Неземной голос

Энди Дункан

Неземной голос

Она уже давно закончила петь, а школьное здание по-прежнему вибрировало от ее голоса. Голос дрожал в углах, растекался по потолку, резонировал от спин фермеров и фабричных рабочих, которые спешили к выходу. Все пространство теперь принадлежало голосу. Он звал слушателей в прохладу и темноту, вырывался за ними следом и устремлялся вдаль, к горам.

Женщина, обладавшая необыкновенным голосом, присела на край сцены, запустила пальцы в свои золотистые волосы, тряхнула головой — и все это в свете керосиновых ламп, представляете!.. Я стоял в тени, задыхающийся, мокрый, растерянный. Люди покидали зал, возобновляя давние разговоры, обмениваясь шутками, а я боялся вымолвить словечко. Мой голос после того, что я услышал, показался бы совершенно неуместным.

Я беззвучно вступил в круг света и протянул визитную карточку — единственный дар, на который я был способен.

Элвин Плезентс, Шарлотт

«КРЕЙЗИ УОТЕР КРИСТАЛЗ КОМПАНИ»

Минеральные источники, Техас

Делаем слабых сильными с 1880 года!

Спонсор «Безумных плясок»

В субботу вечером на ВБТ!

Она внимательно ознакомилась с карточкой, словно получила дурные вести, вернула ее мне и произнесла с улыбкой:

— Благодарю вас, но мы с тетей Кейт не нуждаемся в слабительном.

— Это не слабительное, а тонизирующий напиток общего назначения.

— Вот как?..

Она взяла свой футляр с гитарой, повесила его на плечо, отодвинула меня им, как веслом, и направилась к двери. Я поспешил за ней. Мы были одного роста, и я с удовольствием шагал в ногу с ней. Ну, кажется, я не напрасно посетил эту деревушку на горе Яндро.

Все прочие мои надежды рухнули: ни виртуоз мандолины из Блауинг-Рок, ни распевающий псалмы квартет из Норт-Уилкерсборо, ни братья-скрипачи из Буна не пожелали звучать на радиостанции мощностью в 50000 ватт в перерывах между рекламными призывами «Крейзи Уотер Кристалз». Никому почему-то не хотелось переезжать в Шарлотт и становиться знаменитостями по примеру братьев Монро или Артура Смита. Твердая зарплата на радио тоже никого не привлекала. На дворе был 1936 год, и на волшебную фразу из 1931 года — «Десять долларов в неделю» — больше никто не клевал.

Я упорно следовал за ней. Продираясь сквозь людской затор на крыльце, она повторяла:

— Доброй ночи, ребята. Увидимся в церкви.

— Пока, Лайза.

— Спокойной ночи.

— Счастливо, Лайза.

Чувствуя на себе десятки глаз, я рысцой спустился по ступенькам и устремился за ней на стоянку, в самую гущу фургонов, пятящихся мулов и фыркающих «фордов-Т». Девушка не смотрела ни влево, ни вправо, а только вперед, как зачарованная. Я и раньше замечал у жительниц гор эту особенность: решительную пружинистую походку и крепко сжатые челюсти, словно перед штурмом крутого уступа. Впрочем, вскоре я перестал сравнивать Лайзу Сандлер с другими горянками.

Я прибег к своей проверенной тактике: сразу выложил правду.

— Ваш голос похож на глас самих гор, — заявил я, задыхаясь. — Я хочу, чтобы его услышал весь штат. А, может быть, и вся страна. Пусть люди услышат ваш голос!

— Они и так меня слышат, — молвила она.

— Здесь? Как часто вы играете на танцах? Раз в неделю? Вряд ли. Скорее, раз в месяц. И всегда только для односельчан. Месяц за месяцем, год за годом — для одних и тех же людей.

— А вам не нравятся месяц за месяцем, год за годом одни и те же люди? Вы что, каждый день меняете близких, словно смены на мебельной фабрике? Кстати, вы всю дорогу так и будете бежать рядом, как собачонка?

Я встал. Девушка даже не замедлила шаг.

— Нет! — крикнул я ей вслед. — Просто думал, что вы остановитесь, мы поговорим, и я предложу вас подвезти.

