Гибель империи казаков: поражение непобежденных

После падения Челябинска красные, беспощадно сминая врага, катили победным маршем завоевателей. Вечером 12 ноября 1919 г. Колчак покинул Омск в семи эшелонах, из них 3 с золотом. Ехать дальше Новониколаевска адмирал не пожелал. В теплушках томились по 40 человек с женами и детьми. Чехи ехали по 4 человека с женщинами, в некоторых теплушках играли на пианино.

Генерал Жанен еще в Омске предлагал адмиралу взять золото под свою охрану. Колчак ответил: «Я лучше передам его большевикам, чем вам. Союзникам я не верю». В этих грубых словах крылась сермяжная правда, золото поступило в подвалы банков союзников в счет долгов. Жанен, получив отказ, видимо, дал понять чешскому командованию или сказал прямо, что Колчак его уже не интересует. Чехи рвались к Владивостоку, и адмирал стал для них билетом до Тихого океана.

Армия Сибири оказалась бумажным тигром. До Забайкалья дошло 12 000 штыков, столько же примерно осталось под Красноярском. Итого 25 000 мужиков, ехавших на санях по 2–3 человека, стреляли из винтовок на ходу — сойдешь — дожидаться не станут и бросят. Это генерал-лейтенант Д. Ф. Филатьев испытал на себе: ночью под ним свалилась лошадь и придавила в сугроб. Мимо проехали сотни саней с солдатами, ни один на крики о помощи не отозвался, а некоторые отвечали: «Нам не до тебя». Полчаса бился генерал, пока выбрался из-под лошади, а затем поднял и ее.

Орудий не было, пулеметов тоже, за исключением 2–3 у воткинцев. Пока ехали по тракту вдоль железной дороги, штабы телеграфировали в поезд Колчака изо дня в день одно и то же: «После упорного боя с противником в превосходном числе отошли на такую-то линию». Эта линия всегда отстояла на 26–32 км от предыдущего ночлега.

Мирно ночевали в деревнях, утром варили завтрак, запрягали и ехали дальше. Красные следовали за ними. Иногда они, встав раньше белых, подойдя к ним на 3 км, стреляли из пулеметов. Тогда белые запрягали и уезжали. Однажды один из командиров полка первый обстрелял ночлег красных. Они сейчас же снялись и отступили, а белые съели приготовленный завтрак. И вот на этих мужиков все еще рассчитывал несчастный адмирал, совершенно не разбиравшийся в обстановке.

В Иркутске 24 декабря бунтовал 53-й полк, в Глазковском предместье у вокзала, отделенном от города рекой Ангарой, мост через которую взорвали. Начальник гарнизона, генерал Сычев, 26 декабря решил бомбардировать казармы. Но генерал Жанен заявил, что обстрела не допустит и откроет огонь по Иркутску. То есть союзники поддержали путч против Колчака. Чехи, захватив перевозочные средства через Ангару, не дали Сычеву подавить восстание.

Семенов 31 декабря 1919 г. отправил из Читы отряд генерал-майора Скипетрова (3 бронепоезда, монголо-бурятский конный полк и пехотный маньчжур). Утром 1 января семеновцы подошли к Иркутску. Но чехи пустили навстречу паровоз, который повредил состав. Пока Скипетров ждал указаний из Читы, легионеры, внезапно окружив эшелоны, разоружили семеновцев.

Атаман потребовал освободить полки и вернуть оружие, или его артиллерия разметет в куски поезд генерала Сыровы, а саперы взорвут туннели за Байкалом! Пусть чехи пешком топают до Тихого океана! Пленных тут же отпустили. Другой отряд казаков (112 человек) добрался в Иркутск на автомобилях, но по своей малочисленности помощи оказать не мог, лишь озлобил бессудной расправой с захваченными заложниками.

Армия разбредалась, даже в ее верхах авторитет верховного падал. Поезд Колчака двигался впереди отходивших войск, среди эшелонов с чешскими легионерами. Наступавшие большевики единственным условием перемирия, позволявшим чехам вернуться домой, выдвинули выдачу адмирала и золота. Колчак доехал лишь до станции Тайга. Тут к нему явился председатель совета министров В. Н. Пепеляев и предъявил аж три ультиматума: об отречении, о созыве Земского собора и о смещении главкома Сахарова. За премьером стояла реальная сила его брата, генерала Пепеляева, командующего I армией. Но эта комедия длилась недолго, братья отказались от требования отречения, Земский собор невозможно было собрать. Адмирал по телеграфу предложил Дитерихсу вновь стать главнокомандующим, тот согласился, но с условием, чтобы Колчак передал всероссийскую власть Деникину. Но ни армией, ни золотом подкрепить Деникина Колчак уже не мог, как не мог и Деникин спасти положение в Сибири. Все закончилось празднословием.

Генерал Пепеляев, окружив поезд штаба своим батальоном, арестовал Сахарова. Колчак отчислил от должности Сахарова, и его тотчас же отпустили. Адмирал уехал и на следующей станции назначил главкомом командующего III армией, генерала Каппеля.

Верховный с тремя поездами отправился в Иркутск, но успел доехать только до Нижне-Удинска, где власть уже взял политцентр эсеров. На станции адмирала встретила толпа, которая, из-за многочисленного конвоя, задержать его поезд не могла.

Армия 4 января подошла к Красноярску, начальник гарнизона которого, генерал Зиневич, решил замириться с ленинцами. Вдоль полотна шла II армия генерала Войцеховского, которому Каппель приказал выбить бунтовщиков из города.

Войска двинулись тремя колоннами, но до города не дошли, испугавшись показавшегося на железной дороге к западу от Красноярска бронепоезда. Им оказался польский «Огйк», прикрывавший хвост эшелонов чехов. Огня никто не вел, но штурм, в который бойцы и не рвались, отменили.

На другой день, 5 января, Каппель сам руководил атакой. И тут проявилась необычная мораль армии.

Из Красноярска красные выслали полуроту пехоты с пулеметами, которая заняла высоты к северо-западу от города. На противоположном плато собралось несколько тысяч саней с сидящей на них армией. Тут же верхом Каппель и с ним несколько всадников. Прогнать полуроту можно было обходом влево и ударом в лоб. Но солдаты из саней не вышли. Тогда послали роту школы офицеров, она открыла огонь вне действенности выстрела, красные, конечно, не ушли и тоже палили в воздух. Противники замерли друг против друга до темноты, и ночью все, кто хотел, свободно пошли в обход Красноярска.

Под Красноярском 7 января сдалась в плен большая часть I, II и III армий Сибири.

Глава 5

АНАБАЗИС СИБИРИ

На станции Нижне-Удинск 27 декабря 1919 г. по приказу генерала Жанена чехи задержали Колчака. Адмирал собрал конвой, в преданность которого верил, и спросил, кто пойдет с ним. Все отказались.

Потрясенный Колчак покинул свой поезд и перешел в вагон 2-го класса под флагами Англии, США, Японии, Франции и Чехии. По легенде, начальник эшелона майор Кровак в Иркутске якобы передавал адмирала японцам — красные избегали конфликтов с ними. В Иркутске Кровак сбегал к Сыровому и сообщил, что Колчака надо выдать эсерам и меньшевикам.

Когда адмиралу объявили об этом, он схватился за голову и вскричал: «Значит, союзники меня предают!» Этот вопль наболевшей души понятен в положении несчастного. Колчак встал на свою голгофу.

На вокзале 15 января 1920 г. спешно составили акт передачи правителя. Чехи усердно сдали всех, ехавших с адмиралом, даже женщин. Спаслись лишь несколько человек, в их числе генерал Занкевич, выйдя незаметно из вагона.

Японцы молча, с недоумением наблюдали эту сцену. Полковник Фукуда разыскал Сырового и предложил ему в тот же день увезти адмирала, если чехи извлекут Колчака из тюрьмы. Сыровой отказался, боясь мести, которой он хотел избежать, выдав Колчака «трибуналу русского народа».

Адмирала и премьера Пепеляева тотчас отправили в тюрьму, остальных перевезли туда же на другой день. Над Колчаком и Пепеляевым вели следствие, но 6 февраля 1920 г. их расстреляли из-за подхода к Иркутску армии Каппеля.

Для оправдания предательства чехи в обращении «К Сибири» заявили, что они передали Колчака как реакционера и врага, приказавшего атаману Семенову взорвать туннели и задержать движение на восток.

Генерал Сыровой в обращение «К братьям» объявил, что эшелоны русских, уходя в панике из Омска, грозят, прервав эвакуацию чехов, втянуть их в бои с красными. Поэтому, говорит Сыровой, «я распорядился остановить отправку эшелонов на восток, пока не пройдут наши эшелоны в первую очередь. Только таким образом мы выбрались оттуда. Среди задержанных очутился и адмирал Колчак со своими семью поездами и стал жаловаться союзникам и Семенову на наше войско».

Но брат наивно лгал. Движение по железной дороге шло по расписанию. Как только чехи посадили своих комендантов на станции, их переезд стал паническим бегством. Каждый эшелон брал паровоз, ставил на него часовых и заставлял машиниста ехать до тех пор, пока локомотив без осмотра и продувания не выходил из строя. Его бросали и брали другой от всякого русского эшелона.

Чехи не вели бои с РККА. В задние эшелоны они назначили поляков и румын. Даже коменданты-чехи заменялись поляками, как только приходил их первый эшелон.

Сквозь морозы, снега, голод, нехватку пресной воды и медикаментов шли 56 эшелонов поляков, просивших генерала Сыровы «во имя братства, гуманизма и человечности» пропустить вперед 5 поездов, набитых женами, детьми, ранеными и больными. Взамен предлагали все паровозы отдать чехам, а самим идти пешком, защищая их тыл. Пять часов ждали решения своей судьбы в промерзших вагонах голодные дети, женщины и раненые.

Наконец пришел ответ возмущенного полководца: «Ни один польский эшелон не может быть мною пропущен на восток. Только после ухода последнего чешского эшелона вы можете двинуться вперед».

Боевые части обескровленной дивизии пробились на восток. Но 5 поездов с тылами захватила кавалерия РККА. Беспомощных раненых и больных силовики Москвы рубили шашками на койках вагонов, обезображенные трупы выкидывали в разбитые окна. На окровавленные ложа валили бьющихся в руках насильников жен и дочерей воинов Польши. Крики истязаемых женщин, стоны добиваемых раненых заглушали «Интернационал» духового оркестра.

Многие поляки тогда верили в братство славян, 5 февраля 1920 г. капитан Ясинский-Стахурек отправил открытое письмо Сыровы: «Я требую от вас, генерал, ответа только за наших женщин и детей, преданных вами в публичные дома и общественное пользование «товарищей», оставляя в стороне факты выдачи на ст. Тулуне, Зиме, Половине и Иркутске русских офицеров на моих глазах, дружественно переданных по соглашению с вами, для расстрела, в руки товарищей совдепско-эсеровской России. Но за всех их, замученных и расстрелянных, несомненно, потребуют ответа мои братья-славяне, русские и Великая Славянская Россия. Я же лично, генерал, требую от вас ответа хотя бы только за нас, поляков. Больше, генерал, я не могу и не желаю говорить с вами — довольно слов. Не я, а беспристрастная история соберет все факты и заклеймит позорным клеймом предателя ваши деяния. Я лично, как поляк, офицер и славянин, обращаюсь к вам: к барьеру, генерал! Пусть дух славянства решит наш спор, иначе, генерал, я называю вас трусом и подлецом, достойным быть убитым в спину».

Колчака чехи сдали, ибо красные грозили взрывать полотно. Совесть «братьев» спасовала. Бежали организованно, уже не горя желанием сдаться русским. А обращения «К Сибири», «К братьям» — пропагандистская уловка, лишь бы ноги унести и убраться восвояси.

7 марта 5-я армия РККА вошла в Иркутск, где уже расстреляли Колчака.

В Сибири славяне сбывали награбленное в Поволжье и на Урале. Но верховный стоил дороже самоваров и швейных машинок. В Иркутск с адмиралом Колчаком пришли 29 вагонов с золотом. Москва потом вернула 18 из них. Куда делись 11 вагонов золота, неясно. Часть их могли увезти чехи. В Чите, когда узнали об аресте адмирала, возмущенные каппелевцы вручили Сыровы, как Иуде, 30 сребреников. Атаман Семенов вызвал на дуэль генерала Жанена, который, не ответив на вызов, наградил Сыровы орденом Почетного легиона.

Глава 6

ЛЕДЯНОЙ ПОХОД

Войска Сибири двумя колоннами стихийно шли на восток, не зная ничего о трагедии в Иркутске. По дорогам к северу от Транссиба двигалась II армия, III к югу, I как-то распылилась.

Помня печальный опыт Красноярска, избегая встреч с красными, Каппель повел II армию по льду реки Канн, куда зимой ни ворон не залетает, ни волк не забегает. Кругом сплошная непроходимая тайга, мороз до 35 градусов. На 117 км пути беженцы наткнулись на горячий поток, лившийся поверх льда, обращая его в кашу. Вереницы саней сгрудились, лошади не тянули по размокшему льду, а обойти мешали отвесные берега. Лед мог рухнуть под массой саней и лошадей, но обошлось. Перебрались поодиночке, вылезая из саней. Промокшие валенки покрыла ледяная кора. Чтобы не простыть, последние 10 км шли пешком в пудовой обуви. Умерших оставляли на льду и ехали дальше. Сколько их было, никто не интересовался, к смертям привыкли.

Каппель не вынес тягот отступления сквозь метели в мороз при скудной еде. Не выдержав череды стрессов: предательство чехов, гибель Колчака, воспаление легких и гангрену ноги, — он скончался.

Этот легендарный Ледяной Сибирский поход сравнивают обычно с Ледяным походом Корнилова и даже считают более трудным.

В Забайкалье собралось около 12 000 человек, не считая жен, детей и больных тифом. Это все, что осталось от когда-то, хотя и липовой, но огромной армии. Так адмирал растратил доставшееся ему богатое имущество — без славы, почестей и ратных подвигов. Этот выдающийся моряк оказался плохим политиком и никудышным диктатором. Сам он жил строго по уставу и ездил на фронт зимой в шинели солдата, а генералы его воровали.

* * *

Реальную силу Колчака составляли немногочисленные казаки, большая часть их погибла в боях. Остальных ленинцы методично искореняли, в том числе и саморасказачиванием так называемых трудовых казаков, придуманных и контролируемых в Москве. Так, некто Полюдов на I Всероссийском съезде трудовых казаков заявил: «У нас казаков в Сибири нет и больше не должно быть».

СНК 25 марта 1920 г. подписал декрет «О строительстве советской власти в казачьих областях», под угрозой расстрела станичники повторно сдавали хлеб, под видом обысков их просто грабили, отбирая даже рубахи и шаровары.

Член казачьего отдела ВЦИК Андреев в 1920 г. отметил подавленный настрой казаков Сибири, часть их бежала и скрывалась в окрестностях станиц. Видный ленинец А. И. Микоян заявил: «…победа Советской власти переломилась в голове станичного населения как победа иногородних над казаками».

Репрессии ожесточали казаков от Иртыша до Усть-Каменогорска. Москва покончила с повстанцами лишь в 1927 г.

Часть VIII. ТУРКЕСТАН

Имперская миссия Петербурга в Средней Азии была важным элементом самосознания русских. Именно здесь паровой транспорт, телеграф и нарезное огнестрельное оружие показали превосходство техники над силой духа текинцев. Помимо укрепленных линий и сухопутных путей сообщения, в краю пустынь пришлось создавать речные флотилии.

Туран — имя юга Туркестана и соседних с ним стран. Преобладавшие здесь тюрки приняли культуру Ирана, отразившуюся и на их речи.

Беев Туркестана вначале спасало бездорожье. Большую часть грузов здесь перевозили караваны верблюдов. Но эти медлительные корабли пустыни не могли обеспечить войска, необходимые для контроля Средней Азии. Пароходы на Амударье, Сырдарье и железные дороги сыграли решающую роль.

Сеть грунтовых и железных дорог связала Петербург с рынками Китая и Средней Азии. Но осталась плодородная долина Амударьи, отделенная от дорог песками и кряжами высоких гор.

В 1885 г. МПС потянуло Закаспийскую железную дорогу к Каахку (до пересечения с Амударьей), а затем к Самарканду. Военное ведомство создало флотилии для транспортировки войск и грузов от железной дороги к верховьям реки. В 1901 г. по Амударье ходили: 6 пароходов, 2 паровых катера и 13 барж.

Казаков селили здесь для охраны границы с Китаем. В Мировую войну семиреки выставили 1 гвардейский взвод и 3 конных полка — свыше 4000 человек.

После Февральской революции пошли тектонические сдвиги, 5–13 декабря 1917 г. в Оренбурге прошел II Общий съезд киргизов (ныне казахов), с участием делегатов от созданной 1 июля 1917 г. Букеевской губернии (Букеевская Орда): Уральская, Тургайская, Акмолинская, Семипалатинская, Семиреченская, Сырдарьинская области, от киргизских уездов Ферганской, Самаркандской, Закаспийской областей, Амударьинского отдела и киргизских волостей Алтайской губернии (создана 17 июня 1917 г.). Съезд учредил автономию киргизов, или Алаш, не признавшую власти Советов. В остальном киргизы не вмешивались «в борьбу русских между собою». До созыва Учредительного собрания предлагалось начать автономное самоуправление через народный совет Алаш-Орды.

Лидеры Алаш-Орды контактировали с атаманом Дутовым, после свержения им власти Советов в Оренбурге — с Комучем в Самаре, с временным сибирским правительством (Уфимская директория) в Омске. От контактов и компромиссов с красными алашордынцы перешли к союзу с Омском для борьбы с Советами.

В августе в Семипалатинске сформирован первый Алашский конный полк.

В марте 1919 г. войска Колчака пошли на Самару и Казань, в апреле, взяв Урал, потеснив РККА, Алаш-Орда подняла антисоветский мятеж в Тургайских степях. Прийдя к власти, ленинцы упразднили Алаш-Орду.

Еще в начале XX в. так называемые младобухарцы пытались объединить недовольных произволом эмира Бухары. Обучившись в Турции и России, они требовали свержения эмира и установления республики в Бухаре. Многие из них, вступив в компартию, составили правительство Бухарской Народной Советской Республики. Другие примкнули к движению басмачей[35].

После переворота 1917 г. в Туркестане возникло несколько очагов вооруженной борьбы, одним из которых стал Семиреченский фронт. Семиреки происходили не только от природных казаков Сибири, но на треть — из сибиряков, (станица Голубевская, Борохудзир, село Коктал). Удельный вес казаков в населении края никогда не превышал 3,5 %, среди переселенцев-сибиряков их доля составляла 12,4 %.

Ценные наблюдения сделал полковник Генштаба Ионов. Более культурных казаков ненавидели новосёлы — украинцы, что, с ослаблением власти, вызвало бойню, в первую очередь, из-за земли, «оплот государства Российского на границах, казаки, были разорены окончательно». Член Омского правительства Г. К. Гинс описал «большевистский погром» в Семиречье как «гражданскую аграрную войну, поход разбойничьей массы новосёлов против коренных жителей казаков и большинства старожилов-крестьян»[36].

Многие казаки, борясь за свою независимость, погибли в боях. Остатки ушли в Китай.

Глава 1

СТЕПНОЙ КОРПУС

Следует упомянуть о казаках Сибири, поддержавших семиреков. В Степном крае центром антисоветчиков стал Омск, вокруг которого дислоцировались около 1500 казаков командира 1-й Сибирской бригады, полковника П. П. Иванова-Ринова.

Ночью 31 мая 1918 г. казаки войскового старшины В. И. Волкова свергли Советы в Петропавловске, а чехи капитана М. Жака захватили железнодорожную станцию. Затем, 1 июня, сход Кокчетавской станицы поручил есаулу Н. А. Асанову ликвидировать Советы. На следующий день в Кокчетав прибыл автомобильный отряд, посланный из Петропавловска Волковым. Казаки, разоружив красных, передали власть в уезде войсковому старшине И. М. Пелымскому.

В Атбасар Волков направил телеграмму: «Граждане Атбасара! Власть насильников пала. Прошу организовать земскую управу». Казаки станичного атамана М. Волосникова без боя взяли Совдеп. Комендантом Атбасара стал полковник А. И. Белов, сформировавший 2 отряда — автомобильный (50 штыков) и конный (30 шашек), которые очистили уезд от сторонников Советов.

Утром 2 июня к северо-востоку от Павлодара сосредоточились казаки ближних к городу станиц Песчанской, Чернорецкой, Григорьевской и Черноярской (около 150 шашек). Гарнизон красных (70 штыков, 2 пулемета) спал в казармах на окраине города, 30 казаков в конном строю атаковали казармы, остальные, обойдя Павлодар с востока, ворвались в станицу и в 4 часа заняли все важные пункты. Вечером красноармейцы сдались. Взяв власть, сотник Горбунов начал формировать дружину.

Вечером 11 июня против Советов выступили казаки Усть-Каменогорска. В полночь из поселка Меновского они переправлялись на пароме через Иртыш. На пристани в это время оказалась продовольственная милиция, обстрелявшая переправу. На выстрелы из города подошел казачий отряд в 20 штыков. После короткой схватки часть ленинцев перебили, другие, бросив оружие, убежали. Казаки пошли к базарной площади, где стояли казармы красных, бежавших в крепость. Комиссар временного правительства Сибири, войсковой старшина П. И. Виноградский предложил осажденным сдаться, они согласились. Часть красных попыталась бежать через примыкавшую к крепости реку Ульбу. Залпом казаки уничтожили беглецов. Утром в городе водворился порядок.

За 2–3 недели в бывшем Степном генерал-губернаторстве казаки сформировали отряды Степного Сибирского корпуса Иванова-Ринова, вскоре произведенного в генерал-майоры.

Для подавления казаков из Верного вышел отряд И. Е. Мамонтова. Семиреки и киргизы в станице Урджарской создали комитет спасения, который 29 июня направил в штаб корпуса, атаману Семиреченского войска телеграмму: «В Верненском уезде совершенно уничтожены станицы Малая, Большая, Каскелен, Тастак. Большая часть населения без различия полов, возраста вырезана большевиками. Беженцы по дороге расстреливаются. По декрету облсовета казаки лишены звания, земли и общественных прав». Казаки просили срочно помочь против двигавшегося на Урджар Мамонтова (800 бойцов, две пушки, 2 пулемета).

В июле 1918 г. части Степного корпуса пошли в Семиречье. После свержения Советов в Поволжье, на Урале и в Сибири Туркестан был изолирован от Москвы. Но ленинцы организовали отпор казакам, наступавшим из Сибири.

К Сергиополю шел Семипалатинский конный отряд подъесаула Г. П. Люсилина (сотня 3-го Сибирского полка, полусотня партизан, санитарный отряд, 6 офицеров, 175 казаков, 2 пулемета, 1 легковой автомобиль).

Иванов-Ринов 6 июля приказал полковнику Ф. Г. Ярушину выяснить результаты разведки Семипалатинского отряда, взяв Сергиополь, передать оружие и боеприпасы казакам и киргизам, которых он сможет организовать.

Вечером того же дня Ярушин на пароходе «Тоболяк» ушел из Омска в Семипалатинск. При нем находился особый отряд Степного корпуса капитана Ушакова (44 человека, 2 пулемета). В трюм погрузили 1000 берданок, 60 000 патронов и 500 винтовок Мосина при 59 000 патронах. В Павлодаре 8 июля на борт погрузился отряд прапорщика М. С. Чернова (15 офицеров, 32 добровольца, 2 пулемета). За «Тоболяком» шел пароход «Наследница», с автомобильным отрядом подпрапорщика Беляева (19 грузовиков). «Тоболяк» прибыл в Семипалатинск 11 июля. «Наследница», сев на мель, задержался в пути и прибыл в Семипалатинск только 14 июля.

Ярушин 15 июля сформировал Семиреченский отряд капитана Виноградова (две роты 5-го Степного полка — 158 штыков, отдельная рота капитана Ушакова — 50 штыков, Павлодарский отряд 4-го Степного полка прапорщика Чернова — 42 штыка, 3-й Сибирский полк с полусотней партизан — 457 шашек, 4 пулемета, 2-я Степная отдельная легкая батарея (одна пушка). Всего 54 командира, 250 штыков, 457 шаек, одна пушка, 4 пулемета, 20 автомобилей.

Ярушин выехал на автомобиле к пикету Алтын-Кулакский (28 км севернее Сергиополя). Между тем отряд Люсилина вечером 15 июля с налета взял город Сергиополь. Гарнизон красных (40 человек), укрепившись в крепости, дождался подкреплений бывшего подпоручика Иванова (700 человек, одна пушка, 2 пулемета). Малочисленные казаки Люсилина отступили к станции Алтын-Кулат. Вскоре сюда же пришли казаки Кокпектинской и Урджарской сотен.

