Кровавая луна

— Да, — он кивнул с грустным видом. — Отважные сюзерены и преданные вассалы…

Он устало откинулся на спинку кресла, устало прикрыл ладонью глаза. Помедлил, собираясь с мыслями. Джудит с интересом наблюдала, как из внутреннего кармана пиджака он извлекает золотой хронометр с крышкой, откидывающейся при нажатии пальца. Одна из загадок Джеффри Морхауза была разрешена: он обходился без наручных часов. Вероятно, хронометр был фамильной реликвией. Такой массивной цепочки и обильной россыпи бриллиантов, сверкавших, словно капли росы в лучах солнца, ей еще не доводилось видеть. Спрятав часы, Джеффри Морхауз коротко улыбнулся.

— Четверть первого. Мы потрудились изрядно. Как вы смотрите на чашку горячего чая?

— С удовольствием.

— Отлично. Тогда загляните на кухню и поторопите Диккенс. Не задерживайтесь. Диккенс сама принесет чай, когда приготовит. Прошу извинить мне отсутствие звонка для вызова слуг, но я предпочел ничего не менять в этой комнате.

Джудит поднялась со своего места, чувствуя, как от долгого сидения затекли ноги. Можно было надеяться, что хозяин Челси-Саут останется доволен ее работой. Словно угадав, о чем она думает, он задержал ее взмахом руки.

— Могу я взглянуть на ваши заметки, мисс Рейли? Мне будет полезно удостовериться, что вы на верном пути. В такой работе нам не следует пересекаться.

— Конечно. Я буду польщена, мистер Морхауз…

— Хорошо. Давайте их сюда и отправляйтесь распорядиться насчет чая.

— Сейчас.

Собрав непослушными руками бумаги, она прошла в противоположный угол студии, протянула ему исписанные листки. Легкая дрожь пробежала по телу, когда тонкие пальцы Джеффри Морхауза коснулись ее ладони. Трудно было противиться магнетическому воздействию этого человека, одновременно чарующего и загадочного. Передав стопку бумаг, она повернулась и, пока за ней не закрылась дверь, явственно ощущала, как его глаза провожают ее. Гордо выпрямив спину, она покинула рыцарскую залу с грацией, подобающей настоящей леди. Из головы совершенно вылетело воспоминание о постукивании, мешавшем во время работы.

В мечтательном настроении она прошла коридором до кухни. Радостные предчувствия теснились в груди, сердце волновали доселе неведомые струны. Странно, она даже не догадывалась, что происходит с ней. Ее жизнь переменилась так быстро и неожиданно, что не осталось времени принять новое чувство: ощутить состояние, которое называют влюбленностью.

Дом притих, словно кладбище. Диккенс была занята на кухне. Стоя на каменном полу, она отчищала разделочную доску, которую оперла о стол и, периодически окатывая ее горячей водой, с ожесточением натирала намыленной щеткой.

— Добрый день, Диккенс. Мистер Морхауз просил подать чай в студию.

— Хорошо, мисс. Полагаю, на вас тоже готовить?

— Если… да. Сегодня было много работы.

— Умм-ф. Хозяин превращается в черта, когда усаживается за свои книжки. Вам можно только посочувствовать, мисс. Сейчас все будет готово.

— Спасибо, Диккенс.

Протянулась небольшая пауза. Запах грубоватого хозяйственного мыла, желтый брусок которого лежал на полке, и пар, поднимавшийся от горячей воды, приятно щекотали ноздри, принося ощущение чистоты и благополучия.

— Вы хорошо себя чувствуете, мисс?

— А? Да, спасибо, просто превосходно, Диккенс. Почему вы спрашиваете?

— Не знаю. Мне показалось, у вас странный цвет лица. Может быть, вы заболели? Ближайший доктор живет в миле от дома, телефона нет. А это значит, случись что, и старая добрая Диккенс полезай на облучок и кати улаживать неприятности. Кстати, вы напомнили мне, что после обеда я должна забрать и привезти ваши вещи.

— Мне очень неприятно, что вам приходится беспокоиться. Вы могли бы привезти их, когда вам будет удобно.

— Гм. Значит, с вами все в порядке?

— Абсолютно. Мне пора возвращаться. Он такой удивительный человек, ваш хозяин, и миссис Морхауз…

Было так естественно доверить Диккенс свои мысли и чувства. Разговаривая с этой полной, добродушной женщиной, которая столь сердечно приняла ее с момента первой их встречи, Джудит могла не задумываться над сказанным.

— Говорите, мисс. Вы что-то хотели сказать.

