Тени и нити

Познавшие Истинную Природу в последние дни не могли находиться вместе. Старожилы подземной общины или присоединившиеся к ней в последние годы, все они одинаково сочились горечью и раздражением. Телепатическая связь Круга многократно усиливала терзающие искаженных чувства, переливала яд через край, напитывала им воздух. Мрабетмгни принял решение разделиться. Власти у него, впрочем, не было, только авторитет. Поэтому он ушел, не дожидаясь окончания споров. Новообращенные, познающие Истинную Природу под руководством профессора, последовали за ним.

Они долго шли, не касаясь эфира – нужно было оставить все темное позади. Мрабетмгни рассказывал о катакомбных общинах эпохи Тени. Полностью завладеть вниманием молодых непросвещенных людей он мог и без телепатических касаний.

Через полчаса профессор разрешил легкий контакт внутри группы и ориентирование по пси–меткам. Лейра Верди, чье новое имя было Зертриши, кажется, вздохнула с облегчением. «Слишком уж быстро они попали в зависимость от Истинной Природы», – подумал Берток. Впрочем, его подопечным хотя бы удалось не утратить способности мыслить здраво. Чего нельзя было сказать обо всех остальных членах Круга. Мрабетмгни прекрасно знал, как опьяняет, прорывая барьеры сознания, животворная пси Истинной Природы, но справедливо полагал и непрестанно доказывал на собственном примере – обостренные всепроникающие чувства не отменяют необходимости рассуждать и делать выводы.

Часа через три они расположились на отдых в одной из выдолбленных в каменной толще комнат. Зертриши изнывала от тоски по Кругу, аура ее сочилась сероватым холодком. Остальные хоть пытались скрыть свою слабость. Профессор дал добро на дальний контакт. Радостные рыжие огоньки окружили Лейру. Раскрывшись она выбросила в сторону подземного дома тонкое длинное щупальце. Девушка так и сочилась щекотным теплым возбуждение. Яркий эфир перекинулся на Эзердри и Азхезхи. Берток поспешил отодвинуться – истинное сопереживание манящее и полное неизвестных обычному человеку радостей таило в себе опасный, особенно в критической ситуации, разрыв с реальностью. «Там…Там»… – Зертриши начала задыхаться. Пульсирующая чернота ее ауры могла в любой момент перейти в серебристо–лиловую вспышку смерти. Темное отчаянье начало накрывать и остальных. Мрабетмгни залепил девушке звонкую пощечину. Багровые огоньки задергались вокруг нее: «Там что‑то»… – черные росчерки вновь взяли верх. Паника большеглазая и подзуживающая подступила к самому горлу профессора. Ни в коем случае не поддаваться – ведь он, единственный, кто может что‑то сделать. Еще одна тяжелая пощечина и вода из фляги в лицо. Похоже, помогло. «Там что‑то страшное. Смерть, пустота и наполненный болью эфир», – смогла выговорить, наконец, Лейра: «Как будто… как будто», – она снова начала задыхаться, но справилась с собой: «Как будто всех резали на мелкие кусочки, а они даже не сопротивлялись».

— Всем успокоиться. Идите за мной. Молчание полное, до самой глубины, – скомандовал Мрабетмгни. Магический огонек зажегся, освещая наполненную перепуганными людьми подземную комнату. Берток только кивнул на разложенные по столу остатки съестных припасов и направился к выходу. Прием подействовал – аура группы медленно, но все‑таки освобождалась от темного яда, становясь прозрачной и незаметной. А ведь никто кроме него не обучал новообращенных глубокому молчанию. На все выступления профессора вроде: «То, что наши пси–импульсы сильнее и точнее любой известной нам эфирной активности животного или человека, еще не означает нашей неуязвимости. В природе на любого хищника всегда найдется другой: более ловкий, быстрый, сильный или искусный», – Круг неизменно отвечал равнодушным недоумением. И это в лучшем случае.

Берток решил идти прочь от подземного дома, на поверхность через ходы разрушенных фортификаций Треугольника. «Страж пробудился и желает расправиться с нами», – мысль билась о возведенный профессором стеклянный купол молчания. А ведь он знал, что так будет, чувствовал напитанной снами Резиг–тара аурой. Но боялся обратить знание в слова. Да никто и не поверил бы, забили бы старика пси–кулаками и прогнали прочь – Страж Пронзительности был создателем Круга, их светом и святыней.

В глубоком молчании время текло медленней, разгоняясь лишь от касаний особо назойливых мыслей и чувств. Первым дал знать о себе холод – без пропитывающей тело Истинной Природы подземелья оказались сырыми и промозглыми. Узкие кривые коридоры норовили дать подножку или ткнуть выступом. Кристалл магического светильника постепенно выдыхался, тускнея на глазах. Азхезхи не терпелось выглянуть в эфир. Даже оглушенная темным видением Лейра и то лучше держалась, а вот парень, кажется, был готов в любой момент сорваться. Берток понял это, даже не взглянув на его ауру. И уже готов был разрешить всем единственный вдох Истинной Природы, но легкое летучее прикосновение остановило его. Рука профессора поднялась предостерегающим жестом. Что‑то темное колючее и давящее вцепилось в них. Прижало и забилось в висках головной болью, залило темным жаром глаза. Берток еще видел, как охнула и сползла по стенке Лейра, как резко повалился Эзердри. Азхезхи выпрямился, воздев руки к утопающему в тенях потолку. Рык, смешанный с обрывками непонятных слов, сорвался с его губ. Парень упал на колени, с размаху засадив лбом в пол, да так и остался лежать, только шея на бок свернулась. Пространство зашаталось, пиная профессора, как детский мяч.

