Смерть на рыбалке

Крупский снова сел в машину и захлопнул дверцу. Он продолжал стучать зубами и все еще не понимал, как это его угораздило провалиться.

– Черт, наверное, придется выпить, чтобы не простудиться, – сказал он сам себе. – В случае чего, если гаишники на обратном пути остановят, откуплюсь.

Крупский достал бумажник, чтобы пересчитать деньги. И тут обнаружил, что предназначенной для передачи Семину газетной вырезки с адресом и телефоном сауны в бумажнике нет. Где находится «Снегурочка», он знал, но на вырезке было еще написано рукой Кулакова какое-то слово – «пароль для Жоры», как сказал уважаемый шеф, а как раз его-то Крупский не знал.

– Куда же она могла деться?! – Крупский еще раз перерыл бумажник. – Черт, рыбаку, наверное, вместе с баксами отдал!

Он быстро завел машину, развернулся и, надавив на газ, помчался в Адуево.

– Что это с ним? – не понял Семин маневра Крупского. – Давай-ка, Жуков, догони его!

«Нива» сорвалась с места, и тут же водитель «Волги» Хилый, услышав по радиотелефону лишь одно слово «Разобрался!», устремился за обеими машинами.

* * *

Рыба клевала очень даже неплохо. Геша Крутов больше не насаживал мотыля, приманивал рыбу игрой пустой мормышки, и окунь попадался даже крупнее, чем при ловле с истекающим соком мотылем. В следующую субботу здесь, в Адуево, намечались соревнования на приз «Закрытие зимнего сезона», традиционно устраиваемые Военно-охотничьим обществом, и он приехал потренироваться.

Через два дня соревнования по ловле на мормышку должны были состояться и в самой Москве, но в них Крутов не участвовал. В сборной ВОО ему не хватило места «из-за недостаточно высокого уровня подготовки».

Когда тренер команды Эдик Лещевский сказал об этом, Геша сильно расстроился. Возможно, опыта участия в соревнованиях по мормышке ему действительно не хватало, но в своих силах он был уверен и мог поспорить, что запросто обловит многих из сборной общества, в том числе и самого Лещевского.

Тем более к соревнованиям он готовился, и очень серьезно. Купил отличные удочки, прибарахлился новыми вольфрамовыми мормышечками, сделанными на заказ самим майором Петровым, и даже взял для эксперимента новый рыболовный ящик, склеенный из пенопласта и покрашенный в ярко-красный цвет подполковником запаса Виктором Алексеевичем Конобеевым.

С этим «ящиком победителя», как называл его Геша, на последней командной тренировке Эдик Лещевский упросил его попозировать для телевизионной программы «Золотая рыбка». Кстати, пока Геша позировал и говорил про ящик какие-то хвалебные слова, другие знай себе таскали окуней, и когда тренировка закончилась, естественно, оказалось, что у него самый маленький улов.

Ну да бог с ними, с московскими соревнованиями. Зато вот здесь, в Адуево, Геша Крутов надеялся утереть нос и Лещевскому, и всем остальным.

Вытащив из лунки очередного растопырившего спинной плавник окуня, Геша вдруг услышал визг тормозов и, подняв голову, увидел остановившуюся на дороге «девятку». Из ее распахнувшейся дверцы выскочил мужик – тот самый, которого недавно он вытащил из полыньи, и что-то неразборчиво выкрикнув, побежал к нему. На этот раз не напрямик, а той дорогой, которой возвращался в машину.

«Уж не хочет ли он у меня баксы отобрать?» – успел подумать Геша, и в это время к «девятке» одна за другой подскочили и остановились еще две машины. Из «Нивы» выбежал высокий мужчина и закричал:

– Постой, старик Крупский! Куда ты?

– Сейчас! – крикнул тот на ходу и махнул рукой. И тут из окна «Волги» один за другим раздались четыре хлопка. Уже после второго Крупский споткнулся, упал на колени, безуспешно попытался встать, но под четвертый хлопок дернулся и рухнул лицом в лед.

– Ты что наделал, идиот?! – закричал высокий, и только тогда до Крутова дошло, что хлопки были самыми настоящими выстрелами.

Снова раздались хлопки, и ящик из-под Геши вдруг вылетел, а сам он опрокинулся на спину. Сообразив, что теперь уже палят по нему, Геша мгновенно вскочил на ноги и понесся подальше от дороги, согнувшись и вжав голову в плечи, слыша крики, выстрелы и стук собственного сердца.

* * *

– Жуков, догнать! – рявкнул Хилый, вылезая из «Волги» и вставляя в пистолет запасную обойму. Жуков, тоже с пистолетом в руке, скатился с невысокой насыпи, и побежал за рыбаком, крича:

– Стоять, сука!

Проводив его злым взглядом, Семин нырнул в открытую дверь «Волги» и, схватив трубку радиотелефона, лихорадочно стал нажимать кнопки.

– Станислав Азарович, ваш Хилый только что замочил человека Кулака! – доложил он.

– Где?

– Здесь, на дамбе в Адуево!

– Почему?

– Я откуда знаю! – Голос Семина сорвался на визг. – Сами у него спросите!

– Давай его сюда, быстро! – приказал Вабичевич.

* * *

Крутов уже дважды чуть-чуть не проваливался в полыньи. Чем дальше бежал он в верховье озера, тем опаснее становился лед. Геша и в глухозимье-то редко приходил сюда, опасаясь провалиться, а уж по последнему льду и вовсе никогда не совался в верховье. Но сейчас преследующий его человек был гораздо страшнее ненадежного льда.

– Стоять! Пристрелю, сучара! – кричал тот где-то за спиной, но это еще больше придавало Крутову прыти. Он и в самом деле теперь не бежал, а прыгал по шмякавшему под ногами льду, надеясь таким образом уменьшить шансы ступить в полынью. На берег же, который был совсем рядом, Геша не выбегал, понимая, что там, увязая по колено в снегу, станет для преследователя хорошей мишенью.

– О-ох! – вдруг услышал он сзади. Оглянулся и остановился – тот, кто только что грозился его убить, уже сам был на волоске от гибели, беспомощно бултыхаясь в полынье и зовя на помощь.

– Ну уж нет, этого я вытаскивать не буду, – пробурчал Крутов. – Хватит на сегодня одного спасенного, – и, внимательно смотря себе под ноги, прямиком направился к берегу.

* * *

– Здравствуйте. Виктор Алексеевич дома? – спросил Геша Крутов у открывшей ему дверь миловидной девушки, держащей тонкими пальчиками с покрытыми черным лаком ногтями надкусанный пирожок. «С рисом», – заметил он начинку и сглотнул слюну. Девушка была в пушистых красных тапочках, ярко-розовых лосинах и белой сорочке, завязанной узлом чуть выше пупка. На ленте, закрывающей лоб, большими буквами было написано QUЕЕN.

– Проходите. Дед в маленькой комнате, – сказала девушка и посторонилась, впуская гостя в квартиру.

– А я вас знаю. Вы Геша, по прозвищу Палач, да?

– Да, – удивился Геша.

– Я вашу фотографию в рыболовном журнале видела, – пояснила она. – Хотите пирожок?

– Не просто хочу, а мечтаю о вкусном, горячем, румяном пирожке!

– Идите к деду, а я сейчас принесу, – сказала она и пошла на кухню.

– Как вас зовут? – спохватившись, спросил Геша.

– Марина Конобеева, – обернулась она и улыбнулась, отчего Геша тоже невольно заулыбался.

Войдя в комнату, он увидел Виктора Алексеевича, сидящего в углу на низком стульчике, вовсю надраивающего шкуркой поверхность пластмассовой пластины, зажатой в миниатюрные тисочки. На другом стуле лежала раскрытая книга, в которую он то и дело посматривал. Геша знал, что свою комнату Конобеев называет рыбацкой мастерской. Сколько оригинальных самоделок появилось здесь! Удочки, кормушки, мормышки, блесны, сторожки, поплавки… О многих «конобеевских» изобретениях были публикации в журналах с рисунками и инструкциями, как самому изготовить рыбацкие причиндалы. Разнообразные книги о рыбалке, альманахи «Рыболов-спортсмен», подборки рыболовных журналов занимали книжный стеллаж до потолка высотой и помимо этого стопками лежали на полу. Геша всегда завидовал его библиотеке и постоянно просил принести почитать что-нибудь новенькое.

