Саня Дырочкин — человек семейный

Я засмеялся коротко и опустил глаза: мне не хотелось, чтобы мама поняла, что это сделал по моей просьбе папа.

Пальто я не надел. Зачем пальто, когда на дворе лето! Я выскочил на улицу и увидел Фешина. Он был в шапке и в нейлоновой курточке с шарфиком.

— Ты чего вырядился, как зимой? Я же предупреждал, что папа сделает…

Мишка поглядел на меня ошалело, скинул куртку и стал крутить ею над головой.

— Ура! — кричал Мишка. — Осень закончилась, опять начинаются тёплые дни!

Мы неслись наперегонки и бросали портфели. Когда мы подбежали к школе, то оба уже взмокли.

Духота в классе стояла жуткая. Только вчера в газетах было объявлено, чтобы в школах и детских садах начинали протапливать, и, видимо, утром кто-то с большой радостью взялся за это дело. Ребята сидели красные, а Галина Ивановна боялась открыть окно. Самое страшное, говорила она, сквозняки. Пока всем вроде бы жарко, а наутро весь класс заболеет.

И всё же к третьему уроку папа нагнал такую жару, солнце так распалилось, что дышать стало нечем.

— Третий урок проведём на улице, пойдём в лесопарк, будем собирать осенний букет.

— Мы же не девчонки, — сказал Мишка Фешин, но Галина Ивановна его поправила:

— Разве одни девочки любят красивое? Впрочем, Миша, я недавно была на выставке «Природа и фантазия» и видела там удивительные корни. Один корень был похож на слона, другой на жирафа, третий на балерину… Если вы найдёте что-то красивое и интересное, то я смогу ваши находки направить на конкурс.

— Корни — это другое дело, — сказал Мишка. — Я могу такой корень найти, что все сойдут с ума от зависти!

От нашей школы до лесопарка — рукой подать, даже дороги переходить не нужно, Галина Ивановна нас распустила, кто куда хочет, туда пускай и идёт. Мишку я потерял сразу. Облюбовал себе березнячок и начал расхаживать между деревцами, искать корни, очень мне хотелось первому найти чудо природы. Но сколько я палок ни поднимал, сколько на них ни глядел — ничего путного так и не увидел. Палки и палки.

— Палица! — заорал вдруг Мишка. — А я палицу нашёл! — И побежал в сторону Галины Ивановны, ударяя своей огромной суковатой палкой по деревьям.

И тут гнилая его жердь хрупнула и сломалась на несколько частей. Мишка махнул рукой, понёсся дальше. Я прошёл мимо обломков, но что-то словно бы заставило меня наклониться и поднять сучок. Я ахнул — в моих руках был Мотькин портрет. И голова была очень похожа. И туловище.

Не помню, как я домчался до Галины Ивановны.

— Это моя собака! Моя Мотя! — объяснил я.

Галина Ивановна поглядела на корень и улыбнулась.

— Ребята! Ребята! — позвала она. — Поглядите на диво-дивное! Что нашёл Саня на земле!..

Все окружили Галину Ивановну, старались поглядеть деревянную Мотьку. А Мишка Фешин стоял хмурый в стороне, не подходил.

— Тебе разве не нравится? — спросила Галина Ивановна.

Мишка пожал плечами.

— Подумаешь, — сказал он. — Собака! Вот я нашёл палицу, только она сломалась. Знаете, какая это была замечательная дубина!

И всё же назад в школу мы все шли очень довольные. «Собаку» нёс Мишка Фешин — я ему доверил, и он был, кажется, мне благодарен.

По крайней мере, он повеселел и разговорился.

— А как вы думаете, отчего сегодня лето? — спрашивал Мишка. — Сказать, Саня, сказать? — Тут же Мишка поворачивался ко мне и подмигивал.

Скрывать правду я не собирался:

— Говори, твоё дело.

— А лето оттого, Галина Ивановна, что Санин папа теперь работает в Бюро погоды и Саня попросил его сделать жаркий день.

Галина Ивановна не поверила:

— Этого никто, Миша, сделать не может. Даже Санин папа.

Девочки загудели — они поддерживали Галину Ивановну.

— Мой папа всё может, — сказал я. Было обидно, что Галина Ивановна не верит. — Если бы он не мог — он бы сказал. Знаете, какой папа был лётчик?! Лучший в дивизии. Да он совсем ещё недавно девочку спас от неминуемой, гибели!

— Спас? — услышала Люська Удалова, она всегда прислушивается к тому, что говорят вдалеке мальчишки.

— Ага.

Все сразу затихли. Я прошёл несколько шагов молча, но понял, как все ждут моего рассказа.

— Как же он спас от неминуемой? — переспросила Люська.

— Очень просто, — спокойно сказал я. — Девочка выбежала на дорогу за мячиком, а самосвал был рядом. Ему уже никак нельзя было затормозить. Гибель была неминуемая. Но папа рассчитал время. И выхватил девочку прямо из-под колеса. Это мог сделать только лётчик.

— И ты видел сам?

— Я от страха зажмурился, — сказал я честно. — А когда разожмурился, папа был уже с девочкой на руках.

Все молчали.

— Ничего себе, «просто», — сказала Галина Ивановна. — Понимаешь ли ты, Саня, какой славный и смелый у тебя папа?

— Вот видите! — обрадовался Мишка. — А вы не верите про погоду.

Теперь папа каждый вечер приходил с новой работы с толстыми тетрадями и картами. Он говорил, что те, кто работает давно, быстрее справляются со своими обязанностями, а ему пока не хватает рабочего дня.

Папа расстилал карты в кабинете и наносил на овальные изогнутые линии какие-то бесконечные обозначения и цифры. Иногда папа резко отодвигал кресло, делал несколько дыхательных упражнений, тяжело вздыхал и принимался снова за дело.

— Температура на Камчатке у земли, — шептал папа, рисуя значок и цифру. — Температура на высоте, — бормотал он, — скорость ветра… Направление… Осадки…

Мама глядела на его спину через кухонное окно, в её глазах нарастала непонятная мне грусть и сожаление. «Ничего, — думал я. — Привыкнет. Синоптика — неплохое дело…»

…И всё же сегодняшним вечером многое я понял иначе. Вначале было всё, как обычно. Папа наносил у себя в кабинете среднесуточные температуры на карту, а мама, усталая после большого приёма, прилегла отдохнуть. И тут к нам в квартиру ввалился Фешин, а с ним Толик Колясин, ужасно зазнаистый парень. Я удивился, конечно, потому что в обычные времена Толик не здоровался с нами.

— Познакомься, Саня, — сказал Мишка. — Это мой друг. Колясин Толик. Между прочим, из четвёртого класса.

Вошли в мою комнату. Сели. Как-то странно, но разговаривать с Толиком было не о чем.

— Ладно, — сказал Толик. — Перейдём к делу. Мы к тебе за помощью, Саня.

Я кивнул. Для Толика мне хотелось бы что-нибудь сделать.

— Завтра намечен матч «Зенит» — «Торпедо». А тут, как видишь, дожди. Необходимо помочь «Зениту». Сам понимаешь, при дожде играть трудно. Попроси папу. Мишка говорит: твой папа может…

— Может, — подтвердил я.

— Он даже девочку из-под колёс вытащил, — на всякий случай прибавил Мишка.

— Тем более, — сказал Толик.

И тут в комнату вошёл папа.

— А, Миша! — Он поздоровался с Мишкой, потом с Толиком, спросил с интересом: — У вас, вижу, секреты?

Толик взглянул на меня. Пришлось начать:

— Ребята пришли к тебе, папа. С просьбой. Не мог бы ты на завтра снова в городе сделать лето?

Папа развёл руками:

— Лето?! Нет, такое я не умею.

— Как?! — поразился Мишка. — Но однажды было…

Папа взглянул на меня:

— Не было, Миша. Этого пока никто не умеет.

Я стоял потрясённый. Мишка тоже молчал. Он был растерян.

— А я-то поверил… — с издёвкой сказал Толик. Он застегнул куртку и пошёл к двери.

А Мишка внезапно крикнул:

— Но ведь с девочкой?.. То, что вы спасли, правда?!

Я глядел на своего папу. Было страшно, что и тут он откажется от своего поступка. Папа опять поглядел на меня. В его глазах было недовольство. Но он кивнул.

— С девчонкой — правда. Я действительно вынес её из-под колёс автомобиля. Только ничего особенного в этом не вижу. На моём месте так поступил бы каждый.

Он подождал, когда мальчишки ушли, и сказал мне:

— А хвастаться, Саня, не пристало мужчине. Это очень плохая черта, мой мальчик.

Потом папа опять чертил и писал в своём кабинете, а я всё думал и думал — как же так? День же был летний…

Мама звала к столу. Папа вышел хмурый. И тут мама спросила:

— Боря, я давно собираюсь… Только честно. Тебе нравится работа в Бюро погоды?

Папа взял вилку, постучал по столу, положил её и ещё постучал костяшкой пальца.

— Работа что нужно! — бодро сказал папа. — Но для бабушек-пенсионерок.

— Так, — спокойно кивнула мама, — Тогда, разреши, я скажу, что́ тебе необходимо сделать.

Папа ждал.

— Поезжай срочно в наш военный городок. Встреться с друзьями. Поживи там недельку. Друзья, Боря, подскажут.

И тут папа поднялся. Отодвинул стул. Шагнул к маме. И крепко её поцеловал.

— Спасибо, Оля. Ты права. Я — лётчик. Ах, если бы ты знала, какие реактивные сны мне снятся!..

— Я это знаю, Боря.

Тогда папа сказал:

— А вы справитесь, если я уеду?

Было ясно, какого ответа папа ждал от нас, и я крикнул:

— Справимся, не сомневайся!

Папа так разволновался, что никак не мог больше сидеть дома. Он сложил документы в папки, свернул карты в рулоны, перевязал бечёвкой тетради с температурами за прошлое столетие, с датами бурь, наводнений, величиной суточных и месячных осадков. Потом он достал из шкафа военную форму, куртку и лётную фуражку, переоделся и долго смотрел в зеркало, точно не узнавал себя.

…Такси долго не подъезжало. Мы стояли на улице при сильном ветре. Моросил дождь. Вода в Неве прибывала. Волны накатывались друг на друга, шлёпались о каменные берега.

Папа был счастлив.

— Вот удивятся, — радовался он, не замечая погоды. — Свалюсь как снег на голову. Спасибо, Оля, что ты так меня понимаешь, я так мечтал об этой поездке, но боялся признаться… Может, мне доверят хоть на минутку штурвал…

И тут подошло такси, мы начали прощаться.

— Кажется, наводнение будет, — внезапно заметил папа и стал волноваться. — Идите домой. Как бы не заболели. Вид у тебя, Оля, очень усталый.

— Ничего, — сказала мама. — Высплюсь. Завтра суббота. А Санечка мне поможет.

Папа подал мне руку, улыбнулся:

— На тебя надеюсь. Ты единственный мужчина в доме… Бери власть в свои руки, действуй.

— Будь спокоен, — заверил я папу. — Мы с Мотей не огорчим тебя.

…Свет погас в маминой спальне. Ревела река. Ветер колотил в окна. Что-то словно бродило по крыше. Не знаю, отчего я вспомнил про Майку. Как ей в больнице? Одной. Страшно, наверное?.. Худо, когда такая погода. Я подумал, что мог бы написать стихи про наводнение, а потом их показать Майке.