— Я не остановлюсь, — крикнула она в ответ, уже плохо различимая во тьме, несмотря на яркое клетчатое платье. — Но если вы поедете рядом и откроете дверцу, я, возможно, сяду в машину.

Я рванулся к своему «паккарду».

— А потом, — донесся до меня ее голос, — мы выслушаем мнение тетушки Кейт.

Всю дорогу я ее обрабатывал.

— Вы заглянете в Шарлотт всего на недельку. Побываете в студии, познакомитесь с ребятами, ну и выступите в субботнем шоу «Крейзи Уотер»… Честное слово, вам понравится! Я знаком кое с кем в «Ар-Си-Эй Виктор» и мог бы устроить вам запись, пока вы будете в городе. Кстати, «Горцы» Мейнера заработали в прошлом году восемнадцать тысяч долларов, а всего-то попели полчасика в студии звукозаписи в Шарлотт. Знаете их «Клен на горке»? За каждую проданную пластинку на их счет «капало» по пять центов. Как вам это нравится?

Лайза высунула голову из окошка и закрыла глаза, позволяя волосам струиться по ветру. Профиль у нее был чеканный, как на брошке.

— Многие люди лишены собственной музыки, — отозвалась она, — раз готовы платить столько денег за чужую.

В гостиной дома Сандлеров сидела в кресле-качалке старушка, положив ноги на холодную чугунную печку. Когда мы вошли, она как раз сунула себе в нос понюшку табаку и захлопнула табакерку. На ней был ветхий свитер, льняной чепец и квадратные очки, толстые и захватанные, как ветровое стекло. Позади поблескивал стволом прислоненный к стене дробовик.

— Здравствуй, тетя Кейт! — гаркнула Лайза так громко, что я подпрыгнул. — Это мистер Элвин Плезентс из Шарлотт.

Тетя Кейт убрала табакерку в карман фартука, сдвинула очки на кончик носа и склонила голову набок, чтобы лучше меня рассмотреть. Потом с кряхтением стала шарить рукой позади кресла, пытаясь дотянуться до дробовика.

— Нет, тетя Кейт! — заорала Лайза. — Он не по этой части! Мистер Плезентс хочет, чтобы я выступила на радио! Он работает на ВБТ.

— Правильнее сказать, в «Крейзи Уотер Кристалз Компани», но заодно и на ВБТ. Я лично знаком с братьями Монро. — Я присел на край кушетки, набитой конским волосом, и сильно укололся. Протянув тете Кейт буклет, сказал: — Вот программа передач станции на весь сезон. Подарок «Крейзи Уотер Кристалз»!

Тетя Кейт склонилась над программой, поднеся ее к самому носу. Лайза со значением посмотрела на меня. Я обнаружил, что у нее серые глаза.

— Простите! — спохватился я и перешел на крик. — Это программа передач радиостанции! Подарок!

Тетя Кейт неторопливо подняла на меня взгляд и спокойно сказала:

— Где вы росли? Разве можно вопить в приличном доме?

Я растерянно оглянулся, но Лайзы и след простыл. Я услышал, как она напевает в соседней комнате.

— Прошу прощения, мэм.

Тетя Кейт внимательно посмотрела на меня.

— Если уж вы такой знаток радио, то, может, включите тот ящик? — Она указала на приемник размером с кафедральный собор в углу. — Пора слушать постановку.

Я повернул рукоятку, услышал знакомый щелчок и ощутил вибрацию: приемник начал разогреваться. Когда вошла Лайза, радио стало попискивать, оповещая о скором начале трансляции.

— Тетя Кейт, — произнесла Лайза нормальным голосом, — кажется, ты хотела навестить тетю Эзу в туберкулезном санатории в Шарлотт?

— Еще как хотела, милочка. Только и ждала, когда ты соизволишь это предложить.

— Выходит, я могу у вас выступить, — сказала мне Лайза. — Всего разок, конечно.

Радио разразилось рекламой:

«Если вам не безразлично, каким порошком стирает ваша любимая, немедленно переходите на «Фелз Нафту»! Скорее за «Фелз Нафтой»!

— Спокойной ночи, тетя Кейт, — сказала Лайза и поцеловала старушку в щеку. — Мистер Плезентс заявил, что будет счастлив послушать вместе с вами постановку.

— Я так сказал?..

