Дамы любят погорячее

— Здравствуйте, я вас слушаю. Мне передали, вы с телевидения?

— Да, — подтвердила я, — меня зовут Ирина Лебедева, и я хотела бы договориться о встрече с вами.

— А что так? — несколько удивился Яблочкин.

— Понимаете, мы готовим передачу об Игоре Смеловском… — Я сделала небольшую паузу, чтобы посмотреть, какой будет реакция.

— О-о-о, — вот все, что я услышала.

— Поэтому хотели бы поговорить с вами, — продолжала я, — вы ведь знали его…

— Да, я был знаком с Игорем Александровичем, — несколько настороженно произнес Яблочкин.

— Я занимаюсь в данный момент своего рода независимым журналистским расследованием. Вы ведь знаете, что Смеловский умер при довольно странных обстоятельствах?

— Да, что-то слышал, — пробормотал он. — Но не понимаю, каким образом я…

— Анатолий Сергеевич, да не волнуйтесь, пожалуйста, мы просто хотим восстановить картину последних суток жизни Игоря Александровича. Это важно, но не по телефону же обсуждать такие вещи…

— Хорошо, — неожиданно, тогда, когда я уже начала терять надежду, согласился Яблочкин. — Давайте через час, знаете, где находится мой офис? — Он продиктовал адрес, и я заверила, что через час там буду.

Что ж, предстояло вооружиться. Каким образом? Ну, конечно, нужно было произвести на господина Яблочкина самое благоприятное впечатление, чтобы он стал мне доверять, как профессиональному психологу. Для этого сложного задания я выбрала один замечательный костюмчик, довольно официальный, но не слишком строгий, выдержанный в приятной сероватой гамме, как и все полуофициальные вещи у сильных мира сего. Мне хотелось, чтобы, увидев меня, господин Яблочкин понял, что все это достаточно серьезно, что с ним играют по-взрослому и что все, что он скажет, чрезвычайно нас интересует. Что ему еще можно было пообещать? Пожалуй, кроме бесплатной рекламы, нечего… Но насчет рекламы я решила помолчать и воспользоваться этим козырем только в самой драматической ситуации.

Позвонив Валерию, я хотела узнать, сможет ли он присоединиться к моему маленькому рандеву, но его не оказалось ни дома, ни на работе. «Что ж, — подумала я, — говорят, что даже один в поле иногда бывает воином. Проверим!»

Ровно в назначенное время я вошла в приемную господина Яблочкина, директора фабрики «Вельт». Кстати скажу, приемная была куда скромнее, чем у Лейлы. Да и сам факт, что мы встречаемся на рабочем месте, меня не очень-то радовал. Признаюсь честно, я пока просто не знала, что делать и что говорить, и у меня не было никакого, даже самого захудалого плана действий: я просто решила положиться на свою интуицию и действовать, как говорится, по обстоятельствам. Впрочем, забегая вперед, замечу, что во многом мне помог сам Анатолий Сергеевич, оказавшийся, как выяснилось, большим поклонником женщин в сером.

Итак, я вошла в приемную, длинную и узкую, как пенал, комнату в одно окно, с секретарским столом, правда, оснащенным по последнему слову техники, с рядом стульев напротив этого стола, отделанную в модной, но безвкусной желто-синей гамме. Едва я представилась секретарю, пухленькой блондиночке с необычным маникюром, как она, соединившись с боссом по селектору, заученно улыбнулась и показала мне на дверь, обитую черным дерматином довольно хорошего качества.

Я прошла к двери Яблочкина и, открыв ее, оказалась в кабинете Анатолия Сергеевича, просторном, светлом, выдержанном в приятной для глаза гамме кофе с молоком. Т-образный стол, рассчитанный персон на двенадцать, во главе которого сейчас сидел хозяин, поднявшийся мне навстречу, картиночки по стенам, цветочки по углам, вместо жалюзи на окнах довольно тяжелые, что называется, солидные темные шторы, шкаф и мягкий уголок у двери. В целом очень даже мило. Я улыбнулась очкастенькому толстячку, поспешившему мне навстречу.

— Здравствуйте еще раз, — произнесла я и даже протянула руку.

— Здравствуйте, здравствуйте, — заулыбался Анатолий Сергеевич. — Очень рад вас видеть, — сообщил он и, вместо того чтобы пожать, коснулся своими пухлыми губами моей руки. Потом поднял на меня небольшие, спрятанные за очками карие глаза и проговорил: — А я все голову ломал, — качнул он головой, — кто же это такая Ирина Лебедева, что-то такое знакомое… А это вы!..

— Да, — вот и все, что я нашлась ответить.

— Ну, проходите, присаживайтесь, — пригласил он. — Кофе, чай?

— Кофе, — ответила я, выбрав кресло поближе к хозяину кабинета и по правой стороне стола.

Он распорядился насчет кофе, потом сложил руки на столе, сцепил пальцы и выразительно посмотрел на меня. Дескать, ну, давай, выкладывай, зачем пожаловала. Я улыбнулась, деликатно кашлянула и заговорила:

— Дело в том, Анатолий Сергеевич, как я вам уже говорила, мы готовим передачу о смерти Игоря и вообще о том, каким он парнем был…

— А разве вы не ведете женское ток-шоу? — Его брови поползли вверх.

— Да, — мягко ответила я. — Но сейчас подключилась к этому, с позволения сказать, проекту, потому что смерть наступила именно во время моей передачи.

— Ах да, — всплеснул он руками. — Конечно, понимаю, — качнул он лысенькой головой.

— Вот поэтому мы и решили рассказать, как это было, но в то же время мы ведем свое расследование, потому что нам, как лично знакомым с Мариной Белогуровой, не верится в то, что именно она могла отравить своего гражданского мужа. И потом, обстоятельства смерти таковы, что просто нуждаются в расследовании, в то время как органы не спешат предпринимать каких-то попыток для того, чтобы выяснить правду… — Я, конечно, говорила мудрено, но мне хотелось, чтобы у Яблочкина сложилось обо мне и о нашей возможной передаче самое приятное мнение, а, по-моему, только вот таким серьезным подходом и можно было этого добиться. С этим человеком, по крайней мере. Мне так показалось.

— Да, да, — произнес он, — я понимаю, — и его глазки прищурились.

Вспомнилось, что Марина отметила эту его манеру, но что она означала? Он щурит глаза, когда чем-то доволен или когда наоборот. Я ощущала себя студенткой, «плавающей» на экзамене.

— Поэтому, — продолжала я, чтобы только не молчать, — мы сейчас встречаемся с людьми, с которыми Игорь Александрович проводил последние сутки своей жизни, хотим восстановить цепь событий и таким образом, возможно, раскрыть преступление…

— Преступление… — эхом откликнулся Яблочкин.

В этот момент, как нельзя кстати, появилась секретарша с подносом и, ловко расставив на столе кофейные принадлежности, удалилась. Это заняло не больше пяти минут, но, похоже, даже такая маленькая передышка пошла нам обоим на пользу. Анатолий Сергеевич, предложив мне кофе, улыбнулся и немного расслабился.

— Что ж, чем смогу, тем обязательно помогу. Что именно вас интересует?

— Спасибо, — поблагодарила я. — Знаю, что вы вместе ужинали накануне его смерти…

— Да, я приглашал Игоря с его подругой и Михаила Селезнева тоже, соответственно, с подругой к нам с женой. Дело в том, что буквально на этой неделе мы собирались подписывать несколько важных документов, касающихся нашего партнерства, поэтому я был просто… фигурально выражаясь, убит, когда узнал о случившемся с Игорем Александровичем. — Мой визави выразительно покачал головой. — Это оказался очень сильный удар для нас с Михаилом… — Он помолчал, затем продолжил: — А что касается ужина, то все было, — он пожал плечами, — вполне обычно. Игорь с Мариной немного задержались, и поэтому сразу же мы сели за стол, как только они приехали. Поужинали, посидели еще с часок у нас, а потом разъехались по домам. Игорь нас предупредил, чтобы мы смотрели на следующий день вашу передачу, он так гордился Мариной… — Яблочкин вздохнул. — Я не видел, к сожалению, но смотрела моя жена.

