Охота на льва

* * *

Утро Артуро не задалось с самого начала.

Собственно, ничего плохого с ним не приключилось — погода была замечательной, старая арвельская рана не давала о себе знать, и никто из встреченных им по пути к кабинету императора не сделал ровно ничего, чтобы вывести Артуро из равновесия. Все дело было во сне, который Артуро увидел перед рассветом — очень ярком и четком сне, который запросто можно перепутать с реальностью.

Во сне он шел по столице, украшенной траурными флагами, и знал, что идет на похороны императора.

Все. Ничего больше не было — Артуро просто шел по пустынным улицам восстановленного из военного пепла города и знал, что впереди его ждет могила единственного человека, которого он любил. А черные знамена колыхались на ветру тяжело, словно мокрые рубахи, и где-то вдали играл военный оркестр.

Ничего себе сон, правда?

Артуро умылся ледяной водой, сказав весело журчащей струйке из крана старую верную фразу отвода беды «Страшен сон, а Заступник милостив», но его дурное настроение от этого никуда не делось. Сон раздражал, не забываясь, а становясь все более насыщенным и выпуклым; в конце концов, Артуро даже выглянул из окна приемной, чтобы удостовериться, что перед дворцом нет траурных флагов. Не было. Самые обычные, бело-голубые полотнища весело трепетали над столицей.

— С тобой все в порядке? — от государя ничего не скроешь; уже приготовившись к традиционному ежемесячному приему посетителей, тот сидел за столом и еще раз просматривал заранее поданные прошения. Артуро нахмурился. Вечно тащится сюда не пойми кто со своими слюнявыми восторгами и грошовыми просьбами, а работать никто не желает.

— Да, ваше величество, — ответил Артуро. — Я в порядке. Вы надели кольчугу?

Торн поморщился. Кольчугу — легкую, тонкую — он терпеть не мог, будучи непоколебимо уверенным в том, что страна не будет убивать своего императора. Убежденность, которая граничила с невероятным нахальством и безразличием! Артуро на это только руками разводил.

— Вы надели кольчугу? — с некоторым нажимом повторил Артуро. Император кивнул.

— Да, потерплю ее ради тебя. Посетители уже собрались?

Посетителей было десять, и прием пошел быстро. Торн умел и утешить, и приободрить, и даже строго прикрикнуть — но в итоге просящие практически всегда получали то, о чем просили и довольные расходились по домам. Последней пошла рыжеволосая девушка лет двадцати, в скромном, но недешевом платье и с осанкой истинной дворянки. К рыжим Артуро справедливо относился с подозрением — недалеко еще ушли те времена, когда именно рыжие продавались Змеедушцу и, верша злодейства, отправлялись на костер — поэтому он не стал закрывать дверь и встал возле входа в кабинет.

— Добрый день, сударыня. Чем я могу вам помочь?

Сквозь приоткрытую дверь Артуро видел кусочек кабинета и спину посетительницы — строгую, неестественно прямую. По спине струились рыжие завитые локоны, а в правой руке было зажато что-то маленькое, и рука эта чуть заметно подрагивала.

— Добрый день, сударь. Поверьте, я не задержу вас надолго.

Сударь? Это давно ли к императору стали так обращаться? Артуро почувствовал, как под камзолом и рубашкой по спине потек пот: он узнал предмет, стиснутый во влажном кулачке просительницы.

Этого не могло быть. Его сон просто не имел права сбыться.

Артуро опоздал даже не на секунду — на долю секунды. Метнувшись от двери, он сбил девку на ковер, а затем время потекло медленно-медленно, и личник увидел, как император оседает на пол, схватившись за горло. Маленькая трубочка для плевков отравленными стрелами, какой пользуются пигмеи в Заюжье для близкой охоты, неторопливо прокатилась мимо и ударилась о ножку стола.

— Сир!!!

Время, словно издеваясь, поплыло еще медленнее. Артуро нанес рыжей твари несколько точных ударов, которые отключили ее на четверть часа минимум, а затем кинулся к императору. Тот хрипло дышал, зажимая горло; император успел выдернуть небольшую стрелу, и теперь она болталась у него на воротнике, а по пальцам, стиснувшим шею, струились тонкие ручейки крови.