— Спокойной ночи, мистер Плезентс, — произнесла Лайза. — Надеюсь, компания по производству слабительного хорошо вам платит за разъезды по стране и то беспокойство, которое вы доставляете людям.

— Это тонизирующий напиток общего назначения, — упрямо поправил я.

— Неужели?.. Тем не менее, спокойной ночи. Надеюсь, вам понравится передача. — И Лайза закрыла дверь.

«А теперь — романтическая история Элен Трент! Подлинная жизненная драма Элен Трент! Несмотря на гримасы судьбы, разбитые надежды, острые рифы отчаяния, она отважно борется за свое счастье и успешно доказывает: и в тридцать пять лет остается место для любви. Тридцать пять — самое время любить!»

Под звуки органа тетя Кейт наклонилась, скривила рот, втянула щеки и с наслаждением выплюнула бурую жидкость в склянку из-под крема для обуви у себя в ногах, после чего вытерла губы краем фартука и снова откинулась. Кресло скрипнуло в унисон с досками пола. Конский волос впился в меня еще зловреднее, словно задался целью навсегда пришпилить меня к этой кушетке.

Два месяца спустя я встречал Лайзу и ее тетку на вокзале. Мой босс как раз безбожно нализался. Если бы я об этом знал, то не торопился бы везти тетю Кейт в пансион, чтобы потом немедленно отправиться с Лайзой на радиостанцию и познакомить ее со всеми прелестями радио. Стоило мне распахнуть дверь в кабинет мистера Ледфорда, как все стало яснее ясного.

— Господи! — проговорил я.

Стол босса был заставлен тремя рядами пустых бутылок «Перуны», продукции главного конкурента «Крейзи Уотер». Несмотря на противно гудящий вентилятор, в кабинете нечем было дышать. Даже неизменная шляпа Ледфорда расплылась у него на голове, как позавчерашний пудинг. Он поднял на нас скорбные глаза с таким видом, словно заранее оплакал любые беды. Я робко представил ему Лайзу, и он ответил своим обычным квакающим голосом:

— Добрый день, мисс Сандлер. Прошу прощения, но сейчас я пьянее Кутера Джона.

— Можете не извиняться, — сказала ему Лайза. — Ответьте только, кто такой Кутер Джон?

— Вымышленный персонаж. Мифическая фигура, легендарный призрак с огромными способностями к пьянству.

Я откашлялся.

— Наверное, нам стоит зайти попозже. Иногда мистер Ледфорд дегустирует товар конкурента с целью исследования рынка.

— Неудивительно, что «Перуна» продается на «ура», — сказал Ледфорд. — Ее и рекламировать не надо, она говорит сама за себя. — Он наклонился, пошарил в мусорной корзине и встал с ворохом пустых коробочек из-под «Перуны» в руках.

— Мне надо сдать крышки.

— Лучше отложить беседу с мисс Сандлер, — поспешно предложил я.

— Прогуляюсь-ка я с ней по городу. Вернемся к началу постановки, чтобы она понаблюдала за работой в студии.

Ледфорд помахал нам рукой, и мы убрались.

На тротуаре нас сразу окутало облако горячего выхлопа. Нам пришлось повысить голос, чтобы перекричать рычание автомобилей и звон трамваев, тащившихся по рельсам на середине проезжей части. Водители «фордов» одной рукой крутили руль, а другой нажимали на клаксон, прокладывая себе дорогу. При этом они расстегивали воротнички, утирались платочками, стаскивали пиджаки, позволяя машинам катиться самостоятельно. Бизнесмены с чемоданчиками, фермеры в комбинезонах и чумазые ребятишки сновали по мостовой, бросая вызов всем трем рядам транспорта. Дети в последнее мгновение ловко уворачивались от трамваев.

— Мне так жаль! — повторял я, наверное, в пятнадцатый раз.

— Я все понимаю, — отвечала мне Лайза.

— Моя обязанность — искать таланты: певцов, музыкантов. К бизнесу я не имею никакого отношения. А мистер Ледфорд только и слышит от нашего головного офиса в Техасе: «Продавай, продавай, продавай!» Понятно, что у него опускаются руки. А я знай себе, слушаю хорошую музыку… Здравствуйте, мистер Дженнигс! — Я помахал рукой крупному седовласому господину, восседавшему за переносным бюро в вестибюле «Юнион Нейшнл Бэнк». Он не ответил на мое приветствие.

— Не очень-то дружелюбно, — заметила Лайза.

— Он не может позволить себе расслабиться. Ведь Дженнигс — президент банка! После Краха, когда многие банки закрылись, он лично уселся в вестибюле и сам стал вести прием. Уговаривал людей не снимать деньги.

На следующем углу сидел худой парень с распахнутым чемоданом у ног. С его рук свисали куски материи, на шее болталась мерная лента.

— Костюмы по вашей мерке! — зазывал он. — Задаток в пять долларов — и костюм готов! Какой хороший у вас костюм, сэр! Не хотите еще один такой же? Всего доброго, сэр. Костюмы по вашей мерке!.. Привет, Элвин! Как делишки?

— Грех жаловаться, Сесил. Как у тебя?

— Превосходно, Элвин. На прошлой неделе возникла, было, работенка, да выскользнула из рук. Но ничего, подвернется что-нибудь еще. Можешь не задерживаться, Элвин: в прошлом месяце ты купил у меня целых три костюма и наверняка еще не протер штаны — прошу прощения, мэм.

— Заглядывай ко мне на радиостанцию, Сесил. Сходим перекусим. И семью прихвати, если пожелаешь.

— Очень тебе благодарен, Элвин. До скорого! Костюмы по вашей мерке! Такой, как на мне, — всего двадцать три пятьдесят!

Мы молча перешли улицу. Я чувствовал, что стоит мне посмотреть на Лайзу, как она тут же тоже посмотрит на меня, и заранее смущался. Поэтому я предпочел помахать мистеру Тейту, который как раз набросил полотенце на физиономию очередного клиента. В его парикмахерской ждали своей очереди десять человек: пятеро белых и столько же негров позади них. Тейт осклабился и провел рукой по своему лысому черепу, напоминая, что и мне не мешает постричься.

В конце концов Лайза не выдержала.

— Если у вас столько костюмов, мистер Плезентс, то почему я вижу вас все время в одном?

Я засунул руки в карманы.

— Возможно, кое-кому новые костюмы нужнее, чем мне. — После этого туманного ответа я уставился себе под ноги.

К моему удивлению, Лайза забежала вперед и вернулась. Мы не могли не встретиться взглядами. Она изучала мое лицо так, как изучает свой смычок скрипач или как прислушивается к шуму своего агрегата цеховой оператор. Снова пристроившись со мной рядом, она сказала:

— Я буду очень благодарна, если вы угостите меня чашечкой кофе.

В «Звездном Ленче» было в этот час всего двое посетителей, так что Ари Кокенес уделил Лайзе максимум внимания: сам налил ей кофе и проявил небывалую услужливость. Я стал разглядывать выпечку в витрине, но мне испортило настроение мое собственное отражение. Я потер подбородок. Утром я тщательно побрился, но моя физиономия опять превратилась — с виду и на ощупь — в грубую мешковину.

— Дай-ка нам немного баклавы, Иллона, — попросил я. — И две вилочки.

Когда я поднял глаза, то оказалось, что дочь Ари смотрит мимо меня. Я обернулся, но Эрл Гиллеспи уже держал меня за плечо.

— Что за кислое выражение, Элвин? Выше голову! — Он со смехом шлепнул меня по спине. — Шучу! Эй, Иллона, детка, как дела?

Иллона молча завертывала баклаву в бумагу, развертывала и завертывала снова, не поднимая глаз. При этом она старалась совершать как можно меньше движений. Если бы Эрл задержал на ней взгляд, она бы провалилась сквозь землю.

— Подожди меня, Элвин, — попросил Эрл. — Мне нужна твоя помощь. — Он послал Иллоне воздушный поцелуй, подмигнул мне и шмыгнул мимо Ари, стоявшего у края прилавка по стойке смирно.

— Я от тебя позвоню, ладно? Отлично! — Он даже не взглянул на хозяина кафе.

— Конечно, мистер Гиллеспи, к вашим услугам, — промямлил Ари без всякого энтузиазма, смахнул полотенцем крошки с прилавка и посмотрел на меня, как на пустое место.