– Приветствую товарища подполковника и лучшего тренера всех времен и народов! – сказал он бодро.

– Здравствуй, Палач, здравствуй. – Деловитый Конобеев поправил очки, привстал со стула и крепко пожал ему руку. – Садись и давай, рассказывай все по порядку… Куда ездил, что поймал?

– Да что там поймал! – махнул рукой Геша. – Со мной вчера такое приключилось!

– Ну-ну?

– Да ладно, об этом потом. Вы мне лучше скажите, почему и зачем прятали от нас свою красавицу внучку?

– Вот тебе раз! – изумился Конобеев. – Я же рассказывал, как она меня летом облавливала, когда мы в Астрахань ездили. Забыл?

– Я думал она молоденькая совсем…

– Маришка в этом году школу заканчивает, а ты что – то там думал, – усмехнулся Конобеев. – Невеста уже. Между прочим, в последнее время начиталась рыболовных журналов и прожужжала мне все уши, чтобы я ее к спорту приобщил. «Ты, – говорит, – тренер, так что сделай, – говорит, – из меня мастера спорта!»

– Ну а вы что ж?

– Так я не против, только…

– Кому с рисом, кому с мясом? – улыбающаяся Марина вошла в комнату с тарелкой полной пирожков. – Которые меньше подрумянены – те с рисом, другие с мясом. Ешьте на здоровье, я сейчас чаю принесу.

– Большое спасибо, – в один голос сказали мужчины и взяли по пирожку.

– Дед, а ты не забыл, что сегодня третья пятница месяца, и значит, «Золотую рыбку» показывать будут?

– Точно, – Геша посмотрел на часы, – через пятьдесят минут. И как раз в этой передаче я буду ваш ящик рекламировать.

– Давай, дед, кассету. Записывать будем.

Пока ждали начала передачи и пили чай, Геша рассказал о своем вчерашнем приключении и попросил Виктора Алексеевича срочно сделать ему новый «ящик победителя». Тот сказал, что ящик почти готов и что дня через два Геша может его забрать.

– Вот и ваш Лещевский нарисовался, – сказала Марина, и все уставились в экран телевизора.

* * *

– Приветствую вас, дорогие телезрители! Приветствую всех, кто любит рыбалку и всех тех, кто обязательно полюбит ее в ближайшем будущем, – лучезарно улыбаясь, говорил Эдуард Лещевский. Держа в одной руке голубого цвета коловорот, а в другой микрофон, он приближался к группе рыбаков, склонившихся над лунками.

Сегодня мы ведем съемку на льду канала имени Москвы недалеко от станции метро «Водный стадион», где проходит последняя тренировка команды Военно-охотничьего общества перед ответственными соревнованиями, которые называются «Кубок четырех».

Сейчас мы попросим опытных и известных спортсменов поделиться некоторыми секретами ловли, показать свои самые уловистые мормышки, рассказать о некоторых тактических приемах, которые помогают побеждать на соревнованиях самого высокого уровня.

Думаю, что, посмотрев сегодня «Золотую рыбку», многие поклонники рыбалки уже завтра поспешат в магазины, чтобы приобрести понравившиеся снасти. Кое-что вы в них найдете, а кое-что и нет. Например, не увидите вы на прилавках такой вот замечательный рыболовный ящик, на котором сидит и одного за одним таскает окуней кандидат в мастера спорта Геннадий Крутов. Сейчас он нам про него и расскажет…

– Ну-ка, Жорик, – Вабичевич щелкнул пальцами, – приглядись повнимательнее, не точно такой же это ящичек, что мы в Адуево подобрали?

