлял Комитетом Освобождения.

Вместо. Него.

То есть – он может и заменить Пламенного. При нужде. Есть только одно препятствие: Тигр не стремился к высшей власти.

Вообще.

Вот его побратиму это было в удовольствие – покуражиться над пленными, помучить кого, показать, в чьих руках жизнь и смерть… Пламенный видел это, и не раз.

А Тигру…

Его это словно бы не касалось. Неинтересно. Не важно. Надо убить? Убьет. Надо помучить? Будет мучить, но без наслаждения, словно человек неприятную работу выполняет. Так надо – и все.

Брезгливость? Отвращение? Неприятие чего-либо? Это уж точно не про Тигра, он никогда не боялся запачкать когти в крови. Но с таким равнодушием…

Жом Пламенный не мог понять, что ему нужно!

Что?!

А непонятный человек – опасен. Очень опасен, в свете его, Пламенного, гениальных планов…

Пусть едет.

Пусть разбирается с убийством побратима.

И пусть не лезет в его, Пламенного, дела. Так все целее будут. А уж когда Пламенный прочно перехватит вожжи и сядет на трон… ах да, на трон сесть невозможно?

Так это не препятствие!

Вместо империи устроим республику. Ламермурцы так уже не первый век живут и довольны по уши. Те, кто у власти, конечно. Но кому какое дело до быдла?

Если ты не можешь пробиться, это твои проблемы! Нет сил лезть наверх? Тогда оставайся внизу и не открывай рот, если тебя изволят топтать ногами! Поделом тебе!

Пламенный улыбнулся.

Он и сам не был тором. Обычный жом, но вот ведь! И идет впереди, и ведет за собой тех, кто умнее, образованнее, ведет аристократию… что там, кстати, пишет один из аристократов?

Пламенный разорвал конверт и вчитался.

Улыбнулся. Даже посмеялся немного.

Вот ведь идиоты!

Гаврюша искренне считает, что все затеяно, чтобы посадить его на трон! И выражает свое недовольство ситуацией! Мол, все вышло из-под контроля, извольте найти наследника и срочно его устранить! Или…

Что – или?

Гаврюша не сможет сесть на трон? А ему кто-то собирался предлагать?

Ослики бывают очень полезны. Покажи им морковку, помани вкусной целью – и они уже бодренько цокают копытцами. Вот и Гавриил…

Пара встреч – не с Пламенным, конечно, с его доверенными людьми. Немного сожалений – ах, какая жалость, что вы не император! Вы бы правили намного лучше племянника и трон могли бы передать сыну, а не бестолковым бабам… это ж надо! Прерывать прямую линию наследования и передавать корону по бабской линии, как… как подцепленную у портовой девки болезнь!

Несколько намеков – и вот Гаврюша бодро летит в ловушку! И помогает Освобождению, и разговаривает с военными, и затрудняет работу ведомств, чтобы племяннику было сложнее… хотя там и трудиться сильно не пришлось, главным врагом Петера был сам Петер…

Безмозглое ничтожество.

Ничтожество, у которого не хватило даже ума найти себе грамотного советника. Бывали в истории слабые короли, бывали императоры, которые не отличались умом, но если они находили себе советников… о, их страны процветали. Пусть даже советников ненавидели всей страной!

На советников, кстати, и покушались. Не на короля. Их ругали, их презирали, в них плевали, а короли оставались в истории как мудрые и справедливые правители. Вот если бы Петер нашел себе такого советника…

Да что уж!

Если бы он себе нашел такого Тигра! Хотя бы!

Пламенный не любил соратника, но признавал – Тигр разбирается в политике не хуже его. Просто ему это…

Как он изначально сказал – без идеологии, так и придерживался этого принципа. После того, как он пристрелил одного, самого недогадливого, остальные отвязались.

Именно Тигру принадлежала идея использовать уголовные элементы – на одних нарах спали, из одной миски баланду хлебали. Вот и пусть поработают.

Именно Тигр несколько раз спасал Пламенному жизнь.

Но… зачем?

Когда не знаешь, что нужно человеку, начинаешь нервничать. Сильно нервничать. Пусть опасный соратник побудет поодаль от эпицентра событий.

Пламенный довольно кивнул и принялся писать Гаврюше.

Пусть великий князь пока будет спокоен. Авось да и пригодится? А нет… пули у нас недороги. Разберемся!

* * *

Безвременье и безнадежность.

Что чувствуют марионетки, когда хозяин долго не вынимает их из пыльного темного ящика?

Вот это, наверное, и чувствуют. Давящую, темную, тяжелую… даже не тоску. Неопределенность.

Мерзкое чувство, когда твоя жизнь зависит от других. Ты сам себе не хозяин, тебя словно и вообще нет, и никто твои интересы не учитывает. Никто…

Всем наплевать на марионетку.

А она лежит, и руки-ноги чуть подергиваются, словно у паука-сенокосца. Только вот сделать марионетка ничего не может. Ничего…

Вот так себя и чувствовал полковник Алексеев.

Никак.

Безвременье накрыло его своим удушливым облаком, проникло в каждую клеточку тела, отравило, одурманило…

Что делать? Куда идти?

Он не знал. И не мог отдать команду людям, которые ждали его решения. Новости приходили одна другой хуже, но решиться на что-то полковник никак не мог, а приказов не было. И предложений тоже больше не было.

Ничего.

И как тут что-то решить?

В Звенигород? К освобожденцам?

Он присягу давал! И то, что Петер отрекся, дела не меняет. Полковник-то не отрекался, значит – предательство. Да и…

Кому там служить?

Быдлу?

Вот еще не хватало!

Гаврюша?

Да от одного имени Алексеев испытывал омерзение. Знали в армии, что это за фигура. Петер, конечно, бездарь и недоумок, но хоть не воровал! А Гаврюша-то тащил вагонами и возами!

Нет, только не он.

Но… третьего не было дано. И сидел тор Алексеев в штабе и ждал хоть какой команды…

Яна сказала бы: «Не Буонапартий». Именно так, с ехидством.

Анна сидела бы рядом с ним и плакала.

А сам по себе Алексеев…

Что он мог?

Только ждать. Ждать, пока один из часовых не доложил, что к расположению полка приближаются несколько человек. Верхом.