— …она такая замечательная. И красивая. Настоящая леди. Я влюбилась в нее с первого взгляда.

— Она достойна вашей любви, мисс Рейли. Но сейчас мне пора готовить чай. Поговорим попозже.

На обратном пути, отойдя от кухни, Джудит не могла устоять перед искушением. Тихий коридор со старинными ходиками все еще скрывал свою тайну. Овальный портрет под стеклом в рамке. Контуры его тускло отсвечивали в нескольких шагах от входа в рыцарскую залу. Затаив дыхание, Джудит на цыпочках прокралась по ковру, устилавшему каменные плиты, и остановилась перед портретом. По традиции тех лет украшения располагали почти под самым потолком, оставляя большую часть стен свободными, и рассмотреть изображение можно было лишь вблизи. Из комнаты, где находился Джеффри Морхауз, не доносилось ни звука. Повинуясь обжигающему любопытству, Джудит подняла глаза.

Красота изображенной женщины казалась невероятной. Краски и кисть неизвестного художника передали ее с поразительной точностью. Розовая свежесть лица, темные локоны, улыбка, напоминавшая улыбку Джоконды, — все это могло принадлежать живому существу. Пыль веков еще не успела потеснить краски. Платье на женщине было обычным для начала века, когда в моде еще оставались викторианские кружевные воротнички и пышные манжеты. Стекло, закрывавшее холст, выглядело необычно для масляного письма. Портрет был четырех футов высотой и почти трех шириной: темные краски приковывали внимание. Джудит с изумлением рассматривала изображение.

Леди перед ней ничем не напоминала Оливию Морхауз, госпожу Челси-Саут.

Неуловимая угроза, исходившая из темных глаз, принадлежала недавнему прошлому. Это казалось невероятным, странным. Если бы она могла доверять своим чувствам… Портрет обладал поразительным сходством с призрачной гостьей: лицо, искаженное свечным пламенем, полночные страхи… Джудит тряхнула головой, прогоняя воспоминания.

Нет, нет. Это невозможно.

И все же портрет принадлежал загадочной незнакомке.

Чем объяснить это совпадение?

Безнадежны попытки проникнуть в тайну, где уликами предстают сны и призрачные видения в окнах. Мысли возникали, путались, сбивались. Новые предчувствия тревожно вползали в сердце. Джудит поежилась, словно от холода. Для размышлений было, не самое подходящее время. В студии ожидал Джеффри Морхауз, и задерживаться дольше было бы неразумным.

Оставив в полутемном коридоре портрет, она поспешила к двери в рыцарскую залу. Загадки рано или поздно разрешаются, иногда сами собой — необходимо только терпение.

— А, мисс Рейли.

— Диккенс сейчас принесет чай. — Запыхавшись, она опустилась на свое место за гигантским столом. Джеффри Морхауз повернулся от камина, где длинной кочергой перемешивал угли. Его мужественное лицо казалось отлитым из бронзы в сверкании огня. Джудит почувствовала, как подпрыгнуло сердце; на столе перед креслом лежали ее заметки, аккуратно сложенные стопкой. — Надеюсь, вы нашли интересными мои поиски…

— Отбросьте дурные предчувствия, мисс Рейли. Пока вы отсутствовали, я еще раз возблагодарил собственную проницательность, позволившую мне дать вам работу.

— Вы считаете… — она не смогла сдержать охватившей ее радости. Теплой волны, захлестнувшей все ее существо.

— Я считаю, что вы идеально подходите к той задаче, которую я поставил перед собой. Быстрота восприятия, свежесть мысли позволяют вам без труда вникнуть в суть дела. Ваши заметки превосходны. Да, превосходны.

— Очень рада слышать это, мистер Морхауз.

— Я ничего не преувеличиваю. У вас талант настоящего исследователя. Думаю, скоро мы будем понимать друг друга с полуслова.

— Я уверена в этом!

Ее излишняя горячность, кажется, удивила Морхауза, однако он ничем не проявил своих чувств.

— Хорошо. После чая мы вновь приступим к работе. Вам придется дополнить список королевских причуд. Вы не утомились?

— Нисколько. Я готова работать хоть всю ночь.

— Этого не потребуется, во всяком случае сегодня. Любопытно, я всегда думал, что американцы склонны отдать пальму первенства кофе перед чаем. У вас, я вижу, чисто британские привычки.

— Нет, я всегда предпочитала чай. Кофе мне не нравится. Мистер Морхауз…

— Да?