— Сир, вы меня слышите? — Артуро отшвырнул стрелу подальше и разжал руку Торна: кровь полилась быстрее, но ранка была небольшой.

— Слышу, — прошептал император. — Артуро, там… в ящике стола.

Личник метнулся в сторону и дернул за ручку ящика так, что сломал несколько ногтей. На ковер посыпались какие-то конверты и — маленький полупрозрачный планшет с лекарством, который император всегда носил с собой. Он не может умереть, думал Артуро, не имеет права.

— Заступник милосердный, помоги…, - личник молился вслух, взахлеб, и не осознавал, что молится. Император хрипел и уже не мог ни дышать, ни говорить: яд заюжных дикарей вызвал паралич дыхательной мускулатуры. Артуро бухнулся на колени рядом с умирающим господином и приложил к ране найденный планшет. Рыжая тварь зашевелилась на полу и попробовала подняться. Не удалось — снова распласталась на ковре.

— Лежи тихо, мразь, — посоветовал Артуро. — Скоро я тобой займусь.

Прошло несколько невероятно долгих секунд, и наконец, посиневшие губы императора дрогнули, и он сделал вдох. Артуро почувствовал такое облегчение, словно с его плеч свалился, по меньшей мере, храм на Сирых равнинах. Девка на ковре заплакала. Император открыл глаза, поморгал, щурясь на свету. Артуро чувствовал теперь, что по его щекам текут слезы, но плакать сейчас ему было не стыдно. Торн благодарно сжал его руку.

— Помоги мне сесть, — едва слышно попросил он.

Через четверть император оклемался настолько, чтобы с помощью Артуро сесть в свое кресло и вести беседу. Артуро искренне хотел бы допроса третьей степени с пристрастием, но, судя по интонациям, это была в высшей степени куртуазная беседа двух людей из высшего общества — пусть дама и была прикована наручниками к подлокотникам кресла, а на ее нежном личике стремительно наливался синяк.

— Так кто же вы, сударыня? Назовите ваше настоящее имя.

Девка всхлипнула, но голос ее прозвучал ровно и гордо.

— Меня зовут Марита Стерх.

— В чем же я провинился перед вами, госпожа Стерх, что вы приуготовили мне столь незавидную участь?

Артуро хотел было сказать, что незавидная участь теперь ожидает ее саму, но Марита с достоинством ответила:

— Я дочь и невеста убитых и опозоренных вами людей. Я ненавижу вас за то, что вы уничтожили лучшую часть моего народа, растлили и развратили мою родину. Я искренне и всеми силами души желаю вашей смерти.

Шани очень грустно усмехнулся. Покрутил в пальцах плевательную трубку. Положил на стол.

— Что ж, я бы очень хотел, чтобы все добрые люди имели таких дочерей и невест, — произнес он, наконец. «Шутит?» — испуганно подумал Артуро. Нет, вроде совершенно серьезен. — Вы совершили отважный и благородный поступок, сударыня. Ваши близкие могут вами гордиться.

Стерх подняла голову и посмотрела в глаза императору.

— Я ваша пленница, сударь, и полностью в вашей власти, — процедила она, — но это не дает вам права издеваться надо мной.

— Госпожа моя, — усмехнулся Шани, — вы и не представляете, какие права мне дает наше нынешнее положение. Я могу вас порезать на ломтики и кинуть в Шашунку. Я могу снять с вас кожу и послать вашим родственникам. Не говоря уж о том, чтобы отдать вас моему охранному полку для забав, — Стерх содрогнулась всем телом и едва слышно заплакала. Наверно до этого она не задумывалась о том, что ее ожидает в случае провала ее предприятия. — Однако я действительно считаю ваш храбрый поступок благородным и достойным уважения. Не всякий решится убить тирана своего отечества, — император сделал паузу и произнес: — Артуро, снимите наручники с госпожи Стерх. Она покидает дворец.

