Непобедимые

– Почему до сих пор никто из убийц и их вдохновителей не арестован? Почему такое простое дело до сих пор не раскрыто и не обнародовано?

Знаменитый Рекс гнева императрицы нисколько не боялся, хотя и старался отвечать деликатно, уважительным тоном:

– Почти все, кто имел подозрительные контакты с министром, либо исчезли, либо погибли. Арестован только один человек, который контактировал с покойным. Это так называемый Парикмахер, он же Саша Горец. Пока допросы под домутилом ничего конкретного не выявили, и по всем понятиям, визиты высокопоставленного чиновника в простую городскую парикмахерскую выглядят как ничем не обоснованная блажь. Ни самого клиента Горец не помнит, ни каких-либо разговоров с ним. Имеется подозрение, что ему стёрли некоторые участки памяти.

– Разве такое возможно?

– Увы! Осмелюсь напомнить подобное в судьбе хотя бы вашего супруга. Тогда враги его три месяца пытали с помощью особо антигуманных препаратов. Как следствие, он ничего не помнит о времени своего заточения и о деталях своего побега. А потом на полтора года вообще обо всём забыл, превратившись в…

– Не надо об этом! – оборвала императрица следователя. – Почему решили, что парикмахер тоже страдает провалами памяти?

– У него тоже в черепной коробке имеется характерная дырочка. По мнению специалистов, в неё вводили электроды, и делали это несколько недель назад.

– То есть наше предположение о том, что приказ дал резидент Пиклии, неверно?

Патрисия была в курсе основных направлений следствия. По ним получалось, что некогда находившуюся в глубоком подполье тройку киллеров Доставки истинные хозяева попросту потеряли. А контроль над ними получил один из шпионов графа Де Ло Кле. Он же накануне свадьбы полковника Стенеси и дал троице команду на уничтожение императрицы. Но если имелось вмешательство третьих лиц, то складывалась ещё большая головоломка. Получалось, что кто-то ещё продолжал контролировать Сашу Горца. И этими «кто-то» могли быть всё-таки кукловоды из Доставки. А ведь они клятвенно заверяли, что не имеют отношения к попытке покушения, и буквально с часу на час должны были доказать это своими действиями: дать все сведения по третьему камикадзе, который проходил в деле под прозвищем Буратино.

Но этого ещё следовало дождаться, а потом полученными данными, при благоприятных обстоятельствах, и воспользоваться. Да и Энгор Бофке имел другое мнение:

– Не обязательно во всём и сразу обвинять Доставку. Точно так же, как резидент моусовской разведки перехватил управление над троицей киллеров, это мог сделать кто-нибудь иной. Хотя бы представитель силового ведомства, замешанного в деле консорциума торговцев «Процветание». Причём он перехватил управление в совершенно отдельной сфере интересов, не догадываясь об остальных ипостасях Саши Горца.

Патрисия не согласилась с таким предположением:

– Слишком сложно получается. То группа невероятно законспирированная, а то ею помыкают все кому не лень. Такого не бывает.

– Вполне логично рассуждаете, – легко согласился Рекс. – Постараемся разобраться и все выяснить в самое ближайшее время.

– Но есть надежда, что вы всё-таки выловите этого скользкого Буратино не сегодня, так завтра?

– Разумеется, ваше императорское величество! Но нужно учитывать, что искомый нами человек мог сбежать, погибнуть, оказаться под арестом, а то и прекратить свою преступную деятельность. Особенно если он уверен, что выход на него утерян окончательно. Случается, что «утерянный» агент меняет свои жизненные приоритеты, ассимилируется в среду, переезжает на новое место, меняет семейное положение и его отыщут разве что случайно. На каждого из них у хозяев есть прочная привязка, чтобы не сбежали, а то и несколько. Но с годами чувства и привязанности нивелируются, привязки попросту отмирают… Ведь, несмотря на малочисленность группы, мы так до сих пор и не можем понять, кто кому подчинялся и по какой цепочке происходила передача приказов. То ли Буратино дал приказ Горцу, то ли наоборот. Эта информация из сознания арестованного тоже никак толком не всплывает.

– А девица эта, поденщица парикмахера? Как её?

– Анжела Гарибальди. Продолжаем допросы и проверяем каждое её слово. Хотя господин Алоис Полсат уже утверждает, что девушка ни в чём не виновна. Дескать, она сама – жертва. – Заметив удивлённо вскинутые брови императрицы и ее скептическую полуулыбку, следователь добавил: – Держу этот момент под личным контролем.

– Хорошо. Что ещё?

– Только одна просьба, ваше императорское величество. Возникла по причине той самой дырочки в голове Саши Горца. Мы очень нуждаемся в помощи профессора Сартре, а он заперся в своём доме и носа не высовывает. При этом его охрана ссылается на строгий приказ господина консорта никоим образом не беспокоить учёного. Только вы можете тут посодействовать…

Последнюю фразу Энгор Бофке произнес самым нейтральным, можно сказать, равнодушным тоном. Мол, посодействуете – хорошо, а нет – ничего страшного. Но Патрисия уловила напряжение в фигуре Рекса. А это настораживало. И вместо слов «Хорошо, я распоряжусь!», уже готовых сорваться с уст, императрица решила вначале посоветоваться с супругом. И её ответ прозвучал так:

– Хорошо, я подумаю и чуть позже сообщу о своём решении.

Наилучшая форма отказа: не отказывать, а просто отложить решение вопроса на неопределённое время. А там либо причина исчезнет, либо актуальность пропадёт. Но в любом случае ссоры с любимым мужем не будет. Потому что он уже не раз умолял: «Дорогая, если пожелаешь отменить моё распоряжение или приказ, хорошенько вначале подумай. Ещё лучше – посоветуйся со мной. И только потом принимай окончательное решение. Чем меньше мы будем противоречить друг другу, тем слаженней у нас будет получаться работа по управлению. Да и всего остального это касается…»

Так что когда лучший имперский следователь ушёл, Патрисия почувствовала подъём настроения. Всё вроде складывалось отлично. Да и лишний повод появился позвонить любимому внеурочно.

«А то он взял моду звонить мне ни свет ни заря, когда я сонная и ничего не соображаю! – размышляла она, торопясь на очередную назначенную встречу. – А теперь я его поприветствую с добрым утром и напрягу как следует десятком-другим вопросов. Сколько там ему спать осталось? – Взглянула на часы, прикинула и решила: – Вот как раз через часик его и подниму с кроватки! Нечего долго вылеживаться и расслабляться! Я тут одна всё ворочаю, а он!..»

Когда у женщины появляется желание обидеться на своего мужчину, причину она отыщет всегда. Пусть и не сразу.

Глава 9

3602 год, планета Покруста, горы Лойдака

Патрисия в тот момент и не догадывалась, что я в данную ночь по местному времени и глаз не сомкнул. И поднимать меня с кроватки было проблематично из-за отсутствия оной. А вот мерзкие клопы так и норовили свалиться за шиворот да полакомиться плотью моего симбионта. Благо Булька с ними не панькался и больше в наши телеса не откладывал. А попросту экспериментально уничтожал чёрные кругляши разными изуверскими способами. Тем более что нам повезло оказаться в таком месте, где клопы кишели, соорудив и для себя, по подобию города ядлей, некий инкубатор.

Больше всего страдал от кровососов и кожеедов обнажённый по пояс варвар, да и его шорты не совсем спасали от миниатюрных оголодавших агрессоров.

Но самое главное, что мы с надеждой ждали наступления дня, во время которого ядли вроде должны уснуть. И дело к этому шло. Вначале поредел, а затем и вовсе иссяк поток тех ос, которые ныряли в тоннель с водой и отправлялись за добычей. А потом и возвращавшиеся домой ядли стали выныривать всё реже и реже и с явным замедлением взмывали в свои ячейки. Да там и замирали. Хотя некоторые продолжали копошиться, то ли укладываясь поудобнее, то ли продолжая нести охранные функции. Резко уменьшилось и количество атак, провоцируемых движениями моих рук. Дошло до того, что я мог сунуть руку по локоть и там ею лихо размахивать. Жужжащие переростки из ближайших сот на движение явно косились, но атаковать перестали совсем. Да к тому времени никто уже и не летал в этом дивно светящемся царстве.

– Значит, наступил рассвет… – глубокомысленно констатировал я и сказал Тарасу: – Опускай меня.

«Значит, наступило время пробивать отверстие наружу! – заявил Булька. – Работайте!»

«И чем же мы будем пробивать дыру?»

«Булыжник – оружие пролетариата и диких аборигенов, – поспешил меня наставить на путь истинный мой учёный друг. – И не надо стоять истуканом, ядли могут только час-другой крепко спать после тяжкого ночного труда. Потом проснутся и подгонят вас своими смертельными шипами!»

«Так у меня же нога сломана..»

«Заставь работать Тараса! Учись правильно распоряжаться мускульной силой и трудовыми резервами! И в этом деле бери пример с меня!»

Сразу я брать пример с него не стал, а достал крабер и связался со спасателями. Меня подбодрили, порадовали обещаниями, что вскоре всё согласуют, и сказали, что часа через три все бюрократические проволочки будут преодолены. Тем более что к делу моего спасения подключился лично барон Кири. А его слово в системе Красных Гребней много весило не только для чиновников королевства Пиклия, но и для спасателей природы из Союза Разума.

Ну, раз ещё часа три тут торчать, то я и стал распоряжаться:

– Тарас! Тут нам поступила команда… м-м… а вернее, совет от моего… хм… скафандра, что следует камнями проломить выход наружу. Справишься?

– А если ядли нас покромсают?

– Я заберусь в ту пещеру первым и всё проверю. А ты двинешься по моим следам чуть позже. Если осы начнут летать, вернешься и завалишь дырку камнями. Мы тебя со спасателями в любом случае достанем.

Тарас под моим руководством принялся выбирать наиболее приемлемое для пролома место. Выбрал. Я устроился возле другой щели, намереваясь наблюдать за реакцией ядлей на гулкие удары и расширение щели.

К нашему счастью, они никак не отреагировали. Порода оказалась более чем прочная, и, несмотря на свою непомерную силушку, гигант работал не покладая рук более часа. В конце концов подходящее отверстие было сделано. Осы продолжали вести себя спокойно, так что я решил потихоньку двигаться к заполненному водой тоннелю. Ну а соратнику посоветовал:

– Расширяй отверстие под себя. Но если вдруг крикну, закладывай его камнями.

– Если успею… – скорбно сказал он.

– Ну за мной-то сразу заложи, а долбить начнёшь, если меня не тронут.

Так и сделали. Как только я выполз в соседнюю пещеру, стараясь не потревожить поломанную ногу, варвар уложил камни друг на друга и стал следить за мной сквозь щель. Хотя Булька заверил, что прикроет меня от ментального удара, я всё-таки двигался осторожно. А вдруг ткань моего «Грати» не устоит перед жалами ос?

Но меня никто пока не атаковал. Преодолев половину пути, я услышал, как сзади возобновились удары. Мой товарищ не желал долго оставаться в одиночестве. А я решил сделать небольшой крюк, потому что заметил среди принесенных осами растерзанных останков внушительный кинжал. Два метательных ножа у меня ещё имелись в запасе, но оружие помассивнее, желательно для ближнего боя, мне бы не помешало. Вероятно, это был кинжал одного из горцев, которых мы с Тарасом убили немало. Осы добрались до той пещеры и хорошо попировали.

Кинжал был липким от крови, и я отмыл его в луже. С удовлетворением отметил идеальную заточку и остроту лезвия и прикрепил его к петле на поясе. И пополз дальше.

Оказавшись возле тоннеля, я не стал сразу нырять, а пригляделся к воде. И не зря – там притаились два ядля. Они держались лапками за стенки, погрузившись в воду, и наружу у них торчали только хоботки. Причём своей величиной они отличались от других ос. Этакие специально откормленные, элитарные воины.

«Вот уж хитрые создания! – восхитился риптон. – Оставили в самом важном для города месте охрану. Чуть кто сунется случайно, сразу жало в глаз получит!»

«А мы как мимо этих часовых проскользнём? – озадачился я. – И тем более ничем не прикрытый Тарас?»

«Думай! – воскликнул мой учёный друг. – Не всё же время я тебе буду решения подсказывать».

«Ай, спасибо! Ай, молодец! – съехидничал я. – Как хорошо быть умным и кататься всё время на глупом человеке! А?»

«Ты бы лучше думал, а не самокритикой занимался…»

«А что тут думать: выпускаю тебя, ты к ним подкрадываешься в воде и отрываешь головы. Шейки-то у них тоненькие, на раз оторвёшь!»

Но мой симбионт идею выпустить его в воду как наилучшего диверсанта высмеял, мотивируя свой отказ тем, что оставить меня одного он не имеет морального права.

Тогда я предложил:

«А давай я им эти хоботки кинжалом отрублю. Вдруг захлебнутся?»

Мой друг согласился и добавил:

«Если я правильно сумел понять механизм их ментального удара, то и сам могу ударить в ответ модифицированной мыслепередачей. Эти действия у нас сходны».

Я разрешил ему делать так, как он посчитает нужным. Оглянулся на варвара – Тарас уже высунулся из дыры по пояс и смотрел на меня. Жестами я растолковал ему, в чём дело, и напарник дал задний ход. Оставил торчать только голову и стал ждать развития событий.

Я поднес руку с кинжалом к воде, примерился и со всей силы ударил лезвием по основанию хоботка. Ядля словно парализовало. Его лапки с присосками одна за другой отклеились от каменных стенок и тушка стала медленно всплывать.

«Толкни его опять под воду!» – посоветовал Булька.

Я кольнул острием кинжала в основание отрезанного хоботка. И тут произошло неожиданное. Ядль задёргал лапками, замахал крыльями и, чуть ли не выбив кинжал из моей руки, ринулся на взлёт. Прямо из воды! Выскочил оттуда, словно его подбросила мощная катапульта. Мне показалось, что он сейчас развернётся и на скорости вонзит в меня свое жало. Но атаки не последовало. Остальные осы-переростки в пещере не обратили ни малейшего внимания на своего собрата, когда он свечой взмыл к своду, тупо ударился об него, а потом бесчувственной тушкой упал в рукав подземной реки. Пара мгновений, и вот уже погружавшееся в воду тело унесло неведомо куда.

«Боюсь ошибиться, – осторожно начал риптон, – но скорее всего, перерубив ему хоботок, ты лишил ядля возможности ментально общаться с остальными. А кольнув его в самое уязвимое место, или, иначе говоря, в сосредоточие нервных окончаний, попросту убил…»

«Ну, спасибо, всё разжевал…» – я уже перебрался на другой край тоннеля и приготовился упокоить второго стража.

Второй удар у меня получился аналогичный первому: хоботок был срезан у самого основания. А вот укол остриём в голову осы я нанёс более сильно и значительно глубже, и это дало ещё лучший результат: страж только и дёрнулся разок, да медленно стал всплывать.

«Здорово! – порадовался симбионт за меня и за нас всех. – Путь к свободе открыт! Зови нашего нового приятеля, и в путь! К звёздам!»

Я махнул рукой Тарасу, и варвар пополз ко мне. А я хоть и опустился постепенно в воду, изрядно нервничал, ибо гул вверху стал громче, и десяток обитателей города высунули морды из ячеек.

Нам повезло, что ядли ещё не набрались сил после утомительной ночи и что они вообще на несколько часов впадали в спячку. Другие представители семейства членистоногих, из отряда перепончатокрылых, подотряда стебельчатобрюхих, бодрствуют и защищают свои ячейки круглосуточно. А на этих наверняка невероятно большая масса сказывается.

– Медленно погружайся в воду! – скомандовал я Тарасу, когда тот оказался рядом. – Оставь на поверхности только нос и жди моего возвращения. Я посмотрю, вдруг и на том конце прохода стражи на посту застыли…

– Жду! – коротко сказал варвар.

Я задраил скафандр и отправил в путь. Благо что, только нырнув, увидел не так далеко пятно света – это солнечные лучи пробивали толщу воды. Двигаться пришлось, слегка согнувшись, но, думаю, что и для оставшегося позади гиганта протиснуться здесь не станет проблемой. В конце восьмиметрового тоннеля я опять-таки проявил похвальное благоразумие и не стал спешить, сразу выныривая на поверхность, а начал делать это медленно. И через полуметровую толщу воды расслышал некие порыкивающие звуки. Я осторожно высунул голову из воды и увидел интересную картину…

Глава 10

Два представителя племени кочаги не просто ссорились, а пытались проломить друг другу головы своими шипастыми дубинами. Уж не знаю, что они не поделили, но бой вёлся с целью не просто пустить кровь сопернику, а убить его, никак не меньше. Оба уже имели солидные ранения головы, плеч и рук. Как там внизу у них дело обстояло, я рассмотреть не мог, мешала береговая кромка. Но раз прихрамывали, то и ногам досталось. Меня удовлетворило отсутствие секундантов, зрителей или болельщиков. Я достал на всякий случай оба метательных ножа и приготовился ждать развязки.

Ждать пришлось недолго. Один из бойцов сильно провалился вперёд, промахнувшись дубиной, и после этого получил мощный удар шипом в висок. Дикарь рухнул как подкошенный, не издав больше ни звука.

Победитель присел, прислушиваясь и оглядываясь. Из чего я сделал вывод: бой был незаконным, и наверняка дикаря могут покарать. И скорее всего племя находится где-то поблизости. Иначе зачем победителю так себя вести?

Меня он не замечал, а я видел, как лицо его расслабляется, становится спокойным. Значит, вокруг никого больше нет. Да и дальнейшие действия это подтвердили: кочаги подхватил труп своего поверженного противника, подтащил к берегу и сбросил в воду. Туда же улетела и дубина убитого. Правда, перед этим дикарь что-то поднял с земли и спрятал в своих меховых штанах.

Затем победитель решил смыть с себя кровь, а для этого не нашёл более удобного места, чем тот затон, где притаился я.

Пока он спускался туда, мы с Булькой пришли к согласию. Риптон уговорил меня не убивать дикаря ножом, а дать ему возможность испытать первые наработки ментального удара по противнику. Тем более что и расстояние позволяло, по его мнению. Когда горец встал на берегу на колени и наклонился к воде, до него было метра четыре. Объект предстоящего опыта ополоснул несколько раз лицо, но вдруг увидел мою торчащую над водой голову и замер в недоумении.

Вот тут мой шибко учёный друг и начал эксперимент. Уж не знаю, как он там и что отправлял в мозг открывшего рот, собираясь заорать, дикаря, но результат оказался неожиданным. И в первую очередь, для моего самочувствия. Было такое ощущение, что меня огрели тяжеленной дубиной. Причём не только по голове, но и по всему телу. В глазах завертелась радуга, во рту пересохло, пальцы разжались, выпуская ножи, а ноги подогнулись. Я потерял контроль над собственным онемевшим телом, так меня шарахнуло. Мой симбионт пытался привести меня в норму, но у него не очень получалось. Зато и дикарю досталось по полной программе. Он так и рухнул на берег и приходить в себя не спешил.

Чуток оклемавшись, я мысленно заорал:

«Что ж ты творишь?! Экспериментатор фигов, ржавчина тебя разорви! – после чего ещё кучу слов нагородил ну совсем нелитературных, ибо никак не мог сдержать эмоции чудом выжившего человека. – Ты же нас чуть не угробил!

«Спокойствие! Только спокойствие! – с каким-то нездоровым восторгом воскликнул риптон. – Все мы живы, и всё у нас получилось! Эпохальное событие произошло! Вселенная содрогнулась от моего умения! Слава мне! Ура! Ура! Ура!»

«Ты себе случайно мозги последние не выжег? А то мне страшно становится…»

«Танти, как тебе не стыдно! Ну не совсем удачно первый опыт прошёл, так с кем не бывает? Ты меня вон тоже сколько раз чуть не угробил во время своих приключений, но я ведь тебя за это ни разу не обвинил в сумасшествии. Верно?»

Пришлось признать справедливость его упрёков:

«Ну да, ты прав… Это я сгоряча…»

«Хватит оправдываться, я тебя уже простил. Поторопись лучше за Тарасом… пока его ядли не слопали».

Когда я уже двинулся назад, Булька добавил:

«Тем более что без помощи крепкого человека мы толком с продолжением эксперимента не справимся…»

«Ты хочешь опять нанести ментальный удар?!» – перепугался я.

«Да что с тобой? – удивился симбионт. – Ты стал как нервная барышня, от всего паникуешь. А мне только и надо, что провести исследования этого дикаря и проверить на нём некоторые свои теории…»

«Ты бы лучше меня проверил. Еле конечностями шевелю… И ножи потерял…»

Вынырнув возле дисциплинированно мокнущего всем телом варвара, я стал его консультировать:

– Здесь недалеко, метров восемь. Глаза держи открытыми, но не дыши. Я буду тебе помогать, подталкивать сзади. Шумно не выныривай, соблюдай тишину и сразу выползай на берег. Там лежит оглушенный горец, его убивать не надо, только свяжи его же поясом. Потом осмотришься и поможешь мне выбраться на берег. Понял?

Тарас кивнул, и мы направились по туннелю. Варвар чувствовал себя под водой довольно уверенно – топал по дну, наклонившись вперед, а я следовал за ним. Оказавшись на берегу, деловито занялся лежавшим пленником. Я тоже время даром не терял, нагнулся и отыскал у себя под ногами ножи.

Убедившись, что вокруг никого нет, гигант легко выдернул меня из воды и поинтересовался:

– А зачем тебе пленный? Кочаги выдерживают любые пытки и никогда не вступают в переговоры.