Вечером 18 июля авангард Семиреченского отряда (колонна автомобилей и Павлодарский отряд прапорщика Чернова) достиг пикета Алтын-Кулат, где соединился с отрядом подъесаула Люсилина и казаками Кокпектинской и Урджарской станиц. Виноградов утром 19 июля реорганизовал казаков, назначив командиров отделений, взводов и сотен (150 человек — в Кокпектинской, 150 — в Урджарской, 60 — в сводной, 53 — в партизанской сотнях).

Красные заняли высоты к северу от Сергиополя (600 берданок, одна пушка, 3 пулемета). Виноградов атаковал 20 июля. Бой шел 36 часов, и ночью 21 июля казаки победили, захватив пушку и 3 пулемета. В разгар боя бывший подпоручик Иванов, бросив своих бойцов, бежал в Верный. Пленных не брали. Преследуя бегущего противника, казаки Урджарской сотни вахмистра Костинина на следующий день зарубили еще 50 красных.

Виноградов, взяв станицу Урджарскую 26 июля, вечером 28 июля заночевал в селе Маканчи. Утром Мамонтов внезапно атаковал. В ожесточенном бою белые потеряли убитыми около 40 человек; Виноградова смертельно ранили. У красных погибло около 100 человек, в том числе и командир Мамонтов. Отряд капитана Виноградова возглавил его брат штабс-капитан Виноградов.

Захват Сергиополя стал сигналом для восстания в станицах Семиречья, поддержанного алашордынцами.

Иванов-Ринов 24 августа приказал овладеть Илийским краем и городом Верным. Руководил операцией начальник 2-й Степной Сибирской стрелковой дивизии, полковник В. П. Гулидов.

5-й Степной полк уже воевал в Семиречье. 7-й Степной полк (440 бойцов, 16 лошадей, 10 повозок, 3 походных кухни) находился в резерве Сибирской армии. 25 августа полк выступил из Омска в Семипалатинск, а 26 августа следом за ним отправился и штаб 2-й Степной Сибирской стрелковой дивизии. Полк и штаб прибыли в Семипалатинск 30 августа.

Здесь дивизию Гулидова усилили новыми частями. В сентябре в станице Саркандской началось формирование 1-го Семиреченского полка (4 сотни казаков Капальской и Саркандской станиц, 2 сотни южных станиц войскового старшины Бычкова и прапорщика Козьмина). Командиром полка назначен есаул Сибирского войска А. А. Асанов.

Казаков поддержали киргизы 1-го Алашского конного полка капитана Г. Н. Тохтамышева (400 шашек). Эскадронами полка командовали штабс-ротмистр С. Г. Высоцкий, штабс-капитан М. А. Рыбин и штабс-капитан Е. Г. Попов. Алашский полк под названием Киргизского конного полка 21 октября включен в состав 5-й Сибирской стрелковой дивизии. Кроме того, в Семиречье воевали отдельные конные сотни и команды киргизов.

Кроме частей 5-й Сибирской стрелковой дивизии в Семиречье ушли партизаны атамана Б. В. Анненкова (около 200 шашек). Ранее его отряд воевал совместно с частями Уральского корпуса Сибирской армии в районе городов Троицк и Верхне-Уральск.

Глава 2

СЕМИРЕКИ

В 1916 г., помимо боев на Кавказе и в Персии, семиреки: 3-й полк; 1-я, 2-я и 3-я особые сотни; 1-я, 2-я, 3-я и 4-я сотни ополченцев; запасная сотня 3-го полка — подавили беспорядки киргизов, устроенные в ответ на захват земель украинцами. В июле-августе 1917 г. семиреки прервали мятеж украинцев.

Красные провели переворот в Ташкенте 10–14 ноября. Войско, выступив против власти Советов, отозвав с Кавказа все части семиреков, примкнуло к созданному в Екатеринодаре Юго-Восточному союзу.

С утверждением Советов в Омске и Семипалатинске, 17 февраля 1918 г. Семиречье оказалось в изоляции. Прекратился подвоз продуктов, работа почты и телеграфа.

Из Персии в Верный 13 февраля прибыл 2-й Семиреченский полк. Но еще в пути распропагандированные казаки частично сдали оружие в Самарканде.

Войсковой круг 26 февраля выбрал атаманом полковника Генерального штаба А. М. Ионова. Ночью 3 марта в Верном восстали красные, казаки 2-го полка разогнали временное правительство и круг Войска.

