Помоги проекту - поделись книгой:
Пока что ни один из осмотренных не соответствовал главному требованию.
– Мужчина, вы, наверное, заблудились? – услышал он и обернулся на голос.
То, что продавщица, блондинка-барби базовой комплектации, зашла к нему со спины, он и так знал – с первого её шага к нему. Это его профессия – знать подобное и ещё многое другое. Он обернулся к ней лишь потому, что невежливо общаться с людьми, показывая им тыл вместо лица.
– Заблудились, да? – повторила барби. – Бесплатная столовая для неимущих через дорогу. Третий дом справа, первый подъезд.
Сунув кисти, – новые перчатки уже натянуты, не жмут – в карманы очередного плаща, Заур участливо поинтересовался:
– Частенько туда захаживаете? В столовую? Раз адресок так хорошо запомнили?
Губы девицы задрожали, из-под многих слоёв косметики на лице проступили малиновые пятна. «Неужели стыдно стало?» – подумал Заур и сам себе не поверил.
– Я… Я… – только и могла выдавить девица.
Заур пришёл к ней на помощь:
– Вы всего лишь пошутили, верно? Ну а я пошутил в ответ. Кстати, вы удачно подошли. Вовремя. Мне нужна консультация. Точнее – мне нужен плащ. С карманами. И чтобы в каждый можно по килограмму картофеля засунуть, и при этом незаметно было.
– Вы что – фермер? – язвительно поинтересовалась барби, вновь обретя способность говорить.
Заур кивнул – линзы очков блеснули в унисон лысине – и обронил, пока блондинка не успела сказать глупость, из-за которой её должно будет заковать в колодки и передать работорговцам:
– Я – палач.
Это вмиг сбило с неё спесь. Она так и застыла с открытым ртом.
– И давайте побыстрее, я очень тороплюсь, – распорядился Заур.
Наличных у него оказалось…. вообще не оказалось. Поэтому, зайдя на сайт Управы, он оформил все покупки по безналу за госсчёт. Пароль Заура ещё не аннулировали – значит, Пападакис не провёл по базе увольнение нерадивого сотрудника, а следовательно, официально Заур – всё ещё палач, пусть даже у него изъяли Знак. Так что никто ничего не украл, Закон не нарушен.
Несомненно небеса благоволили Зауру. Это ли не намёк, что после окончания жизни земной его примут в райских кущах? Хотелось бы в это верить, но… Заур не верил. Служил Господу – и знал, что ему уготовано более чем тёплое местечко в аду.
Переодевшись в примерочной, он уже собрался к выходу, когда звякнул колокольчик, извещая о визите нового клиента. Девицы-продавщицы дружно повернули к двери свои типично красивые головки. Заур последовал их примеру. Натужно сопя, обливаясь потом и багровея лицами, в магазин ввалились двое крепких парней в оранжевой униформе рабов.
Согнувшись чуть ли не вдвое, парни несли средних размеров ящик, сколоченный из сосновых досок. Сопровождал их нервный тип в дорогом костюме. Волосы мелкими завитушками, тонкие чёрные усики, глаза чуть навыкате, движения резкие, толстая золотая цепь на шее… Сутенёр, не иначе. Только сутенёры так безвкусно одеваются.
– Салют, курочки, – нервный тип коротко махнул рукой продавщицам.
Те дружно защебетали приветствия, из которых Заур понял, что насчёт сутенёра он почти что угадал, ибо тип в костюме – хозяин магазина, и зовут его Андрей Вячеславович. Небось, собеседования с будущими сотрудницами он проводит в своём кабинете на диванчике… Заур печально вздохнул. Везде разврат и блуд, никто не думает о бессмертной душе…
Не стоит здесь задерживаться. Времени и так нет.
Он двинул к выходу.
И тут тип в костюме его заметил – тотчас взгляд у типа стал испуганно-напряжённым и в то же время крайне решительным.
Такой взгляд бывает только у того, кто готов убивать. И потому дальше Заур действовал уже инстинктивно.
– Всем стоять!!! – дурным голосом заорал он, демонстративно сунув руку под плащ – вроде как потянувшись за оружием в кобуре. – Я – палач!!! Подготовиться к досмотру!!!
Отбывающие рабскую повинность грузчики тут же замерли двумя оранжевыми изваяниями. Пальцы их разжались, ящик с грохотом врезался в дорогой кафель. Нервный тип – Андрей Вячеславович – зашипел змеёй, которой наступили на хвост.
И кинулся на Заура.
Атаковал он неумело, по-женски выставив перед собой руки. Рассчитывал, что ли, ногтями выцарапать палачу глаза? Глупец. Заур шагнул навстречу, легко увернулся от маникюра и так же легко стукнул Андрюшку-сутенёра в челюсть, чтобы пришёл в себя.
Однако грешник его доброты душевной не оценил и, будто приласканный кувалдой, рухнул навзничь, лицом в пол, из-за чего дорогой кафель запятнался алым из расквашенного носа.
Барби завизжала, остальные «курочки» тотчас подхватили.
Грузчики-рабы продолжали корчить из себя памятники, но на лицах у них появилось задумчивое выражение. Небось прикидывают, а не наподдать ли лысому очкарику, который даже Знак не показал? Может, не палач он вовсе, а просто на понт берёт?..
Не дав рабам ни единого шанса перевести нематериальную мысль в конкретные действия, Заур рявкнул, не жалея глотки:
– Всем на пол!!! Работает палач!!!
Грузчики будто только и ждали его команды – вмиг заняли горизонтальное положение, да ещё и руки на затылке сложили, хотя об этом он не просил.
Заур поправил очки на переносице. Слава богу, навыки начальство не смогло отобрать вместе с личным оружием, планшетом и Знаком.
Не дожидаясь, пока рабы и их босс придут в себя, он живенько похромал к ящику.
Из-за ящика этого – точнее, из-за его содержимого – сутенёр Андрюша готов был рискнуть не просто чужой жизнью, но жизнью палача.
Не жалея нового ботинка, – обувка эта обошлась государству в полугодичное жалование палача – Заур сбил крышку, прихваченную гвоздями, и заглянул внутрь.
Содержимое ящика ввело его в оторопь.
Плакали навзрыд перепуганные продавщицы бутика. Искоса поглядывали рабы с пола. Ждали и надеялись, что палач совершит-таки ошибку или хотя повернётся к ним спиной.
– Слышь, кореш, а почему ты не в мышином лапсердаке? – послышалось от уровня плинтуса.
Среди граждан бытует распространённое заблуждение: мол, палач обязан носить серый пиджак, белую рубашку и чёрный галстук. Это у палачей униформа такая. Иногда – в качестве исключения – палачу разрешается заменить матерчатый пиджак на кожаный. Но зачёсанные назад волосы, конкретно унавоженные гелем, – это обязательно, без этого никак. И чтоб выражение извечной мировой скорби на лице, из которого удалили мимические мышцы, а освободившиеся пазухи залили гипсом.
А Заур не такой, отсюда и вопрос. Поэтому, чтобы развеять сомнения, он вежливо и доходчиво ответил любопытному рабу:
– Заткнись, урка.
Невзрачный с виду ящик – в таком разве что картошку хранить – весь был завален часами. Теми самыми «Bregguett», которые так приглянулись путникам. Эти часики – Заур уверен – были урезанной версией, специально разработанной для пособников из местного населения.
Чтобы привлечь внимание, трудно представить себе более удачный дизайн часов: корпус из белого золота, сапфировое стекло, ремешок крокодиловой кожи – всё идеально, выглядит богато и стильно. Представьте: вам вручают такую штуковину на улице. Откажитесь? Похвально. А кто-то возьмёт, позабыв, куда кладут бесплатный сыр. Этот «кто-то» даже не заметит, что часики-то сломаны, не идут.
А можно просто на лавочке в парке «забыть» часы известной швейцарской фирмы. Хотя лавочка в парке – это так, глупости. Там хронометр подхватит разве что студент, передумавший щупать у своей развратной подруги коленки и между ними. Или старичок-пенсионер, выгуливающий мопса в ожидании страшного суда. Мелкие сошки. Вернее часики продавать в солидном бутике с солидной скидкой для солидных клиентов. В бутик ведь заглядывают только те, у кого банковский счёт позволяет тратить много, а наличие денег есть показатель высокого положения в обществе. Завербовать в пособники, к примеру, зама министра энергетики куда интересней для путника, чем отдавать приказы прыщавому юнцу из подворотни. Хотя когда как…
В общем, мало кто устоит перед искушением если не сунуть в карман, то хотя бы примерить находку ценой в тридцать тысяч евро. А только часы окажутся на запястье – всё, раб Божий становится рабом путников, готовым выполнять любые приказы, даже те, что могут навредить его собственному здоровью. Так люди превращаются в послушных марионеток, верующих в чужаков, точно в Господа. И это уже не просто преступление против человечества, но кощунство, достойное анафемы. Потому-то Заур и искореняет эту ересь, не щадя живота своего…
Он нервно провёл по голове ладонью. Есть одна нестыковка: зачем за несколько часов до взрыва, который сотрёт с лица Земли весь Киев, вербовать новых пособников? От этих людей вскоре останется лишь пепел. Так что смысла в вербовке ну никакого!
Хотя, кто их знает, демонов из иного мира?..
На полу застонал нервный тип, он же сутенёр, он же Андрей Вячеславович. Нет, отчество для него – это слишком жирно, не заслужил. Андрей-Андрюшка. Пришёл в себя, значит, и не обрадовался тому, что у него нос сломан и одёжка испачкалась кровью.
Заур встал над ним, заговорил подчёркнуто вежливо:
– Андрей, откуда у вас это?
Для пущего понимания вопроса он кивнул на вскрытый ящик.
– Да кто ты такой?! – Некоторые ошибочно принимают вежливость за слабость и ведут себя в ответ по-хамски. Андрюшка был как раз из таких глупцов. – Да я тебя на британский флаг…
В голосе Заура лязгнула сталь затвора:
– Откуда? У вас? Это?
– Жопу твою на британский…
Носок дорогого ботинка с хрустом – так ломаются кости – врезался в рёбра сутенёра Андрюшки. Этого оказалось достаточно, чтобы тот позабыл, наконец, о флагах и вспомнил, что обменял ящик часов на свой шестисотый «мерин». Старый знакомый – давно не виделись, а тут такая встреча!.. – ему предложил, а он, Андрей-Андрюшка, сразу согласился. Ну а кто бы не согласился? Тут одного металла на дороже, а уж если толкнуть котлы хотя бы вполцены, то…
Зауру даже не пришлось уточнять имя и координаты второго участника сделки – Андрюшка сам всё рассказал. Причём так быстро языком шевелил, что некоторые слова глотал – старался помочь следствию вообще и конкретно пану палачу лично. Некоторые умнеют на глазах, если им что-нибудь сломать. Может, сделать Андрюшку гением? Подумав чуть, Заур решил, что тот не достоин лишнего греха на душе палача.
И ошибся.
Потому как отвлёкся на рабов, задумавших под шумок сбежать, – и тут же сутенёр Андрюшка набросился, вцепился Зауру в глотку своими холёными, но удивительно сильными пальцами. Целое мгновение отставному палачу казалось, что он лишился кадыка, и что спасать Киев будет некому. А потом его колено состыковалось с пахом напавшего, что чудесным образом избавило горло от чужих фаланг с ровно подпиленными ногтями.
– Эй, парень, ты бы аккуратней! – попросил Заур.
Держась за ушибленное место, Андрюшка попятился и ткнулся задницей в стеклянную витрину, в которой на стеклянных же полочках стояли такие и сякие бензиновые зажигалки и аксессуары к ним. Протараненная витрина треснула, не осмелившись противостоять напору хозяина, и сутенёр плюхнулся на пол, после чего его накрыло водопадом осколков. И всё бы ничего, – мелкие порезы не в счёт – но один осколок угодил в бедро, пробив плоть там, где проходит одна очень важная артерия…
Плеснуло алым.
Заур повернулся к блудницам. Широко открытыми зарёванными глазами те наблюдали за действом.
– Эй, барби, – окликнул он давешнюю знакомую, – как я уйду, сразу вызывай труповозку и пожарных.
– Я не барби, – мгновенно окрысилась блондинка и тут же, умерив пыл, поинтересовалась: – А пожарных зачем?
Заур молча шагнул к Андрюшке, возлежащему среди окровавленных осколков, и вытащил из-под него пяток ёмкостей с чистейшим бензином для заправки зажигалок. Зажигалку он тоже прихватил. Осенив крестным знамением сутенёра, бензин он вылил в ящик с часами, горящую зажигалку уронил туда же. Сверху, чтобы получше занялось, бросил парочку итальянских сорочек, а потом ещё добавил шмоток, и ещё.
Да, это поджог.
И да, это противозаконно.
Но пламя это – очистительное. Ведьм сжигали. Чумные трупы сжигали. Побрякушки путников тоже надобно предать реакции окисления. Горелая крокодилья кожа и расплавленное золото вряд ли сохранит способность воздействовать на разум людей в угоду чужакам-завоевателям…
Убедившись, что даже пытаться избавиться от огня огнетушителем бессмысленно, – отчаянно дымя, горела уже треть помещения, – Заур наконец покинул бутик. Его не поблагодарили за покупку и приходить ещё не попросили, но его это не расстроило.
Скорее наоборот.
Ведь теперь он знал, с чего начать поиски.
Видно сам Господь отправил Заура не куда-нибудь, а именно в магазин дорогих и шикарных вещей, куда рядовому палачу вообще-то несвойственно заглядывать. Да и менее всего ему следовало тратить время на шмотки, когда весь мир летел в тартарары. Причём летел стремительно, не намереваясь не то что останавливаться, но хоть чуточку притормозить.
Заур был в больнице – спасал сестрёнку от опасного маньяка, убившего их родителей, – когда позвонил Край. Он рассказал о том, что путники намерены совершить в Киеве самый страшный теракт в истории человечества. Они спрятали в столице специального бионоида, который, активировавшись, взорвётся подобно ядерной бомбе. И случится это очень скоро. И где именно спрятан бионоид – неизвестно.
Услышав такое, любой здравомыслящий человек впал бы в панику и приложил максимум усилий, чтобы вместе с близкими побыстрее покинуть обречённый город. Но только не Заур. Господь устами Макса Края, грешника из грешников, доверил слуге своему миссию по спасению. Киев – не Содом, не Гоморра, его население должно жить и процветать. К тому же сестру – в её-то состоянии – Заур попросту не мог эвакуировать. Ему ничего не оставалось, кроме как спасти город и заодно уберечь мир от тотальной войны…
Размышляя о случившемся, палач не забывал мониторить обстановку, замечая всё, что попадало в поле зрения и что было вне. На глаза попался парнишка лет двадцати, вряд ли старше. Взгляд отрешённый, лоб и щёки цвета его песчаного камуфляжа. Проблемы с печенью, что называется, налицо. И точно – подносит по рту бумажный пакет, из которого торчит стеклянное горлышко. Будучи в заграничной командировке, – судя по амулету на шее, где-то в Африке, – он вдоволь покатался на раскаленной броне, а по возвращении обзавелся инвалидной коляской. Ранение в позвоночник – и будешь колесить до конца жизни.
– Африка ужасна, да-да-да…[4] – пробормотал Заур, привычно сунув руки в карманы плаща, – и поморщился, не обнаружив там
Ругань рикш, не поделивших клиента, достигла апогея. Ей вторили резкие выкрики зазывал, приглашающих отдохнуть и утолить голод в их прекрасном кафе. Запах жареного на мангале мяса заставил Заура сглотнуть слюну. Он долго мог оставаться без пищи, но у каждого «долго» есть свой предел. Блудливо покачивая бёдрами, мимо продефилировала сочногрудая дама. Её голову уставшей коброй обвивала толстая коса.
Вскоре всего этого не станет – всё сожжёт адское пламя.
Быть может, сожжёт.
«Быть может» – потому что появился шанс на спасение.
Ещё несколько минут назад у Заура не было ни малейшего представления о том, с чего начать поиски. Ни единой зацепки. А когда не помогают обычные методы, надо поступать не так, как ведёшь себя в подобных ситуациях. Вот почему палач оказался в магазине, в который при иных обстоятельствах не зашёл бы. Решил напоследок приодеться поприличней. Если не удастся предотвратить взрыв, не хотелось предстать перед апостолом Петром в рванине. Хоть в раю, хоть в аду, а выглядеть надо по-человечески…
Из состояния задумчивости Заура, топающего к спуску в метро, вывел рёв клаксона – не выдержали нервы у одного из сотен бедолаг, что вместе со своими консервными банками на колёсах намертво впаялись в пробку без конца и края. Над пробкой висело жаркое марево, провонявшее выхлопными газами. Потратить последний час жизни на
И прозевал атаку.
Город встретил её ароматами гниющего мусора.
Драные кошки, императрицы помойки, не соизволили заметить её гибкую фигурку, как и здоровенные – вровень кошкам – крысы. Зато двое безногих бомжей проводили светловолосую красотку хищными взглядами, после чего вновь зарылись в отвалы мусора из перевёрнутого набок контейнера. На груди у бродяг звякали боевые ордена. Рядом, в квартале всего, стреляли – нет, не разборка, у африканского землячества очередной праздник. А какой праздник без АК?! И чтобы каскадом на асфальт гильзы падали, задорно звеня?! Только бар-мицва какая-нибудь…
Ведь это Вавилон, детка.
Милена – это она вышла на променад – остро почувствовала, что любит Вавилон всей душой. Она – часть его, плоть от плоти. И её, как и город, просто распирает от бесконечной свободы. Свободы от всего – от закона, от морали, от любых ограничений. Всё вокруг есть свобода жизни и смерти.
Когда Милена была маленькой, Вавилон назывался иначе. Как давно это было…
Поправив сумочку на плече, она процокала каблучками на проспект.
Здесь было шумно, светло и в меру, как обычно, грязно: под ногами ветер играл обёртками от мороженого и обугленными сигаретными фильтрами. Гудел никогда не иссякающий поток машин. На обочине возле своих «карет» сидели рикши и попивали из пластиковых стаканов американо с молоком. От рикш пахло застарелым потом, на их скудных одеждах проступили вычурные соляные узоры.
– Эй, красотка, вижу, ты не прочь порезвиться с настоящим чёрным мужчиной? – окликнули Милену.
Значит, она не зря надела это платье – снежно-белое, с вырезом на спине до середины ягодиц, а на груди – почти до пупка. И ярко-алые ногти – не зря. И полкило штукатурки на лице.
Муж – бывший! – и сын в отъезде, так что можно пошалить, верно?
– Красотка, давай. Не пожалеешь! Подо мной все кончают!
Поделиться книгой: