Убийство по Фрейду

Это был не кто иной, как Горан. Джерри уставился на него, широко разинув рот, словно тот был аллигатором, внезапно появившимся перед ним из ванны на загородной вилле.

— Вы тот самый Джерри, который помолвлен с Сарой Фэнслер, не так ли? Я встречал вас на одном из вечеров… Что с вами?

Джерри выглядел так, будто вот-вот грохнется в обморок.

— Мир тесен, — наконец сумел он выдавить из себя. — Гора с горой не сходятся, — поспешно добавил Джерри, чувствуя, насколько избитой могла показаться его первая фраза, и тут же спохватившись, что и вторая тоже ничем не лучше предыдущей.

— Что ж, пожалуй, верно. У меня сложилось мнение, что во всем мире только и есть человек пятьдесят населения, которые постоянно наталкиваются друг на друга. У вас уже был ленч?

Дорогая, восхитительная Сара с ее поистине благословенным даром знать всех и каждого! Джерри внезапно понял, хотя и несколько неожиданным образом, что даже это ее качество — заводить всевозможные знакомства — в кои-то веки может оказаться полезным. Прежде он допускал, что это, несомненно, пригодится ему, когда он станет заниматься адвокатской практикой, но уже теперь необыкновенный дар Сары предстал перед Джерри в более радужном свете. Он часто в шутку заявлял Саре, что они читают разные выпуски «Таймс». Она никогда не заглядывала на спортивные страницы; Африка, Ближний Восток, Россия, любые акты конгресса — все это совсем не интересовало Сару и оставалось за пределами ее восприятия. Если даже ради спасения собственной жизни ей надо было бы перечислить девять судей Верховного суда, она назвала бы Уоррена[21]… и умерла. Но зато для Сары вся «Таймс» была битком набита мелочевкой о людях, поменявших работу, женившихся и разводящихся, тяжбами и претензиями сторон — и ничего из этой тягомотины она не забывала. Она не только знала всех, она знала все обо всех.

— Мой брат Том прежде встречался с Сарой, — говорил меж тем Горан — его слова доносились до Джерри как бы во сне, пока они входили в лифт. — А вы чем сейчас занимаетесь, если не секрет?

За ленчем Джерри позволил Горану заказать для него «Гибсон». Он, как правило, не пил в середине дня, но, в конце концов, разве не принято вливать бренди в глотку пострадавшего человека? Даже через алкогольную дымку было отчетливо видно, что Горан ничем не напоминает мужчину, чья фотокарточка лежала сейчас во внутреннем кармане пиджака Джерри. И опять же неужели кто-то из окружения Сары мог зарезать девушку на кушетке? Нет, не в приступе умопомрачительной страсти, а хладнокровно и тщательно обдумав преступление!

— Вы обследуетесь… проходите курс психоанализа? — неожиданно вырвалось у Джерри. Он с ужасом услышал слова, которые сам только что произнес. Ведь в его намерения входило путем окольных вопросов постепенно перевести разговор на эту тему. Ни в коем случае нельзя было соглашаться на «Гибсон»! Какой же он после этого детектив! Джерри поспешно набил рот хлебом, надеясь, хотя наукой это не доказано, что кусок хлеба впитает в себя алкогольный дурман.

Настала очередь Горана испытать шок — это было видно по его лицу.

— Боже мой! — удивился он. — Откуда вы знаете?

— О, да ниоткуда, — ответил Джерри, небрежно махнув рукой. — Просто сейчас модно говорить об этом, ну вроде как закинуть удочку, а уж клюнет, не клюнет?.. Надо же о чем-то говорить. — Он ободряюще улыбнулся.

Горан смахивал на человека, который наклонился, чтобы погладить комнатную собачку, а обнаружил, к своему ужасу, гиену. К счастью, в это время принесли ленч, и появилась возможность прервать разговор. Джерри довольно поспешно принялся жевать.

— Прошу прощения! — наконец вымолвил он.

Горан, как бы прощая его, махнул рукой.

— Я и в самом деле прохожу курс у психоаналитика. Это даже не секрет. Более того, мой врач — тот самый человек, у которого совсем недавно прямо на кушетке убили девушку.

— И вы продолжаете у него обследоваться? — с притворным изумлением спросил Джерри.

— А почему бы и нет? Конечно, сам он в убийстве не повинен… я так думаю. Моя семья считает, что надо прекратить его посещать, но какого дьявола, подобно крысе, бежать с тонущего корабля! Фраза, правда, избитая, но?..

— А вы знали эту девушку? — Начав с вопроса в лоб, Джерри решил продолжать в том же духе.

— Нет, не знал, о чем сейчас весьма сожалею. Я обычно видел ее в приемной, когда выходил из кабинета, но даже не поинтересовался, как ее зовут. Чертовски симпатичная особа. Как-то раз я сказал ей, что мне посчастливилось достать пару билетов на вечернее шоу, и спросил, не желает ли она пойти, — на самом деле я купил их утром с большой переплатой у спекулянта, — но она отказалась наотрез. Да, поймать в свои сети такую золотую рыбку… До сих пор в голове не укладывается, что у кого-то могла подняться рука убить ее!

Он говорил так убедительно, что казалось — его устами глаголет истина. Но разве не аксиома то, что убийцы — прекрасные лжецы?

— А ваш психоаналитик — хороший специалист?

— Самого высокого класса, так мне его рекомендовали. Он готов сидеть и спокойно ждать даже двадцать минут, если я не открываю рта. Хотя сдается мне, что я его ненавижу. Например, сон, увиденный мною. (Джерри явно выглядел заинтересованным.) Предполагается, что вы должны рассказывать психоаналитику о своих снах, хотя я редко их видел прежде. Но сны обязательно появятся, если вам станут напоминать о снах и требовать обязательно вспомнить, о чем они, если даже их и не было. Ну так вот, в том сне я был в магазине «Братья Брукс», покупая себе костюм. Костюм оказался чертовски дорогим, но я купил его тем не менее, и когда примерил дома, то оказалось, что он плохо на мне сидит. Я отнес его в магазин обратно и стал ругаться с продавцом по поводу того, что с меня содрали втридорога за костюм, который не стоит и цента. Пробудившись в гневе, я ринулся к доктору Бауэру, чтобы рассказать ему о своем ночном кошмаре. Но как выяснилось, это оказался самый обычный сон. Я возненавидел его, то бишь доктора Бауэра, за то, что он заставил меня раскошелиться только для того, чтобы он с умным видом выслушал мой рассказ, но, так как мне не хотелось больше видеть по ночам ничего подобного, я согласился стать его пациентом. И хотя я стараюсь гнать от себя подальше эту мысль, все равно не могу не думать, что это из-за него теперь по ночам только и вижу этот проклятый костюм и вынужден проходить у него курс лечения. Не правда ли, ловко меня поддели на крючок?

Несомненно, это могло бы быть прекрасной иллюстрацией к технике психоанализа и хорошим уроком на будущее, но для тех целей, что преследовал Джерри на данный момент, пользы от добытых сведений было как от козла молока. Если, конечно, не принять как гипотезу, что можно возненавидеть психоаналитика до такой степени, чтобы взять и подставить его под обвинение в убийстве. А что, идея интересная! Джерри даже задумался: допускают ли психоаналитики такую возможность, воспринимая ее как неизбежный риск, связанный с их профессией? Сейчас, когда Джерри всерьез начал размышлять об этом, ненависть к лечащему врачу как мотив убийства показалась ему не столь уж абсурдной. Джерри прикинул еще — между делом, — как там дела у Кейт с Фредериком Спарксом?

— Только прошу, не поймите меня превратно, — Джерри продолжал гнуть свою линию — задавать вопросы в лоб, — у вас никогда не возникало желания убить доктора Бауэра?

— Нет, убить не возникало, — ответил Горан, видимо ничуть не задетый вопросом Джерри, — хотя только Бог ведает, что таится в душе у каждого. Можно, конечно, навоображать черт знает что в своих мечтах о мести психоаналитику, но по большей части все ограничивается желанием выйти на того, кто хорошо его знает, и выведать все постыдные секреты из жизни вашего мучителя с тем, чтобы потом заставить его на коленях молить вас не предавать их гласности. Самая неприятная вещь в моем психоаналитике, которая может довести до умопомрачения, — это та, что когда в его присутствии вы отпускаете шутку, даже чертовски удачную, то в ответ на нее следует гробовое молчание. Я даже сомневаюсь — скажет ли он своей жене, если, конечно, он женат: «Знаешь, сегодня я слышал отличную хохму от одного из своих пациентов».

— Помог ли он вам с решением хотя бы одной из тех проблем, с которыми вы к нему обращались?

— Ну, пока еще не помог, но всему свое время. Мы выяснили зато кучу интересных вещей. Например, выяснилось, что хотя я и ничего не помнил о своем очень раннем детстве, но будто я был в курсе всего случившегося тогда, когда мать была беременна моим братом. Психоанализ уже натолкнул меня на хорошую мысль.

— У вас были какие-то блокировки?

— Нет, не в этом смысле. Один из наших клиентов делает элегантную мебель, и я предложил обставить ею комнату, которая раздражала своей убогой обстановкой — ободранная кушетка и такой же стул рядом с ней. В ответ на мое предложение меня удостоили поощрения — милостиво потрепали по голове.

Тут Горан пустился в рассуждения на темы, не связанные с психоанализом, и все попытки Джерри вернуться к интересующему его предмету не увенчались успехом. Во всяком случае, Горан меньше всего походил на убийцу. Он, возможно, мог бы нанять кого-либо для этой цели, но такие вещи были в ходу только в мире организованной преступности, а в данном случае такое почти полностью исключалось. И знал ли Горан о запутанных перипетиях семейной жизни психоаналитика? Та определенность, с которой он высказался насчет того, женат или не женат Эмануэль, вполне могла быть ловким ходом. Но все же представлялось маловероятным, что можно прикидываться и вести себя столь натурально, как это делал Горан.

Джерри расстался с Гораном, заплатившим за ленч, разочарованный и с головной болью. Чем заняться до того времени, когда он предполагал отправиться на запланированную встречу с хорошенькой медсестрой доктора Барристера? Поразмыслив несколько секунд на эту тему, Джерри махнул на все рукой и решил отправиться в кинотеатр, говоря себе, что рабочий день у него ненормированный, а упущенное время он наверстает вечером.

Глава 10

Джерри чувствовал себя как крот, выбравшийся после зимней спячки из норы в мир, залитый ярким солнцем. В его мозгу крутились половинки двух кинокартин: о каждой из них он имел весьма смутное представление, но подозревал, что если эти половинки удастся каким-то образом скомбинировать, то они составят зрелище куда более интересное. Меж тем его занимали и другие вещи. Почему, например, он не спросил Ричарда Горана о телефонных звонках в кабинет Эмануэля? Если Горан организовал эти звонки, то он мог бы прийти в некоторое замешательство, а это нетрудно бы было заметить. Но с другой стороны, если Горан нанял кого-нибудь для этой цели, то упоминание о телефонных звонках заставило бы его, прежде не питавшего насчет Джерри никаких подозрений, ну разве что сомневавшегося в его вменяемости, сразу же насторожиться. Джерри вновь пришел к выводу, что быть детективом, в отличие от людей других профессий, все равно что ходить по лезвию ножа.

Еще Джерри тревожило, как бы не разминуться с медсестрой доктора Барристера, поэтому он взял такси, чтобы добраться побыстрее от кинотеатра до офиса, где девушка, сама не подозревая, дожидалась — так он надеялся — встречи с ним. Он не потратил ни цента из денег Кейт, зато, к сожалению, ухлопал кучу своих кровных.

Он не мог, в силу своей порядочности, выставить Кейт счет за полироль, за билеты в кинотеатр и за такси, которое пришлось взять. Ну, возможно, расходы на полироль и следовало бы включить в издержки по делу — ведь, в конце концов, не увидев предварительно Горана хотя бы мельком, как он мог бы узнать того позже в рекламной конторе? Впрочем, их встреча состоялась таким образом, что полироль к этому не имел ни малейшего отношения. В кинотеатре, однако, — как утешал себя Джерри — он разработал обстоятельный план, как подъехать к медсестре. Впрочем, этот план, узнай о нем Кейт, привел бы ее в такое изумление и негодование, что под горячую руку она, пожалуй, немедленно указала бы Джерри на дверь.

Табличка на офисе доктора Барристера гласила: «Звоните и заходите!» — что Джерри и сделал. Медсестра все еще была там, одна, и усердно печатала на машинке.

— Да! — приветствовала она Джерри, явно заинтригованная, как им самим, так и фактом появления в офисе мужчины. Сейчас, разглядев ее вблизи, Джерри подумал, что она не такая молодая и хорошенькая, какой показалась ему прежде.

— Я по поводу своей жены, — сообщил Джерри. Тон, каким он произнес эти слова, ему самому показался не очень убедительным, но Джерри понадеялся, что медсестра припишет его нервозность неуверенности, которая свойственна каждому мужу, находящемуся под башмаком своей супруги. Девушка, казалось, еще не решила для себя окончательно: то ли ей рассмеяться, то ли вызвать полицию. — Она желает… то есть мы оба желаем… ну, словом, иметь ребенка. Не возражаете, если я присяду? — добавил он, опускаясь на стул.

— Доктора здесь нет, — сказала медсестра и тут же пожалела об этом. По ее лицу было видно, что она всерьез испугалась, открыв столь важный факт ненормальному. Она попыталась придать себе официальный вид, надеясь, что это поможет ей избавиться от Джерри. — Ваша жена может сама позвонить и записаться на прием или же вы намерены сделать это за нее?.. — Она взяла журнал регистрации и, с ручкой в руке, начала его листать. — Кто рекомендовал вам доктора Барристера? — спросила она, к ужасу Джерри.

Именно в этот критический момент он и решился пустить в ход все свое обаяние, прибегнув к нему как к самому последнему и надежному средству. В том, что после всех своих предшествующих перипетий он выглядит расстроенным, Джерри ничуть не сомневался. Воздержавшись от привычного жеста, каким он всегда приводил в порядок свою прическу, Джерри позволил непокорной прядке волос упасть на лоб. Затем он улыбнулся медсестре той самой улыбкой, против которой ни одна девица не могла устоять еще с тех пор, как ему исполнилось четыре года. Понурые плечи, печаль во взоре, улыбка, наконец, — все указывало на то, что он несчастен и надеется, что девушка, сидящая перед ним, сумеет понять его. Всем своим видом он как бы взывал из самой глубины своей мужской беспомощности и неуверенности в себе к ее женской мудрости и способности, опять же по-женски, внести покой в его смятенную душу. Медсестра попалась на удочку Джерри, сложила оружие и ретировалась с поля брани, охотно и даже с радостью признав свое поражение. Она не была таким сухарем, чтобы не реагировать на знаки внимания со стороны сильной половины человечества и довольствоваться только тем, что ей постоянно приходится ублажать расстроенных и напуганных женщин. Впервые за этот день Джерри удалось полностью овладеть ситуацией.

— Алиса, моя жена, слишком волнуется, чтобы явиться сюда самой. Но конечно, ей следует показаться врачу. Поэтому мне пришлось пообещать… — Его взгляд явно говорил о том, что Джерри включил медсестру в круг особо чутких и знающих женщин. — Я обещал, что я сначала приду сам, чтобы убедиться, насколько этот доктор симпатичен и внушает доверие. Алиса очень застенчива. Но я уверен, что если расскажу ей, как вы милы и что, несомненно, отнесетесь к ней по-доброму и с заботой, то наверняка смогу заставить ее прийти сюда. Не сомневаюсь, что к вам обращается много женщин с такими же проблемами, как и у нее. Ведь вам главным образом этим и приходится заниматься, верно?

— Ну, мы, конечно, занимаемся и этим… в том числе… Есть еще и женщины более старшего возраста, которые обращаются с разными… гм… проблемами… — Медсестра замешкалась, подыскивая более подходящие слова. — Проблемы, как… ну… изменить свою жизнь, что ли, или нечто в таком роде.

— Конечно, — поспешно согласился Джерри, делая вид, что вполне понимает, о чем идет речь, хотя его невежество в данном вопросе лично у него не вызывало никаких сомнений. — И вам удается делать такие вещи? — Вопрос казался не вполне естественным в устах молодого мужа, озабоченного тем, чтобы в скором времени стать отцом, но Джерри надеялся, что это сойдет незамеченным. Медсестра же, более увлеченная самим разговором, чем его темой, не замедлила с ответом.

— О, здесь многое можно сделать, — уверила она, поигрывая ручкой. — Инъекции гормонов, таблетки и, конечно, наблюдение компетентного врача. — Она улыбнулась. — Ведь у женщин в любой момент могут возникать самые разные причуды.

Джерри затолкал эту информацию в самые дальние уголки своей памяти на будущее.

— Но вы же проводите курс лечения для женщин, которые хотят иметь детей?

— О да, конечно. Есть много процедур, которые могут помочь. И доктор Барристер очень знающий и внимательный врач.

— Рад это слышать, — сообщил Джерри. — Потому что Алисе непременно понадобится хороший специалист, заботливый, словно отец. А доктор Барристер таков?

Медсестра, казалось, пришла в некоторое замешательство.

— Ну, назвать его так пожалуй нельзя. Но он очень компетентный, спокойный и весьма любезный. Уверена, что вашей жене он понравится. Но вы знаете, — многозначительно добавила она, — что и вам не помешало бы обратиться куда-нибудь на обследование. Я имею в виду, если речь идет о ребенке, что не всегда все зависит только от женщины. Да будет вам известно!..

Джерри счел за лучшее сделать вид, что смутился. Он потупил взор, заставив еще одну прядь волос упасть на лоб, и откашлялся.

— Возможно, Алиса сумеет прийти к вам сюда в пятницу, удобно ли это будет? — спросил он с беспокойством.

— Доктор не бывает здесь по пятницам, — возразила медсестра. — В любой другой день, пожалуйста!

Для Джерри, думающего в это время об украденной униформе разносчика, ее слова могли бы послужить убедительным подтверждением причастности доктора к убийству, если бы не то досадное обстоятельство, что сам он забыл спросить у Горана, где тот был в последнюю пятницу.

— Пожалуй, лучше, если я настою на том, чтобы Алиса предварительно позвонила, — заявил он, поднимаясь со стула. — Вы были очень любезны. А… мне пришло в голову: дорого ли доктор Барристер берет за свои услуги?

— Да, боюсь, что недешево, — призналась медсестра. — Судя по всему, вы женаты не так давно, — добавила она с сочувствием, — возможно, вам пока еще рано тревожиться.

— Вы же лучше меня знаете, что такое женщины, — ответил Джерри. — Еще раз большое спасибо!

— Не за что! — отозвалась медсестра, когда он уже закрывал за собой дверь.

Джерри опрометью вылетел на Пятую авеню и вновь поймал такси, счет за которое он мог уж точно предъявить Кейт, ибо опаздывал к Саре. Он чувствовал, что разговор с медсестрой удался ему как нельзя лучше, но что же все-таки — во имя всех тайн гинекологии! — ему удалось выяснить?

Пока Джерри летел во весь опор на такси к Саре, сама Кейт, оставив «Даниэля Деронду» наедине с его сионистскими мечтаниями, тоже в такси, направлялась к зданию, которое только что покинул Джерри. Она позвонила Эмануэлю и Никола и выяснила, что пациент, которому было назначено на шесть вечера, отказался от сеанса, то ли потому, что испугался огласки, то ли потому, что результаты психоанализа перестали его удовлетворять.

— Тебе лучше приехать к нам, — заявила ей Никола по телефону, — и мы все вместе усядемся на кушетку Эмануэля, чтобы убедиться, что никто не оставил на ней мертвого тела.

После многочисленных и довольно прозрачных намеков со стороны Кейт Никола даже пригласила ее на обед.

Кейт нашла их в гостиной, откуда, как они все решили, они будут наблюдать за входом и предотвращать тем самым проникновение в кабинет каких-либо тел, не важно, живых или мертвых. Кейт положила свой сверток — явно бутылку — на стол.

— Это не для вас, — объяснила она Никола, — вино предназначено для вечеринки, куда я собираюсь отправиться позже, чтобы встретиться там с Фредериком Спарксом. — Она поймала на себе взгляд Эмануэля. — Упоминала ли Дженет Гарри-сон в те часы, которые проводила наедине с тобой, имя Дэниеля Мессенджера? — спросила, обращаясь к нему, Кейт.

— Полиция уже задавала мне такой вопрос, — ответил Эмануэль.

— Ох, Господи, я почему-то все время забываю про полицию. Надеюсь, они были не слишком назойливы?

— Ну, — сообщила Никола, — этот Дэниель Мессенджер, кем бы он там ни был, оказал нам услугу, должна признаться. Мне удалось вытянуть у одного из детективов, что он генетик, по крайней мере, такой вывод сделал Эмануэль из моего довольно бессвязного пересказа. Во всяком случае, ясно, что он занимается изучением болезни весьма загадочной, которой болеют только евреи или же, наоборот, только они и не болеют в некоторых местах Италии, и что если ему удастся подобрать ключ к этому загадочному явлению, то мы сможем больше узнать о законах наследственности. Что же до того, верит или не верит полиция, что мы никогда не слышали о нем, то кто, кроме самой полиции, сумеет ответить на этот вопрос?

Кейт вновь взглянула на Эмануэля.

— Дженет Гаррисон никогда не упоминала о нем, насколько я помню, как, впрочем, и не касалась в разговорах никаких теорий, связанных с генами, — заметил Эмануэль, как бы отвечая на ее немой вопрос.

Кейт увидела, что его вновь охватывает отчаяние, и ее сердце мучительно сжалось от жалости к нему. Но чем она могла помочь Эмануэлю? Разве тем, что вместе с Никола попытается отвлечь его своей болтовней? Мать Никола, как Кейт удалось выяснить, забрала детей к себе в загородный дом. Слишком многое ребятам довелось увидеть и услышать здесь после убийства, и неделя пребывания детей за городом отнюдь не выглядела капитуляцией перед ударами судьбы со стороны родителей.

— Доктор Барристер не принимает по пятницам, это так? — поинтересовалась Кейт, обращаясь к Никола.

— Да, — ответила Никола. — А что?

— Я приехала сюда задавать вопросы, а не отвечать на них, — с важностью заявила Кейт.

— А что, вопросы еще остались? — поинтересовался Эмануэль.

— И очень много, — отрезала Кейт. — Но ты не должен ни в коем случае задавать хотя бы один из них полиции. Или же еще кому-либо, — добавила она уверенным тоном, глядя при этом на Никола. — Вот некоторые из них. Кто украл униформу разносчика в то утро, когда была ограблена комната Дженет Гаррисон? — Эмануэль и Никола в изумлении уставились на нее, но она быстро продолжала: — Почему ее комнату ограбили? Произошло ли это только по той причине, что, как предположила одна идиотка, какой-то обманувшийся в своих надеждах поклонник Дженет захотел взять себе на память какую-нибудь интимную принадлежность ее гардероба?

— Ты пьяна? — только и нашелся Эмануэль.

— Не прерывай! И если это даже и так, то кто тот мужчина? Почему Дженет Гаррисон составила завещание? Для незамужней молодой женщины это довольно необычный и даже странный поступок. Кто такой Дэниель Мессенджер и кем она приходилась ему или же он ей? Хотя твоя бывшая пациентка, Эмануэль, вела, мягко говоря, весьма скрытный образ жизни, ее тем не менее видели с мужчиной. Кто он был? Кто видел ее с ним?

— Если ты не знаешь, кто видел ее, то как ты могла узнать, что ее видели? — не выдержала Никола.

— Помолчи! Можешь делать пометки или просто слушать, но дай мне закончить. Не сбивай меня с мысли. Почему Дженет Гаррисон решила изучать английскую литературу, когда вначале ее интересовала история, если не считать того, что она в пику той же истории взяла да и поступила в школу медсестер? Почему именно медсестер? Почему она приехала не куда-нибудь, а в Нью-Йорк, чтобы изучать английскую литературу?

