Юный техник, 2013 № 06

— Для всего существует иррациональное объяснение, — сказал мне однажды Михаил. Час назад я бы не поверил. Но теперь…

Пригласительный билет был вложен в конверт из мелованной бумаги, и на нем изображен был замок — с тонкими башенками-шпилями и ажурными окошками-бойницами. На переднем фоне — остроухие существа весело машут мне. Эльфы? Именно так я и представлял их себе с детства. Слово «машут» следует воспринимать буквально — изображение двигалось, словно гиф-анимация.

«Мы ожидаем Вас на ежегодном балу «Оборотни и остроухие»! — взывало отпечатанное золотыми буквами приглашение. — Вас ждут магические фейерверки и отменный ноябрьский эль!»

Наверное, я бы счел это чьей-то дурной шуткой, если бы не одно «но». Я видел, как письмо материализовалось на столе.

Первое, что я сделал, — позвонил Михаилу.

— Миша, — сипло сказал я. — Тут такое… В общем, по твоей части. Приезжай.

— Паша, — вкрадчиво ответил голос, — как бы тебе объяснить… Сейчас три часа ночи.

— Миша, очень надо.

— Паша, — тяжело вздохнул голос в трубке. — У тебя пять секунд на объяснение.

— Да погоди ты, — взмолился я. — В общем, тут такое дело… Код пять.

На том конце провода долго молчали.

— Вот оно как, — протянул Миша с непонятной интонацией. — Ладно, жди. Приеду.

Спустя полчаса раздался звонок.

Михаил был в мятом костюме, словно ночевал прямо в нем.

— Надеюсь, ты не пошутил? — хмуро буркнул он.

Я кивнул в сторону стола. Миша сразу понял, о чем речь, аккуратно взял открытку тонкими пальцами и изучил ее.

Почему я обратился к нему?

Во-первых, мы закадычные друзья с первого класса.

Его привели в школу двое старичков (я поначалу удивлялся, как это папа и мама могут быть такими старенькими, а потом привык). Во-вторых, Миша — иллюзионист. Довольно известный иллюзионист, выступает у нас в стране и изредка ездит с концертами в Европу. А впереди его ждали — это признавали все — очень большие перспективы. Именно он мне рассказал про «код пять».

Однажды мы сидели на кухне, и Михаил сказал:

— Паша, все трюки делятся на три категории. Первая — это трюки, понятные окружающим. Например, карточные фокусы, секрет которых тысячу раз опубликован, например, кролик из шляпы.

Он отхлебнул чаю.

— Второе — фокусы, понятные коллегам по цеху.

Отдельные рюшечки мастера придумывают сами, но общая канва остается. Ты следишь за мыслью?

— Слежу.

— Третья категория — это фокусы, известные только тебе самому. Иллюзионист без подобных секретов — это просто пустышка, он не имеет шансов стать известным на мировой арене. Подобный набор эксклюзивных чудес есть у каждой знаменитости.

— И у тебя, — наполовину утвердительно сказал я.

— Ну, и у меня, — согласился он.

Я призадумался, наморщив лоб.

— А бывают фокусы, секрет которых неизвестен тебе самому?

Михаил долго молчал, играя чайной ложкой, а потом признался:

— Бывают, Паша, — ответил он. — Я даже сталкивался много раз в жизни. Именно это и называется волшебством.

Мне, наверное, стоило спросить, с чем именно он сталкивался, но очень захотелось возразить.

— Волшебство? спросил я с вызовом. — Ты серьезно?

Миша забарабанил по столу пальцами, тонкими, изящными, как у пианиста.

Он идеально подходит для работы с чудесами — худой, с аристократической бледностью, черты лица правильные. Голос мягкий и музыкальный, движения плавные.

— Паша, ты слышал о теории множественных вселенных? — спросил Миша.

Конечно, я слышал что-то такое, когда еще работал аспирантом на кафедре теоретической физики. Теперь меня больше волнует продажа автомобильных запчастей BMW. Миша тоже учился в аспирантуре. Впрочем, в годы перестройки ему стало ясно, что невинное детское увлечение приносит намного больше денег, чем исследование сопротивляемости металлов…

— Словом, в общих чертах ты представляешь?..

— Угу, — ответил я.

— Мы живем в одной из них, а в других — могут дейвовать совершенно другие физические законы. Напризр, брошенный камень там может падать вверх, вода кипеть при комнатной температуре, а женщины отличаться железной логикой,

Я хмыкнул.

Миша профессионально щелкнул пальцами.

— Дома из антиматерии. Птицы с отрицательной массой. Магия. Колдовство.

Я нарочито покашлял, но Михаила это не смутило.

— Что мы, в сущности, знаем о строении материи?

— Давай уже ближе к делу.

— Что мы знаем о видах взаимодействия во Вселенной? Гравитация, электромагнитное, сильное ядерное… А что, если еще существует и волшебное — просто мы его не замечаем? Этакий м-кварк. Кварк чародейства. И даже если его нет в нашем мире, кто знает, может быть, он есть в других?

Я пожал плечами.

— Почему же мы его не замечаем?

Миша терпеливо вздохнул.

— Помнишь о множественных вселенных? Представь, что они рядом. По соседству. Вселенные — наши соседи. А отделены друг от друга… Ну, скажем, стенами. Что это за стены, не знаю. Ясно лишь, что там не действуют привычные нам законы.

— Допустим, — мрачно хмыкнул я.

Михаил снова вздохнул и посмотрел мне в глаза.

— Паша, если есть стены, то наверняка есть и двери.

Я поперхнулся баранкой.

— Что ты хочешь сказать?

— Сказать?.. — Он потер лицо ладонями. — Сказать, что если в нашем мире есть червоточины, ведущие в другие миры, особенно миры магические, то…

Он сделал паузу и тихо завершил:

— То вблизи этих червоточин будет работать магия.

И предметы, пришедшие Оттуда, могут оказаться магическими. Код пять, Паша. Код пять.

Дурацкий этот разговор состоялся три года тому назад. Не могу сказать, что я поверил Михаилу: все-таки иллюзионисты, скажем деликатно, люди особые. Я же лично в чудеса никогда не верил. До тех пор, пока на моем столе не появилось это самое приглашение…

Тогда, три года назад, на прощание попросил:

— Паша, если ты когда-нибудь увидишь что-то, напоминающее Код пять, сразу зови меня.

И вот спустя три года я выполнил его просьбу.

— Ну, и что ты думаешь об этой карточке? — спросил я.

— Что думаю? — медленно сказал Михаил. — Я думаю, что для всего на свете существует иррациональное объяснение.

— Ты и так обычно выражаешься невразумительно, но на этот раз превзошел самого себя.

Друг вздохнул и бережно положил карточку на стол.

— Можно, я заварю у тебя кофе?

— Валяй, — махнул рукой я.

Настоящие мужчины, конечно, заваривают растворимую бурду, однако не так давно я приобрел настоящую турку. Пока Михаил зажигал огонь, отмерял нужное количество воды и вскрывал новый пакет с кофе, я сделал парочку бутербродов.

Наконец жидкость цвета дегтя потекла по кружкам.

— В общем, слушай, — сказал он. — Помнишь, я рассказывал тебе про параллельные вселенные?

Я кивнул.

— Все они находятся с нами в одном пространстве, — нервно сказал Миша. — Все они, миллионы и триллионы, в одной с нами комнате. Тысячи лестниц. Миллиарды газовых плит. Столпотворения людей.

В другой ситуации я бы не стал всерьез относиться к этим словам, но сейчас они заставили меня поежиться.

— И еще, — продолжал Миша. — Все эти вселенные входят в некую громадную Метавселенную. Существует некая система. И иногда эта система дает сбой. Как компьютер.

Он поднял на меня взгляд, и мне показалось, что у его темных глаз нет дна. Я почувствовал себя как при просмотре очень хорошего триллера в темной комнате.

— И тогда письмо, отправленное в одном мире, приходит в другой, — закончил Михаил.

Перед моим внутренним взором разворачивалась жутковатая картина. Кто-то с треугольными ушками отдает распоряжение насчет отбивных, лениво выговаривает прислуге, подписывает очередное приглашение, отдает его слуге, тот бросает письмо в почтовый ящик… И тут система ошибается. Дает сбой.

Письмо приходит совсем не туда, куда должно было. Не в ту вселенную.

Как там говорил кто-то из великих? А не превращаются ли столы за нашей спиной в кенгуру?

— Не думаю, что этот клочок бумаги стоит кому-то показывать, — проговорил Миша. — И еще… Паша, помнишь, что я тебе говорил о вещах, проходящих через «пуповину», «червоточину»? Вещи, пришедшие из иного мира, заряжены его законами. Магией, если хочешь. Они сами образуют возмущения времени-пространства. Они сами становятся «червоточиной».

Невероятное подозрение заворочалось у меня где-то под черепной коробкой, и я посмотрел на Мишу.

Друг кивнул.

— Да, Паша. Ты понял правильно. Если взять этот билет, ты сможешь попасть на бал эльфов.

— О, дьявол! — вырвалось у меня. — Не могу поверить.

— Не верь, — тихо согласился Михаил. — Но не вздумай проверять.

Он положил чайную ложку на стол и встал.

— Такие вот дела, — сухо сказал он. — Знаешь… я все-таки устал. Почти не спал вчера. Концерт, потом банкет, фокусы показывал. Пойду-ка я спать. А ты не трогай эту штуку. Ни в коем случае не трогай. Кто его знает, при каких условиях она сможет послужить Вратами…

«Запру ее в шкатулку и забуду до скончания веков», — мелькнуло у меня в голове.

— А знаешь что, — вдруг предложил Миша. — Отдайка ее мне. Я все же по долгу службы имею дело с магией…

Огоньки в его глазах были красноречивее слов.

— Бери, — согласился я. — Зачем она мне сдалась?

Наутро, когда я проснулся, все происходившее накануне, показалось бредовым сном. Я позвонил Мишке, но телефонную трубку он не снял. Понятно, отсыпается.

Днем мобильник ответил, что номер не зарегистрирован в сети. Что ж, бывает. Но потом мне позвонила Мишкина подруга и стала спрашивать, когда я видел его в последний раз…

В общем, он исчез. А спустя неделю на мою электронную почту пришло странное письмо.

* * *

«Паша, как видишь, я жив. Долгое время я искал что-то подобное и вот нашел. В том, что странное приглашение попало тебе в руки, я вижу перст судьбы.