* * *

Сознание возвращалось медленно. В тусклом свете гаснущего кристалла Берток различи л хлопающего глазами Эзердри. Лейра не шевелилась, но дышала медленно и глубоко. А под воткнувшейся в пол головой Азхезхи уже образовалась темная лужа. Профессор не знал точно, что их спасло, но решил выбраться на поверхность прежде чем Страж, если это, конечно, был он, атакует снова.

Правда, это могло быть связано с определенными трудностями. Близкие к поверхности, созданные природой и наземными жителями, тоннели были путанной беспросветной мешаниной. Без пси–меток найти путь на поверхность оказалось делом неимоверной сложности. Мрабетмгни вспомнил тот день, когда община обретших Истинную Природу оставила на стенах катакомб свою первую путеводную отметину. Кто‑то еще пошутил, что так они скоро разучатся находить дорогу обыкновенным человеческим способом. Сам профессор уже тогда знал, что именно так и будет. Световой кристалл мог погаснуть в любое мгновение, а бесконечные подъемы, спуски и пролазы не предполагали прохождения вслепую. Так что отдаленное красноватое свечение и легкая горечь тростниковых факелов порадовали профессора. «А как они нас примут»? – спросила Зертриши неожиданно. И вправду, как? Немного устрашающего обмана, немного театрального действа, некоторое количество касаний через эфир – и поселившиеся в уничтоженной чудовищным взрывом крепости отбросы общества признали в «искаженных» своих покровителей. Власть далась слишком легко, а использовалась глупо – одни только дурацкие эксперименты с тремя бандами и законами Убежища чего стоили. «Идите спокойно и ничего не бойтесь, вас не тронут», – объявил профессор.

Чтобы выбраться на поверхность, необходимо было миновать так называемый Большой Зал Убежища. По самому краю, где нервные тени факелов лениво дергаются, вполне можно было пройти незамеченными. А даже если заметит кто, станет разве останавливать великих и ужасных искаженных? Таков был план.

Мрабетмгни неприятно резанули наглые и жестокие нотки в гудящих над Большим Залом голосах. С каждым шагом страх перед этими сильными, вооруженными, агрессивными людьми подбирался все ближе, разливаясь по телу холодом. Берток не узнавал себя, совсем недавно отдававшего приказы звеньевым банд. Кто‑то закричал. В багровом свете костров повернувшиеся к ним лица, показались Мрабетмгни мордами кровожадных демонов. Изначальный план пройти гордо, имитируя силу и осведомленность Истинной Природы с треском провалился. Первым побежал Эзердри, за ним устремилась Зертриши. Бывшие хозяева подземелий помчались прочь, как испуганные козы.

— Мы слишком привыкли чувствовать, доверять и подчиняться чувствам, – успел сообразить профессор на бегу. Потом что‑то острое и жаркое ударило в спину. Старик споткнулся, зацепился за стену и упал, погрузившись во тьму и тишину.

* * *

Ненел Удавчик из банды Змей был крепким парнем, да и кинжал в его руках летал и жужжал, как пчела, но все же в тот день он выбрал удобный укромный угол в плохо освященной части Большого Зала. Шесть поединков одновременно! Ненел был готов поставить полузлотник против медяка на то, что так просто все не кончиться. Обитатели Убежища ходили нервные, будто тухлой рыбы объевшись. Совершенно неожиданно выяснилось, что Крысы заняли все лучшие спальные места, Драгвы скрыли очень удобный и безопасный тоннель, выводящий к самому мосту. А Змеи, так вовсе оторвали себе лучший кусок Треугольника и шикуют за чужой счет. Кто‑то все же высказался: мол, лучше бы поумерить гонор, не то на шум сбегутся все стражники, маги и черномундирные, но был быстро урезонен грубыми шутками и тычками ото всех вовлеченных в конфликт сторон.

Нелепые самоуверенные ужимки, слишком длинный и недостаточно быстрый выпад, уход с восходящей режущей дугой, подсечка, добивание – первая схватка закончилась слишком быстро. Что, впрочем, ровным счетом ничего не означало. Крысы запротестовали, мол, их боец уже был серьезно ранен. Заявили законное право выст авить заместителя. Драгвы, конечно, же не согласились:

— Всякий может подтвердить: это был единый неразрывный прием, – говорили они. Кто‑то уже сорвался на крик и потрясал над головой обрезком арматуры. Впрочем, первым нанести удар никто не решился, и перебранка так и не перешла в поножовщину.

Ненел следил за происходящим, прикидывая, как долго он будет в безопасности на своем наблюдательном пункте. Но вот взгляд змея различил три темные фигуры, крадущиеся по одной из полускрытых тенями тропок.

— Эй, гляньте, кто там! – заорал Удавчик, привычка опасаться любых, проникших в Убежище незнакомцев сработала безотказно.

Сперва на крик повернулось лишь несколько голов. Нарушители припустили в сторону выводящего на поверхность тоннеля. Бегство вдохновило уже многих: полтора десятка парней из разных банд бросилось в погоню, один малый даже камень в праще раскрутил, хоть явно рисковал зарядить в голову кому–нибудь из своих. Ненел успел разглядеть огромные черные плащи чужаков. Такие же, как у искаженных. Впрочем, Удавчик ни на миг не помыслил соотнести улепетывающую троицу с загадочными покровителями Убежища. Искаженные не убегают и не крадутся, они шествуют, а вокруг расходятся плотные, расползающиеся мурашками по коже, волны страха и уважения к их измененной природе.

* * *

— Так двое их было или трое? – коротышку из банды Драгв обступили со всех сторон здоровенные бугаи. Ненел был счастлив, что лавры обнаружившего нарушителей миновали его.

— Кажись, в смысле, ну мелькали они черными балахонами слишком быстро. И шмыг вбок, – залепетал тщедушный разбойник, что никак не умалило настойчивости здоровяков.

— Двое, – выдал, наконец, малыш: – Точно двое, – отвечать за безуспешные поиски третьего ему явно не хотелось.

Ненел отвернулся, чтобы часом не подумали чего на счет его пристального внимания к разговору. Сам‑то он хорошо разглядел троих чужаков, но выдавать единственного, возможно, оставшегося в живых желания не имел. Жалкие, худосочные и немытые тела, под пыльными плащами вряд ли принадлежали опасным противникам. Вылившаяся в убийство, буйная погоня, вроде, должна бала охладить и пристыдить всех жаждущих крови, но ссор и стычек, кажется, стало еще больше. Ненел вернулся к своему закутку в Большом Зале, порылся в тряпках. Мелочи и серебряных кругляков набралось почти на полтора полузлотника.

— Можно и в какое‑то более приятное место податься, – подумал Удавчик. Потом привычным движением спрятал монеты, поправил циновку и забрался под одеяло. Так просто покинуть свой единственный дом он не мог.

* * *

Удавчика растолкали под вечер.

— Дежурить?! А слизью из‑под тухлой селедки умыться не хотите?! Я свое три дня, как оттрубил.

Смуглый бритый тип с недобрым блестящим взглядом, очевидно, получивший права звеньевого в сегодняшнем поединке, оскалился и мотанул в сторону одного из новоиспеченных прихвостней головой:

— Объясни, Червоточник.

Рыхлый невысокий парень, затараторил, брызгая слюной через почерневшие зубы. Нагромождение нелепых доводов, якобы могло оправдать бестолковые перемены в законах Убежища. Удавчик оглядел ребят, казалось бы, нисколько не интересующихся разговором. Тех, с кем лично доводилось обтяпать, выгодное дельце, почти не осталось. В последние фазы городская стража свирепствовала, все чаще наведываясь в Треугольник, да и лучшие парни, как сговорившись отправлялись искать счастья куда‑нибудь в другое место.

— Ладно, убедил. Пойду сторожить тоннели, чтобы какая‑нибудь особо вонючая тварь не забрела на нашу территорию, спутав твой рот со своим гнездом, – заявил Ненел, твердо решив при первой же возможности убраться от новых порядков куд а подальше.

Охрана бесконечных кривых, извилистых и наклонных коридорчиков считалась занятием тонким, требующим особой сноровки. Нужно было найти укромное местечко, в котором тебя не обнаружил бы спящим другой заступивший в наряд бедолага или вдруг вздумавший проверить посты звеньевой. Проходов, провалов, пролазов, тоннелей и тоннельчиков вокруг и под Убежищем имелось бесчисленное множество. Традиция неизвестного происхождения требовала постоянного патрулирования этого безобразного лабиринта. Впрочем, другая, не менее почитаемая, предписывала дежурному спрятаться и заснуть, обещая уважительные взгляды товарищей тому, кого дольше не смогли подловить.

* * *

Ненел проснулся в холодном поту. Медведь с бритой смуглой головой и огромными гнилыми клыками – не лучший персонаж прощального сна в Убежище. Воздух буквально сочился тревогой, даже в «Гнезде». Искривленный, невидимый в полумраке лаз вел на верхние уровни заброшенной фортификации и всегда надежно укрывал Удавчика в часы дежурства. Ненел хотел уж было спуститься вниз, в один из широких, хорошо исследованных коридоров, но смутное предчувствие остановило его, заставив выбрать другую дорогу.

Ползти по узкому наклонному лазу было не слишком удобно. Нависающий острый угол рухнувшего перекрытия так и норовил разодрать на спине рубаху, а мраморная плитка бывшего офицерского покоя скользила под руками. В прошлый раз Удавчик рассек щеку и едва не переломал ребра, но все‑таки добрался до секретного наблюдательного пункта. Теперь смутное нехорошее предчувствие добавило цепкости его пальцам.

Крики и шум боя подогнали Удавчика к краю карниза, прилепившегося под самым потолком большого зала. Он рассчитывал увидеть схватку банд или драку с нагрянувшими внезапно городскими, а потому долго не мог понять, что же происходит. Разделенное на множество мелких стычек, побоище, кажется, уже подходило к концу. Кто‑то скрытый тенями визжал поминая шрадову матерь. Гремар из Крыс орал и ругался во весь голос – две других Крысы подвешивали его вниз головой над огнем. Но все перекрывали крики: «Эт Агер Сол! Наррок на мору»!

Ненел прислушался, пытаясь различить хоть что‑то знакомое за непонятными словами. Безумие какое‑то! Сзади в глубинах секретного пролаза что заскреблось и загудело. Рыбьи кости и потроха! Ноги нужно было уносить срочно. Ненел пополз по карнизу, тени скрывали его, а черная глотка тоннеля, быстро выводящего на поверхность, была не так уж и далеко. Удавчик старался не смотреть вниз, особенно, когда оттуда запахло паленым и ругань Гремара обратилась в жуткий вой. Но карниз шел под уклон, и с каждым атом свет костров ложился все вернее. Ненел вжимался в камень, пытаясь побороть ощущение, впившегося в спину цепкого холодного взгляда. Наконец, он не выдержал и обернулся. Прямо на него смотрел Червоточник. Или, по крайней мере, кто‑то бывший им ранее – в глазах этого подленького хитроватого парнишки застыло выражение настолько бессмысленное, что разом изменило весь его облик. Удавчик вскочил и бросился к спасительной черноте тоннеля. «Нарррок нааа моррууу»! – дикий крик наполнил воздух тысячами скребущихся коготков. Уже на самой границе тьмы что‑то ухватило Ненела за ногу. Он споткнулся и с размаху хлопнулся на камень. Краем глаза успел заметить вцепившегося зубами в щиколотку Червоточника. Удавчик брыкался и дрыгал ногами, с ужасом ожидая появления другого противника более опасного и жестокого. Но вот очередной удар свободной ноги громко цокнул челюстью нелюдя, тот отлетел и упал с карниза, открыв отличный обзор. Их было трое: все из разных банд, с разглаженными бездумной яростью лицами и окровавленным оружием в руках.

* * *

Мрабетмгни очнулся в темноте, голова раскалывалась, нога и бок горели нехорошей злой болью. Он потянулся к Истинной Природе, чтобы оценить и заморозить повреждения. Промелькнули воспоминания, отозвавшись уколом страха. К счастью, профессор успел взять себя в руки и не дал холодному ужасу громко просиять в пси–эфире. Нужно было решиться: попробовать выбраться, рассчитывая на одни лишь жалкие силы дряхлого стариковского тела, или рискнуть и слегка прикоснуться к Истинной Природе. Берток попытался подняться и понял, что сам точно не справится.

Чуть успокоив раны, Мрабетмгни с трудом встал на ноги и начал ощупывать стены в поисках какого‑нибудь пути. Он понятия не имел, куда его занесло сумасшедшее бегство, а разметки видно не было. Вскоре ему удалось найти крутой извилистый подъем, выводящий из давящего крохотного закутка, коим на поверку оказалась непроглядная тьма вокруг. Кряхтя и вздрагивая от боли в ребрах, профессор полез вверх по склону. Едва заметно развиднелось. Поворот, рывок и вот он уже оказался в небольшой нише, примыкающей к широкому, залитому рыжим колеблющимся полумраком коридору. Кто‑то приближался слева. Берток не решался сканировать точнее.

Еще левее кипела надвигаясь аура полная безумной ярости. Все неразумные и мастерски прикидывающиеся разумными голоса советовали обождать, но профессор знал наверняка, что его единственный шанс остаться в живых – выйти сейчас. Набрав побольше воздуха в легкие и приготовившись нырнуть с головой в Истинную Природу, Мрабетмгни шагнул вперед… И тут же был сбит с ног, налетевшим на него человеком.

Мгновение с его телом творилась ужасная и болезненная неразбериха, после чего профессор обнаружил, что лежит на спине, а прямо на него надвигаются четыре безумных существа. Единая багровая аура просто не могла принадлежать человеку в своем уме. Эфир так и звенел скорой кровавой расправой. Мысли профессора забились и закрутились как драгвы в водяном колесе, делая выводы и бросая их, так и не примерявших словесной одежды, в топку новых рассуждений. Взгляд его остановился на неподвижных блестящих глазах безумных убийц. Мрабетмгни вдохнул радость Истинной Природы и выбросил в сторону головорезов слепяще–яркое пси–облако, отключился, сжал сознание в точку и попытался остановить бег мыслей.

* * *

Наткнувшись на неожиданно появившееся препятствие, Ненел окончательно отдался панике. Падая он всеми силами старался отшвырнуть от себя костлявое, укрытое грубой тканью тело. Страх превратил этого человека в опасную многоногую тварь. Но, откатившись по твердому, утыканному острыми камнями полу, Удавчик получил возможность лицезреть во всей красе напавшее на него жуткое чудовище – бледного старика в черном плаще. Капюшон спал, серые волосы и борода растеклись по груди и плечам. Старик смотрел на охваченных безумием бандитов Треугольника, сосредоточенно, без животного ужаса. Внезапно Ненел узнал искаженного – вибрирующее давление под ложечкой точно определило его. Старик сделал что‑то. Удавчик не имел понятия, что именно. Но готов был поклясться всеми своими деньгами, так благоразумно прихваченными из большого зала, что ощутил это. Убийцы остановились. Постояли немного, развернулись и пошли прочь.