И личник, и девка замерли — такого поворота событий никто из них не ожидал. Наконец, Артуро осмелился подать голос:

— Ваше величество. Она покушалась на вашу жизнь.

— Господин Привец, — в голосе императора брякнул металл. — Вы обсуждаете мои приказы?

— Ни в коем случае, ваше величество, — промолвил Артуро и негнущимися пальцами принялся раскрывать наручники. Освободившись, Стерх шмыгнула носом и стала растирать покрасневшие запястья. «Неужели он ее действительно отпустит?» — испуганно подумал Артуро.

— Благодарю вас, сударыня, за столь приятное знакомство, — император деликатно склонил голову, голос его звучал совершенно серьезно, без малейшего намека на издевку. — Искренне рад буду новой встрече и прошу простить меня за то, что не провожаю вас.

Не веря в свою свободу, девка встала и медленно направилась к двери. Казалось, она ожидала выстрела всем своим худеньким телом, напряженным, словно сжатая пружина. Когда она подошла к двери, то Шани окликнул ее:

— Сударыня, — Стерх обернулась, и император бросил ей трубку. — Вы забыли вашу вещь.

Трубка ударила ее в грудь и упала на ковер. Стерх не стала поднимать свое экзотическое оружие, потянула за ручку двери и кинулась прочь. Стук каблучков отдался эхом от стен коридора и угас.

Император тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла. Несмотря на то, что опасность миновала, ему все еще было плохо.

— Ваше величество, — промолвил Артуро. — Она вернется, чтобы закончить начатое.

— Не уверен, — тихо ответил Торн. — Отправьте за ней наблюдателя, Артуро. Она либо встретится с сообщниками, и тогда накроется все гнездо, либо, если действовала от себя… В общем, не позвольте ей умереть.

— Слушаюсь, ваше величество.

Когда Артуро вышел, Шани сел поудобнее, покрутил в пальцах медицинский планшет, спасший ему жизнь, и на всякий случай принял еще одну дозу лекарства. Заюжный яд, надо же. На что только не идут, чтобы избавиться от того, кто лишил доступа к кормушке. Марита Стерх была дворянкой — значит, кроме звонкого титула и возможности крутиться на государственных приемах, не имеет больше никаких преференций перед прочими гражданами государства: должна работать, учиться, заниматься творчеством — в общем, самостоятельно зарабатывать себе на хлеб, а не доить казну, как в старые времена делали ее предки. Исчезла возможность вытягивать соки из страны — вот и сидят сейчас владетельные сеньоры, которых гражданская война и реформы пощадили, и думают, как дальше устраиваться в жизни.

В конце концов, чем тут гордиться? Длинной цепочкой удачливых авантюристов в родне, которые никогда ничем не занимались, кроме подлости, войн и распутства? Лучшая часть народа — да неужели! В чем она лучшая? В том, что подняла руку на владыку, которому присягала в верности? Или в том, что призвала в страну интервентов?

Шани почувствовал, что начинает злиться. Действительно злиться. А это сейчас лишнее — сердце и без того стучит так, словно собирается вылететь. Что на самом деле надо, так это отправиться к себе и не видеть никого в течение нескольких часов.

Скрипнула дверь, и в кабинет медленно вошел Артуро. Теперь Шани в самом деле удивился: он никогда не видел личника таким — испуганным донельзя и в то же время невероятно счастливым, у Артуро даже глаз нервно дергался от эмоций.

— Сир, — каким-то чужим голосом промолвил тот. — К вам Заступник.

Вслед за ним в кабинет вошли двое в монашеском одеянии, и Артуро упал на колени, словно его ударили по ногам.

* * *

За время, прошедшее со дня их разлуки, Шани почти не изменился. Несса рассматривала его и думала, что император Аальхарна каким-то образом смог заморозить время: в светлых волосах мелькает почти незаметная седина, взгляд стал тяжелее и жестче, а движения более солидными — но в общем и целом это был тот же самый человек, который двадцать лет назад спас Нессу и ее отца от казни на костре. Не сводя с них взгляда, император встал с кресла и медленно вышел из-за стола.

— Артуро, — очень спокойно и ласково обратился он к коленопреклоненному личнику. — Встань, пожалуйста.

Тот его не слышал — монотонно раскачиваясь всем телом, он повторял какие-то молитвы снова и снова.

— Здравствуйте, Андрей Петрович, — с трудом произнес император слова на русском языке. — Не думал снова с вами встретиться. Несса, добрый день.

— Здравствуй, Саша, — сказал Андрей, откидывая капюшон своего черного одеяния. — Здравствуй.

Артуро уже трясло самым натуральным образом. Несса никогда не видела, чтобы люди так дрожали. Неудивительно, в общем-то: мало кто остался бы спокойным, встретив вернувшееся на землю божество, способное карать, судить и миловать — а для этого мира Андрей как раз и являлся божеством. Шани подошел и положил руку на плечо Артуро; тот поднял голову и посмотрел на императора с ужасом и надеждой.

— Встань, пожалуйста, — еще раз попросил Шани, и Артуро послушно поднялся с пола. — Все в порядке, тебе не о чем беспокоиться. Сделай все то, что я поручил тебе по поводу Стерх и возвращайся.

Эти слова возымели эффект: Артуро коротко тряхнул головой:

— Слушаюсь, ваше величество.

Его дрожь почти прошла.

Когда за Артуро закрылась дверь, то Шани некоторое время молча рассматривал Андрея и Нессу, а затем проронил:

— Честно говоря, друзья мои, вы очень не вовремя.

— …и на волне вашего эффектного ухода решила сыграть оппозиция.

Андрея и Нессу разместили в северном крыле императорского дворца. За время жизни в Земной Гармонии они оба отвыкли от музейной роскоши интерьеров и теперь искренне удивлялись, глядя на пышность и вычурность дворцовой обстановки: дорогие ткани штор, восточные ковры, ласкавшие ступни, наборный паркет из десятков сортов дерева, изящная мебель — все это словно сошло со страниц учебников истории.

— Думаю, государь Луш тогда и сам не понял, как оказался в тюрьме. Кроме меня, у него было немало старых друзей, которые решили не упускать такой роскошный повод… Оттуда он уже не вышел — кровоизлияние в мозг. А я достал из сейфа старый приказ о престолонаследии и по праву признанного брата занял его место. Конечно, этого мало кто ожидал.

Сидя на изящной банкетке с тончайшей фарфоровой чашкой в руке, Несса рассматривала императора, что расположился в кресле напротив Андрея и вертел тонкую курительную трубку, но так и не закурил. Андрей, напряженный и взволнованный, слушал его, стараясь не упустить ни слова.

— Я полагаю, дальше стало еще веселее, — произнес Андрей. — Ты начал реформировать страну, урезал вольности дворянства, и началась гражданская война?

Император горько усмехнулся. Теперь, при неверном вечернем освещении, он выглядел немолодым и усталым. Несса подумала, что он сейчас едва держится на ногах, и впервые ей показалось, что они с Андреем вернулись сюда напрасно.

Зачем? К кому? Родины, которую они знали, больше нет. Как ни плыви по волнам памяти, как ни барахтайся в воспоминаниях — того Аальхарна, который был им домом, теперь уже не существует. К добру ли это, к худу, но его уже не вернешь.

— Интервенция Амье, — произнес император. — Под лозунгом о восстановлении законной власти. Приказ о престолонаследии хорошая вещь, легитимная даже… впрочем, мало кто принял его всерьез. Вспомни историю Земли: там такое было не раз и не два.

— Но вы победили, — подала голос Несса, впервые за вечер. Император, наконец, соизволил на нее посмотреть, и это был довольно неприятный взгляд, тяжелый и цепкий. В конце концов, кем она для него была? Никем, деревенской соплячкой из прошлой жизни. Наверно, женщины тут вообще не имеют права рот раскрывать.

— Победили, — кивнул Шани. — Вытянули страну из дерьма. Живем, трудимся… Ну вы по столице погуляли, сами все видели.

— Тебе не кажется, что ты лишил эту планету ее истории? — поинтересовался Андрей. — Скоро вы окончательно завершите свой промышленный переворот, а прочие страны Деи потихоньку потянутся за вами.

— Кроме халенских сулифатов, — произнес Шани, потирая повязку на горле. На белой ткани там проступило крохотное алое пятно. — У них вера не позволяет.

— И все же? — настаивал на ответе Андрей.

— Видишь ли, — Шани посмотрел на трубку так, словно впервые ее увидел и убрал в карман. — Это лучшее, что я могу сделать здесь и сейчас. Даже если я и лишил Аальхарн его истории, то кому от этого хуже? Тем детям, которые даже в самых глухих деревнях ходят в школы? Или ученым, что могут работать, не боясь обвинения в колдовстве? Или больным, которые лечатся не целованием икон, а современными медикаментами?

— Ну ты-то, надо полагать, лечишься биоблокадой? — поинтересовался Андрей. Шани криво усмехнулся. Несса вдруг поняла, что делало этого человека одновременно отталкивающим и притягательным донельзя: тяжелая аура абсолютной власти, окружавшая его фигуру. Наверно, никто из местных не может ей противостоять, подумала Несса и потянулась к чайнику. За ним пойдут в огонь и в воду. И на тот свет пойдут, если он прикажет. Еще и благодарны будут, что им разрешили пойти.

— Да, — спокойно ответил Шани. — Если бы не она, то сегодня я бы с вами не беседовал. И Артуро тоже. И много кто еще. Андрей, тебе что-то не нравится?

Андрей промолчал. Сиреневый взгляд императора перетек на Нессу.

— Вам, Несса?

Та пожала плечами.

— Мне нравится, — ответила она. — Вполне. Послушайте, давайте обойдемся без сцен. Та дикость, в которой я родилась и росла, мне нравилась намного меньше.

— Все эти поезда и дирижабли на нынешнем уровне развития сознания выглядят не благом, Саша, — произнес Андрей. — Это опасные игрушки. Просто очень опасные. Что потом? Расщепление атома? Дать детям в песочнице ядерные бомбы?

Шани потемнел лицом и некоторое время молчал, собираясь с мыслями, но когда он заговорил, то его голос, вопреки ожиданиям Нессы, звучал очень спокойно.

— Если бы я принес им все это ниоткуда, то ты был бы прав. Однако это все — не какие-то мои изобретения по старой памяти. Это разработки людей — лучших людей! — которых я нашел, выбрал и подтолкнул. Дальше они все делали сами: я просто создал им комфортные условия для работы. Взять хоть главного инженера Пышного или Амзузу — золотые головы, которые раньше прозябали в голоде и безвестности, и диком страхе, что в любой момент их обвинят в ереси и сожгут. Они так бы и сидели в грязи и дерьме, никому абсолютно не нужные, но я выгреб прочь все дерьмо, накормил их и дал возможность. И они не подвели.

Андрей усмехнулся. Несса достаточно хорошо его знала, чтобы видеть: он понимает правоту императора, но не может ее принять. Отталкивает — просто потому, что эта правота, несомненная в данной ситуации, противоречит всем его принципам. Шани вздохнул и подошел к окну — отодвинув штору, он посмотрел на улицу: там уже горели фонари, и привычный гул столичного дня сменялся теплым шепотом весеннего вечера.

— Андрей Петрович, ну вот хоть убей, не хочу я с тобой спорить, — устало сказал император. — Что ты, для этого сюда прилетел? Дома не с кем было поговорить?

— Да там особо не разговоришься, — так же устало ответил Андрей. — Просто скучал по Аальхарну, Несса тоже.

Шани взглянул на Нессу: быстро, внимательно, словно профессионально запоминая ее внешность. Несса смущенно опустила глаза.

— У вас кольцо на руке, вы замужем? — поинтересовался император.

— Я вдова, — коротко ответила Несса. Сейчас ей не хотелось вдаваться в подробности о том, что земное правительство отправило ее мужа в пожизненную ссылку только за то, что он осмелился сделать запрос в бумажные библиотеки относительно изданной еще в двадцатом веке книги. Через два дня после запроса книгу внесли в список запрещенных, и Олег отправился в Туннель.