Помоги проекту - поделись книгой:
— Если бы не было этого чертового пикника, я бы никогда не попала в колонию!
— Если бы ты не попала в колонию, то не встретила бы меня, — улыбнулся папик. — Худа без добра не бывает.
Я рассмеялась, расцеловала папика, закрыла глаза и спокойно уснула.
Глава 18
Добравшись до дома, мы оставили Женьку внизу и поднялись в квартиру. Как только закрылась входная дверь, мы тут же набросились друг на друга, словно два изголодавшихся зверя. Гришка целовал мое тело и наговорил столько ласковых слов, сколько я не слышала даже от Глеба. Несмотря на свой далеко не юный возраст, папик был ненасытным настолько, что впервые в жизни я устала от секса…
Утром, открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь. Поднявшись с кровати, приоткрыла дверь спальни и увидела выходящего из ванной папика. Он был свежевыбрит и пах дорогим парфюмом. Папик подошел ко мне и нежно погладил по лицу. Все это было так непривычно, что я даже растерялась.
— Как ты спала? — ласково спросил он.
— Это была лучшая ночь в моей жизни!
Стоя под душем, я уловила вкусные запахи только что приготовленной еды. В кухне папик поставил передо мной тарелку с жареной картошкой.
— Я люблю по-простому, Дашенька, — сказал он. — Всякими заморскими деликатесами сыт не будешь!
После завтрака папик повез меня в дорогой бутик.
— Выбери себе что-нибудь достойное, — улыбнулся он и жадно поцеловал меня в губы, чем привел в явное замешательство продавщиц, скучавших в огромном зале, набитом шикарными вещами.
Нам было плевать. Возраст не является помехой для истинных чувств. Сейчас каждая вторая пара имеет разницу в двадцать лет, а то и больше.
После магазина мы поехали на Ваганьковское кладбище. Постепенно я стала привыкать к тому, что за нами неотступно следовали до зубов вооруженные мордовороты. Они сопровождали нас повсюду, готовые в любую минуту броситься на защиту своего шефа. Я перестала обращать на них внимание, вот и все.
На кладбище было тихо и красиво. Выпавший ночью снег накрыл могилы белым одеялом. Неяркое зимнее солнце освещало памятники. К небольшому холмику, усыпанному цветами, вела расчищенная тропинка. С большой фотографии нам улыбалась Таня. Папик тяжело вздохнул, вытер слезы и положил огромный букет ярко-красных роз.
Не знаю, есть ли жизнь после смерти, но мне почему-то показалось, что Танька видит и слышит нас. Интересно, как бы она отреагировала на наши с папиком отношения? Наверное, порадовалась бы. Во всяком случае, я бы много отдала, чтобы получить одобрение подруги…
Папик несколько раз перекрестился. Я не стала спрашивать его о том, действительно ли он верит в бога. Сейчас многие молятся, крестятся, посещают церковь. Я знаю массу людей, которые ходят в церковь только потому, что это модно. Но папик не из тех. Он никогда не был дешевым фраером и пижоном, а ведь Вадим, убивший Таньку, носил на шее массивный крест, посещал храм и держал в кармане пиджака небольшую икону. Я не люблю ходить в церковь. Мне противно смотреть на злобных бабок, целующих иконы и тушащих грязными пальцами свечи. Терпеть не могу, когда прямо в храме подходят нищие и нагло выпрашивают деньги, дыша в лицо устоявшимся перегаром. Мне всегда хотелось дать в рожу тем, кто цеплялся ко мне с просьбой одеться в церковь попроще и повязать голову платком. Противно смотреть, как батюшка свои речи по бумажке читает. Мог бы сделать вид, что наизусть их помнит. Церковь не успокаивает душу, там невозможно сосредоточиться и подумать о своем…
— Мы ее отпевали, — перебил мои мысли папик. — В Богоявленском соборе. Пришлось хорошо заплатить. Сама понимаешь, в наше время без денег ничего не получишь.
— Не люблю церковь, — вздохнула я. — Да и Танька, наверное, при жизни ее не очень жаловала. Терпеть не могу этих грязных бабок, распоряжающихся в храме так, словно они у себя дома. Диктуют свои правила, не считаясь с тем, что нормальный человек приходит в церковь покаяться, подумать о своем. Господу все равно, в чем ты одет и все ли каноны соблюдаешь. Глупо молиться чужими словами, не вкладывая своего.
— Да, Дашенька, ты права. Я тоже не понимаю, почему кто-то должен стоять между людьми и богом. Попы берут деньги за то, что должны делать бесплатно.
— И кладут эти деньги явно не в церковную казну, — вздохнула я.
— Спи спокойно, моя девочка, — прошептал папик, наклонился и поцеловал Танькину фотографию.
Я вытерла слезы и проделала то же самое. На душе было гадко и муторно. Мы вот сейчас уйдем, а Танька останется одна. За что ей такое наказание?!
— Уходить с кладбища намного тяжелее, чем приходить, — сказал папик. — Может, охрану поставить? Пусть стоит, чтобы ей веселее было.
— Она умерла. — По моим щекам потекли слезы. — Гриша, она умерла. Понимаешь, ее больше нет. Мертвым не нужна охрана. От кого ее охранять? Я долго не могла поверить, что умер мой отец. Его закололи пикой. Наверное, ему было больно… Я постоянно ревела, потому что это был единственный человек, который меня любил. Каждый день я приходила на кладбище и часами сидела на могиле, а потом поняла, что так нельзя. Отцу бы не понравилось мое настроение. Человек не умирает, пока о нем помнят близкие, он живет в их памяти…
— Мне больно оттого, что я не могу быть рядом с ней…
— Она не одна. Она с матерью. О ней позаботятся, не беспокойся! — Я взяла папика под руку, и мы пошли к выходу.
После кладбища папик повез меня в автомобильный салон и купил мне «линкольн». По-детски завизжав, я чмокнула папика в щеку и стала носиться вокруг машины как ненормальная. Папик от души смеялся, дал мне ключи от нашей квартиры и уехал по срочным делам. Выехав из салона на собственном автомобиле, я помчалась по горячо любимой Москве.
Глава 19
На следующий день я отправилась на Птичий рынок и купила себе щенка ротвейлера. Это так, чтобы не скучать. Решив порадовать папика, я позвонила ему прямо из машины и попыталась узнать, где его можно разыскать. Папик сказал, что находится за городом, и продиктовал адрес. Выжав из «линкольна» все возможное, я помчалась в Сергиев Посад.
Подъехав к небольшому одноэтажному дому, я увидела Женьку. Тот сказал:
— Пахан уехал по срочным делам. Сказал, что вернется через пару часов. Велел тебя встретить и напоить горячим кофе.
— А я ему щенка купила. Надо сделать песику прививки. А что, у пахана случилось что-нибудь серьезное? — В присутствии Женьки я не решилась называть папика Гришей.
— Да нет, обычные дела.
— Ему кто-то угрожает?
— Даша, у нас жизнь такая, что нам всегда кто-то угрожает. Мы уже к этому привыкли. Погибнуть может любой из нас. Пацаны смерти не боятся.
— Вы уж старайтесь, берегите пахана. Он мне живым нужен, — постаралась улыбнуться я, но улыбка получилась какой-то неестественной.
Мы прошли с Женькой в дом. Он налил мне кофе, сел рядом и положил на стол пистолет.
— Ты, наверное, даже спишь с пистолетом?
— Я без него как без рук.
Я пустила щенка на пол. Женька достал из холодильника пакет молока и налил полную миску.
— Собака, пей, — засмеялся он. — А у него имя есть?
— Я еще не придумала.
— Это кобель?
— Мальчик. Мы с паханом вместе ему имя придумаем.
— Даш, ты есть хочешь?
— Нет.
— Ты не против, если я себе яичницу поджарю — голодный, как черт!
— Жарь, конечно!
Попивая кофе, я задумалась о том, какая нелегкая занесла папика в этот дом? Обычный дом, никаких наворотов… В таком живут рядовые колхозники, но никак не крутые. Совсем не во вкусе пахана!
— Жень, а кто здесь живет?
— Никто, — улыбнулся он, разбивая яйца на сковородку.
Да, все-таки неплохо быть женщиной пахана… Мордовороты сразу становятся как шелковые, даже и не подумаешь, что такие запросто могут убить!
— Тогда зачем вы сюда приехали?
— Здесь у нас камера пыток находится.
— Какая еще камера пыток?
— Для коммерсантов. Для тех, кто деньги нам в срок забывает отдавать.
— Есть и такие?
— Больше, чем хотелось бы. Вот и приходится их перевоспитывать.
— Совсем страх потеряли эти коммерсанты! Распустились, — покачала я головой и, наклонившись, погладила щенка.
Женька поставил сковородку на стол и улыбнулся:
— Будешь?
— Нет. Я в ресторан заскочила.
— А я не успел. Вчера привезли этого поганого коммерса. Меня поставили его охранять. Я тут с ночи торчу. А он, падла, не говорит, где деньги хранит. Он уже за три месяца нам задолжал. Если к вечеру не расколется — придется грохнуть, а на его место поставить более сговорчивого.
Где-то внизу послышались глухие стоны.
— Что это? — вздрогнула я.
— Коммерс мается. Нам пришлось с ним немного повозиться, — засмеялся Женька.
— Можно мне на него посмотреть? — осторожно спросила я.
— Можно. Если хочешь, отнеси ему воды. Он там наручниками к батарее прикован. Ты его не бойся. Только пахану не рассказывай, что я тебе разрешил вниз спуститься, а то он мне голову оторвет.
— Само собой, — сказала я, поднялась со стула, набрала полную кружку воды и отправилась смотреть на непослушного пленника.
Спустившись в подвал, я с трудом разглядела в углу в кровь избитого человека. Боже мой, да это Глеб! Увидев меня, он широко раскрыл глаза от удивления и с трудом прошептал:
— Даша, откуда ты взялась?
— Глеб, что с тобой? — Достав платок, я стала вытирать кровь, сочащуюся из его уха.
— Ты потрясающе выглядишь, — грустно улыбнулся Глеб и опять застонал. — Ты стала еще красивее, чем раньше.
От этих слов у меня закружилась голова. Захотелось прижаться к его груди и позабыть обо всем на свете. Поставив кружку на пол, я провела рукой по его волосам.
— Что у тебя болит?
— Почки отбили и, кажется, несколько ребер сломали…
— Платить надо вовремя. Почему ты не заплатил?
Глеб вздрогнул:
— Ты с ними?
— Так почему же ты не платил? — повторила я свой вопрос.
— Я готов отдать установленную сумму, но они говорят, что теперь этого мало. Они поставили меня на счетчик. Помоги мне выбраться отсюда, Даша. Прошу тебя, помоги.
— Твоя жена родила?
— Да, вчера ее выписали из роддома. Девочка, как и обещали, — равнодушно ответил Глеб, наклонился и поцеловал меня в щеку. — Даша, станцуй мне перед смертью. Меня все равно убьют. Станцуй прямо здесь, ведь ты танцевала для меня не только на сцене. Пожалуйста, станцуй.
— Ты что, умирать собрался? — испугалась я.
— Меня по-любому убьют. У меня, ей-богу, нет таких денег. Я звонил знакомым, никто не хочет за меня платить. Все врут, говорят, что сами задолжали, а я же знаю, что у них деньги есть, просто никто не хочет давать. Они ждут, что меня убьют. Одним конкурентом по бизнесу станет меньше.
— А как же богатый и влиятельный папа твоей жены?
— Я поссорился с ее родней. Заказал проститутку, а в это время приперлась теща. У нее были ключи от квартиры. В общем, она увидела то, что ей видеть не следовало. Веронике не сказали, чтобы ее не расстраивать, но теперь со мной не разговаривают.
— Я не дам тебя убить, — резко произнесла я. — У девочки должен быть отец.
Я отправилась к Женьке, моющему посуду.
— Пришла? — обернулся он. — Что-то долго ты его водой поила. Твой песик сделал лужу. Молоко пошло ему на пользу!
Схватив лежащий на столе пистолет, я, не раздумывая, что есть силы ударила Женьку по голове. Женька выронил тарелку и упал на пол, потеряв сознание. Присев на корточки, я быстро вывернула его карманы. Ключи от наручников, к счастью, оказались там. Через две минуты я уже была в подвале.
— Даша, ты кого-то убила? — осипшим голосом спросил Глеб.
— Нет, просто вырубила на время. Нужно торопиться. Он в любой момент может прийти в себя.
Освободив Глеба, я помогла ему встать. Затем, скрипя зубами от тяжести, потащила его наверх.
Когда мы наконец выбрались на улицу, я увидела быстро приближающийся джип папика.
— Давай скорее! — закричала я, открывая дверцы своей машины.
В эту минуту на крыльцо выскочил Женька. Наставив на него пистолет, я хрипло произнесла:
— Не смей приближаться, эта штука стреляет!
Женька мгновенно остановился и с испугом посмотрел мимо меня. Оглянувшись, я почувствовала, как больно кольнуло в сердце. У калитки стоял папик и молча наблюдал за происходящим. Мне захотелось провалиться сквозь землю и больше никогда не встречаться с ним глазами.
Поделиться книгой: