Помоги проекту - поделись книгой:
— Ну, привет… — это все, на что хватило лично меня. Давненько ко мне так не обращались…
— Ого!.. — это Ннаонна.
— Э-гхм… — а это Кендаг.
Филька присвистнул, а Рунгач и его деды возвращали на место отвисшие челюсти молча. Общего они не знали, но жесты и тон приветствия гостя оказались достаточно красноречивы. Выстоял один лишь Сарнак — видимо, в свое время его неплохо вымуштровали Гельда и этот, как его, Керкес-дорожник, отучив проявлять удивление…
Ну а дальше Рунгач совладал с эмоциями и повел гостя в палаты — угощать и обсуждать дела. Мне с ними не захотелось (хотя, в принципе, можно было бы) и я с друзьями остался на берегу. С моря дул теплый влажный ветерок, настроение было ленивое, хотя этот Проныра меня слегка встревожил. Впрочем, чего волноваться, судя по его облику и знанию языка, он, видимо, бывал в Энмаре… Да, скорее всего, так… Ну и сопоставив все сведения о нас с последними событиями, он догадался… Стоп! Он что же, побывал в Энмаре позже нас? А ведь мы добрались очень быстро — с ветерком… Спешащим… Добрались, если верить Рунгачу, кратчайшим путем, а там нас едва не поймали северяне — этот драккар, скорее всего, до сих пор там крейсирует… А Проныра, значит, и вслед за нами поспел, и с пиратами разминулся? А впрочем, возможно и так… Почему бы и нет… Да и какое мне дело?..
Часок примерно спустя ко мне вышел Рунгач и принялся, отводя глаза и нервно теребя свои медные цацки на ремешках, жаловаться на судьбу. Судьба была тяжелая. Очень трудно, оказывается, быть царем такого маленького острова, держаться независимо и притом гордо хранить верность своему «великому царю». Дела идут из рук вон плохо, торговля в упадке из-за пиратства северян, чтоб им подавиться собственными потрохами, чтоб их… Впрочем, дело не только в них. Дело в Проныре. Он так ловко обошел Рунгача, что тот оказался кругом у хитреца в долгах. Но ушлый Проныра не наседал раньше времени — и даже сам предложил Рунгачу способ выпутаться из долгов, да еще и остаться при барыше. Предложение было такое — Проныра снаряжал Рунгача в плавание, давал наивыгоднейший груз — знаменитое вино Перельты — острова, славящегося этим продуктом. Давал также и список товаров, которые надлежало приобрести в Энмаре. Когда Рунгач поинтересовался, почему же Проныра не желает провернуть дело самостоятельно, тот в ответ долго объяснял, закатывая глаза и сплетая жирные пальцы, что известный мореход славный царь Рунгач справится лучше, нежели толстый и неповоротливый лентяй (то есть он сам), к тому же всем известно, что славный царь дружен с влиятельным в Энмаре колдуном Сопконом — а уж тот поможет провернуть все в лучшем виде. И не платя пошлин. К тому же это — отличный способ рассчитаться с долгами, а ведь Проныра заинтересован в возврате своих денежек, да и дела у него есть здесь, на родных островах — некогда отправляться в далекое странствие на север… Словом лесть и посулы сделали свое дело — они ударили по рукам…
Но, как известно, человек предполагает, а Гили располагает… Вышло же, что если не Морской царь, так уж точно Гага злой послал проклятых пиратов (чтоб им, козьему дерьму, утонуть вместе с их драккаром вонючим и т. д.). Тяжело груженная бочонками с вином «Листа» никак не могла оторваться от северян — пришлось выкинуть за борт и груз, и все надежды…
И вот теперь Проныре нужно отдавать и долги и часть несостоявшегося барыша — они ведь условились именно так… Вот, кстати, яркий пример непоследовательности и легкомыслия островитян — пока Проныра не заявился на Малую Ругану лично — Рунгач и не думал горевать…
— М-да, Рунгач, и впрямь плохо дело… Что ж делать-то будешь?
Тут старик, и раньше на меня не глядевший, вовсе опустил глаза:
— Да есть один способ… Проныра предложил…
— И какой же такой способ? — прищурился Ингви.
— Да вот, Проныра говорит… Говорит — ты сам был великий царь, там, на севере… И первейший воин и чародей, говорит…
— Та-ак… Дальше.
— Еще говорит, что один ты сможешь моему великому царю Лучичу помочь. Можешь Большой Эману от злодеев отстоять…
— Ага, и ты, значит, должен меня убедить за это взяться. А тебе что взамен?
— Четверть долга простит. Остальное на год отложит. Платить, значит, остальные три четверти через год… Так ведь и тебя великий царь Большого Длинного Эману вознаградит. Он щедрый, наш царь Алгано Лучич! Страсть какой щедрый! А уж ты постарайся, а? — тут Рунгач впервые поднял глаза на своего гостя, во взгляде была мольба.
— Послушай, Рунгач, а ты не замечал, что все советы твоего Проныры плохо заканчиваются? Да и как же я по-твоему справлюсь с оравой головорезов?
— Проныра говорит, что ты самого великого Императора севера одолел…
— Проныра говорит… А чего я, по-вашему, здесь тайно скрываюсь, если всех победил? Этого твой Проныра тебе не говорил?
— Ой, чужеземец, не знаю я… Он говорит — ты сможешь! Ты уже раз меня спас — тогда в море, спаси уж и второй раз…
Ингви задумался — Рунгача было жалко. И просил он так трогательно…
— Ну вот что… Постой, а самому Проныре какой с этого интерес?
— Не знаю…
— Ты, Рунгач, ему ведь много задолжал?
— Ой, много! Страсть, как много!
— И даже четверть от этого — уже деньги немалые. А этот прохвост их так вот простит? Не верю! Интересно, сколько он с твоего великого царя под это дело слупит? Вот что, старик — сам я такого решить не могу. Сперва с друзьями посоветуюсь. Постой-ка здесь и подожди.
Затем Ингви вкратце передал содержание беседы своим спутникам:
— Что скажете? Давайте решать, а то я и так Рунгача попросил прямо здесь подождать — боюсь, иначе он кинется всех своих подданных собирать — всем вместе нам в ноги кидаться…
Все молчали. Первым высказался, как ни странно, Сарнак:
— Я «за». Плывем на Большой Эману.
— Ну, вообще-то, Рунгача жалко, — подхватила Ннаонна, — но вот разбойники…
— Сразиться с морскими разбойниками — это большое дело, конечно, — встрял Кендаг, — но ведь и сами люди этого острова в стороне не останутся, так ведь? Ну будем биться с ними вместе… Не в первый раз нам…
Филька промолчал — похоже, эльфу было все равно…
— Ладно, значит я понимаю так, что никто не против? Правильно? — подвел итог демон, — м-да… Ну не нравится мне, откровенно говоря, этот Проныра… И советы его, и все другое… Как-то подозрительно… Но с другой стороны, если я откажу — так Рунгача его старший царь все равно на подмогу позовет… Рунгач на «Листе» со своими мужиками отправится, а мы здесь останемся ждать неизвестно чего… Неудобно как-то, нехорошо… И вот еще что — мы, значит, останемся здесь — и у нас ни корабля путного под рукой не будет, ни моряков знающих. Словом, застрянем здесь… Надо соглашаться, что ли?
Похоже было, что демон сам старательно подыскивает предлог, чтобы оправдать свое согласие — как будто ему было неловко признать тот факт, что он просто хочет помочь Рунгачу. Он вновь обвел взглядом друзей — все опять замолчали. И снова заговорил Сарнак:
— Значит, плывем на Большой Эману.
— Ну что ж, — кивнул демон, — в таком случае я пошел. Соглашаться. Но говорить буду теперь не с Рунгачем, а с этим франтом, Пронырой. Посмотрим, что я из него смогу вытянуть… Ведь он неспроста так старается, ох неспроста!
За два с лишним часа переговоров «вытянуть» удалось немало. К концу разговора Рунгач, глядевший на Ингви с видом преданнейшей собаки, уже получал прощение трех четвертей долга, а на остальное — отсрочку в два года, да и демон тоже выговорил себе кое-какое вознаграждение в звонкой монете лично от Проныры (помимо того, что несомненно отвалит Лучич). Правда, Проныра пояснил, что великий царь Алгано Лучич ждет от чужеземцев, что они управятся сами — без вмешательства ополчения Большого Длинного Эману… Услышав это, Ингви пробормотал что-то неприличное на демонском языке, но тем не менее, отказываться не стал — высокие договаривающиеся стороны ударили по рукам.
На Большой Длинный Эману отправились следующим же утром. Ингви решил с друзьями плыть на «Листе», а не на паруснике Проныры, хотя тот и приглашал их весьма усердно, суля уют чистой каюты. Кстати, забавная деталь — судно толстяка носило гордое имя «Фельпют», то есть «Проныра». Толстяк назвал свой кораблик собственным довольно обидным прозвищем. Что это — ирония, некий вызов?.. В таком случае — достойно уважения, но плыть все же следует на судне Рунгача. Рассудил демон так: если спаситель прибудет на «Проныре» — Проныра же и заработает очко в глазах жителей Эману и их царя, а Рунгач, пришедший на «Листе» следом — вроде как останется не при чем. Так пусть лучше именно Рунгач вернет на остров надежду — привезет на борту своей старой посудины… Правда, в случае неудачи пришельцев ему же, Рунгачу, все и припомнят. Всеми этими рассуждениями Ингви поделился со стариком — тот в ответ лишь пожал плечами, мол, семь бед — один ответ…
На Большом Длинном гостей ожидали — словно великий царь Алгано Лучич был заранее уверен в успешном завершении миссии Проныры. Едва лишь «Листа» и «Фельпют» ткнулись носами в берег — тут же к ним на пляж вышли несколько человек, до того сидевшие в жиденькой тени чахлых акаций. «Комитет по встрече» состоял из полудюжины крепких мужчин с копьями в руках, предводительствуемых колоритным дядей — бритоголовым здоровяком, увешанным ножами так, что каждый его шаг сопровождался мелодичным позвякиванием. Перед тем, как спрыгнуть с борта «Листы», Ингви обратился к Кендагу, кивнув в сторону бритого:
— А что, лорд, у него-то клинков побольше, чем у тебя, а? Ты бы сосчитал… — и довольно неловко спрыгнул вниз, так что набежавшая волна окатила его брызгами.
— Ингви шутит, — пробурчал лорд, прыгая следом.
— Кендаг, считай ножи! — тут же засмеялся Филька, всегда обожавший подобные незамысловатые шутки.
Тем временем Проныра вновь переправился с судна на берег, благоразумно пользуясь плечами своих слуг. Подойдя к лысому, он поклонился (примерно на четверть от «моего» поклона, — прикинул Ингви) и объявил:
— Как и было обещано великому царю, я доставил на ваш остров единственного, кому под силу совладать с ужасом северных морей — страх наводящего и могущественного колдуна. Его нечеловеческая сила и коварство спасет Большой Длинный Эману от ярости варваров! Веди же нас во дворец Алганов, могучий Липич! — и затем пояснил гостям на общем, — это Липич, тамейон царя Лучича, по-вашему капитан стражи.
Тамейон скептически оглядел «нечеловечески сильного и страх наводящего колдуна» с головы до ног — тот явно не произвел на воина впечатления, но, не промолвив ни слова, повернулся и пошел вверх по пологому склону — в сторону города. Собственно говоря, город начинался метрах в пятидесяти от кромки берега лачугами местных голодранцев. Достаток жителей Эману возрастал вместе с подъемом в гору. Чем выше по склону — тем дома были больше, чище и богаче. Венчал эту своеобразную пирамиду обнесенный стенами каменный царский дворец, оседлавший холм. Вслед за тамейоном зашагали и гости — впереди Ингви с Пронырой, за ними — остальные чужеземцы. Следом плелся Рунгач, втягивая голову в плечи и стараясь стать незаметным. Завершали процессию копейщики. По мере того, как гости и стража поднимались на холм, между домов стали собираться люди. Островитяне, как обычно, галдели, смеялись и показывали на чужеземцев пальцами, громко обсуждая внешность пришельцев. На них совершенно не лежала печать обреченности — веселые и жизнерадостные обитатели Эману не тяготились нависшей над островом смертельной угрозой… Их легкомысленная готовность веселиться без причины напоминала бы, пожалуй, нрав эльфов, но Ингви уже знал — достаточно малейшего повода и эти неимоверно радостные люди так же неимоверно загрустят. И точно так же целиком отдадутся тоске и унынию, на что эльфы, разумеется, не способны.
Наконец они достигли дворца. Ворота были распахнуты и охранялись еще несколькими крепышами с копьями. Липич провел гостей за стены и предложил всем, кроме «большого колдуна» подождать в тенечке у стены.
— А тебя, — обратился он к Ингви, — великий царь желает видеть немедля. Велел вести к нему сразу. Одного.
Затем еще раз повторил: «Одного», пресекая попытку Проныры увязаться следом. Ингви глянул в темный провал дворцовой двери, оглянулся и спросил:
— Кендаг, ты помнишь?
— Широкий вход?
— Ну да… Чем-то похоже, нет? — затем демон привычным движением поправил амулет на груди, меч за плечами — и с кривой ухмылкой шагнул в темноту…
ГЛАВА 6
Дворец Алганов был невелик, хотя и замысловато устроен — и спустя пару минут полутемные галерейки и лестнички вывели тамейона и идущего за ним Ингви к двери, украшенной резьбой и инкрустациями. Участок коридора перед порталом был, наоборот, очень ярко освещен множеством факелов и ламп и охранялся несколькими стражами. Поскольку быт островитян, как успел убедиться Ингви, устроен патриархально просто и незамысловато — демон резонно предположил, что вся эта торжественность предназначена именно для него. Царь Лучич пытается произвести впечатление на заморского героя — мол, и мы не лыком шиты. Вполне понятно — после того, что здесь наплел Проныра о легендарных похождениях гостя, тем более, что Империя Севера для местных — сказочное поприще приключений сверхъестественных существ…
Итак, тамейон, все время шедший впереди Ингви, распахнул дверь и сделал приглашающий жест, предлагая гостю войти. Оказавшись внутри, Ингви невольно сощурился — комната была освещена ярким солнечным светом, льющимся из окна — по сравнению с ним все факелы и лампы в коридоре казались полумраком. У окна стоял мужчина. Когда дверь открылась, он обернулся и уставился на вошедших (увешанный ножами Липич следовал за гостем). Проморгавшись, Ингви также внимательно посмотрел на царя, затем догадался, что от него ждут первого приветствия. Демон сдержанно поклонился — Алгано Лучич скопировал его поклон, очевидно желая показать, что считает статус гостя равным своему. С минуту оба молчали, затем царь промолвил:
— Мне было любопытно увидеть человека, который — если верить Проныре — один способен одолеть ужас Севера, морских разбойников… А Проныра всегда хорошо осведомлен…
— На этот раз Проныра осведомлен плохо — я не человек.
— Э-э-э… Об этих вещах следует говорить с подобием Гили, а не со мной. Однако ты, чужеземец, действительно можешь защитить мой остров?
— Я на многое способен. Я сильнее любого из твоих подданных. Но я не всемогущ.
— И все же… Я бы хотел получить точный ответ.
— Повелители всегда хотят точных ответов на трудные вопросы. Что я могу сказать?.. Я, скажем, могу своим мечом разрубить во-он тот камень во дворе, — Ингви кивнул за окно, — это займет секунды, но если я задумаю разрушить холм, на котором стоит этот дворец… Что ж, пожалуй, справлюсь. Лет этак за триста — триста пятьдесят… Прежде, чем дать ответ, мне нужно узнать, насколько сильны враги и какую помощь мне окажут твои подданные, царь.
— Ладно. Что до врага — в настоящий момент на Карассе три драккара. Вот-вот ожидается прибытие четвертого — и еще там есть сколько-то разбойников с других кораблей. Если верить Проныре, это двести восемьдесят человек — и все они захотят принять участие в нападении на самый богатый остров Архипелага. Да еще Торгич-предатель со своей дружиной тоже… Это очень большая сила. Если не справишься ты — то помощь моих людей не сможет сколько-нибудь существенно повлиять на исход схватки… — при этих словах Липич досадливо поморщился и переступил с ноги на ногу, ножи звякнули. — Однако Проныра уверил меня, что ты и сам…
— Проныра, Проныра… Почему-то его словам здесь все верят, хотя он очень похож на плута, обманщика и предателя.
— А он такой и есть, — спокойно ответил царь, — когда-нибудь он будет обманывать и предавать меня. Но не сейчас.
— Откуда такая уверенность?
— Ему невыгодно. Если он возьмется помогать разбойникам — ему не заплатят, они и так уверенны в победе. Поможет мне — заплачу щедро, ибо без его помощи я обречен. Кстати он что-то говорил о том, что ты побеждаешь врагов не только силой, но и коварством.
— Ах да, мое коварство… Ну конечно, ведь силой я вряд ли… Что ж, мне надо подумать. Однако скажу сразу — не думай, царь, что ты и твои люди останутся в стороне. Не выйдет… А что говорит Проныра — когда ждать нападения?
— Он не говорит точно, но дней пять-шесть, пожалуй, у тебя будет.
— Что ж, значит пять-шесть дней. Хорошо. А кстати, на какую награду я могу рассчитывать?
— Награду? Но я же договорился с Пронырой…
— Не понял — Проныра сказал, что я полезу в такую драку бесплатно?
— Нет, я обещал ему награду, если он спасет мой Эману. И он посулил твою помощь…
— Та-ак, понятно. В таком случае — я требую такую же награду, какую вытребовал он.
Алгано Лучич побледнел, как мел:
— Это невозможно!
— Вот как. И что же, интересно, обещано этому коротышке?
— Я пообещал ему, что мы спустимся в подвалы этого дворца и он сам отсчитает себе половину сокровищ рода Алганов… Если я отдам вторую половину тебе, чужеземец…
— Х-м, задача… Ну не знаю, что и сказать…
— Предоставим решить эту задачу Вевену, подобию Гили.
Следующим номером программы было посещение «подобия Гили» в его апартаментах. Ингви было любопытно взглянуть на представителя знаменитой семьи, игравшей такую значительную роль на островах. Пожалуй, в Мире не нашлось бы аналогов этой странной касте… Царь Лучич вновь повел гостя по узким кривым галерейкам. Сзади слышалось тяжелое топанье, сопровождаемое мелодичным позвякиванием клинков. Ингви непроизвольно поеживался — его явно раздражало то, что у него за спиной постоянно находится тамейон, кажущийся, как бы то ни было, человеком опасным. Однако он не высказывал своего недовольства открыто, опасаясь показаться с одной стороны невежливым, с другой — трусливым. Раз уж его здесь отрекомендовали, как великого героя — надо держать марку.
Пресловутое «подобие» оказалось человечком небольшого роста, жирненьким и дрябленьким, насколько это можно было предположить под многочисленными одеяниями, скрывавшими его фигуру. С одутловатого лица, обрамленного реденькой бородкой, глядели прозрачные водянистые глазки. Взгляд этот казался скорее простодушным, нежели проницательным или мудрым. И вообще, весь облик подобия Гили Вевена говорил о слабости — и слабости тела, и слабости разума. Тем забавнее для Ингви была трогательная почтительность, с которой царь обратился к гермафродиту, приветствуя его и представляя гостя. Вевен тут же откликнулся, добродушно и вежливо поздоровался с пришельцем и заявил, что они, ревнители истинной веры, очень много в свое время говорили о демоне, ставшем одним из царей Севера. Обсуждали так и этак и наконец пришли к выводу, что Гили не против. Дескать, демон — существо иного мира, не творение Гили и стало быть не подпадает, так сказать, под юрисдикцию подобий. Им, подобиям, надлежит классифицировать и судить все и вся, что создано Гили Добрым, а демон — вне этого. И стало быть пользоваться его услугами не зазорно — ежели услуги эти направлены к благу.
Ингви быстро откликнулся:
— Прошу прощения, уважаемый, мне это не нравится. Согласно вашей логике я — вне закона.
— И что же? — так же тихо и кротко поинтересовался Вевен.
— Ну-у… Какая, скажем, кара положена согласно вашему закону убийце человека?
— Наказания различны — выкуп, изгнание, разного рода казни… Зависит от обстоятельств совершения убийства.
— Ну а если убитый — не творение Гили? Тогда убийство, очевидно, не грех, так? Ведь убийца оборвет жизнь, не созданную божеством?
— Пожалуй, что так, — голосок Вевена был по-прежнему тих и полон доброжелательства.
— Стало быть, убить меня для истинно верующего не зазорно и не грозит карой вашего закона?
Ингви вгляделся в мутные глазки подобия, за спиной демона вновь раздалось мелодичное звяканье, это переступил с ноги на ногу увешанный ножами Липич — ему умозаключения демона, похоже, понравились. Вевен только молча морщил низенький лобик.
— Значит так, — заявил Ингви, — прежде всего я хочу получить следующее признание: Гили не создал меня, однако сознательно привел на эти острова — стало быть я также нахожусь под защитой его закона. Ибо он сотворил не меня, а мое присутствие, что, впрочем, практически одно и то же. Уверен, что подобия смогут сформулировать более красиво.
Вевен кивнул:
— Да… Да, так оно и есть. Не создал здесь, но сюда призвал.
— Э-э-э… — вмешался в беседу царь Лучич, — это, конечно, интересно, но у меня другой вопрос к тебе, достойный Вевен, — насчет предстоящей награды.
Поделиться книгой: