Мелодия для саксофона

— Но вы ведь не думаете, что это я убила Екатерину Терентьевну?

— К сожалению, нет, — вырвалось у Аветика.

— Почему же, к сожалению? — удивилась почтальон.

— Это я так, к слову, — смутился оперативник, — спасибо вам, Людмила Ивановна.

— Не за что, — ответила женщина.

И тут Аветик заметил её сильно отекшие ноги. Теперь он понял, почему женщина даже на низком каблуке передвигалась тяжёлой походкой.

Проследив за взглядом оперативника, заведующая после ухода почтальона пояснила:

— Варикоз у неё. А тут ещё больше чем полдня на ногах.

Аветик сочувственно кивнул и покинул помещение почты.

До пиццерии он проехал две остановки на автобусе и, зайдя в кабинет к администратору, попытался выяснить, кто в тот день разносил пиццу.

Сделать ему это, несмотря на предъявление удостоверения, удалось далеко не сразу.

Администратор отправил его в отдел приёма заказов.

Молодой человек встретил Аветика нерадостно, буркнув:

— Жаловаться пришли?

Григорян сунул ему под нос удостоверение и объяснил, что хочет поговорить с разносчиком, который работал, он назвал число и район.

— Ну, Лёнька Симонов работал. Он сегодня отдыхает.

— Дайте мне его адрес, — попросил оперативник.

— Это ещё с какого перепуга я буду раздавать адреса наших сотрудников налево и направо, — огрызнулся парень.

— Хорошо, — сказал Аветик, которому надоело препираться попусту, — вы задерживаетесь за оказание препятствий полиции при расследовании преступления.

— Каких ещё препятствий?! — возмутился парень, — да дам я вам адрес Симонова, только отстаньте от меня.

Он вытащил из кипы наваленных на столе бумаг чистый листок и что-то там нацарапал, после чего протянул его Григоряну:

— Вот, пожалуйста.

— Спасибо, — сказал Аветик и, не прощаясь, покинул тесный кабинетик грубияна.

Приехав по нужному адресу, Григорян поднялся на четвёртый этаж старого дома и оказался перед обшарпанной дверью. Он уже догадался, что разносчик пиццы живёт на съёмной квартире.

Нажав на кнопку звонка, Аветик прислушался. Из квартиры не донеслось ни звука.

«Неужели никого нет дома?» — подумал Григорян и ещё раз нажал на звонок, на этот раз дольше не отрывая от него палец.

Наконец за дверью раздались шаги, и сонный голос спросил:

— Ну, кого там ещё принесло?

— Полиция! — Григорян приложил к глазку удостоверение, — мне нужен Леонид Симонов…

— Но я никого не вызывал, — нерешительно ответили ему из-за закрытой двери.

— Я сам пришёл! — сказал Аветик. — Откройте, пожалуйста.

Дверь открылась, на пороге стоял высокий тощий блондин в майке и трусах. Тапочек у него на ногах не было.

— Извините, что разбудил, — невольно улыбнулся Аветик.

— Ладно, чего уж там, — пробормотал блондин, — приходи, раз пришёл, я сейчас хоть штаны натяну.

Григорян быстро прикинул, что комната здесь одна и именно в ней Симонов будет надевать свои штаны, поэтому прямиком направился на кухню, выдвинул из-за стола, покрытого местами порванной клеенкой, табуретку, осмотрел её на предмет чистоты и сел.

Вскоре появился сам хозяин квартиры и спросил:

— Ну, и чего надобно нашей доблестной полиции от бедного гастарбайтера?

— Значит, ты приезжий? — спросил оперативник.

— А ты нет? — хмыкнул в ответ Симонов.

— Я местный, — гордо ответил Григорян.

— А я из деревни год назад приехал, — пожал плечами Леонид.

— Квартиру снимаешь?

— Нет, бабкина. Мы с ней как бы поменялись. Она уехала в деревню, там мои родичи за ней ухаживать будут. А я вот — сюда.

— Выходит, бабушка тебе не родная?

— Почему не родная? — удивился Симонов и пояснил: — Она по отцовской линии. А в деревне мать с отчимом и сёстрами. Родители развелись, когда я был совсем маленьким, мать вернулась в деревню и там вышла замуж, а отец на Север завербовался и там осел.

— Выходит, он не захотел взять к себе свою мать?

— Почему сразу не захотел, — возмутился Симонов, — я же говорю, он на Север уехал и там женился. А бабке оно надо катить на старости лет в Мурманск?

— Пожалуй, нежелательно, — подумав, ответил Григорян.

— Вот и я про то же. А в деревне она будет как у Христа за пазухой. Тем более что мать моя бывшую свекровь не бросала, продукты ей привозила и на лето брала отдыхать.

— Это хорошо, — одобрил Григорян, — но вот квартира у тебя запущенная. Ей ремонт требуется.

— Сам знаю, что требуется, но денег пока не накопил, а из родителей тащить не собираюсь. Они у меня всё-таки не нефтяные магнаты.

Григорян посмотрел на парня с уважением и решил, что пора переходить к делу. Он назвал число и номер дома:

— Ты носил туда пиццу?

— Носил, — сразу признался Симонов и вдруг забеспокоился: — Что, жалоба поступила?

— Я из Убойного, — пояснил Григорян.

— Не понял, — сказал Леонид, а потом округлил глаза от ужаса: — Ты хочешь сказать, что отравились доставленной мною пиццей?

— Да нет же! Ты что, газет не читаешь?

— Каких газет?

— Местных!

— Я вообще-то никакие газеты не читаю, — вздохнул Леонид, — я больше люблю фильмы приключенческие смотреть.

— Дожили, — пробурчал Григорян.

— Что?

— Ничего! В подъезде, куда ты приносил пиццу, в этот день убили женщину.

— Я не убивал, — быстро сказал Симонов.

— Я и не говорю, что ты убил!

— И вообще, когда я уходил, она была жива-живёхонька! И не одна!

— А с кем?

— С женихом, наверное, или с парнем со своим, — пожал плечами Леонид.

— Ты имеешь в виду женщину из той квартиры, в которую ты доставил пиццу?

— Ну.

— Убили женщину из другой квартиры.

— Ну, слава тебе, господи! — вырвалось у Симонова. Но встретив осуждающий взгляд оперативника, сразу принялся оправдываться: — Я не в том смысле!

— А в каком?

— Испугался, что они пиццей отравились.

— Понятно. Когда ты поднимался на этаж, встретил кого-нибудь?

— По-моему, нет… Точно, нет.

— А когда спускался вниз?

— Меня обогнал какой-то парень, вернее, подросток, он бегом сбежал по лестнице вниз. А навстречу поднималась какая-то тётка.

— Какая тётка?

— А я знаю? Может, живёт в этом подъезде.

— Как она выглядела?

— Она показалась мне отёчной… и шла тяжело.

— Ноги отёкшие? — быстро спросил Григорян.

— Ну, ты даёшь! — искренне восхитился Симонов, — я что, на ноги, что ли, ей смотрел?

— А на что ты смотрел?

— Если честно, ни на что, просто бросил взгляд и всё.

— Что же у неё было отёкшее?

— Лицо! Ясный перец!

— Какого она была роста?

— Высокая, но полная.

— А волосы?

— Вроде тёмные, может, каштановые.

— А глаза?

— Не рассмотрел, — покачал головой Симонов.

— На какой этаж она шла?

— Не знаю, она мне в самом низу попалась.

— Значит, ты не слышал, звонила она в дверь или открывала своим ключом?

— Не слышал.

— А узнать ты её смог бы, если бы увидел снова?

— Не уверен. Я же её видел одно мгновение, да и света там было мало.