Помоги проекту - поделись книгой:
– Сейчас протопоп в ссылке, в Сибири. Хотим мы царю в ноги упасть, чтобы вернул его. И просьба у нас есть к протопопу, чтобы приехал царевича наставлять… а еще, коли дочь ты духовная ему, то можно бы и Ванятку отпускать к нам в Дьяково, приглядели бы за мальчиком, да и ты бы к нему наезжала почаще…
У Феодосии в душе райские птицы запели. О чем и мечтать не чаяла – все сбывалось, как во сне диковинном. Ни жива, ни мертва встала, хотела царевне в ноги броситься – Алексей Алексеевич вовремя за руку удержал.
– Не смей, боярыня! Человеку только пред богом надлежит ниц падать, но не перед другим человеком. Ибо все мы пред ним равны, а друг пред другом выхваляться – гордыня это, грех…
Софья только улыбнулась про себя. А ведь ее работа, ее… Она подсказала царевне Анне, она научила Алексея – и ведь интересно получается, когда не ты сама, с шашкой и на лихом коне, как она ранее всю жизнь. Надо бы и искусство интриги осваивать.
А и неплохо получается, вон, боярыня прослезилась, к образам бросилась, молитву забормотала. Гости подумали – и присоединились. И крестились, как и сама хозяйка, двумя перстами. От такого у Феодосии еще больше слезы хлынули – и пришлось царевне Анне утешать хозяйку. Хоть и начинался день плохо, да продолжился более чем хорошо. Гости не погнушались и угощением, специально оговорили, что в пост им скоромного не подавать, и к боярину поднялись, утешили Глебушку. Царевич его пригласил приезжать в Дьяково, как будет возможность, а пока заботиться о себе и дохтура слушать. Боярин даже прослезился, какой царевич разумный и говорит по-взрослому. Вот Ванечка, сын любимый, хоть и старше, а все ж дитя во многом…
И к Ванечке гости тоже зашли.
Алексей не побрезговал, на край кровати больного присел, расспросил, чему мальчик учится, узнал, что иноземным языкам, да чтению, да цифири, задумался и спросил:
– А пять умножить на семь, сколько будет?
Ванечка минут пять соображал, потом ответил, что тридцать пять. Софья про себя фыркнула. Счету он учится. Десять лет парню, кабы не больше, а по знаниям на уровне пятилетнего ребенка. Зато теперь молитвы все знает. И мать его наверняка постами и праведной жизнью заморила. Нет, надо мальчишку забирать. Опять же, Алексею будет, чем перед отцом оправдываться. Не голь безродная, Иван Морозов в товарищах. Да и бояре примолкнут. Кстати, можно им и идейку подбросить, что вот когда до смирения Феодосии дорастете, тогда и детей начнете в дружки царевичу подсовывать. А то чему они научить могут? Как пятки лизать да воровать?
Сами справимся, благодарю покорно.
Гости побыли еще немного и откланялись. А Феодосия, проводив их и успокоив домашних – Ванечке пришлось пообещать, что как только он оправится, так и в Дьяково сразу же поедет, – села писать письмо протопопу. И душа ее впервые за долгое время была спокойна.
Ежели царевич старой верой не брезгует, может, и не одолеет антихрист Русь-матушку?
С двуперстием и троеперстием идея была Софьина. Она вообще последнее время заинтересовалась этим вопросом, а то ж… Раскол в любом деле – штука такая, ненужная, а уж в религии…
Это в двадцать первом веке хоть коли религию, хоть не коли, там процент верующих еще меньше процента думающих и действующих. А здесь, когда каждый твердо знает, что Бог есть – ой, е, шире вселенной горе мое…
Любой раскол будет аукаться еще не одно десятилетие, а то и столетие. И вы мне скажите, кому это таки выгодно? Однозначно – не России.
Нет, теорию Великого Заговора мы пока выводить не будем, информации не хватает. Но подозрения всегда при нас. А вдруг? Кругом враги!
Софья даже и не задумалась – не страдает ли она манией преследования. Не страдает. Наслаждается.