— Простите, а с вашей женой я могла бы встретиться? — спросила я.

— Да, думаю, что она бы согласилась дать вам интервью, но только сейчас ее нет в городе. Она профессионально занимается фотографией и сейчас уехала на выставку в Москву, но полагаю, что не пробудет там долго. Вы можете позвонить нам в конце недели, возможно, в воскресенье она уже будет дома.

— Анатолий Сергеевич, а больше вы с Игорем не встречались? Ну, на следующий день?

— Нет, — покачал он головой. — Мы должны были встретиться в понедельник. Это как раз касалось документов, но в пятницу мне позвонила Марина и рассказала о случившемся.

— Все ясно, — проговорила я. — Знаете, сейчас в связи с тем, что мы проводим свое расследование, милиция тоже, возможно, начнет принимать какие-то меры, так что вполне вероятно, они захотят с вами пообщаться. Игорь ведь был отравлен, причем установлено, что отравить его могли только вместе с пищей.

— Да, я слышал об этом, — сказал мой собеседник, и его приятное лицо даже не дрогнуло. Потом он легко усмехнулся и добавил: — Вероятность того, что это случилось на том ужине, у нас, мала. Потому что все мы сидели за одним столом и никто из нас его не покидал. Ужин готовила моя жена, она великолепно готовит, и в том, что она как-то причастна к отравлению…

— Нет-нет, Анатолий Сергеевич, — поспешно произнесла я. — Ничего подобного я не имела в виду… Но все же разрешите задать один вопрос, касающийся вашей жены.

— Задавайте, — разрешил он и прищурился.

— Скажите, они с Игорем не были знакомы раньше?

— Да, кстати, забавно, что вы об этом спросили, — усмехнулся он и снова прищурился. — Вы знаете, выяснилось, что Лара и Игорь учились в одном институте, хотя ни он, ни она не виделись уже десять лет. Игорь был очень удивлен, а уж что говорить о Ларе… — Его усмешка переросла в широкую улыбку.

Я тоже очень удивилась, потому что ни о чем подобном Марина даже не упомянула. Почему же она не сказала, что Игорь был знаком с Ларисой и раньше?

— Вообще-то, — между тем продолжал Яблочкин, — мы хотели познакомить наших женщин друг с другом. Отчасти это и была причина, по которой мы решили собраться в неформальной обстановке. Пару месяцев мы плотно общались на деловой основе, и отношения, сами понимаете, постепенно переросли просто в приятельско-партнерские. И мы решили наконец познакомить и наших спутниц в расчете на длительное, так сказать, сотрудничество… — Он снова вздохнул. — Да, человек предполагает… — произнес он тихо, не закончив фразы.

— Что ж, большое спасибо, — поблагодарила я, чувствуя, что вряд ли узнаю что-то большее. — Я позвоню вам в выходные. И потом, скоро у нас закончится подготовительный процесс, и мы, полагаю, должны встретиться, чтобы снять интервью. Как вы?

— Я согласен, иначе зачем бы я приглашал вас сегодня, — улыбнулся Яблочкин и приласкал меня взглядом. — Но, прежде чем такая очаровательная женщина покинет мой кабинет, хочу высказать просьбу.

— Да, я слушаю. — Я тоже улыбнулась.

— По какому принципу вы отбираете героинь для вашей передачи? — спросил он.

— Ну, — пожала я плечиком, сразу сообразив, куда он клонит, и даже поняв, почему именно он решил со мной встретиться, — по самому простому. Мы задаемся вопросом, будет ли история, рассказанная нашей героиней о своей жизни, интересна зрительницам. Вот и весь принцип.

— Что ж, в таком случае, вам, возможно, правда стоит познакомиться с моей женой. Поверьте, ее история довольно интересна и даже, я бы сказал, поучительна. Лара сильный человек, и она многое претерпела, несмотря на то, что ей всего двадцать восемь лет.

— Что ж, я всегда согласна познакомиться с интересной женщиной, тем более если она сама этого хочет.

— Полагаю, она согласится, — коротко ответил он.

— Тогда вопрос решен, — улыбнулась я. — Я позвоню вам, хорошо?

— Да, конечно. — Он поднялся из кресла, чтобы проводить меня. А когда мы подошли к двери его кабинета, он снова поцеловал мне руку и сказал своим мягким ласкающим голосом: — Вам очень идет серый цвет. Кстати, именно этот оттенок любит и моя жена.

— Что ж, тогда, полагаю, мы сойдемся, — приветливо улыбнулась я. — До свидания.

— Всего хорошего, — поклонился он.

Я вышла из кабинета и только теперь позволила себе задуматься над вопросом, почему же Марина не сказала мне о том, что Лариса Яблочкина с Игорем Смеловским были знакомы и прежде?

«Впрочем, что в этом такого? — тут же спросила я себя. — Разве так редко бывает, что люди, учившиеся вместе… Но ведь Игорю было тридцать, а Ларисе, как только что сказал ее муж, двадцать восемь. Ну, может, они просто общались в студенческие годы, — в итоге решила я. — Так вот, — продолжила я рассуждения, спускаясь вниз по лестнице, — вовсе не редкость, когда бывшие приятели, не видевшиеся десятилетиями, однажды снова встречаются».

Я вышла из трехэтажного здания и пошла пешком, мне просто захотелось пройтись. Конечно, возможно, во встрече Ларисы и Игоря ничего такого и нет. Может, между ними и никаких отношений не было, а так, просто знали друг друга, может, общались в одной компании… И все же, чем больше я пыталась себя убедить, что ничего такого в этом нет, тем больше мне не нравилось, что Марина ни словом об этом не обмолвилась. И потом, где учился Игорь? Я ведь так и не знаю ничего о его прошлом. То, что его лицо сразу показалось мне подозрительно знакомым, меня теперь только еще больше настораживало. Я решила, что нужно срочно разузнать о его прежней жизни и о том хотя бы, где он учился. Я собралась было позвонить тут же Марине, но передумала, отложив наш разговор до личной встречи. Признаюсь, я даже несколько недоумевала: что же это такое, я тут из кожи вон лезу, пытаюсь разузнать правду, а она мне даже не помогает!

Не знаю, до чего бы я додумалась в итоге, потому что когда я обижаюсь, то имею ужасную и отвратительно-порочную склонность припоминать все, вплоть до самых мельчайших деталей, имевших место уже сто лет назад: я все это выволакиваю из памяти и начинаю с мазохистским удовольствием наслаждаться своей обидой. С этим ужасным пороком я борюсь изо всех сил, но иногда, как выражается дочь одной моей приятельницы, у меня просто планка падает, и тогда… Благо на этот раз от мазохистских экзерсисов меня спас телефонный звонок. Оказалось, это второй новый партнер Игоря по бизнесу.

— Ирина Лебедева? — спросил он. — Это Михаил Селезнев.

— О, — проговорила я. — Хорошо, что вы так скоро перезвонили.

— Да, — хмыкнул он. — Вы хотели встретиться? О чем-то поговорить?

— Да, если можно, — произнесла я.

— Можно, как раз сейчас у меня есть свободное время, говорите куда, я подъеду.

— А где вы находитесь? — Я подошла к перекрестку и посмотрела на название улицы.

— Я на Радищева, — сообщил он мне.

— Тогда вы совсем рядом от меня, я на Горького.

— Правда? — немножко удивился Михаил. — А где именно?

— Горького и Челюскинцев, знаете, где этот перекресток?

— Вполне, — заверил Селезнев. — Подождите меня, я минут через пять буду там.

— Хорошо, а какая у вас машина? Ну, чтобы мы друг друга узнали…

— Вы что же, — усмехнулся Михаил, — полагаете, что я не узнаю Ирину Лебедеву?

Мне стало приятно, честное слово, я улыбнулась и произнесла:

— В таком случае я вас жду.

Я отключила сотовый и осталась у перекрестка. Что ж, возможно, Михаил расскажет мне о том, где учился Игорь, они ведь давнишние приятели.

Оказалось, у Селезнева замечательно серебристая «десятка».

Он и правда подъехал уже минут через пять и, притормозив, вышел из машины:

— Ирина?

— О, вот и вы, — проговорила я, невольно задержав на нем внимательный взгляд.

Михаил Селезнев был счастливцем, одаренным прекрасной внешностью. Высокий, стройный, длинноногий синеглазый брюнет с правильными чертами лица, пухлыми губами и выразительным сочным голосом. Все, что я люблю в мужчине. У меня и муж такого плана. Мы обменялись улыбками, и он сказал:

— Садитесь.

— А куда мы едем? — поинтересовалась я.

— Тут неподалеку есть замечательное кафе, не на улице же нам разговаривать, — проговорил он. — С такой женщиной неприлично разговаривать на улице, о чем бы ни шел разговор.

— А вы дамский угодник, — кокетливо ответила я.

— О, — Михаил усмехнулся, бросив на меня взгляд, — и еще какой.

— Что ж, по крайней мере, начали вы честно, — заметила я.

— Надеюсь так и продолжать, — заметил он. — Пока не говорите, зачем я вам понадобился, вот сейчас войдем в кафе, тогда и скажете, а пока… пока давайте просто поговорим о погоде и о том, что вы прекрасная женщина, передачи которой я смотрю.

— А вы еще и льстец, — погрозила я пальцем.

— Что поделаешь, — обезоруживающе улыбнулся Михаил и пожал плечами, — издержки профессии. Я ведь менеджер по рекламе, так что льстить — моя профессия. Но, — многозначительно добавил он, — только не тогда, когда дело касается вас.

Я покачала головой, думая о том, с кем же это меня угораздило связаться? С невероятно обаятельным льстецом, менеджером по рекламе, тайным поклонником, дамским угодником, да к тому же пижоном, о чем свидетельствовала его серебристая машина, светлые брюки и модная шелковая рубашка, модные ботинки и его аккуратная прическа.

Миша остановил машину на небольшой стоянке, вышел, помог выйти мне, пиликнул сигнализацией и с неповторимой грацией предложил мне руку. Этот жест меня немного насторожил: парень намеревался взять инициативу в свои руки, а это не входило в мои планы, но, заглянув в его темно-синие глаза, я почему-то подумала: «А что здесь такого?» — и приняла его приглашение. Так рука об руку мы и вошли в небольшое кафе с каким-то не запоминающимся названием, очень уютное, довольно пустынное и сели за угловой столик.

— Что-нибудь выпьете? — спросил Михаил.

— Минеральной воды, — сказала я. — Впрочем, можно еще и кофе.

— Отлично, — улыбнулся он по-мальчишески широко и искренне и заказал два кофе и минералки, потом поставил локти на стол и, глядя на меня внимательно, спросил: — Так о чем вы хотели со мной поговорить, Ирина? — Я немного помолчала, рассматривая свои пальцы. — Нет, — проговорил он и слегка склонил голову набок, — не верю. Неужели вы заинтересовались моей скромной… — Я метнула на него взгляд. — Хорошо, не самой скромной, — поправился он, — персоной?! Неужели вы просто решили пообщаться с парнем по имени Миша Селезнев?

— Вы правы, — проговорила я с улыбкой, принимая его игру, — я хотела встретиться с вами не из-за вашей не совсем скромной персоны. Впрочем, тогда я не знала, что вы собой представляете, — почему-то мне захотелось вдруг немного с ним пококетничать.

— А теперь? — Он выразительно приподнял брови.