— Я не могла не обратить внимание на этот чудесный портрет в прихожей. Восхитительные краски. Эта женщина приходится вам… я хочу сказать, что, очевидно, портрет написан…

Она не могла удержаться, чтобы не спросить о картине, так поразившей ее мысли. Но еще поразительнее была метаморфоза, происшедшая с лицом Джеффри Морхауза. Мертвенная бледность сделала бесстрастными, словно маска, его черты; подбородок потяжелел; темные глаза стали глубже. Его голос звучал ровно, почти механически:

— Это Торелли. Итальянская школа. На континенте сходят с ума от его полотен. Картина написана несколько лет назад. Нет, я не знаю, кто изображен на ней, хотя должен признать, что именно из-за красотки я и попросил Торелли уступить портрет мне. Боюсь, я переплатил старому мошеннику… — он неожиданно замолчал, на его губах появилась неуверенная улыбка. — Интересно, вы так же хорошо разбираетесь в живописи, как и в английской истории, мисс Рейли?

Джудит виновато рассмеялась.

— К сожалению, за исключением карикатур в «Панче» и шедевров великих, мои познания в европейской живописи весьма ограниченны.

— Это даже неплохо, — коротко проговорил он. — Европейцы — неисправимые романтики. Старый, радующий глаз реализм похоронен, и лучше не встречаться с их новыми творениями.

Склонив голову, он снова повернулся к камину. Джудит приняла этот жест как окончание дискуссии. На счастье, в этот момент в студию вошла Диккенс с серебряным подносом, на котором стояли чашки с блюдцами и большой дымящийся чайник, накрытый узорчатой салфеткой. Джудит приветливо улыбнулась ей, однако в голове беспрестанно кружились одни и те же мысли, сталкивались и рассыпались, не получая ответа. Удастся ли когда-нибудь приподнять завесу тайны, окружавшей Джеффри Морхауза? Возможно, что нет. Какие-то черты его облика навсегда останутся скрытыми мраком, необъяснимыми, мучительными…

Мучительными. Это было именно то слово. Та сторона его характера, которая вновь и вновь проскальзывала в разговоре.

Джеффри Морхауз производил впечатление измученного человека.

Измученного своим прошлым. Или, быть может, неотвратимым будущим?

Какие воспоминания терзали его, и кто был повинен в непрекращающейся пытке? Женщина на портрете?

Возможно, это было единственным напоминанием об утраченной любви, об умершем чувстве.

Вполне вероятно, что незнакомка промелькнула в его жизни задолго до того, как он повстречал Оливию Морхауз. Сейчас было нелегко об этом судить, и покров тайны не станет яснее, если этого не пожелает сам Джеффри Морхауз. Как бы то ни было, не следовало злоупотреблять его терпением.

Несмотря на внешнюю холодность, он очаровывал Джудит.

— Вы предпочитаете чай с сахаром? — голос Джеффри Морхауза, словно магнит, вырвал ее из водоворота грез.

По комнате плыл душистый аромат, тихо позвякивали блюдца.

Сидя возле камина, Джудит с благодарностью приняла предложенную чашку. Обстановка, комфорт — все казалось чудесным сном.

От которого она не желала пробуждаться.

Глава седьмая

Вечером, когда туман тяжелым облаком опустился на Челси и его окрестности, электрическое освещение по-прежнему оставалось неисправленным. В коридорах и комнатах особняка номер 77 горели свечи. Из окна спальни, куда Джудит поднялась после того, как Джеффри Морхауз завершил составление примечаний к первым главам книги — работа, занявшая всю оставшуюся часть дня, — было хорошо видно, как гаснут один за другим огни фонарей в волнах накатывающего с Темзы тумана. Несмотря на приближение весны, лондонская погода была по-зимнему холодной. Ранние сумерки, густой туман и размытые очертания ландшафта больше подходили к декабрьским вечерам. Стена деревьев, окружавшая дом, едва проглядывалась из окон.

До сих пор Джудит ограничивалась созерцанием, не отваживаясь выходить наружу, — упущение, которое она собиралась исправить следующим же утром. Джеффри Морхауз казался доволен ее успехами, и сознавать это было приятно. Присутствие владельца Челси-Саут переменило весь мир: рядом с ним Джудит не замечала угрюмых стен, не обращала внимания на смутные предчувствия и страхи. Зловещий оскал головы вепря больше не приводил ее в смятение; студия целиком — со сверкающими доспехами и оружейной коллекцией от палиц до двуручных мечей — стала удивительно привычной и знакомой.

Диккенс прилагала все старания, чтобы гостья чувствовала себя как дома. Вернувшись поздно вечером, она привезла два кожаных саквояжа с вещами и теплую записку от миссис Слокам, в которой добрая женщина желала ей удачи. Счастливая тем, что вновь может распоряжаться своим гардеробом, Джудит хотела сразу же вернуть взятую у Оливии Морхауз одежду. Ее остановила Диккенс, предупредившая, что леди уже отдыхает. Джудит сочувственно подумала, какой одинокой должна чувствовать себя в этой роскоши хозяйка дома. Однако иметь такого мужа, как Джеффри Морхауз… При этой мысли ее симпатии заметно поубавилось. Все же было трагично видеть молодую и красивую женщину безнадежно больной.

Ужин в сказочно убранной столовой был еще одним плюсом в пользу Диккенс. Изящная сервировка на редкость гармонировала с аппетитным видом самих блюд. Индейка, молодой горошек, картофельное пюре, нежное, как сметана, и великолепный йоркширский пудинг. Джеффри Морхауз отличался меньшим красноречием, чем в прошлый вечер, и Джудит воочию убедилась, какую дань берет тяжелая работа. Его красивое лицо выглядело усталым, и он едва не порезал палец, разделывая индейку. Когда часы в прихожей пробили семь, Джудит отчетливо осознала, что находится в доме всего лишь сутки. Тем не менее казалось, что она прожила в Челси-Саут всю жизнь: столь многое переменилось в ней за это короткое время. Благодаря сердечному отношению Диккенс и благосклонности хозяина дома, она чувствовала себя легко с ними. Даже беседа с Оливией Морхауз каким-то образом сыграла свою роль. Американка по воспитанию, Джудит Рейли без затруднения вошла в чисто английскую атмосферу старинного дома.

— Сегодня вечером меня не будет, — сообщил Джеффри Морхауз за десертом. — Вы остаетесь предоставленной себе самой, мисс Рейли. В доме есть библиотека, которую можно использовать и как комнату для игр. Вы найдете богатый выбор: хорошие книги, доска для игры в дартс, пасьянсы. Диккенс непревзойденно играет в шахматы. Если вы заметили, я не рассматриваю Диккенс в качестве обычной прислуги. Она может по собственному усмотрению посещать библиотеку, когда захочет.

— Благодарю. Думаю, я найду чем заняться.

— Я не рекомендовал бы вам выходить на улицу. В таком тумане руки не разглядишь возле лица. И как я уже говорил, местность вокруг Челси-Саут довольно пустынна. Мне не хотелось бы, чтобы вас по ошибке задержал какой-нибудь из констеблей. Надеюсь, вы понимаете. С началом работы ваша помощь необходима мне так же, как и помощь Диккенс. Я весьма удовлетворен вашими познаниями.

Джудит вспыхнула. Потупившись, молча разглядывала бокал с вином, не находя слов. Однако Морхауз продолжал, словно не замечая ее смущения. Голос звучал спокойно и ровно:

— Оливия легла спать, так что дом в вашем полном распоряжении. Утром, после завтрака, мы продолжим работу.

Джудит почувствовала, что должна что-то ответить. Недавний комплимент все еще согревал щеки.

— Могу я узнать, какие дела заставляют вас покидать дом в такую погоду? — едва договорив, она сейчас же пожалела о своем вопросе.

На мгновение он замер; глаза предупреждающе вспыхнули. Губы тронула язвительная улыбка.

— Нет, и не пробуйте, — произнес он с насмешливой суровостью. — Некоторые стороны моей жизни остаются тайной для других.

— Извините. Я совсем не собиралась…

— Выпытывать? Вы это хотели сказать?

— Нет, не совсем. Просто существуют вопросы, которых мне не следует задавать.

— Сегодня, мисс Рейли, я готов простить вам все что угодно. Даже нескромный вопрос о моих делах. Ваши труды заслуживают этого снисхождения.

— Вы очень добры.

— Напротив. И со временем вам не раз придется убедиться в этом.

На его лице появилась странная улыбка. Джудит встревожило загадочное обещание.

— Вы выглядите взволнованной, — заметил Джеффри Морхауз.

— Разве? Я ничего не чувствую.

— Но вас расстроил мой ответ, ведь так? — настаивал он.

— Да, — беспомощно согласилась она.

— Могу я узнать, почему?

— Мне трудно объяснить… в Америке все обстоит несколько иначе.

— Может быть, вы попытаетесь объяснить мне эту разницу?

Он подался вперед, не сводя с нее глаз. Джудит вновь испытала чувство, близкое к отчаянию, однако овладела собой, подняла голову, натянуто улыбаясь. Джеффри Морхауз был хозяином положения.

— Перед тем как приступать к работе, каждый работник получает указания и твердо знает, что должен предпринимать в случае…