А боярыня Морозова была необходима. Во-первых, если одна баба упорно держалась против государства несколько лет, значит, грех ее талант расходовать попусту. Она и на службе Отечеству себе врагов найдет и бороться будет уже с ними, а не с родным царем. Во-вторых, важно было, чтобы протопоп не просто приехал, а уже соответственно подготовленный. А тоже – нечего бороться с государством!
Бороться данный протопоп будет исключительно с теми, на кого Софья укажет. В крайнем случае – Алешку попросим указкой поводить, а то ж…
Если его просто так вызвать, царским указом – наверняка приедет в боевой форме бешеного дикобраза. Как же, официальная власть, утеснители, никонианцы, антихристы…
А вот если ему духовная дочь отпишет, да еще покрасивее…
Софье очень хотелось, чтобы сладилось.
Лучшее, что может быть у бизнесмена, – это его команда. А дальше… дураки собирают подчиненных, умные – соратников. Дело за малым – сделать из протопопа соратника.
Справимся?
Попробуем… Софья улыбнулась и затеяла в карете игру в «камень, ножницы, бумага…» на троих. Царевна Анна улыбалась, участвуя в детской игре.
Да, она уже давно подметила, что Софья умнее, чем старается казаться. И что?
Трагедии в этом она не усматривала. Дети бывают разные, если Сонюшка умнее других – так что теперь? А ничего. Молчать, опекать ребенка и помогать в ее замыслах, пока ведь она ничего страшного не совершает, просто вырвалась из терема, Алешу утянула, ее вот – и насколько ж в Дьяково дышится легче. Анна себя впервые за тридцать лет живой почувствовала! Ничего плохого девочка не делает, а что тесно ей в рамках – так и всем тесно. Пусть живет, а Анна постарается хоть бы и ей помочь. Раз уж у нее не вышло расправить крылья, пусть девочка радуется жизни.
Алексея Михайловича, то есть родного отца, Софья уже больше месяца не видела, и показался он еще более одутловатым и усталым. Увы…
Русско-польская война высасывала из царя все силы, но чем пока помочь – Софья и отдаленно не представляла. А потому предоставила играть первую скрипку Алексею, и мальчишка не подвел. Умничка он!
Ей бы такого сына в свое время – они бы и Америку нагнули… и мерзким шепотком в глубине души: «
Так, не будем о грустном. Пусть Вадик будет счастлив, а она будет все менять здесь. Постепенно, тихой сапой…
– А еще мы хотим просить тебя, батюшка!
– О чем, сыне?
Царь был более чем доволен. Ребенок продемонстрировал нехилое знание математики, бойко потрещал с отцом на латыни и на польском, произнес несколько фраз по-турецки, показал свои прописи – и Алексей Михайлович почувствовал искреннее умиление при виде аккуратных буквиц. У него в этом возрасте так ловко не выходило. Наследник растет, царь…
Попутно наследник поблагодарил его за Симеона, мол, такой разумник, эт-то что-то… но иронизировала только Софья, Алексей благодарил вполне серьезно. Девочка считала, что пока не надо разубеждать братца, хватит минимизации воздействия. Вот приедет протопоп – и пусть воюют. Она уж постарается…
– Тятенька, разреши, чтобы к нам протопоп Аввакум приехал?
Вот тут Алексей Михайлович и опешил, но Алеша смотрел такими ясными чистыми глазами…
– Да зачем он тебе, сынок?
– Батюшка, раскол нашу землю надвое рвет. А ежели будет главный смутьян при царской школе…
– Так чему он научит-то, сынок?
– А на то, чтобы учить, у меня Симеон есть. Неужто он протопопа не переубедит?
Алексей Михайлович задумался. С одной стороны – нужен ли ему протопоп здесь? С другой стороны – почему бы и нет? Ему мученики за старую веру не нужны, да и Алеша верно сказал – ни к чему раскол. Ежели протопоп страдалец, то тут его многие поддержат. А ежели он при школе состоит и царем обласкан?
Не случится ли так, что его как неблагодарного воспримут? А это уж как подать…
Царь поцеловал сына в румяную щечку.