Семин подпрыгнул к телевизору и чуть ли не влез в него с головой. Весь вчерашний день Большой Стас приставал к нему с расспросами: «Какие – такие дела были у него с убитым Крупским?», «Что Жорик затевает за его спиной?» и «Кто был рыбак, утопивший Жукова?». На что Семин неизменно отвечал, что никаких «дел» он не затевал и что Кулак, когда они пили в сауне, обещал прислать своего человека с каким-то деловым предложением. Почему Крупский вдруг развернулся и помчался к озеру, а там побежал к рыбаку, он понятия не имеет. Тем более ничего не знает про рыбака. А Жуков, скорее всего, сам же случайно провалился и утоп. Зато знает он по крайней мере две вещи: во-первых, что Хилый – идиот, каких мало, во-вторых, что теперь все они могут ждать больших неприятностей от Кулака.

Вабичевич и сам это прекрасно понимал. Вчера, побывав в Адуево и увидев все своими глазами, он приказал Хилому посадить убитого в его же машину, выехать на бетонку и там сымитировать аварию, только так, чтобы и «девятка», и ее водитель сгорели в каком-нибудь глубоком овраге.

Пока Хилый и один из людей Большого Стаса выполняли задание, а Жорик занимался поисками Жукова, Вабичевич самолично собирал со льда оставленные рыбаком вещи, в том числе и ярко-красный рыболовный ящик с дырой от пули.

Жорик вернулся с найденным на льду пистолетом Жукова и с предположением, что тот утонул в полынье, в которую сам он чуть-чуть не провалился. Рыбак же, судя по следам, убежал. Случайный это был человек или, не дай бог, связанный с Кулаком, необходимо было выяснить как можно скорее.

Когда Хилый начал в Адуево стрельбу, Семин меньше всего смотрел на рыбака, но сейчас, глядя в телевизор, был почти уверен, что показывают того самого, «утопившего Жукова», о чем и сказал Большому Стасу…

– Чертеж и подробное описание, как самому в домашних условиях изготовить ящик, который только что продемонстрировал Геннадий Крутов, вы можете найти на страницах свежего выпуска журнала «Рыболов», – говорил тем временем ведущий телепередачи. – А теперь я хочу обратиться с вопросом к капитану команды ВОО Сергею Панкратову. – Ведущий подошел к стоящему на коленях над лункой черноусому мужчине. – Если не секрет, какую тактику ловли вы изберете во время соревнований, которые состоятся здесь же в ближайшую субботу?

– Конечно, секрет, – пробурчал тот и, поймав маленькую плотвичку, мгновенно снял ее с крючка, бросил в висящий на груди мешочек и снова опустил мормышку в лунку.

– Так! – У Вабичевича заблестели глаза. – Все секреты они нам уже рассказали. Жорик, тащи сюда ящик и зови Хилого. Завтра как раз суббота. Отправляйтесь в Москву на «Водный стадион», на рыболовные соревнования…

В то же самое время, когда Вабичевич отдавал своим подчиненным приказ отыскать злополучного рыбака, Геша Крутов на прощание поцеловал Марине Конобеевой ручку и еще раз пригласил ее приехать завтра на «Водный», где собирался показать, как правильно ловить рыбу.

* * *

Открыв глаза и увидев проникающий сквозь шторы свет, Геша понял, что проспал. Этого и следовало ожидать: если у него ночевала Сашенция, он мог спать хоть до обеда, а после все равно ходил весь день какой-то вялый, обессиленный.

Она позвонила вчера, как только он вернулся от Конобеевых.

– Палач, жертва жаждет казни, – сказала Сашенция, и это означало, что муж ее куда-то уехал, ребенок у матери, а сама она напрашивается к нему в гости.

– Орудие казни готово принести приговор в исполнение, – сказал он и стал ждать.

Они встречались уже полгода, не реже двух-трех раз в месяц. И каждое свидание Геша запоминал надолго. Сашенция была выдумщица, игрунья. Он же старался не ударить в грязь лицом, но после каждой ночной баталии чувствовал себя, словно и в самом деле вел тяжелый бой с врагом или в лучшем случае разгружал вагоны с картошкой. И если бы она позвонила накануне соревнований, в которых ему предстояло выступать, Геша скорее всего сказал, что «орудие казни требует немедленной починки».

– Сегодня мы играем в строгого учителя и его послушную, но не выполнившую домашнее задание ученицу, – сказала Саша, переступив порог его квартиры. Скинув дубленку, она осталась в короткой юбочке темно-коричневого цвета и белоснежной сорочке. Светлые волосы были заплетены в две топорщившиеся косички, в глазах – невинное выражение, губки бантиком, слегка надуты. – Вы должны меня стыдить и ругать, а я буду делать все возможное, чтобы вымолить у вас прощение.

И Геша принялся ее «ругать»…

Окончательное «прощение» было выпрошено в четвертом часу ночи. Теперь Геша ругал себя, что опоздал к началу соревнований. Он уже собрался встать, но тут ее беспокойная рука легла ему на плечо, притянула к теплой груди с тверденькими сосками, и Геша сразу завелся. Сашенция даже не удосужилась разлепить веки, только постанывала и вяло елозила под ним. Когда он кончил, она так и осталась лежать с закрытыми глазами, словно и не просыпалась.

Телефонный звонок заставил Гешу вспомнить о вчерашнем уговоре с Мариной Конобеевой. Беря трубку, он был почти уверен, что звонит она, но незнакомый голос поинтересовался: «Это Геннадий Крутов?»

– Да, я вас внимательно… – сказал он и сразу услышал короткие гудки. Геша посидел какое-то время у телефона, ожидая повторного звонка, но, так и не дождавшись, начал одеваться. Сашенцию будить не стал. Так уже бывало – он оставлял ее одну, и она, выспавшись, уезжала домой.

* * *

Судя по времени, первый тур соревнований уже должен был закончиться. «Если и приезжала сегодня Марина, то наверняка давно отправилась домой, – думал Геша, спеша на лед. – А на меня обиделась, наверное. Черт, как нехорошо получилось. Обязательно надо будет оправдаться и извиниться».

На улице было холодно. Март в последние свои дни выдавал сюрпризы: ночью выпало много снега, а теперь дул пронизывающий ветер. В такую погодку ловить на мормышку с мотылем – настоящее мучение. Геша готов был даже позлорадствовать над теми, кому довелось сегодня выступать на «Кубке четырех», но, поразмыслив, сказал себе, что включи его тренер в команду, он вышел бы на старт, даже если бы погода была в десять раз хуже.

Соревнования проводились у ближнего берега. Геша увидел красные флажки, обозначающие зоны, трепещущий на гнущемся шесте зелено-голубой флаг и недалеко от него большую группу рыбаков, которые как раз начали расходиться и рассредоточиваться на одной линии вдоль флажков.

«Сейчас второй тур начнется», – понял он и прибавил шагу. Но не успел дойти до флага, как мужчина с повязкой «главный судья» на рукаве поднял руку, и зеленая ракета взвилась в небо. «Старт» был дан. Рыбаки с коловоротами наперевес, сломя голову помчались к берегу занимать лучшие, по их мнению, места.

Кто-то сзади сдвинул Геше шапку, закрыв глаза. Он повернулся, сдернул шапку и увидел перед собой, раскрасневшуюся на морозе Марину. Она была в меховых сапожках, теплых штанах, синих вязаных рукавицах, куртке и в мужской собачьей шапке.

– Здравствуйте, кандидат в мастера, – сказала она с улыбкой. – И где же вы пропадали?

– Здравствуй Мариночка, – он хотел выдумать какую-нибудь серьезную причину своего опоздания, но, посмотрев в глаза лукаво улыбающейся девушки, почти не соврал. – Понимаешь, проспал все царство небесное. Делай со мной что хочешь, только прости.

– Кто-то обещал научить меня зимней рыбалке?

– Все! Идем учиться. Только сейчас удочку и щепотку мотыля у кого-нибудь надыбаем. – И он повел Марину вдоль зоны ловли, интересуясь у знакомых успехами и выпрашивая лишнюю удочку.

– Хватит, Палач, к людям приставать, ловить мешаешь! – проворчал Кыля Шумов, когда Геша остановился напротив него и тоже попросил удочку. – У самого снастей навалом, а сам пристает.