— Помоги мне подняться, сынок, – голос искаженного прозвучал устало, но спокойно. По крайней мере, хотелось на это надеяться.

Глава 8. (День третий)

Кто и с какой целью вызвал гергема? Вопрос этот решительно не хотел уходить в небытие, сколько Драммр не пытался задобрить его самым очевидным ответом: «Какой‑нибудь честолюбивый неумеха решил сделать себе громкое имя и звонкое состояние». «Зачем вызывают гергема? Чтобы проверить надежность уз служения», – колдовская присказка тоже оказалась неважным советчиком. За вырвавшегося на свободу высшего демона колдун запросто мог лишиться места в гильдии. Так что проверка очередной модификации заклинания уз всегда готовилась особо тщательно, да и сами узы давно уже разрабатывались чуть ли не для каждого вида демонов отдельные. Нет – кому‑то нужен был именно гергем, с его способностями. Вот только кто мог решиться на подобную авантюру?

Назойливые вопросы не отставали даже, когда Драммр проходил тест на «естественное чувство справедливости». Стандартная процедура для провалившего задание оперативника на этот раз вызвала у техников замешательство. Очевидно, подтверждающий правдивость ответов серебристый блин со специальным углублением для руки отказывался работать за компанию со звездами и жезлами. Техники шушукались, бегали к начальству. В конце концов, явился старший контролер Шердени перечитал «Рапорт контролера Нжамди о происшествии в особняке Оракула» и принял решение временно отстранить Драммра от оперативной работы сроком на три дня. Согласно инструкциям жезл, звезда и паучий палец оставшегося не у дел контролера отправились в хранилище Службы. То, что эта амуниция оружием более не являлась, похоже, никого не интересовало.

* * *

— Ну, что будем гудеть на всю катушку?! – завопил Девяносто Шестой, не успели они отойти и десяти шагов от Пирамиды.

Драммр поднял голову на кувыркающегося в воздухе Летуна – как‑то в эту сторону мысли его не забредали. В планах контролера значилась университетская библиотека и изучение текстов по Войне Тени. Хотя, почему это он так озаботился треклятым Оракулом? У начальства ведь и другие оперативники есть, и от работы совсем не отстраненные.

После некоторых колебаний Драммр выбрал компромисс – завалился в «Ночной фейерверк» с тычущим пальцами в полуодетую обслугу заведения гомункулом и томиком «Краткой истории Тени» под мышкой. Вечер только начинался, народу в зале было немного, а публику развлекал какой‑то нелепый чародей–иллюзионист. Так что контролер принялся за чтение, предоставив Девяносто Шестому возможность пообщаться со смазливенькой официанткой.

* * *

«Аллагбер Второй, король Назрени, прозванный Проклятым, тот кому имени другого не будет во веки веков был сыном Вебера Свирепого и внуком Варнира Смелого»… – Драммр перевернул страницу, решив что все‑таки зря пропустил предисловие. Впрочем, во вступлении ничего кроме назидательного пустословия не обнаружилось. Пришлось продолжить чтение: «Именно он поклонился Повелителю Багровых Глубин и получил в награду погибельную для соседей Назрени хитрость. С Проклятого Короля и его потомков берет свое начало эпоха Тени. Последующие правители Назрени: Изенгир, Аллагбер Третий и Аллагбер Четвертый Мертвая Рука вели жестокие захватнические войны, не гнушаясь прибегать к помощи демонов и темной ворожбе. При Аллагбере Пятом Белоглазом колодец, связывающий с Багровыми Глубинами тайное святилище тьмы Проклятых Королей, стал достаточно широк для вторжения. Сотни демонов хлынули на земли Назрени, неся мучительную смерть ее обитателям», – Драммр отложил книгу – внимание его привлекло поданное блюдо ароматное и пряное. «Если гергем и замешан в эту историю, с Нарзренями и Аллагберами, то действовал, вероятно, инкогнито», – подумал контролер, разрезая кусок сочного мяса.

— Слааааденькое! – протяжный возглас заставил Драммра поглядеть на гомункула. Перед Девяносто Шестым стояла полупустая бутылка какой‑то красно–рыжей элтеры. Далее события развивались неуправляемо. Летун пронесся над залом, напевая что‑то из репертуара визглявой певички «Ночного фейерверка». Драммр отвернулся, приготовившись отвечать: «Этот гомункул не со мной». Девяносто Шестой тем временем ворвался на сцену и принялся пародировать выступление акробата. Публика помирала со смеху и рукоплескала. Контролер тут же получил выпив ку за счет заведения. Несколько раз к Драммру подсаживались с предложениями купить гомункула. Литеры в «Краткой истории Тени» очень скоро слились в единый узор. Контролеру показалось даже, что он может различить в нем лик гергема со сложенными неприличным жестом броверуками и хищной ухмылкой.

* * *

«Что тебе известно о заговоре гергема?! Как он подкупил тебя»?! – вопросы сыпались огненными иглами, сдирали кожу обжигающей, полной миниатюрных ножей, слизью. «Нет! Нет! Нет»! – сознание старшего техника Шмертока отплевывалось ответами, то яростными, то жалостливыми. Но истязавшая его мягкая мгла все равно продолжала дознание. Наконец, в голове секретаря вспыхнуло что‑то ярко–белое. Потом наступила тьма.

Аверон поглядел на внезапно успокоившийся мешок пепельного слизня. Это обитающее в Серых Пустошах создание демоном не было, а потому добыча его влетела абсолютному контролеру в копеечку. «Впрочем, оно того стоило », – подумал Аверон, наблюдая, как серая, покрытая едва заметным пушком, тварь постепенно теряет форму скрюченного человеческого тела.

— Что ж, скорей всего мастер Шмерток честно работал с документами, – подумал абсолютный контролер. Приходилось смириться с тем, что именно он, Ремар Аверон, допустил досадную промашку с прошением Овера Мегри. Но, все‑таки, было непонятно: при чем здесь красный дракон? Жаль, контролер Нжамди, уже не сможет на вопросы ответить. Впрочем, Аверон очень сомневался, что рядовой оперативник знает хоть что‑то полезное. Зато был абсолютно уверен, что хитроумный гергем, наверняка, пристроил того к своим темным планам.

* * *

Лодка луны медленно тонула в предрассветном небе. Роскошный центр Нармрота нагло ухмылялся огнями рекламных иллюзий. Сейчас этот район почивал, дожидаясь людей под присмотром всевозможных охранных чар. Драммр очень рассчитывал добраться до своей покинутой две фазы на зад квартиры незамеченным, оттого и выбрал эту дорогу. По какому‑то невероятному недоразумению хмель так и не прицепился к нему. Ну, или почти не прицепился. Нет, пожалуй, все‑таки взял поначалу, а потом попустил. Рассуждения эти доставили контролеру какое‑то непонятное удовольствие. В эту ночь Драммр пил с акробатами и певицами, торговцами и наемниками, с директором «Ночного фейерверка» и с заглянувшими в заведение среди ночи пьяными вдрызг алхимиками, но оставался подозрительно трезв. Теперь, когда большая часть его собутыльников валялась по домам и гостиницам, «крепкая намарская кость» больше не казалась достойным оправданием столь странной и досадной невосприимчивости организма.

Рассуждения Драммра, кажется, уже были готовы приобрести новый неожиданный оборот, когда легкий хлопок где‑то сзади и сверху прервал их течение. Звук негромкий, но узнаваемый – такой может произвести только резкий взмах больших кожистых крыльев, крыльев демона. Осторожный шепот и медленное порхание скрюченных пальцев начали сплетать магнетическую энергию. Хорошо бы успеть. Резкий визгливый, слишком напоминающий бранный выкрик, всхлип раздался с крыши. Драммр обернулся и заметил несущийся на него здоровенный черный треугольник, с выставленными вперед когтистыми лапами. Удар пришелся в вязкий и упругий магический щит на уровне головы и опрокинул контролера. Отброшенный магнетический кокон отскочил от мостовой, закрутив тело Драммра в немыслимом акробатическом прыжке. Демон нагнал добычу, зацепил стальными когтями и принялся долбить зубастым клювом, длинным и прямым. Контролер беспомощно болтался в собственном заклинании. Ноги его зависли в ате, а голова в четырех атах над мостовой. И тупое, поблескивающее бронзой долото так и маячило перед глазами. Изнутри магнетический щит был мягким и гладким, тем не менее, мощные удары клюва, отзывались вполне ощутимыми тычками. Раз за разом они становились все более жесткими – защитная магия ослабевала. Драммр был уверен, что успеет подготовить для инфернального долбоноса какое‑нибудь малоприятное заклинание. Вот только выпущенное на волю в тесной защитной скорлупе, оно, скорей всего, отправит на тот свет и самого чародея. Пожав плечами, контролер полез в карман за разрушителем. Изящная золотая вещица ожила, разбуженная декоративным рычажком. Под нескончаемыми ударами демона, голову Драммра мотало из стороны в сторону. Разрушитель подрагивал, обещая скорую развязку. Последний тычок металлического клюва едва не вышиб контролеру передние зубы. Драммр ударил в ослабшую перегородку кулаком. Еще. Клюв воткнулся и прорвал щит, оцарапав щеку контролера. Демон отвел маленькую птичью головенку, готовя последний смертельный тюк. Драммр выбросил вперед руку, пропихнул раскаленный брыкающийся разрушитель в продолбленное демоном отверстие, и оттолкнувшись ладонями от верхнего края щита, забился подальше от дыры. В красных ягодках глаз демона, кажется, промелькнула какая‑то мысль, но он уже был не в силах остановиться. Бронзовый клюв воткнулся в магнетический кокон. В этот момент еще не достигший земли разрушитель разразился огненной бурей. Нижнюю часть треугольного черного туловища потащила вверх пламенная волна. Крылья демона вспыхнули в воздухе, и на мостовую в десяти шагах от контролера плюхнулось что‑то костлявое, дымящееся и визжащее. Магический щит тоже отбросило взрывом, в его трещинах догорали оторванные взрывом куски плоти демона. Потом заклинание окончательно выдохлось, Драммр плюхнулся на мостовую лицом и поджатыми к груди коленями – разбил губу.

* * *

— Ну, тебя ни на толику мгновений оставить нельзя! – Девяносто Шестой грузно спикировал с крыши темно–серой четырехэтажки. Томик «Краткой истории» зарядил углом в грудь контролеру, отскочил вниз, хлопнув распахнувшимися страницами, и замер в руках Драммра.

— Тяяяжелееенный! – гомункул резко набрал высоту, как пикирующая боевая лодка.

— А я‑то думал: ты все еще развлекаешь госпожу Милеру?

Летун завис на уровне глаз контролера и надул серые, в едва заметных темных прожилках, щеки: – Нееее. Меня ее архитектурные формы угнетают! А мы щас куда?

Драммр пожал плечами:

— Я, вообще‑то, домой. А ты, если хочешь, гуляй дальше.

Гомункул метнулся к нему, вцепился ручками в плечо и громко зашептал на ухо:

— Ты ведь не думаешь, что нападение было случайным?!

— А почему бы…

Девяносто Шестой слушать подобный лепет не намеревался:

— Кому ты бублики на уши вешаешь? Беглый демон подкарауливающий контролера в центре Нармрота? Полный бред!

— Ну, может быть, – нехотя согласился Драммр: – К тому же этот клювастый – тварь довольно редкая… – тут контролер понял, что гомункул прав абсолютно. Так и кишащие в Нармроте шрады узы разрывали как минимум с завидной периодичностью. При этом беглые демоны спешили убраться из Дасии куда подальше: обычно в Синие Горы или на Яшрет, но некоторые предпочитали укрываться на иноземных торговых судах. Магов, контролеров и городской стражи беглецы сторонились да и обыкновенных людей убивали лишь по необходимости.

Другое дело – демоны более могущественные и редкие. Эти ни с кем не церемонились. Потому‑то и узами их сковывали самыми надежными. И без полной уверенности из‑под Купола ни–ни. Нет, ценный беглец в центре Нармрота без преследующей его толпы колдунов, ловчих, наемников и боевых магов – полная ерунда. Хотя, тот же гергем…

— Подумай лучше, кому ты опять перебежал дорожку! – прервал его рассуждения гомункул.

— Легко сказать: «кому»? – огрызнулся контролер, потом объявил: – Идем домой.

— Я бы на твоем месте в ловушку не совался!

— Да ладно, они же думают, что меня долбонос затюкал… К тому же, ты со мной будешь. Только переоденусь и пару вещичек полезных прихвачу, – неожиданно Драммр понял, что язык его заплетается, а ноги ступают как‑то уж слишком неуверенно. Самочувствие для противостояния с таинственными хозяевами демонов не самое лучшее.

После стычки с крылатой бестией дремавший в теле Драммра хмель пробудился и начал потихоньку подтачивать сознание. Серый утренний мир дрожал и колебался, но контролер все‑таки удерживал его прямо перед собой. Отяжелевшие ноги с горем пополам донесли его до темнокаменного трехэтажного домика с одинокой зеленой полосой чахлого плюща на стене. Подъезд, лестница. Драммр щелкнул рычажком магического освещения. Шагнул в комнату. Порядка там было еще меньше, чем обычно. Даже существенно меньше – фактически полный разгром. Вывернутые на пол ящики с бумагами, сваленные в угол циновки и коврики расплывались в неверном взгляде контролера. «Надо будет как следует прочистить мозги гомункулу», – пробормотал Драммр, уже падая на смятое запылившееся одеяло, сон навалился сверху, заглушив протестующие визги Девяносто Шестого.

* * *

Узы дагир–кера растаяли. Аверон, как искушенный повелитель демонов, мог за это ручаться. Крылатый хищник глубинных областей Серых Пустошей был созданием не слишком умным, зато стремительным и смертоносным. Абсолютный контролер думал, что этого будет достаточно. Оказывается – ошибался! Аверон залепил кулаком по столу. Неужели опять дело рук треклятого гергема. Или козни броверукого будут теперь видеться ему за каждой неудачей?

Потом приставленная следить за Нжамди жежера передала своей демоносестренке послание. Маленькая перепончатокрылая тварь застрекотала: «Убил огнем! Остался в дом…Ньжжжямди». Неужели этот олух не заметил учиненного на его квартире обыска? Впрочем, на жежер лучше было не полагаться. Аверон выпустил гихра из разогретого на углях мраморного ящика.

Неудача в таком, казалос ь бы, пустяковом деле разъярила абсолютного контролера, заставив позабыть о других, куда более важных проблемах. Дело было в том, что, во–первых, единственную угрозу для своей власти Аверон видел в кознях гергема и его возможных приспешников. А, во–вторых, абсолютный контролер уже давно привык разбираться в делах важных и тайных исключительно при помощи подвластных ему демонов, и поражение пусть случайное и незначительное воспринял как вызов.

Глава 9. (День четвертый)

— Гляди, пробуждается. Я же говорил: теперь это самый обыкновенный сон! – специалист с трудом расплющил веки. Какие‑то люди сидели за большим каменным столом. Сейчас его не интересовало: сколько их, и кто они – ноздри заполнял аромат вяленого мяса, твердого сыра и свежих овощей. Глаза Овера впились в аппетитные округлости, возвышающиеся над большой белой тарелкой. Кажется, он проглотил целое ведро слюны, к тому же слишком громко:

— Странно, – раздался тот же стариковский голос: – Моих телесных катализаторов ему должно было хватить на полную фазу. Ты, что ли, прочесал половину Нармротских подземелий или взобрался на Башню Совета, пока нас не было?

Специалист хотел встать, добраться до пищи, но силы отказали ему, снова бросив в объятья странного сна.

* * *

Драконов было множество. Их шкуры сверкали всеми цветами от румяно–белого до глубокого пурпура. Они парили над бескрайним пламенным океаном. Неслись на огненных крыльях, разили друг друга когтями и рвали зубами. Поверженные падали в буйное рыжее море, рождая гигантские вспышки, зачастую поглощающие победителей. Яркий орнамент извивающихся драконьих тел все уменьшался отдаляясь, пока не превратился в огромное красно–бурое солнце, освещающее каменную пустыню. Казалось, в ней царила мертвенная неподвижность. Вот из ущелий и глубоких трещин начал подниматься рваный черный туман. Тяжелый, медленный и шепчущий. Он тек, сплетаясь тысячами жадных пальцев. И рождал чудовище, огромное и полупрозрачное. Полное глаз, когтей и крыльев. Тварь сжималась для прыжка, и устремлялась сквозь жидкое темно–синее небо к багряному глазу солнца. Тянулось, не доставало и ревело в бессильной злобе. А драконы над огненным морем продолжали свои жестокие игры.

* * *

На это раз специалист приходил в себя медленно, все еще ловя обрывки драконьего сна. Эти жутковатые грезы как‑то странно согревали и вселяли уверенность. Были слышны голоса – в подземной комнате опять кто‑то был. Овер не пошевелился и остался лежать с закрытыми глазами. Происшедшее в последние дни впервые открылось явственно. Казалось, правда, что все это произошло с кем‑то другим. Особенно в полном крови коридоре у кабинета Оракула. А еще был безумный подъем на башню. Овер ощутил легкий стыд за украденный артефакт, вполне, вероятно украденный у того самого старика, что вытащил его из заполненной шепотом холодной тьмы подземелья. Впрочем, по доброй воле расставаться с красным камнем специалист не собирался. «Все, что связано с магией принадлежит мне»! – таков был его закон. По праву Щита Молчания и жизни подопытным образцом в Университете, и утерянным наследством Ревенуэронов, в конце концов. «Нет, так просто вам его у меня не отнять»! – подумал специалист со внезапно нахлынувшей злостью. Чуть приподнял веко – нужно было разобраться в обстановке, пока его считают спящим.

Комната была все та же, большая и напичканная магией. Правда, в прошлое пробуждение он, увлеченный этой начинкой, так и не успел рассмотреть само помещение. Теперь специалист видел высокие, теряющиеся во тьме потолки, гигантский стол, две черные глотки выходов и неприятно давящую выпуклость шахты. Магический свет горел над столом и приглушенно ложился на стену за спинами парочки, устроившейся в заваленной подушками нише. Овер чуть было не прыснул со смеху, увидев в объятьях того самого поющего древнего мага девицу в полупрозрачных шароварах и ярко–оранжевой шелковой тунике – не иначе как старый хрыч затащил к себе под землю одну из нармротских ночных птичек! Интересно, у него для этого дела тоже какое‑нибудь заклинание имеется?! Забавная парочка перешептывалась и, видимо, была полностью поглощена общением.

Специалист заворочался и начал тереть запястьями глаза, изображая пробуждение невинного. Все‑таки, с этим древним чародеем нужно было держать ухо востро. «Ты что взобрался на Башню Совета»? – Овер не помнил, когда слышал это от старика и не стал бы ручаться, что слышал, вообще, но явственно ощущал, что тайну ограбления башни скрывать долго не удастся.

Окончательное пробуждение наградило специалиста дикой грызней взбесившихся собак в желудке. Заставленный едой угол стола стремительно притянул его. Овер успел лишь буркнуть что‑то формально вежливое в ответ на приветствие мага и впился зубами в кусок хрустящего хлеба. Девушка захихикала.

* * *

Чародей или не чародей, а бурчал это мастер Тарон, как самый обыкновенный старикан – все ему сегодня не нравилось. Вот в его‑то молодость и войны были покровавей, и мир – поспокойней, и магия более могущественной, и свободы побольше. Не то, что сейчас. Вскоре специалист совсем перестал слушать его болтовню, сосредоточив все внимание на фруктах и вяленом мясе. Но кое‑что все‑таки пробивалось сквозь упоительно сладкий хруст пищи.