– Будь по-твоему. Верну я тебе протопопа и прикажу ему в Дьякове находиться неотлучно…
– Да ни к чему это, Алешенька, – вмешалась царевна Анна. – Пусть ездит куда пожелает, только сам он никуда уйти не захочет.
Царь посмотрел на сестру. И только головой покачал. Анна раньше была словно рисунок водой на белой стене, а сейчас проявились краски, улыбка… из нее жизнь показалась! И сейчас царевна была красавицей, несмотря на свой почтенный возраст[14].
– Ты расцвела, сестрица… пора сватов ждать, не иначе?
Спросил шуткой, сам знал, что не так. Анна Михайловна только рассмеялась.
– Ох, братец… Если б ты знал, как легко на воле дышится после терема!
– Если б знал, давно бы тебя отправил в Дьяково. А то и Танюшу с Ариной. Примете?
Софья едва не взвыла в голос. Вот этих двоих им точно не хватало! Но Анна Михайловна засмеялась, покачала головой – и царь даже глаза прикрыл.
– Аннушка, как же ты на матушку похожа…
– Я родителей частенько вспоминаю, братик. Да и сейчас… Если б не Сонюшка с Алешенькой – до сей поры не жила бы… А как Машенька? Феденька? Девочки как?
– Болеют и Марьюшка, и сынок – вздохнул Алексей Михайлович, – вот лето будет, вывезу их в Коломенское, там, на просторе, и оживеют, бог даст… а девочки благополучны.
– Все в руке божьей. – Анна перекрестилась, дети подхватили. Софья мысленно смирилась с приездом Ирины и Татьяны и прикинула, что они будут нагрузкой. Как раньше к Дюма шел какой-нибудь Васечкин с культовой повестью «Спасение голодных». Ладно. Если к Дьяково в нагрузку пойдут две тетки вполне рабочего возраста – она на них протопопа натравит. Особенно на Татьяну, то-то радости будет даме!
Найдем, чем их занять, никуда не денутся, особенно Ирину Михайловну. Она тетка дельная, лишь бы Анне не мешала…
Софья обняла тетку за шею.
– Анюша, ты лучшая.
Получилось коряво: «Анюся, ты лусяя…», но Анна обняла девочку и опять расцвела улыбкой. Алексей Михайлович головой покачал.
– Своих бы тебе…
Анна горько улыбнулась. Софья обняла ее покрепче, пусть знает, что не одна.
– Своих мне уже не видеть, Алешенька. Ты лучше о дочках поразмысли, неужто им нашу судьбу повторять? Есть же принцы в чужих странах…
– Да не православные они…
– Муж да спасется женою своей, а жена – мужем своим. Подумай, братец родненький. Сонюшка, вон, какая разумница. Век ли ей в девках куковать?
– Ку-ку. Ку-ку. Ку-ку…
Алексей Михайлович искренне рассмеялся над Софьей, которая на слово «куковать» смешно растопырила ручки и надула щеки.
– Подумаю я, Аннушка.
Софья мысленно перевела дух. Вот еще импортных женихов нам не хватало! Пф-ф-ф!
Перебьемся! Пусть сначала до бани додумаются, а то рассказывал ей один приятель, что в просвещенной Европе были приняты «туалетные визиты». Он другое слово называл, но суть в том, что посетителей принимали, сидя на ночных горшках[15]. И мы еще на порнуху в XXI веке ругаемся?
Нет уж, пусть сначала сами цивилизуются.
А вообще – Алексей Михайлович оказался умным товарищем. Свинцовый водопровод уже разбирался, передавался на нужды Отечества и заменялся вполне себе симпатичными трубами из лиственницы. Отчего царь заметил, что вода стала приятнее пахнуть. Софья могла бы добавить, что не только пахнуть, но и пользы будет больше, но пока было нельзя. Начали продавать орленую бумагу для прошений, отчего казне был прибыток. Но…
Про медные деньги шептались. Служанки и кормилица пересказывали все Софье – и она понимала, что если так пойдет дальше, то взрыва не избежать. Что бывает во время взрыва?
Правильно, отсутствие финансирования бюджетников, к которым сейчас относятся и она, и ее школа.
