Помоги проекту - поделись книгой:
Сергей Мякин
Третий проект
Огненный шар. Он врывается в небо
и приближается, оставляя за собой толстый белесый шлейф.
Свет. Почему все вокруг стало ослепительно-белым?
Удар. Земля вибрирует и уходит из-под ног…
Взлететь. Взлететь пока не позд…
Нет, уже поздно… Тугая волна обжигающего воздуха валит с ног, скручивает тело и тащит вместе с пылью, камнями и обломками… дикая боль…
Кровь… почему она коричневая?
Обрыв… крылья сломаны
и ничем не могут помочь…
Удар… темнота…
Тела больше нет, а есть только…
…что-то красновато-прозрачное, полное страха — дикого животного ужаса и стремления…
…мертвецы с полопавшейся коричнево-зеленой кожей и костями, проступающими из-за желтоватой слизи… они всюду… вылезают из земли и приближаются вихляющей походкой… они что-то шепчут… чтобы не остаться с ними навсегда, надо…
…лететь, стремительно лететь вверх, сквозь межзвездную черноту, чтобы снова…
О черт, что это было? Сон… Да, всего лишь сон, надо меньше всяких триллеров смотреть… Где я? Откуда этот шлем со стеклянной полумаской и тусклый свет? Почему я не в постели, а в этом…
Отсеке? Капсуле? Черт, черт, черт, да что со мной в самом деле творится? Почему всё тело словно ватное, а голова раскалывается от боли, как после пьянки… как тогда, на выпускном… но ведь я же с тех пор никогда… нет, нет, не то… что я делал вчера? Почему всё вспоминается с таким трудом, как сквозь туман, как будто было сто лет назад? Все-таки водка?
Елки-палки, кто я вообще такой? Виктор… Виктор Николаевич Сорокин, тридцати пяти лет… физик, кандидат наук, научный сотрудник экспериментального ядерного центра РАН…
Я в Обнинске-21, в бункере, а вчера, третьего июня две тысячи шестнадцатого года был… эксперимент… выведение на проектную мощность нового коллайдера… я рядом с ним…
«Я буду на пульте управления, а Сорокин — рядом с кнопкой аварийного выключения генератора. Остальные сотрудники должны покинуть помещение…», — слова директора института академика Георгия Алексеевича Фролова всплыли в гудящей голове вместе с оранжевыми кругами перед глазами и эхом своих мыслей во время того совещания. «Круто! Я буду ближе всех к историческому событию… меня выбрали потому, что я занимался расчетами взаимодействия остаточного когерентного гиперсинхротронного излучения с защитным экраном, скафандром и шлемом, которые будут на мне? Чтобы на собственной шкуре проверил правильность расчетов? Но ведь этим занимались еще пять человек, почему не они? Потому что я самый послушный и исполнительный, всегда задерживался допоздна, чтобы выполнить в срок задание, когда все остальные уже расходились? Ведь я же буду не столько ответственным испытателем, сколько… подопытным животным, почти таким же, как кролики, крысы и насекомые, которых поместят в зону действия излучения. Да, в отличие от них, меня будет защищать стена, экран защищенного отсека и скафандр со шлемом, но все же… Какого черта, ведь я же еще хочу… впрочем, у нас с Надей и так уже двое детей, но все равно…»
«Но самое главное… черт возьми, почему я заснул на посту? Идиот… сколько я проспал? Эксперимент в самом разгаре или…».
Виктор попытался резко подняться и сориентироваться в освещенном мертвенным дежурным светом отсеке, но не смог этого сделать из-за головокружения и чугунной слабости, парализующей мышцы.
«Б…, все-таки подействовал, зараза, несмотря на всю защиту», — произнесенное шепотом ругательство и ледяной укол страха придали сил и освежили память. «Экран… кнопка…селектор», лихорадочно подумал он, выползая из-под кресла и поднимая голову.
На главном мониторе высвечивались значения параметров процесса. Они были странными, совсем не такими, которые ожидались при предварительных расчетах, но зелеными, а не аварийно-пурпурными, что немного успокаивало. Вместе с тем что-то вызывало недоумение и тревогу, переходящую в ужас. В первые мгновения, пока сознание было занято анализом необычных чисел, а
20.07.2046 вместо 4.06.2016 в нижнем правом углу. «Сломался таймер, но ведь его же проверяли… Излучение повредило его, хотя он находится здесь, за стеной и экраном, а что же тогда со всеми датчиками, которые расположены там? Насколько можно им верить? Но главное — не это, а… на боковом мониторе… нет… нет… этого не может быть!»
Он не поверил своим глазам и на мгновение зажмурился, потом открыл их снова, внимательно всмотрелся в дополнительный монитор, подполз к панели управления, задал максимальное увеличение и застыл от изумления и шока.
В четырех клетках для кроликов были груды небольших костей на фоне остатков расползшейся темной массы, в двух застекленных отсеках остались еле заметные высохшие трупики мух и тараканов, а еще в одном… и в дальнем углу, за клеткой… Стрекоза, в отличие от других насекомых, судя по своему виду сдохла совсем недавно, а вполне живая крыса настороженно выглядывала из укрытия черными бусинами подвижных глаз. В этом не было бы ничего необычного, если бы Виктор не знал, что стрекозы этого вида не бывают двадцатисантиметровыми, а взрослые крысы намного длиннее трех или четырех сантиметров… во всяком случае, на этой планете, в современную эпоху и уж точно в этих контейнерах, которые он рассматривал накануне.
Огромным усилием воли заставив себя отвести взгляд от увиденного чуда и подняться на ноги, опираясь на стол и преодолевая волны нервной дрожи, слабость и дурноту, Виктор включил селектор и нажал кнопку общей экстренной связи — с академиком Фроловым, аварийной службой, дежурным по институту и отделом безопасности.
— На объекте нештатная ситуация! Обратите внимание на аномальные значения рабочих параметров и ЧП виварии! — прокричал он, удивляясь непривычно хриплому и глухому звучанию своего голоса. Ответом была тишина, а на дисплее видеоконнектора появились пустые кабинеты. У Георгия Алексеевича всё было по-прежнему — аккуратные стопки книг на столе и в шкафу, компьютер, кружка, портрет Эйнштейна, пейзажи Шишкина и демонстрационный экран на стене… и слегка отодвинутое массивное кресло, как будто шеф вышел на минутку, не допив свой любимый кофе. Остальные помещения выглядели намного хуже — в комнате дежурного и отделе охраны царил полный разгром, как после проведенного на скорую руку обыска, но наиболее зловеще смотрелось помещение аварийной службы — там сохранялся идеальный порядок, но пыль на столах… она была такой, как будто… Виктор вновь взглянул на таймер, потом достал свой мобильник и попытался его включить, но после нескольких отчаянных нажатий на кнопку убедился, что он полностью разряжен.
Через несколько минут, проведенных в лихорадочных раздумьях, он направился к двери. Ноги начали слушаться, но передвигались с трудом, а во всем теле ощущались зуд, ломота и
У самого выхода он инстинктивно взглянул в зеркало и закричал — хрипло, дико и протяжно, как кричит испуганный и загнанный в угол зверь. Вместо привычного молодого ухоженного лица из-под защитной маски на него смотрела заросшая бородой рожа, но самое главное было даже не в обильной растительности, а в зеленоватом фосфоресцирующем свечении из глаз и желтых клыках, обнажившихся в издающем истошный вопль рте.
Уже не отдавая себе отчета в происходящем, Виктор выскочил в коридор. Свет нигде не горел, но глаза отчетливо различали окружающее.
Лифт не работал, и пришлось подниматься по аварийной лестнице. Восемь пролетов в полутьме… Болезненное падение… Путающиеся мысли, заплетающиеся ноги и бешено бьющееся сердце… Выход… Ослепительный свет, заставивший на несколько секунд закрыть глаза.
«Почему небо такое фиолетовое, а облака зеленоватые? Из-за маски?» подумал Виктор, но не решился снять шлем, а просто пристально посмотрел на надвигающиеся тучи и в следующее мгновение споткнулся обо что-то твердое. С трудом удержав равновесие, он посмотрел под ноги и тут же отвернулся, отшатнулся и согнулся пополам в рвотном позыве. Перед ним лежал окровавленный труп, и Виктор успел обратить внимание на то, что у тела отсутствовали рука и половина ноги, а плечо и часть шеи были вырваны до кости.
«Дьявол… что здесь происходит? Бежать… куда?… в главное здание… где полиция?… срочно позвонить…» лихорадочные мысли бешено вращались в голове, заставляя ноги передвигаться в сторону административного корпуса.
«Почему здесь все заросло? Трава изо всех щелей… какие странные деревья рядом с тополями — вроде и не елки, и не сосны, а что-то вроде кипарисов… откуда они здесь?… выбитые стекла… запустение… хаос… Что это? Катастрофа? Зона отчуждения, как в Чернобыле? Но почему я… почему меня не спасали… наверное, потому, что меня считали погибшим, а связи не было? Я получил дозу и… мутировал? Зачем вообще ставили этот эксперимент? Моделирование условий Большого Взрыва в миниатюре и единого первичного поля с последующим разделением на обычные поля и виды взаимодействия материи… усовершенствование условий швейцарского коллайдера… регистрация потока нейтрино и попытка его модуляции… где произошел сбой? Что со мной будет? У меня есть шансы выжить?»
Размышления были прерваны обжигающей волной инстинктивного ужаса. Опасность исходила сзади, и Виктор не мог понять, каким образом почувствовал ее, а просто резко обернулся и увидел огромную, размером с человека, птицу, появившуюся из-за ближайшего здания и стремительно пикирующую на него.
Мыслей больше не было — только инстинкты, идущие из подкорки — страшные, необычные и какие-то удивительно
… лететь… взмахнуть
руками, сгруппироваться и отпрыгнуть, а потом еще за два скачка достичь ближайшей двери.
«Это невозможно, человек не способен передвигаться так быстро» — шептал испуганный разум, но тело не обращало на него внимания… стеклянная дверь… хлопанье перепончатых крыльев…
Сознание Виктора с какой-то безумной отрешенностью наблюдало за тем, как его тело, еще несколько минут назад казавшееся немощным и обессиленным, ворвалось в помещение и защемило дверью просунувшуюся следом лапу, с хрустом переломив кисть с торчащими когтями размером с человеческие пальцы… впрочем, сама кисть была удивительно похожа на человеческую. С душераздирающим визгом существо проломило стекло и застряло в осколках, один из которых впился ему в шею, а другой — у основания крыла. Отпрыгнув от фонтана крови, Виктор уткнулся в вертушку проходной и содрогнулся от вида скелета, сидящего на посту охранника, а потом, вновь посмотрев на бьющегося в агонии монстра, оцепенел — на нем были остатки полуистлевшей одежды, а лицо… оно обросло мехом, а удлиненный ороговевший нос больше напоминал клюв, но сохраняло до боли знакомые черты Олега Степанова из отдела физики кварков, с которым они много раз обедали за одним столом, обсуждая текущие дела и мировые проблемы… Оно
хлопало крыльями, окончательно запутываясь в острых выступах треснувшей двери, и издавало то хрипы, то какие-то клекочущие, булькающие и хлюпающие звуки, то крики, в которых было что-то от человеческого голоса.
— Олег, — пробормотал Виктор, не до конца веря своим глазам и не решаясь приблизиться. — Что с тобой? Что…
Ответом был нечленораздельный хрип, среди которого — или Виктору это только почудилось — послышались сипяще-свистящие слова «Там… т…т…туда», а кисть, выступающая из-за склизкой перепонки, клочьев ткани и острых угловатых осколков, направила все когти куда-то вверх…
Существо забилось в агонии, заливая проходную темно-коричневой кровью. Вскоре оно затихло, и Виктор, осторожно ступая среди окровавленного стеклянного крошева, оттолкнул труп вместе с остатками двери и вышел на улицу, а потом…
… он бежал, огромными скачками преодолевая пространство между обветшалыми корпусами. По пути ему встретились два растерзанных человека. У одного была прогрызена шея, и голова безжизненно болталась на остатках позвоночника, а второй, точнее, вторая, в которой Виктор признал сотрудницу бухгалтерии, была жива и, издавая глухие стоны, пыталась приподняться на разорванных до костей ногах. Виктор остановился и склонился над ней, чтобы попытаться помочь, но тут же пожалел об этом — женщина подняла на него взгляд бешеного голодного зверя, в котором не оставалось ничего человеческого, и с глухим плотоядным ревом вцепилась зубами в рукав скафандра. На какое-то мгновение Виктор испытал труднопреодолимое желание ответить тем же… сбросить свое одеяние и шлем… повалить ее на землю… вонзить клыки ей в горло и пить кровь… грызть ее мясо, наслаждаясь агонией жертвы… потом с урчанием доедать ее расчлененные останки… и, наконец, стать кем-то новым, хищным и близким к природе… отрастить крылья, научиться летать и выслеживать добычу в одиночку и в стае…
— Ыырррр… — гортанный рык и боль в руке вырвали его из плена наваждения и заставили резким рывком освободиться от клыков и, отшатнувшись от нападавшей, продолжить путь. «Быть человеком… не сдаваться… должен быть выход… надо вырваться из этой зоны и найти настоящих людей… или…» здравые мысли прошелестели в голове подобно кружащимся на ветру листьям и сменились отчаянным бегом, состоящим из немыслимых для человеческого разума скачков…
Когда до желтовато-зеленого административного здания с запыленными, но все еще сохраняющими остатки парадного вида мраморными ступеньками оставалось полтора дома,
Виктор сделал движение в сторону, намереваясь обойти идущее навстречу чудовище, но в тот же момент ощутил поток воздуха от крыльев над головой. Он успел пригнуться, чтобы хоть на секунду отсрочить неминуемое, а потом…
…зеленая вспышка…
…темнота…
Огненный шар. Он врывается в небо
и приближается, оставляя за собой толстый белесый шлейф.
Свет. Почему все вокруг стало ослепительно-белым?
Удар. Земля вибрирует и уходит из-под ног…
Взлететь. Взлететь пока не позд…
Нет, уже поздно… Тугая волна обжигающего воздуха валит с ног, скручивает тело и тащит вместе с пылью, камнями и обломками… дикая боль…
Кровь… почему она коричневая?
Обрыв… крылья сломаны
и ничем не могут помочь….
Удар… темнота…
Тела больше нет, а есть только…
…что-то красновато-прозрачное, полное страха — дикого животного ужаса и стремления…
… мертвецы с полопавшейся коричнево-зеленой кожей и обнажающимися костями на фоне желтоватой слизи… они всюду… вылезают из земли и приближаются вихляющей походкой… они что-то шепчут… чтобы не остаться с ними навсегда, надо…
…лететь, стремительно лететь вверх, сквозь межзвездную черноту, чтобы снова…
… — всё под контролем, ментальный фон объекта исследования полностью сохранен, сейчас вы сможете понаблюдать за его поведением, — говорит Георгий Алексеевич…
… какой объект исследования и ментальный фон?
… да какая разница, это Георгий Алексеевич о чем-то своем, а я… я же не доделал отчет об отработке режима генератора… сейчас мне от него достанется… опять придется сидеть допоздна… хочется домой, к Наде, Андрею и Кате. Надя уже, наверное, приготовила борщ… она будет ругаться, что я опять задерживаюсь… надо позвонить домой… интересно, что Катя получила за контрольную по математике… телефон… где он?
И почему так чешется тело? Я что, уже и помыться не успел из-за этой работы? И почему у меня…
…так болит голова… И почему я вообще здесь… где? Это же… кабинет Георгия Алексеевича с аккуратными стопками книг на столе и в шкафу, портретом Эйнштейна, пейзажами Шишкина и демонстрационным экраном на стене… но почему я здесь спал в мягком кресле? Почему на мне скафандр и шлем? Я пришел прямо с объекта…
…коллайдер… запуск на полную мощность, а потом… о черт… что ЭТО было???
— Здравствуйте, Виктор Николаевич, — голос академика Фролова исходил сбоку, от окна, и был приглушенным, доброжелательным и участливым. Испуганно посмотрев на него, Виктор с удивлением отметил, что на затылке Георгия Алексеевича был какой-то твердый вытянутый колпак, а сам он как будто помолодел — на заостренном волевом лице почти не осталось морщин, исчезла лысина, а глаза…
Виктор на мгновение зажмурился, то ли не веря увиденному, то ли не желая
— Не бойтесь, — улыбнулся Фролов. — Вы, наверное, прежде всего хотите знать, что здесь происходит? А как вы думаете, что здесь вообще должно происходить? Чем мы с вами каждый день занимаемся?
— Ну… исследованиями… экспериментами, но… — пробормотал Виктор, не решаясь начать задавать вопросы.
— Вот именно. И эксперименты продолжаются, только… на несколько другом уровне, и мы по прежнему в них участвуем. Вы, главное, успокойтесь и воспримите всё это как необычный эксперимент. И еще заранее попрошу — не надо истерик, ведь это просто бессмысленная трата энергии и сотрясение воздуха, которое ничего не может изменить. И резких движений тоже не надо. На всякий случай предупреждаю — одним движением пальца я могу в любой момент включить универсальный когерентный нейропарализатор. Он временно отключает сознание у всех живых существ в радиусе двух с половиной километров отсюда. Мне пришлось применить его час назад, благодаря чему вы сейчас и находитесь здесь, а не…
Георгий Алексеевич набрал что-то на клавиатуре и указал на экран.
От расставания с последними надеждами на то, что случившееся было не более чем кошмарным сном, в глазах потемнело, и Виктор стал медленно заваливаться набок…
— Возьмите себя в руки, — голос Фролова доносился как сквозь стену. — Ну, пускай это будет не эксперимент, а фильм, в котором вы играете одну из главных ролей. Ведь вы же любите фантастику с элементами хоррора? Или интеллектуальные игры? Вот давайте поиграем — вы задаете мне любые вопросы, которые придут вам в голову, а я честно на них отвечаю. Это тоже часть эксперимента — какие именно вопросы вы будете задавать в первую очередь и как быстро составите для себя полную картину происходящего. А потом вы сделаете свой выбор — совершенно добровольно, без всякого давления со стороны, и весь кошмар закончится в любом случае, что бы вы ни выбрали, — Георгий Алексеевич говорил мягко и нежно, как отец, успокаивающий испуганного плачущего малыша.
— Что случилось с людьми? С моей женой Надей и детьми Андреем и Катей всё в порядке? — хрипло произнес Виктор через полминуты, когда способность трезво мыслить начала возвращаться к нему, постепенно вытесняя шок и дурноту.
— Хороший вопрос. Наверное, самый лучший, потому что он означает, что вы в любой ситуации способны сохранить доброту и остаться Человеком, — с серьезностью и сочувствием в лице ответил академик. — И вместе с тем плохой, потому что… впрочем, смотрите…
— Они там, в созвездии Персея… точнее, их энергоинформационные матрицы, или души, если угодно. Там наш новый дом, а здесь остались только старые оболочки в качестве объектов наших экспериментов, — прокомментировал Григорий Алексеевич и пристально посмотрел на Виктора в ожидании следующих вопросов.
— Но они живы? И что с ними произошло здесь? — сдавленно пробормотал Виктор.
— И да и нет.
— Я все равно хочу их видеть! Какой выбор я должен сделать? И почему я… почему мы остались прежними? Дело в моем скафандре и этом вашем…, — догадался Виктор, проведя рукой над своим затылком и имея в виду странный головной убор академика.
Поделиться книгой: