Колдовской круг

— Присаживайтесь. Я посмотрела вашу трудовую книжку и, по правде говоря, удивлена. Из журналистики пойти в библиотекари? Вас что-то к этому вынудило?

«Оказывается, моя трудовая книжка уже здесь, а я даже не знаю, какая в ней последняя запись. Надо будет поинтересоваться у Гоши».

— Устала ездить по командировкам.

— Это следует понимать так, что вы к нам ненадолго? Найдете более спокойную работу в газете и покинете нас?

— В газете спокойной работы не бывает. Пока у меня нет конкретных планов на будущее.

— Вы замужем?

— Нет, не замужем.

— Кто тот мужчина, который вчера привез ваши документы для оформления на работу?

«Откуда я знаю, кто это был? Может, Гоша?»

— Мой хороший товарищ.

— Хочу вас заранее предупредить, что работы в библиотеке много, свободного времени для других занятий в рабочее время, как то: написание романов, вязание и тому подобное — абсолютно нет. Несмотря на то что о вашем трудоустройстве ходатайствовали из Министерства культуры, вы приняты с месячным испытательным сроком. Если я решу, что вы нам не подходите, мы расстанемся. И даже ваши высокопоставленные покровители из министерства вам не помогут. Учтите это.

«Ого, оказывается, устроиться сюда на работу было непросто. Вот тебе и должность скромного библиотекаря с мизерной зарплатой!»

— Без проблем, но я буду стараться показать себя с лучшей стороны.

Оливия неприятно сощурилась, ее глаза превратились в узенькие щелочки — она уловила в моих словах скрытую иронию.

— Рассчитываю на это. Поднимитесь на второй этаж, комната номер тринадцать, информационный отдел. Спросите Валентину Васильевну, она будет вашим непосредственным начальником. Сегодня дооформите документы в отделе кадров и получите пропуск, чтобы меня больше не тревожили с проходной. Все, вы свободны. — И Оливия уткнулась в экран монитора.

Несмотря на прохладное отношение, она мне понравилась. Чувствовалось, что она умница и прирожденный руководитель: сразу поняла, что мое появление имеет какую-то подоплеку, и не стала скрывать своего негативного отношения к этому. Ничего удивительного: ей нужны работающие, а не числящиеся. Обычно при первом знакомстве я мысленно наделяю человека прозвищем, а тут ничего в голову не приходило. Похоже, она та еще штучка, «вещь в себе». Когда я вернулась в вестибюль, Кузьминична, как я и ожидала, устроила мне допрос:

— Ну, как тебя встретила Оливия?

Но мне это было на руку: можно, в свою очередь, задать интересующие меня вопросы.

— Нормально. Дифирамбов не пела, обещала загрузить работой под завязку.

— Оливия строга, но справедлива. Михаил Иванович был добряк, в основном она поддерживала дисциплину.

— Чересчур строга, — вздохнула гардеробщица Геннадьевна.

— Кузьминична, вы сказали, что прежнего директора убили?

— Вначале думали, что самоубийство, вот только зачем Ивановичу было лезть в петлю, и тем более здесь? Утром Оливия сообщила, что помогли ему, бедолашному, и все встало на свои места.

— Не понимаю, что встало на свои места?

— Не было у него причины порывать с жизнью. Все у него было хорошо, с какой стороны ни посмотри. Он лет десять как разведен был, и вот у него с Оливией роман стал налаживаться, она тоже разведенка. Весь такой окрыленный ходил, и Оливия перестала после работы задерживаться. Они всегда вместе уезжали, как голубки.

— Что-то я не заметила, чтобы она сильно переживала, — непроизвольно вырвалось у меня.

— Оливия сильная женщина и умеет держать себя в руках. Когда это произошло с Ивановичем, то ей так плохо стало, что «скорую» вызывали. На ней лица не было, бледная как смерть.

— А я вот что скажу… — вмешалась гардеробщица, но тут в коридоре громко хлопнула дверь.

— Атас! Оливия идет! — Геннадьевна изменилась в лице и сразу юркнула на свое место.

Мне тоже было ни к чему, чтобы она меня застала здесь праздно болтающей, так что я быстро поднялась по лестнице на второй этаж.

«Атас!» — слово из детства, так мальчишки сообщали об опасности. И тут мне показалось, что это слово подходит для прозвища Оливии. Но почему с Оливией у меня ассоциируется опасность? И какое у нее редкое для наших краев имя! Не иначе как древнеримское или древнегреческое.

Информационный отдел представлял собой огромную комнату, разделенную на две части стеллажами с книгами. Все остальное пространство было до предела забито столами, передвигаться между которыми можно было только бочком. Несмотря на такую тесноту, мне выделили стол и древний компьютер, «четверку», который был пределом моих желаний, когда я еще училась в младших классах школы. Техническое оснащение библиотеки оставляло желать лучшего. Видимо, вышестоящее руководство считает, что в Исторической библиотеке все должно быть старым, соответствующим названию. Сотрудников в отделе было семеро, но присутствовали не все. Валентина Васильевна оказалась значительно общительнее и радушнее Оливии. Полноватая и улыбчивая, она чем-то напомнила мне Марту. Найти, чем меня занять, для нее не составило труда.