— Ну, это легко объяснимо, — съехидничал Эмануэль. — Она узнала, что здесь преподает литературу очаровательная сумасшедшая по имени Кейт Фэнслер.

Кейт проигнорировала его замечание:

— Что так беспокоило Дженет Гаррисон в настоящем? А в прошлом? Кто тот молодой человек, чей фотоснимок она носила с собой и прятала ото всех? Разве полиция не показывала вам эту фотокарточку? Конечно показывала, и никто из вас не опознал его. И не только вы, ни один человек не смог опознать — кто на этом фото. Почему? Что известно по поводу Ричарда Горана? А по поводу Фредерика Спаркса? Или по поводу мойщика окон? Разве никто из них не мог оказаться убийцей?

— Мойщик окон?

— Ну, это пришло мне только сейчас в голову. Мойщик окон, который, вполне возможно, имеет своего рода заскок в отношении женщин, лежащих на кушетке, и который мог видеть Дженет здесь в часы приема, когда мыл окна в кабинете или в приемной, и настолько хорошо знаком с вашей повседневной жизнью, что просто зарезал ее, когда заглянул сюда по дороге к другому своему клиенту здесь же в здании, и который, возможно, в силу своего заскока успел уже позабыть об убийстве. Кто у вас моет окна?

Если в намерение Кейт входило вывести Эмануэля из депрессии, то она преуспела в этом. Он засмеялся и отправился приготовить что-нибудь выпить.

— Окна в кабинете никогда не моют в часы приема пациентов, — сообщила Никола. — И кроме того, у нас нет мойщика как такового. Окна моет Пандора. Нет опасности вывалиться из них, и кроме того, наружные стекла находятся на особом попечении домовладельца, так как оборудованы специальными решетками с сигнализацией. Но объясни все прочие столь ошеломляющие вопросы. Откуда ты знаешь Фредерика Спаркса?

— Я его совсем не знаю.

— Тогда почему ты отправляешься на вечеринку, где он будет?

— Да потому что я, Кейт Фэнслер, великий детектив, — ответила она. Однако сама тут же подумала: «Все это очень хорошо, вопросов множество, и все они прекрасно увязываются и вытекают один из другого, но вот найдем ли мы когда-либо на них ответы? И почему шестичасовой пациент прекратил свои сеансы? Возможно, это и есть наиболее важный вопрос?» Только что вытащив Эмануэля из глубокого колодца отчаяния, она уже была на грани того, чтобы рухнуть в него самой, когда раздался телефонный звонок.

— Это тебя, Кейт! — окликнул ее Эмануэль из кухни.

— Но никто не знает, что я здесь, — произнесла Кейт чуть ли не в трубку, пока подносила ее к уху.

— Я догадался, — услышала она голос Рида, — когда не дозвонился тебе домой. Как насчет того, чтобы вместе пообедать?

— Я уже обедаю здесь. Затем отправляюсь на вечеринку, чтобы встретиться с Фредериком Спарксом.

— Почему бы не прихватить и меня? Вместе мы вывернули бы его наизнанку!

— Какая чушь! У меня одной это получится гораздо лучше. Если нагрянуть туда с тобой, то всем сразу станет известно, что ты помощник районного прокурора, и мы проведем весь вечер, обсуждая, почему так много людей дают взятки полицейским. Ты что, забыл, как это было, когда мы вместе ходили на вечеринки?

— Будь по-твоему, неблагодарное создание! Тогда мне придется выложить тебе изрядный кусок важных новостей прямо по телефону. Надеюсь, вопреки здравому смыслу, что никто, кроме тебя, не слышит мой голос.

— О, полную конфиденциальность я гарантирую!

— Ладно, верю! Ну так вот, доктор Майкл Барристер однажды привлекался к суду за халатность. Дело выглядело достаточно грязным, но его удалось замять. Конечно, врачи сплошь и рядом злоупотребляют доверием пациентов.