Заставь меня жить

Голову словно стягивает железным обручем, но я не обращаю внимания на боль, только сжимаю пальцами виски и думаю, стараюсь из обрывков фраз собрать воедино цельную картинку. Но это так трудно…

Через полчаса раздаётся короткий и неуверенный стук в дверь. Затем голос мамы. Вроде как требует открыть ей.

Прости мам, но я не могу. Я всё в состоянии понять, я даже смогу принять любую опасность, я уверен в этом. Но только не предательство. А ваше молчание никак иначе, как только предательством не назовёшь.

Спустя какое-то время мне приходится смириться с тем, что сам я ни до чего не додумаюсь. Потому что мне катастрофически не хватает информации. Лишь в одном я стопроцентно уверен - что всё это самым прямым образом связано с теми взрывами.

Глаза начинают слипаться, тело становится словно ватным. За окном уже совсем темно. Взглянув на часы, я удивлённо вскидываю брови - полдвенадцатого.

За дверью периодически раздаются перешёптывания, но больше никто не решается меня потревожить.

Выпустив Буклю на ночную охоту, я оставляю окно открытым и ложусь спать. Вернее, пытаюсь поспать хотя бы несколько часов, потому что сумбурные мысли не дают покоя.

С огромным трудом я дожидаюсь первых лучей солнца.

Выскользнув из своей комнаты, я осторожно и по возможности бесшумно выхожу на улицу. Солнце только-только встаёт над горизонтом, поэтому довольно-таки прохладно, но мне лень возвращаться в дом за одеждой потеплее.

Чувство обиды несколько притупляется, на смену ему приходит пугающее безразличие и разочарование.

Почему им так трудно рассказать мне обо всём? Особенно маме. Ведь она редко скрывает что-либо от меня, потому что между нами сложились на редкость доверительные отношения, что не характерно, к примеру, для Рона и Молли.

Я всегда мог прийти к маме, ну или, по крайней мере, написать письмо, рассказать о том, что меня волнует. Может, кому-то это могло показаться странным, но она всегда была для меня самым близким другом, ближе, чем Рон и Гермиона. Правда, в большинстве случаев я предпочитал держать всё в себе. Этому меня учил отец ещё с самого детства: я должен быть сильным и не должен выпускать своих внутренних демонов на волю. Я старался, но всё же самоконтроль иногда давал слабину.

Порой всё происходило с точностью до наоборот: я бывал слишком добр к своим школьным обидчикам, а их у меня предостаточно. Отец сетовал по этому поводу, а вот мама как-то странно улыбалась. Как сказал позже профессор Люпин, я перенял её безграничную доброту ко всем людям. Ох, не знаю, не всегда это чувство берёт верх во мне.

Раздавшийся невдалеке лёгкий хлопок, словно кто-то аппарировал, заставляет меня обернуться.

Только через несколько мгновений я осознаю, что стою и наблюдаю с тёплой улыбкой на губах за приближением Северуса Снейпа. И в голове ненавязчиво блуждает мысль, что я ждал его появления как никогда раньше.

Только вот не хватало сейчас ещё начать копаться в самом себе, поэтому, запихнув странные позывы воспалённого сознания куда подальше, я стираю улыбку с лица и приветствую мужчину сразу, как только он поравнялся со мной.

Что-то с ним не то. Походка не такая летящая и стремительная, поникшие плечи, и эта смертельная тоска, промелькнувшая в чёрных глазах до того, как Снейп успевает замаскировать её привычным безразличием.

Чувствую, как ледяные мурашки рассыпаются по позвоночнику, заставляя передёрнуть плечами, и причина вовсе не в холоде.

Так, пока я не растерял оставшуюся храбрость, надо выяснить у Снейпа всё, что меня волнует.

- Сэр, какая связь между мной и теми взрывами?

Ого, я сам не ожидал, что озвучу мучающий меня вопрос столь буквально.

Снейп впивается в меня фирменным внимательным взглядом.

Не могу я, когда он так смотрит на меня. Под прицелом этих глаз я чувствую себя неловко.

Профессор видимо это замечает и учтиво отворачивается, повернув голову так, что набирающие силу солнечные лучи падают на его лицо. И только сейчас я отмечаю, что волосы его отливают глубоким тёмно-синим цветом, как вороново крыло, а опущенные ресницы дают густую тень. Так интересно… Снейп далеко не красавец, но подобные детали внешности, и характерные черты лица придают ему аристократичную привлекательность. Плюс его манера говорить, довольно сдержанная мимика, гордо вздёрнутый подбородок, - всё это завершает образ этакого неприступно-циничного мужчины.

И о чём я только думаю сейчас?!

- Нашли-таки вчерашний номер Ежедневного Пророка? - голос Снейпа возвращает меня на землю.

- Мм…да, - неуверенно начинаю я, параллельно пытаясь додуматься до скрытого подтекста вопроса.

- Я им так и сказал, что от тебя ничего не скрыть.

Мне кажется, или я слышу усмешку?

- Угу. Так какая связь? - как можно более небрежно спрашиваю я, прищурив один глаз от солнечных лучей и задумчиво ероша волосы.

Замечаю, как взгляд Снейпа устремляется на кисть моей руки, путающуюся в прядях.

- Как тебе объяснить… - медленно произносит профессор и умолкает, продолжая наблюдать за моим занятием. Сам он при этом задумчиво постукивает указательным пальцем по своим губам. Я не нарушаю тишину и дожидаюсь ответа.

- Думаю, ты заметил некоторое совпадение.

- Да, день рождения.

- Верно. Причём, ты - не единственный.

- В смысле? - я не понимаю, куда клонит Снейп, - Не единственный, кто заметил?

- Не совсем. Понимаешь, среди волшебников, так же как и среди магглов, много парней, родившихся 31 июля 1980 года. И когда вдруг происходит серия убийств, где среди погибших обнаруживаются молодые люди с таким интересным совпадением, - это наводит на некоторые подозрения. Следовательно, другие юные волшебники с точно такой же датой рождения, проживающие в Англии, начинают беспокоиться за свою жизнь и подсознательно заносить себя в список следующих жертв.

- Глупость какая, - бурчу я под нос, но Снейп тотчас перебивает меня.

- Сегодня утром было ещё два взрыва.

Мои брови ползут вверх.

- И?

- Тоже магические семьи, и тоже два парня с датой рождения 31 июля 1980 года.

- Но откуда вам это известно? Ведь сегодняшний Пророк ещё не вышел.

- Я был у профессора Дамблдора. А он, сам понимаешь, в курсе всех событий.

- Ясно. Но кому могла прийти в голову такая безумная идея? Убивать ни в чём не повинных людей? Причём с такой закономерностью? И почему именно с такой датой рождения? - я пытаюсь совладать с нарастающим волнением, поэтому всячески отвлекаю себя вопросами, чтобы хоть как-то увести свои мысли в другое русло. Чтобы не думать, что я и моя семья, - что мы можем стать следующими.

- Гарри, - Снейп хмурит брови и как-то странно смотрит на меня, словно принимая важное решение. Ну уж нет, ему-то я не позволю молчать.

- Профессор Снейп, прошу вас, скажите! Я ненавижу быть в неведении, - со вздохом произношу я, встречаясь с пытливым взглядом. Что-то похожее на волнение мелькает во взгляде Снейпа, но вдруг мужчина прикрывает глаза, буквально на пару мгновений, а когда открывает вновь, в них уже нет и тени былого чувства.

- Гарри, обещаю, что я расскажу тебе всё. Как только придёт время.

- Но…

- Я что, так часто разбрасываюсь обещаниями? - перебивает меня профессор, и я слышу нотки неприкрытого раздражения в низком голосе.

- Нет, - получилось смущённо.

- В таком случае, стоит принять на веру моё обещание. И ещё - постарайся не вмешиваться, - небрежно произносит Снейп, и, заметив мой раскрывающийся в попытке возражения рот, добавляет уже гораздо твёрже, чётко выговаривая каждое слово:

- Я сказал «не вмешиваться», а это значит не задавать никому лишних вопросов, не подслушивать, не устраивать скандалов и ссор. Потому что сейчас как никогда нужна собранность, трезвость ума и серьёзность в принятии важных решений.

- Получается, моя семья может стать следующей? - озвучиваю я свой сокровенный страх.

Снейп снова сканирует меня внимательным взглядом и отвечает:

- Не факт. Но и расслабляться тоже не стоит. И, если ты ещё не в курсе, наш разговор перестал быть конфиденциальным, - заканчивает Снейп, и я понимаю, что он краем глаза наблюдает за кем-то за моей спиной.

Обернувшись, я замечаю отца, и по его выражению лица можно сказать, что он не очень-то доволен. Интересно, чем? Что я разговариваю со Снейпом? Вот новость то…

Но отец ничего не произносит, лишь как-то странно смотрит на профессора. Ну, тут уж они пусть сами разбираются. Зельевар молча провожает отца взглядом и скрывается в доме.

Мама оправдывает мои ожидания и, только завидев меня, тут же кидается на шею с характерным щебетанием на тему: «Как хорошо, что я всё понял». Да ничего я не понял, мам. Точней понял, но с чьей подачи… Я-то надеялся от вас всё услышать.

Хотя умом я прекрасно понимаю, что родители просто волнуются за меня.

И, тем не менее, это не облегчает груз их вины. Лучше уж горькая правда. Чтобы потом не было сюрпризов, тем более неприятных.

Вот Снейп рассказал мне, не всё конечно, но на первое время достаточно. И что, мне от этого хуже стало? Естественно, радости мало от полученной информации. Но это лучше, чем слепое неведенье.

По всей видимости, родители замечают моё не особо радостное настроение. На лице обоих мелькает выражение, отдалённо похожее на виноватое.

- Почему вы не можете рассказать? - в который раз я задаю тот же вопрос. Да, я знаю, что сейчас веду себя хуже малого дитя, который никак не поймёт, почему родители не купили ему игрушку. Но я ничего не могу с собой поделать.

Отец бросает взгляд на маму, шумно выдыхает и присаживается на край скамейки. Он не спешит отвечать, ибо понимает, что разговор предстоит не из лёгких.

- Понимаешь, Гарри, сейчас в волшебном мире происходит множество странных вещей, природу которых до конца не понимает даже Альбус Дамблдор, - начинает отец, старательно подбирая слова. - Что уж говорить о нас… Мы сами во многом запутались, и не хотим втягивать в это ещё и тебя.

- Ничего, что я - ваш сын? И я имею точно такое же право на то, чтобы быть в курсе того, что творится, - скептически произношу я, скрестив руки на груди.

Отец морщится и вновь смотрит на маму, ища у неё поддержки. Да, я знаю, как он не любит подобные разговоры. По своей сути папа - не конфликтный человек. Он всегда ловко может увильнуть от неприятной беседы, крайне редко вступает в споры и уж тем более не принимает участия в скандалах. Многие могут принять это за слабость духа, но я так не считаю. По моему мнению, за годы семейной жизни он перенял у мамы лояльность по отношению к другим и толику снисходительности к людским недостаткам.

- Ты прав, Гарри, - наконец, находится мама. Она заправляет выбившуюся прядь за ухо, обводит взглядом окружающие нас цветочные клумбы, затем останавливает на мне свой серьёзный взгляд. - Но твой отец также прав. Мы сами мало понимаем из того, что творится. Когда всё станет ясно, ты первый узнаешь об этом.

- Ну конечно. А то, что уже все живущие в этом доме посвящены в тайну, все, кроме меня - это как понимать?! - с горечью отвечаю я, пнув маленький камешек. Я не могу сдержать себя, и в моём голосе ясно различаются железные ноты.

- Будь так добр, говори без металла в голосе, - спокойно, но очень строго произносит мама, с недовольством взирая на меня.

Я виновато опускаю глаза, но какая-то необъяснимая злость и не думает покидать меня. Замечаю, как отец неловко ёрзает на скамье. Он всегда ведёт себя подобным образом, когда мама отчитывает меня. А я чувствую себя провинившимся первоклассником.

- Гарри, можешь подойти ко мне на минутку? - раздаётся спасительный голос Сириуса с порога.

Я поднимаю голову и смотрю на маму. Она оборачивается на крёстного, потом возвращает взгляд мне и не сразу, но кивает. Я вижу, как она слегка недовольно поджимает губы. Чуть ли не в припрыжку я ухожу к Сириусу.

- Что тебе рассказал Снейп? - в лоб спрашивает он у меня.

- В каком смысле «что»? - я недоумённо изгибаю бровь. Ох, не одна беда, так другая…

- Ну в прямом. Что?

- Ага, значит, есть что рассказать? - саркастически подмечаю я.

- Гарри, отвечай, - серьёзно произносит Сириус. Вздохнув, я произношу:

- Ничего такого криминального. Мы просто поговорили о взрывах. И всё.

- Ясно. Я вот что тебе скажу. Ты поменьше слушай его, Снейпа. Он ещё и не такого может тебе наплести.

- Это в смысле? - я откровенно начинаю возмущаться

- А в том, что я на твоём месте не слишком бы ему верил.