А значит, надо обзаводиться своим производством. Хоть бы каким. Только вот что она может предложить в качестве товара?
Лекции по франчайзингу?
Архитектурно-планировочное решение застройки пригорода Москвы?
Ну-ну…
Но то, что пришло ей в голову, было намного проще.
Косметика. То, чем пользовались и будут пользоваться миллионы лет все женщины. Не для мужа, так для любовника. К тому же здесь она производилась из мегаядовитых элементов. Свинец, сурьма, карминовая (читай – киноварная) краска – не угодно ли? С таким набором красоты семейству Борджиа можно было и не стараться травить врагов. Сами перемрут. Целуешь жену ежедневно в щечку – получаешь дозу свинцовых белил. В губы – ртути. А ведь эти радости накапливаются в организме…
А Софья могла предложить более-менее приличную рецептуру. Откуда?
Так в свое время она и косметикой занималась. Не как химик, вовсе нет! Просто торговала и заодно слушала своих работников. Был у них такой Пал Саныч Водолеев, который каждому желающему был готов в красках рассказывать о своей работе. С рецептами, историческими примерами, чуть ли не демонстрациями. Да, срок годности у ее теней, туши и прочих радостей будет минимален. Но… когда это останавливало женщин, желающих быть красивыми?
Это был пункт первый.
Ну а уж если развернуть рекламную кампанию, красиво оформить, правильно подать – тут у нее конкурентов не будет.
Второй – чем может похвалиться любая женщина, даже бизнес-леди?
Да кухонная утварь разных видов. Найти нескольких кузнецов, объяснить – и прибыль пополам. А то капусту рубят сечкой в большой кадушке, терок пока еще нет, про пароварки молчим…
Кстати – можно бы по поводу цемента с бетоном подумать. А еще узнать, что там с Баку – и застолбить местечко. Бакинская нефть – штука хорошая. Легкие фракции – бензин, тяжелые – асфальт, а дороги в России в любом веке кошмарны. Но это пока было лирикой.
С тем же успехом можно было мечтать об освоении Урала. Да не таком, как сейчас, с деревнями, а с шахтами, серьезными и качественными заводами, плавильными печами, кузницами, штамповкой и все это – в промышленных масштабах.
Казна пока не потянет.
Пока…
Сейчас Софья прикидывала и набрасывала бизнес-планы на косметику, утварь и нефть. И единственное, что ее утешало, – это отсутствие курса доллара, индекса Доу Джонса и фондовой биржи. Чтоб им всем полинять два раза!
А осуществлять будем чуть позже… но обязательно будем.
Пока же – встреча в верхах прошла отлично, Алексей Михайлович был доволен и сыном-умником, и вполне здоровой дочерью, и обещал протопопа. Что еще надо?
Между прочим, на Феодосию Морозову Софья не просто так нацелилась. У дамы было такое состояние – братцы Морозовы воровали, как дышали – что грех его было не прибрать к рукам. Ладно, пока еще не у дамы, но шептались, что братья Борис с Глебом долго не протянут, наследник после них Иван, а над ним – мамаша, которая любого подомнет не хуже «Т-34». Если Феодосия будет уверена, что это на благо старой веры, она все до копейки отдаст, а Софье, хоть убейся, нужны были независимые инвесторы. И так слишком много за ней странностей для маленького ребенка.
Была и еще одна встреча, но вот тут Софье и Алексею не повезло.
Царица была… не в настроении – это не то слово. Федора нельзя было успокоить никакими средствами, болел он каждые два дня, не понос, так золотуха – и в результате Мария выглядела откровенно измотанной.
Мамки, няньки, это все хорошо, но ведь царевич. Игрок со скамейки запасных, если что с Алексеем случится, а тут неясно, доживет ли он хоть до года. Муж тоже не радует, поскольку у него своих проблем хватает. Сестра плачется, золовки кусаются, дети – наследник и тот удрал из дворца, и царь ему позволил. Опять же, теремные интриги никто не отменял, но сколько они сил и времени отнимают – врагу бы весь этот курятник подарить.
Так что царица и рада бы пообщаться с детьми, но куда там…
Поделиться книгой: