Убийство по Фрейду

Кейт пришлось довольствоваться этим.

После дневной лекции она вернулась в свой кабинет и услышала телефонный звонок. Звонил Эмануэль.

— Кейт, мы можем увидеться на несколько минут? — попросил он.

— Что-то произошло?

— Да, и я хочу с тобой переговорить. Где мы можем встретиться за чашечкой кофе?

— Может, у Шрафта? Неплохое местечко, чтобы убедиться, что жизнь идет своим чередом.

— Тогда договорились. У Шрафта через двадцать минут.

И тот и другая были там через пятнадцать минут. Бар оказался почти пустым, если не считать нескольких дамочек у стойки, поглощающих за громкими разговорами свои полуденные калории.

— Кейт, — проговорил Эмануэль, — я начинаю беспокоиться.

— Не продолжай. Если они соберут достаточно улик, то тебя привлекут в качестве главного свидетеля. Думаю, все будет хорошо, если мы продержимся еще немного.

— Где ты научилась так говорить? Ты словно цитируешь полицейскую сводку. Я волнуюсь не за себя. За тебя. Меня опять вызывали в полицию. Вместе с Никола. Но на этот раз они расспрашивали о тебе. В прежние времена, — добавил он, когда к ним стала приближаться официантка, — ты обычно ела мороженое с орехами и сладким фаджем[26]. А теперь?

— Просто кофе.

Эмануэль сделал заказ официантке.

— Послушай, Эмануэль. Я тебе скажу одну вещь. Мне не полагается это знать, да и тебе тоже, поэтому не говори ничего Никола и не разболтай случайно в полиции. Они получили анонимное письмо, которое обвиняет в убийстве меня. Там утверждается, что я убила Дженет Гаррисон, потому что люблю тебя и ревную к Никола. Полиция обязана на него как-то отреагировать. Если в конце концов окажется, что это я прикончила девушку, а они не проверили такую версию, они будут очень глупо выглядеть. Надо отдать им должное, из меня получается не такой уж плохой подозреваемый, как я считала раньше.

— И все только из-за того, что ты пыталась мне помочь!

— Все только из-за того, что это я послала к тебе девушку, которую потом убили. Эмануэль, я все время думаю о том, почему она пришла именно ко мне, чтобы узнать фамилию и телефон хорошего психоаналитика? Меня не оставляет ощущение, что здесь кроется что-то очень важное.

— И у меня мысли крутятся вокруг этого. Но в конце концов, нужно же ей было кого-то спросить. Ты даже не представляешь, насколько случайно большинство людей выбирает себе врача — никому в голову не приходит побеспокоиться и узнать, насколько он квалифицированный специалист, есть ли у него медицинское образование, не шарлатан ли он. Осведомиться у образованной интеллигентной женщины о психоаналитике — не самый худший способ действий.

— Но ты думаешь, что, если бы ты не обосновался на Меррит-Парквей, ничего бы этого не произошло.

— Все это чепуха! Психоаналитики считают, что ничего не происходит случайно.

— О да. Совсем забыла. Если ты вдруг сломаешь себе ногу, это означает, что в глубине души ты всегда этого хотел.

— Больше всего меня беспокоит, Кейт, что расспросы детектива о тебе вывели меня из равновесия и я наговорил больше, чем следовало бы. Я довольно скрытен, когда дело касается моих пациентов, но тут язык у меня развязался. Я пытался объяснить наши взаимоотношения. Я убеждал их, как психоаналитик, что ты не способна на убийство и не способна украсть материалы по Генри Джеймсу. Но я слишком поздно понял, что они, скорее всего, приняли мою горячность за личную привязанность, и теперь непременно решат, что мы сообщники.

— А если нас увидят здесь вдвоем, то наверняка подумают, что мы строили коварные планы.

Эмануэль ужаснулся:

— Я как-то об этом не подумал! Я только хотел…

— Я пошутила, Эмануэль. Когда я узнала, что меня обвиняют в убийстве, то сначала тоже пришла в ужас. Впала в панику, словно малыш, потерявший в толпе родителей. Но теперь у меня не возникает такого ощущения. Я не совершала этого убийства, и доказательств тому, что это моих рук дело, нет. В действительности я нутром чувствую: недолго нам еще терпеть этот ужас, всем неприятностям скоро придет конец. Но пока я больше не хочу распространяться на эту тему, вдруг мои предчувствия меня обманут.

— Кейт, не накликай на себя беду!

— По крайней мере, ты знаешь, что если я попаду в беду, значит, подсознательно я этого хотела. Еще одна шутка. Попробуй улыбнуться.

— Никола на грани срыва. Некоторое время природная жизнерадостность держала ее на плаву, но теперь она начинает тонуть. Да и мои пациенты проявляют излишнее любопытство. Если я не убийца, то странно, что полиция до сих пор не может найти того, кто совершил это преступление. Я боюсь, боюсь, как ребенок. Почему они не рассматривают другие версии? Почему они все время крутятся вокруг нас?

— У них есть ты, или вы с Никола, или мы с тобой. Вот полиция и отрабатывает все варианты. Для них тот факт, что убийство произошло на кушетке в твоем кабинете, прост и неопровержим. Нельзя же ожидать от них, что они станут искать доказательства своей неправоты. Но если мы подсунем эти доказательства им под нос, они будут вынуждены на них посмотреть. Что я и пытаюсь сделать со своим диким бараньим упрямством. Вместо того чтобы беспокоиться по пустякам, попытался бы проанализировать какие-нибудь слова Дженет Гаррисон.

— Фрейда всегда интересовала игра слов.

— Неужели? Лично я была всегда согласна с определением каламбуров как самой низшей формы мышления. Я помню, как однажды, еще в ранней молодости, какой-то гнусный приятель моего отца осведомился, что на мне надето. Я ответила: «Мини-платье». На что тот с издевкой сказал: «Мини я вижу. А где же платье?» Или это не игра слов?

— Дженет Гаррисон пару раз мучили кошмары о человеке, который был юристом.

— Юристом? В нашем деле не фигурирует ни один юрист. А других кошмаров у нее не было? Может, это был нотариус, который заверял ее завещание…

— Видишь ли, цензура не прекращается даже во сне. Мы не видим самого страшного, потому что всегда можно проснуться или потому что подсознание не позволяет этого.

— О да. Магазин «Братья Брукс» и кошмарный костюм. Прости, продолжай, пожалуйста.

— Во сне мы тоже играем словами, точно так же, как когда бодрствуем. Иногда даже на других языках.

— Очень похоже на Джойса.

— Да. Он в этом деле был знаток. Интересная мысль! Ведь Дженет Гаррисон могла играть словами в своих снах, конечно, не на других языках, а на своем родном, на котором говорят за океаном. Какие бывают юристы в Англии?

— У них там два рода юристов: солиситоры[27] и… Эмануэль, опять Барристер[28]!

— Интересно! Конечно, она могла видеть имя на двери его кабинета прямо через коридор напротив моего. Полицейским этот факт ни о чем не скажет, да и специалисту по психоанализу не о многом говорит, по крайней мере, сам по себе. Может быть, он просто похож на ее отца или на кого-то еще. Сны — вещь очень запутанная, зачастую в них нет точного соответствия действительности…

— Я думаю, она его знала. Просто уверена. И скоро я это докажу. Эмануэль, я тебя люблю! Надеюсь, что полицейские меня не слышат!

— Ты, конечно, понимаешь, что фамилия Мессенджер тоже значащая[29]…

— А какие чувства у нее возникали во сне к этому юристу?

— Мне нужно свериться с моими записями. Страх в основном. Страх и ненависть.

— Не любовь?

— Ее очень трудно отделить от ненависти во сне, а зачастую и в жизни. Но в том, что касается снов моих пациентов, я предпочел бы придерживаться установленных традиций.

— А она никогда не заикалась о Кэри Гранте?

— Нет. Кейт, будь осторожна, ладно?

— Психиатры так нелогичны. Сначала они говорят тебе, что ничего не происходит случайно, а потом призывают соблюдать осторожность. Нет, отвозить меня домой не стоит. Ты опоздаешь, и хитроумный детектив, если узнает, может сделать из этого Бог весть какие выводы.

В этот день Кейт, как ей показалось, только и делала, что подбегала к телефону. Теперь в ее квартире телефон раздраженно звонил.

— Пригласите мисс Кейт Фэнслер, пожалуйста.

— Я у телефона.

— Вам звонят из Чикаго. Подождите минуточку. Соединяю. Говорите.

— Ну, я с ним виделся, — сказал Джерри. — Боюсь, мы напрасно потратили твои денежки. Мое время недорого стоит. Я пришел к заключению, что он этого не делал. Судя по его словам, Барристер тут тоже ни при чем. Наш разговор был полон цитат из литературных произведений. Он думает, что сказывается твое влияние. Может, и вправду существует это самое экстрасенсорное влияние? А между прочим, кто сказал: «Приветствия без доброты»?

— Вордсворт[30].

— Кейт, тебе стоило бы поучаствовать в телевикторине.

— Ни за что! Они хотят, чтобы режиссер вошел в долю, а я не согласна!

— Ты хочешь услышать, что он рассказал? Деньги-то твои.

— Нет, не стоит сейчас. Запиши все, что сможешь вспомнить, как можно подробнее. Где-нибудь непременно появится какая-нибудь незначительная деталь, которая позволит нам раскусить это убийство, и, возможно, она содержится в вашем с ним разговоре. Хорошо, я согласна, вероятность этого весьма невелика, но, как ты мне напомнил, это мои деньги, а твое время немногого стоит. Поэтому будь любезен все запротоколировать.

— На почтовой бумаге с названием отеля?

— Джерри, не расслабляйся! Чего ты ожидал? Что Мессенджер запрет дверь на ключ и расскажет тебе, сверкая глазами, что это он убил Дженет Гаррисон с помощью секретного лазерного пистолета собственного изобретения? Мы отыщем разгадку, но сдается мне, она появится сначала на нашем горизонте в виде облачка размером не больше человеческой ладони. Запиши разговор: возьми напрокат пишущую машинку, найми стенографистку или нацарапай все на фирменной бумаге для писем, а потом сделай копию — мне все равно. Только возвращайся с первым же самолетом. Увидимся завтра утром.

Барристер определенно был знаком с Дженет Гаррисон — теперь Кейт была твердо убеждена в этом. То, что его кабинет располагается напротив кабинета Эмануэля, могло быть совпадением, но тот факт, что Дженет Гаррисон оставила свои деньги человеку, с которым Барристер был когда-то знаком, — не простое совпадение. Не могло быть случайностью и то, что его видели с Дженет в ресторане. И хитрая игра слов в кошмаре Дженет Гаррисон не может не указывать на что-то, хотя Кейт не слишком радовала перспектива убеждать в этом Рида, не говоря уже о суде присяжных.

Могли ли они познакомиться в Нью-Йорке? Конечно, доказательств нет, но это не исключено. Возможно, Барристер просто упомянул Мессенджера, не подозревая о том, что Дженет Гаррисон поддастся донкихотскому порыву и составит завещание в его пользу. Кейт напрасно пыталась вспомнить, откуда Барристер родом, но почему-то была твердо убеждена, что не из Мичигана. И тут совершенно неожиданно что-то смутно забрезжило в глубине ее сознания. Это что-то словно издавало тихий нервирующий звук, как будто за панельной обивкой стены скребется мышка.

Что бы это ни было, но оно все время ускользало от нее. Минутку, если Дженет Гаррисон познакомилась с Барристером в Нью-Йорке, то их встреча должна была произойти почти сразу после того, как он туда приехал, поскольку на фотографии он гораздо моложе, чем теперь. Хотя возможно, у Барристера просто не было другого фото, а может, Дженет его стянула. Но почему же она так старательно прятала его внутри водительского удостоверения? Ну, положим, она его украла.

Кейт подумала, что не должна все время возвращаться к одному и тому же. Лучше сосредоточиться на том, что она точно установила, во всяком случае, для себя: Барристер был знаком с Дженет Гаррисон. Конечно, полиции еще придется свести барышню Дриблер с Барристером для опознания, но сама Кейт нисколько не сомневалась в том, каким будет результат.

Кейт принялась готовить себе ужин, размышляя, когда же позвонит Рид. Он наверняка ввернет, что из блистательного литературоведа, такого, как Кейт, детектив получается очень неважный. Хотя вежливость пока не позволяла Риду высказать свое мнение по этому поводу, по крайней мере так многословно, Кейт не сомневалась, что он считает литературоведов людьми, парящими в высотах и далекими от земных фактов. Эти «аристократы ума», вероятно, скажет он…

И тут Кейт почувствовала в сознании нечто похожее на то, как мышка скребется за стенной панелью. Точно такое же беспокойство возникло у нее при мысли… о чем? О том, откуда родом Барристер.

Что он говорил тогда, в тот день около квартиры Никола?

«Вы из Нью-Йорка?» — спросила она у него.

А он ответил, что он, как сказал один из «высоколобых критиков», — молодой человек из провинции. Да, этот критик говорил о новом направлении в беллетристике. Его фамилия Триллинг[31]. Но знает ли его Барристер? Читал ли Барристер «Партизан ревью»[32] или сборник эссе «Против самого себя»? В этом нет ничего невозможного — но говорил он тоном человека, который презирает подобные вещи. И где это Барристер слышал фразу Триллинга о новом роде литературы?

А слышал он ее от нее, Кейт Фэнслер, через студентку Дженет Гаррисон. Можно руку дать на отсечение. Но опять же это не то доказательство, которое примут в расчет полицейские, хотя Кейт не подвергала его никаким сомнениям. Дженет Гаррисон услышала эту фразу от Кейт и была поражена, поэтому и повторила ее Барристеру. Это означает лишь то, что Барристер был знаком с Дженет Гаррисон и поддерживал отношения с ней, похоже, в то время, когда та посещала курс лекций Кейт. Итак, Барристер — молодой человек из провинции. Неужели? Ну, у молодых людей из провинции имеется одна отличительная черта, по крайней мере, в литературных произведениях. Они всегда, по выражению одного английского друга Кейт, «плохо кончают». Ох уж этот молодой человек из провинции!

Когда Рид позвонил, Кейт была в полной боевой готовности.

— У меня есть кое-какие новости, — сказал Рид. — Я загляну к тебе через некоторое время. Это будет не слишком поздно?

— Нет. Но приготовься. Я кое до чего дошла. И не нужно смеяться! Вот: Барристер был знаком с Дженет Гаррисон!

— Я и не думаю смеяться, — сказал Рид. — Ради этой новости я и собирался приехать. Он только что сам в этом признался.

Глава 16

— Смешно, но подсознание порой играет с нами злые шутки, — сказала Кейт Риду, когда тот приехал к ней через пару часов. — Барристеру не стоило говорить ту самую фразу насчет молодого человека из провинции в разговоре со мной. Уверена, он даже не догадывается, почему это пришло ему в голову. Но он встретился со мной, сообразил, кто я такая, ведь он знал обо мне, потому что ему обо мне рассказывала Дженет, но понимал, что ему нельзя ни в коем случае показать свою осведомленность. И тут его подсознание подсовывает ему «молодого человека из провинции».

— Какой наблюдательный парень этот Фрейд! Тебе известно, что он предложил массу словесных тестов для лиц, подозреваемых в преступлениях? Примерно на том же принципе работает детектор лжи, или предполагается, что работает. Кровяное давление преступника повышается, когда ему предлагается вопрос, который в данный момент ему неприятен. Судя по тесту Фрейда, виновного заклинивает на волнующем его вопросе, и тот начинает прибегать ко всевозможным иносказаниям. Во всяком случае, Барристер, как примерный пациент на кушетке, решил сегодня днем открыться. Занимательно, как пугаются невинные люди, когда оказываются причастными к расследованию!

— Разве лжецы — невинные люди? То есть я хотела сказать, те, кто скрывает важные вещи и пытается втянуть других в сеть этой неправды?

— Правда — вещь скользкая. Возможно, именно поэтому ее понимают только люди, имеющие отношение к литературе.

— Подобные высказывания Эмануэль называет провокационными.

— И он прав, в этом высказывании — истина. Ты раньше нас вычислила, что Барристер был знаком с Дженет Гаррисон. А то, что ты нашла мисс Дриблер, подтолкнуло меня поторопить полицию и нажать на Барристера раньше, чем они намеревались. Именно мисс Дриблер (поскольку я тогда еще ничего не знал о молодом человеке из провинции) воодушевила меня допросить его, несмотря на то что у меня не было на это законного права.

— И что он сказал? «Папочка, я не могу больше скрывать правду, потому что она, того и гляди, вылезет наружу?»

— Он был довольно искренним. Барристер сказал, что не думал, что кто-то знает об их знакомстве, не хотел рисковать своей практикой и иметь дело с полицией, поскольку уже проходил по пустяковому делу о преступной халатности при лечении больного. Ты должна понимать, что он попал в безвыходное положение: ведь девушку, с которой он был знаком, убили в соседнем кабинете. Барристер просто надеялся, что мы никогда не узнаем, что между ними была какая-то связь. И действительно, если бы не завещание и не фото, мы, вероятно, никогда до этого не докопались бы. Ах да, конечно, я забыл о мисс Дриблер!

— Ну да! И в любом случае их непременно кто-нибудь да видел вместе! Если бы полиция побольше занималась им и поменьше Эмануэлем, то обнаружился бы еще кто-нибудь, кто встречал их вдвоем. А разве то, что мисс Дриблер раскопала я, еще одна предполагаемая преступница, не вызывает у полиции подозрений?

— Тебя вроде бы исключили из списка подозреваемых, во всяком случае, из активного списка. Полиция навела справки у твоих друзей и коллег по работе, о чем, не сомневаюсь, тебе уже сообщили. Твои коллеги считают, что мысль о том, что ты могла украсть работу своего студента, просто смешна, и с горячностью обсуждали всяческие детали научных исследований. Кроме того, — пожалуйста, не огорчайся — предположение о том, что ты все еще любишь Эмануэля, если ты его, конечно, когда-то любила, оказалось опровергнутым тем фактом, что совсем недавно ты была влюблена в кого-то другого.

— Понятно. Они назвали его имя?

— О да. Кейт, речь идет об убийстве. Прости, что напоминаю, но я предпочел бы, чтобы ты услышала это от меня и была готова к расспросам. Насколько я понимаю, ты в данный момент не собираешься выходить замуж? Прости, это не мое дело. Во всяком случае, видимых веских причин для этого не наблюдается, и конечно же имеются и другие мотивы, кроме основного, которые делают это маловероятным. Ты ведь не сердишься на меня, верно?

— Нет, не сержусь и не собираюсь выходить замуж. А теперь успокойся и прекрати рыться в своей папке. Я ценю твою прямоту и хочу узнать побольше о Барристере. Что он точно сказал? Между ними возникла великая страсть?

— Он познакомился с Дженет приблизительно в то время, когда была сделана эта фотография. Она требовалась ему для каких-то документов. Я думаю, ему не хотелось уточнять время их знакомства, но наш человек специально проследил во всех подробностях жизнь Дженет Гаррисон. Ты недооцениваешь возможности стражей закона, дорогая. Так вот, он узнал, что Дженет Гаррисон совершала довольно длительное путешествие по диким местам Канады. Видимо, Барристер понял, что скоро мы узнаем, если уже не узнали, — а на самом деле мы ничего не знали, — что и он тоже находился в то же время в тех же самых местах, поэтому и сообщил, что они там были вместе. Я полагаю, это был один из тех мимолетных романов, когда люди встречаются, к примеру, в круизе по Италии, выпав из жизненной суеты, но почти никогда не продолжают свои отношения, вернувшись к привычному образу жизни. После того как Барристер приехал в Нью-Йорк, этот роман с его стороны закончился, по крайней мере, серьезной привязанности у него не было. Дженет Гаррисон решила избрать стезю медсестры — профессия наиболее подходящая для жены врача, но ей пришлось вернуться домой из-за неизлечимой болезни матери. Когда ее мать умерла, то одно, то другое не давало ей уехать. Шли годы, и хотя Барристер не давал о себе знать, Дженет решила ехать в Нью-Йорк. Для этого ей требовался какой-нибудь предлог, поэтому она и решила изучать английскую литературу в вашем университете. Мы не знаем, почему Дженет предпочла литературу истории, в которой она преуспевала в колледже.