- Ты не на моём месте. И позволь мне самому выбирать, кому верить, а кому нет. По крайней мере, он разъяснил для меня многое из того, чего вы вчера так и не смогли мне рассказать. И вообще, пора бы вам вместе с отцом и Люпином оставить в прошлом Мародёрскую ненависть к Снейпу.

В который раз за последние сутки меня посещает чувство злости и обиды.

- Прости, Гарри, но это уже не твоё дело, - как можно более сдержанно произносит крёстный, но я вижу, что на самом деле он всеми силами сдерживает себя, чтобы просто не сорваться.

- Ну и отлично. В таком случае и вы тоже не лезьте не в своё дело, - бросаю я в лицо Сириусу и устремляюсь в свою комнату.

Да, тут я, конечно, переборщил. Но что поделать. Нечего выводить меня из себя.

Ох, чувствую, такими темпами к своему дню рождения я рассорюсь со всеми, с кем только можно.

* * *

Палящее солнце нисколько не радует меня, плюс напряжённая атмосфера в последние несколько дней только усиливает странное чувство дискомфорта. Впервые в жизни мне неуютно у себя же дома.

На днях Люпин аппарирует к своей возлюбленной, Нимфадоре Тонкс, Сириус всячески старается избегать разговоров со мной, да я и сам не стремлюсь пообщаться с крёстным. Снейп пропадает у себя наверху, появляется лишь во время обеда, и то, забирая свою порцию еды и снова скрываясь с ней на втором этаже.

Недавний разговор не сдвинул с мёртвой точки мои отношения с родителями ни в лучшую, ни в худшую сторону. Мне начинает казаться, что я схожу с ума. Мне даже поговорить не с кем.

Куда подевалась мамина лучезарная улыбка, её искрящийся любовью взгляд? Она, всегда она одна была стержнем нашей семьи, пропал её, казалось бы, негасимый запал. Теперь я всё чаще вижу задумчивое выражение, застывшее на её лице. Она молча готовит завтрак, обед, ужин, молча выполняет различные дела по дому. Волосы перехвачены тонкой зелёной лентой, и иногда я замечаю, как нервно она перебирает пальцами какую-нибудь салфетку, уставившись недвижимым взглядом в одну видимую только ей точку.

Отец часами пропадает либо на заднем дворе, либо в спальне. Когда я сталкиваюсь с ним, он поднимает на меня затуманенный взгляд, словно не сразу узнавая, потом вдруг осекается и пытается подобрать слова, но так и не найдя их, покидает меня в неизвестном направлении. Я с комом в горле провожаю взглядом его широкую спину и сетую на метаморфозы собственного тела. Почему у меня самого словно язык прилипает к нёбу? Почему мне вдруг становится неуютно в обществе собственных родителей?

С болью и ещё каким-то необъяснимым чувством я понимаю, что неосознанно избегаю их. Когда такое было? Немыслимо…

Больше нет ежевечерних фейерверков, нет задушевных разговоров, нет полётов на мётлах, ничего этого нет. Наш дом словно погрузился в сон, он застыл во времени. Каждую ночь мне снится, что комнаты наполнены густым туманом, и я на ощупь брожу по ним, а иногда мне становится так холодно, что зуб на зуб не попадает. Липкое чувство страха заполняет мою душу, но я продолжаю бродить по дому, словно в поисках чего-то. Иногда я сталкиваюсь с мамой или папой, но они не замечают меня, словно я - невидимый призрак. Оба бледные, а взгляд - стеклянный. И тогда мне становится так одиноко, что я опускаюсь на пол и накрываю голову руками.

Обычно после этого я просыпаюсь и понимаю, что это - всего лишь очередной кошмар. Точней, один мой единственный кошмар, который мучает меня каждую ночь. Конечно, он не страшней того, где мама умирает, но всё же…

Однажды я увидел родителей, о чём-то беседовавших на кухне. Они сидели за столом, держась за руки, и говорили настолько тихо, что я не мог разобрать ни единого слова. Отец явно успокаивал чем-то расстроенную маму, я видел это по тому, как крепко он сжимал её ладонь и периодически гладил по волосам. Она явно храбрилась, старалась не выдать волнения, постоянно прикусывая губы и морща лоб. Папа что-то настойчиво ей говорил, чуть подавшись вперёд и неотрывно глядя в глаза, мама изредка согласно кивала, сдувала падающую на глаза прядь волос.

- Потом он всё поймёт, поверь. Он напуган неизвестностью, но сейчас это - лучший вариант. Просто дай ему время…