Вскоре вернулись 1-й Семиреченский генерала Колпаковского полк, Семиреченский взвод лейб-гвардии сводно-казачьего полка и 2-я Семиреченская отдельная сотня. Но фронтовики, частично сдав оружие Совдепу, разъехались по домам. ВРК арестовал атамана.

В апреле в станицы Верненского уезда вошел красный отряд Щукина с артиллерией и пулеметами для реквизиции хлеба и разоружения казаков. Это отрезвило многих, 16 апреля станицы Софийская (Талгар), Надеждинская (Иссык) и Малая Алматинская наголову разбили ленинцев. Затем восстали 5 южных станиц. Семиреки осадили Верный. Казаки сотника Бортникова освободили из тюрьмы атамана Ионова.

Но из Ташкента подошел отряд Мураева (600 штыков с пулеметами). Он с хода взял станицу Любовинскую (Каскелен), затем, 21 мая — Малую Алматинскую, Софийскую, Надеждинскую и выселок Илийский. Красные в станицах беспощадно расстреливали и рубили казаков, реквизировали имущество, скот, инвентарь.

Расстрелы велись и в тюрьме города Верного. Начался массовый террор семиреков, еще задолго до «людоедского» циркулярного письма ЦК РКП(б) от 29 января 1919 г. о расказачивании.

Разбитые казаки отошли к границе Китая и в Сибирь. По пути они очистили от ленинцев город Джаркент, села Хоргос, Басканчи и удерживали их до 15 июня, когда к Джаркенту подошел карательный отряд Н. Н. Затыльникова.

В Кульдже, центре Илийского округа Синьцзянской провинции, консул России В. Ф. Люба помог казакам продовольствием и разместил их в окрестностях города. Ионов установил телеграфную связь с русским послом в Пекине князем Н. А. Кудашевым, послами Великобритании, США и Японии, а также связался с Омском и Семипалатинском, прося о помощи, чтобы спасти войско от поголовного истребления. Семиреки Данченко и Шарапов пробрались в Семипалатинск и Омск, где на 4-м Войсковом круге казаков Сибири запросили помощи у братьев-казаков и собрали крупные пожертвования.

В это время на север Семиречья из Верного шел отряд И. Е. Мамонтова (500 штыков, две пушки, 4 пулемета). Ряды карателей пополняли украинцы, зверствуя в станицах, они грабли казаков. Для отпора живодерам казаки станицы Урджарской 4 июля дали бой у села Рыбачье на озере Алаколь, но, из-за неравенства сил, ушли на Урджар.

При подходе красных к Урджару 8 июля казаки без боя оставили станицу и, перевалив хребет Тарбагатай, ушли в станицу Кокпектинскую Сибирского войска, а частью — на Чугучак. 9 июля Мамонтов занял Бахты. Но со стороны Семипалатинска к станице Сергиопольской (ныне Аягуз) пришел Семиреченский отряд Сибирской армии.

Победа вдохновила казаков, 23 июля восстали станицы Сарканская, Лепсинская, Копальская, Аксуйская, Абакумовская, Арасанская и Тополевская. Иногда к казакам присоединялись киргизы (казахи).

Капитан Виноградов, двигаясь по тракту, занял Урджарскую, затем Маканчи, но утром 29 июля погиб. В этом же бою убили карателя И. Мамонтова, но его отрядом стал командовать его брат — П. Мамонтов, а затем Д. Кихтенко. Красные снова заняли Урджар и Маканчи, но вскоре оказались зажатыми с двух сторон белыми — отрядом Ярушина со стороны Сергиополя и семиреками полковника Вяткина и войскового старшины Бычкова, подошедшими из Китая и занявшими Бахты. После нескольких боев отряд Мамонтова — Кихтенко ушел на юг к Уч-Аралу, а затем к Саркану. Полковники Ярушин и Вяткин, соединившись в Урджарской, наступали на юг, спеша помочь восставшим станицам.

В Сергиополь подходили войска из Степной Сибири. В июле прилетел 1-й Сибирский авиаотряд войскового старшины С. К. Шебалина. Сюда же из Синьцзяна перебралось правительство войска атамана Ионова. Семиреки формировали в станицах самоохранные сотни, вооружались для решительного броска на юг.