— Могу с ходу предложить по крайней мере одно объяснение, хотя, возможно, девушка просто подумала, что читать романы проще, чем зубрить даты. Исторический факультет требует, чтобы абитуриенты сдавали некий вступительный экзамен, а филологи — нет. Следовательно, ей легче было поступить на филологический. Для этого хватило документов об ее успеваемости в колледже.

— Скорее всего, ты права. Во всяком случае, она поступила в университет. По словам Барристера, Дженет Гаррисон от природы была человеком чрезвычайно скрытным, что, видит Бог, нам уже известно, и ему удалось кое-как поддерживать с ней отношения, встречаясь лишь время от времени, хотя девушка стала для него обузой. Он сам в этом признался. Очевидно, Дженет решила обратиться к психоаналитику, чтобы покончить со своей страстной влюбленностью, хотя Барристер не называл так их отношения. И то, что она попала к Эмануэлю, — простое совпадение, хотя Барристеру известно, что она была твоей страстной поклонницей и поэтому попросила именно тебя порекомендовать ей психиатра. Барристер говорил о том, что он надеялся на исцеление Дженет от этой привязанности и даже предложил ей оплатить лечение. Он был очень искренен, Кейт, и, боюсь, честен. Как и ты, он недооценил полицию и подумал, что если об их связи станет известно, то полицейские сочтут, что у него был мотив, и предъявят ему обвинение. А когда Никола позвонила ему и попросила взглянуть на тело, Барристер был в шоке. Это можно понять. В его пользу говорит тот факт, что он тут же вызвал полицию. А между прочим, он мог бы сказать, что осматривает девушку, прикрыть дверь и обыскать сумочку: тогда он, возможно, нашел бы свою фотографию. Но он этого не сделал.

— А с этим снимком его можно было бы прижать.

— Несомненно, тут полиция дала промашку. Но ведь они подумали, что это свежая фотография, полагаю, это простительно. Как я уже сказал, все это Барристер поведал нам совершенно откровенно, полагаясь на наше великодушие. Он признался, что рассказывает правду, поскольку ему показалось, что полиция близка к тому, чтобы узнать ее самостоятельно. А еще он сказал, что мужчины не убивают женщин, которые, к их досаде, влюблены в них, и выразил надежду, что мы это понимаем.

— Они были любовниками?

— Его об этом спрашивали, хотя полицейские говорят: «Находились ли вы в интимных отношениях?» На этот вопрос он ответил невнятно. Сначала: «нет», а потом: «Были в дебрях Канады». Он улыбнулся и заявил, что, возможно, Дженет рассказала об этом Эмануэлю, поэтому ему лучше сознаться. Он тогда был молод и так далее и тому подобное, тем не менее несколько раз подчеркнул, что в Нью-Йорке они не поддерживали близких отношений. Барристер открыто признался, что не имел ни малейшего желания жениться на ней, а в такой ситуации заниматься с ней любовью глупо и бесчестно. Глупо, поскольку он хотел потихоньку отделаться от девушки.

— А что начет Мессенджера?

— Барристер признался, что это его озадачивает. Он действительно с нескрываемым восхищением рассказывал Дженет о Мессенджере в Канаде, но почему она решила составить завещание и оставить все свои деньги Мессенджеру через столько лет, Барристер не понимает. Безусловно, к этому Мессенджеру стоит приглядеться получше.

— А Барристер, случайно, не позаимствовал фирменные штаны и куртку разносчика и не обыскал комнату Дженет?