— Раз с компьютером на «ты», будешь вносить в электронную базу данные из книжных каталогов. С каталогами работать умеешь?

— Студенткой в библиотеки ходила, книги по каталогам заказывала.

— Хорошо, но в нашем деле есть некоторые нюансы.

Усадив меня, Валентина прочитала мне лекцию протяженностью до обеда, и я поняла, что, перефразируя известную цитату, не все так просто в датском королевстве. Обедали все тут же, выложив принесенное с собой, а я, поблагодарив за предложенные чай с печеньем, отправилась на поиски кафе, чтобы нормально поесть.

Только я вознамерилась выйти за пределы монастырских стен, как услышала позади:

— Иванна!

Обернувшись, я увидела улыбающегося Стаса с неизменной папкой под мышкой. Когда я была репортером криминальной хроники, он снабжал меня информацией. Стас тогда работал следователем и даже немного приударял за мной. Появление в моей жизни Егора он принял философски и оставил меня в покое.

— Как я рад тебя видеть! — завел он песнь еще издалека, так что на нас стали оглядываться. В мои ближайшие планы входила встреча со Стасом, но не возле библиотеки. Если здесь узнают о моей дружбе с милицией, то не будут полностью откровенны со мной. — Что за маскарад, Иванна? Куда ты дела свои прекрасные светлые кудри? По правде сказать, я тебя едва узнал. Ты в бегах, и твой фоторобот висит на доске объявлений «Их разыскивает милиция»?

— Кудрей у меня никогда не было, Стас. Прекращай балаган, лучше отведи в ближайшее кафе, а то я умираю от голода.

Взгляд Стаса устремился в направлении здания библиотеки, и на его лице отразилась работа мысли и сомнения.

— Я тут по небольшому делу. Подожди минут десять, я быстренько управлюсь, и займемся твоим кормлением.

Из опыта общения с ним мне известно, что «быстренько, за десять минут» могут превратиться в долгие часы ожидания, так что я категорично заявила:

— Через десять минут голод превратит мое прекрасное тело в бездыханный труп. Поэтому, с тобой или без тебя, но я отправляюсь на поиски кафе.

— Здесь одни дорогущие рестораны. До кафе надо ехать или спуститься в сторону пещер, но там одни постные блюда. Или ты на автомобиле? — Задав этот вопрос, он оживился, и в его глазах я прочла необоримое желание использовать мое транспортное средство для своих передвижений по городу во второй половине дня. Так не раз бывало, когда требовалась от него помощь, которую он заранее обменивал на мое время и бензин.

— Без колес. Пойду вниз поститься, тоже неплохо.

— Может, все-таки… — Он снова посмотрел в сторону библиотеки, но тут же спохватился: — А что ты тут делаешь?

Скрывать от него то, что я теперь здесь работаю, не имело смысла.

— У меня первый рабочий день там, куда ты направляешься.

— Да ты что?! Ладно, пошли в кафе, ты меня заинтриговала. Изменила внешность, работаешь в библиотеке… Может, ты все-таки в розыске?

— Зря надеешься, на мне премии за поимку преступника не заработаешь.

— Это тебя семейная жизнь довела с тем долговязым, забыл, как его зовут?

— Я по-прежнему одна, с Егором у меня не заладилось, и мы разошлись.

— Это вдвойне интересно и интригующе. Так что, за тобой можно приударить?

— Если тебе нравятся брюнетки с короткой стрижкой.

— Даже очень нравятся. Ты особенно, я этого никогда и не скрывал.

По дороге к монастырскому кафе я рассказала ему выдуманную историю о работе журналисткой за границей и сообщила, что лишь недавно вернулась домой. В библиотеку устроилась работать вынужденно, так как подходящих предложений по специальности пока нет, но как только появятся, вернусь в журналистику.

Кафе оказалось совсем крошечным, довольно уютным и радовало отсутствием посетителей. Здесь руководила девушка в длинном темном платье и с полностью закрывающим волосы платком. Она одновременно выполняла функции официантки, администратора, кассира и уборщицы. Я заказала себе порцию вареников с ревенем, Стас — двойную с вишнями.

— Чует мое сердце, что говоришь ты неправду, Иванна. И волосы ты подстригла и покрасила по какой-то необходимости, а не по дурости, и работать в библиотеке ты стала неспроста. Вот только не могу понять причину. Если бы ты работала в газете, то подумал бы, что готовишь материал об убийстве директора библиотеки. А так зачем тебе это надо? — Он задумчиво посмотрел на меня.

— Если в отношении меня иных версий у тебя нет, то принимай на веру мою. Кстати, мне уже рассказали, что прежнего директора убили. Ужас! С чего бы убивать директора библиотеки? Не разрешил вынести из читального зала книгу?

— О, варенички к нам плывут! — Стас проигнорировал мои дипломатические потуги узнать, что думает по этому поводу следствие, фальшиво радуясь приближению девушки с подносом.

Он сразу запихнул в рот вареник, но тот оказался очень горячим, и, широко раскрыв рот, Стас принялся машущими руками изображать вентилятор. Я дождалась, пока он пришел в чувство, и продолжила:

— Стас, не играй в молчанку. Раз ты пришел в библиотеку, выходит, тебе поручили вести это дело.

— Тебе какой интерес, Иванна?

— Женское любопытство.

— Для тайны следствия женское любопытство — не исключение.

— Я же не прошу все мне выложить, просто интересуюсь, какие есть версии у следствия. Представь, что я по-прежнему журналистка и прошу тебя дать информацию.

— Ты не работаешь в газете и не хочешь откровенничать со мной. Я не верю, что ты случайно устроилась в библиотеку сразу после убийства директора.

— Хорошо. Признаюсь, что специально устроилась в библиотеку. Убийство директора библиотеки меня заинтересовало как событие неординарное. У Сименона есть роман «Бедняков не убивают». В моей интерпретации это звучит так: библиотекарей не убивают.

— Ошибаешься. Убить могут любого — и бедняка, и библиотекаря.

— Меня интересует причина этого убийства. Я слышала, что убийца уже задержан.

— У тебя очень оперативная информация. Откуда?

— Услышала в библиотеке.

— От кого?

— Я еще не всех знаю по имени. Узнаю, обязательно тебе скажу.

Я заметила промелькнувшую на лице Стаса гримасу.

— Что ты так кривишься? У тебя есть сомнения, что задержан не настоящий убийца? С ним что-то не так?

При моих последних словах Стас встрепенулся, перестал жевать вареник и настороженно посмотрел на меня. У меня екнуло сердце: похоже, зреющая во мне догадка верна. Как бы я хотела ошибиться!

— Тебе известно, кто задержан?

— Да. Сторож, дежуривший ночью.

— Это ты тоже узнала в библиотеке?

— Нет, через твое ведомство, я ведь там знаю не только тебя.

— А то, что с этим сторожем возникла проблема, тебе тоже известно?

— Этого я не знаю. Поделишься?

— С одним условием: если раскопаешь что-нибудь новенькое, интересное для следствия, то сообщишь мне первому. Считай, я поверил, что ты пишешь книгу.

— Обещаю сразу с тобой связаться, если будет интересная информация. Что со сторожем, есть доказательства его вины?

— Прямых доказательств виновности сторожа в смерти Бодянского валом. Вот только он в невменяемом состоянии и пытается нас убедить в том, что он — вовсе не он!

— Отказывается признать свою вину?

— Нет, не то. Он говорит, что случайно оказался в теле сторожа Грибова, а его настоящая фамилия Дондыш, зовут Петр Николаевич, 1966 года рождения. Называет адрес жительства, все прочее.

У меня перехватило дыхание. Гоша был прав, подозревая, что это не простое убийство и что головная боль нам гарантирована. Похоже, моя догадка все же верна, и это очень плохо.

— Вы проверили?

— Все подтвердилось в точности: адрес, имя, даже некоторая конфиденциальная информация, которую могли знать только он и его жена… Дондыш Александр Дмитриевич в самом деле два дня тому не вернулся с работы и до сих пор не известно, где он находится. Но не признать же правдой то, что говорит Грибов! Ума не приложу, откуда ему известно все о Дондыше? Жена Грибова не знает Дондыша, никогда его не видела, то же самое говорят его друзья. Хуже всего то, что сегодня утром Грибов не мог членораздельно говорить, теперь он производит впечатление дегенерата. Не откликается ни на Грибова, ни на Дондыша, он словно… — Стас замолк, подыскивая сравнение.

— Овощ, — непроизвольно вырвалось у меня.

Стас сразу оживился.

— Ты что-то знаешь?

— Нет, просто брякнула что в голову пришло.

— Иванна, чую, ты что-то скрываешь. Слишком много совпадений, чтобы быть совпадениями. Рассказывай, иначе нашим доверительным отношениям придет конец.

Пожалуй, мне не стоит настраивать против себя Стаса, а то он и в самом деле перестанет давать мне информацию.

— Стас, я ничего от тебя не утаиваю. Просто уже были случаи, когда люди начинали воображать себя бог знает кем, но потом вдруг становились «овощем», в медицине это состояние называется онейроидное помрачение сознания. Сделай запрос по базе МВД и обязательно обнаружишь что-нибудь похожее.