Помоги проекту - поделись книгой:
«Приказ этот сразу же привлек внимание всего личного состава Вооруженных Сил. Я был очевидцем, как заслушивали его воины в частях и подразделениях, изучали офицеры и генералы. Приказ № 227 — один из самых сильных документов военных лет по глубине патриотического содержания, по степени эмоциональной напряженности… Я, как и многие другие генералы, видел некоторую резкость и категоричность оценок приказа, но их оправдывало очень суровое и тревожное время. В приказе нас, прежде всего, привлекло его социальное и нравственное содержание. Он обращал на себя внимание суровостью правды, нелицеприятностью разговора наркома и Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина с советскими воинами у начиная от рядового бойца и кончая командармом. Читая его у каждый из нас задумывался над тем, все ли силы мы отдаем борьбе. Мы сознавали, что жестокость и категоричность требований приказа шли от имени Родины, народа, и важно было не то, какие будут введены меры наказания, хотя и это имело значение, а то, что он повышал сознание ответственности у воинов за судьбы своего социалистического Отечества. А те дисциплинарные меры, которые вводились приказом, уже перестали быть непременной, настоятельной необходимостью еще до перехода советских войск в контрнаступление под Сталинградом и окружения немецко-фашистской группировки на берегу Волги»[244].
Насколько был прав Василевский относительно того, что те дисциплинарные меры, которые вводились приказом, «уже перестали быть непременной, настоятельной необходимостью», мы увидим в ходе дальнейшего повествования. Однако необходимо учесть, что в то время, когда Василевский готовил к изданию свои мемуары, в условиях жесточайшей цензуры не принято было негативно оценивать действия высшего военного руководства.
Но вернемся в кабинет Сталина. Начальник Генштаба, учитывая, что наиболее опасным для Сталинградского фронта является направление Нижне-Чирская, Сталинград, предложил силами 64-й армии с использованием подошедших в район Калача и южнее 204-й и 321-й стрелковых дивизий и 23-го танкового корпуса не позднее 30 июня разгромить противника и полностью восстановить оборону по Сталинградскому рубежу, отбросив в дальнейшем врага на запад за р. Цимла. Одновременно намечалось объединить Южный и Северо-Кавказский фронты в единый Северо-Кавказский фронт под командованием маршала Буденного. Ему предстояло упорной борьбой остановить продвижение противника на юг, вернуть Батайск и восстановить положение по южному берегу Дона, а частью сил оборонять южный берег Кубани по Краснодарскому обводу до Темижбекской.
Сталин согласился с предложениями начальника Генштаба, убедившись в том, что он реально оценивает сложившуюся обстановку.
Однако командующий Сталинградским фронтом главную роль в предстоящем контрударе отвел не 64-й армии, а 1-й танковой армии, которой из 4-й танковой армии передавались 23-й танковый корпус (75 танков), 204-я стрелковая дивизия, 397-й и 398-й легкие артиллерийские полки. Все попытки войск 1-й и 4-й танковых армий прорвать вражескую оборону успеха не имели. А. М. Василевский, оценивая результаты контрудара танковых армий, отмечал:
«Будучи одним из наиболее ответственных инициаторов этого события, лицом, которое вело все переговоры с Верховным Главнокомандующим по этому вопросу, а также непосредственным очевидцем всей серьезности создавшейся обстановки, я считал и считаю, что решение на проведение контрудара даже далеко не полностью готовой к боевым действиям 1-й танковой армии в тех условиях было единственно правильным и что оно, как показал дальнейший ход событий, с учетом контрудара столь же неготовой 4-й танковой армии, в значительной степени себя оправдало. Необходимость контрудара наличными силами 1-й танковой армии вызывалась тем, что противник, прорвав оборону правофланговых дивизий 62-й армии и окружив здесь две наши стрелковые дивизии и танковую бригаду, выходом крупных сил в район Верхне-Бузиновка, Сухановский создал непосредственную и серьезную угрозу не только переправам через Дон, но и всем войскам 62-й и левого фланга 64-й армий, оборонявшимся в большой излучине Дона. Для ликвидации этой серьезной опасности, нависшей над войсками 62-й армии, требовались немедленные контрмеры. Других войск, кроме 1-й и 4-й танковых армий, не было… Последующие события показали, что благодаря активным действиям и упорному сопротивлению войск Сталинградского фронта в целом главная группировка войск немецкой армии, вместо захвата Сталинграда с ходу, вынуждена была втянуться в затяжные бои на восточном берегу Дона. В связи с этой задержкой в наступлении 6-й немецкой армии немецко-фашистскому командованию пришлось повернуть свою 4-ю танковую армию с кавказского на сталинградское направление».[245]
Ударная группировка 6-й армии противника, потерпев поражение, была вынуждена перейти к обороне. На Сталинград теперь наступала 4-я танковая армия противника, наносившая удар с юга. Туда и переместился эпицентр сражения. В связи с тем, что командующий Сталинградским фронтом не располагал достаточными резервами для ведения активных действий на двух направлениях, он 5 августа приказал 1-й танковой армии перейти к обороне. Тогда же Василевский предложил Сталину с целью совершенствования управления войсками разделить Сталинградский фронт на два фронта: Сталинградский (21, 62, 63-я, 4-я танковая армии, 28-й танковый корпус) и Юго-Восточный (51, 57, 64-я, 1-я гвардейская армии, 13-й танковый корпус). Командующим Сталинградским фронтом оставался генерал Гордов, а Юго-Восточный фронт возглавил генерал Еременко. Ему в соответствии с директивой № 170 562 Ставки с 6 часов 10 августа был подчинен Сталинградский фронт. Управление Юго-Восточного фронта формировалось на базе управления 1-й танковой армии, которая таким образом прекращала свое существование[246].
Ближайшая задача Сталинградского фронта состояла в том, чтобы разбить противника, прорвавшегося на стыке 21-й и 62-й армий и, восстановив здесь оборону, прочно прикрывать Сталинград с северо-запада и запада. В дальнейшем намечалось перейти в наступление на Морозовский. Юго-Восточному фронту предстояло приостановить продвижение противника к южному фасу Сталинградского внешнего обвода, не допустить его прорыва и выхода врага к Волге южнее Сталинграда, а затем занять Жутово и Котельников и отбросить противника за р. Сал[247].
Тем временем обстановка на сталинградском направлении продолжала накаляться. Утром 7 августа войска 6-й армии противника возобновили наступление в полосе 62-й армии, оборонявшей выступ в малой излучине Дона. Вечером 8 августа танковые дивизии врага, прорвавшиеся с севера и юга, соединились западнее Калача. Войска 62-й армии с упорными боями отступали на восток. Их отход прикрывал 23-й танковый корпус (20 танков),[248] который в течение двух дней удерживал правый берег Дона южнее Калача. 9 августа с целью ликвидации вклинившейся вражеской группировки в районе Абганерово войска 64-й армии нанесли контрудар, в котором принял участие и 13-й танковый корпус.[249] В результате положение было восстановлено, противник на этом направлении перешел к обороне. В то же время 22-й танковый корпус 4-й танковой армии под давлением превосходящих сил противника вынужден был отойти за Дон и занять оборону на его левом берегу.[250]
По поручению Сталина 12 августа в Сталинград вылетели член ГКО, секретарь ЦК ВКП(б) Маленков, начальник Генштаба генерал Василевский и командующий ВВС Красной Армии генерал Новиков. На командном пункте Юго-Восточного фронта, расположенном в штольне на левом берегу р. Царица, они провели заседание военного совета фронта. С целью усиления 4-й танковой армии, удерживавшей плацдарм за Доном, было решено передать ей 37-ю и 39-ю гвардейские стрелковые дивизии. Из резерва Ставки ВГК для усиления 57-й и 64-й армий направлялись 35-я и 36-я гвардейские стрелковые дивизии и три артиллерийско-пулеметных батальона 77-го укрепленного района.
Несмотря на принятые меры, 14-й танковый корпус противника 23 августа прорвал оборону войск Сталинградского фронта в районе Вертячего и вышел к Волге севернее Сталинграда. В результате Сталинградский фронт оказался расчлененным на две части. Василевскому по указанию Сталину снова пришлось выехать в район боевых действий. В день его прибытия на командный пункт Юго-Восточного фронта поступили тревожные донесения о том, что к югу от Сталинграда противник вклинился в оборону советских войск и вышел к станции Тингута. По указанию Василевского для обороны Сталинграда с севера и северо-запада были спешно выдвинуты истребительные батальоны рабочих, курсантские батальоны, отряды народного ополчения, специальные и тыловые части Сталинградского фронта. Все это позволило быстро создать оборону в полосе между Доном и Волгой.
В шесть часов вечера 23 августа по решению Василевского силами специально созданной ударной группы (три стрелковые дивизии, 169-я танковая бригада, 28-й танковый корпус) был нанесен контрудар в юго-западном направлении.[251] Одновременно соединения 62-й армии наносили удар из района Малых Россошек навстречу группе генерала Коваленко. Для разгрома противника, прорвавшегося к Волге, 2-й и 23-й танковые корпуса под командованием начальника автобронетанковых войск Сталинградского фронта генерал-лейтенанта А. Д. Штевнева утром 24 августа должны были нанести удар от Рынка, Орловки на Ерзовку, то есть по немецкому коридору с юга.
Контрудары групп генералов Коваленко и Штевнева успеха не имели. Лишь войскам 21-й и 63-й армий, проводивших вспомогательный удар на правом крыле Сталинградского фронта, удалось захватить юго-западнее Серафимовича плацдарм в 50 км по фронту и до 25 км в глубину.
Вечером 24 августа Сталин и Василевский по прямому проводу обсудили создавшуюся обстановку. Они решили в спешном порядке сосредоточить севернее и северо-западнее Сталинграда не менее двух-трех армий из резерва Ставки для ликвидации прорвавшегося противника и деблокирования города с севера. Одновременно было решено срочно направить несколько дивизий для усиления войск, занятых обороной непосредственно в городе.
Сталин все-таки был недоволен действиями Василевского и Маленкова. В шестом часу утра 25 августа он направил им директиву № 170 585, которая была весьма нелицеприятной по содержанию:
«Меня поражает то, что на Сталинградском фронте произошел точно такой же прорыв далеко в тыл наших войск, какой имел место в прошлом году на Брянском фронте, с выходом противника на Орел. Следует отметить, что начальником штаба был тогда на Брянском фронте тот же Захаров, а доверенным человеком тов. Еременко был тот же Рухле. Стоит над этим призадуматься. Либо Еременко не понимает идеи второго эшелона в тех местах фронта, где на переднем крае стоят необстрелянные дивизии, либо же мы имеем здесь чью-то злую волю, в точности осведомляющую немцев о слабых пунктах нашего фронта.
Как вы думаете использовать дивизии, подходящие с севера в район Себряково, в какие армии думаете их включить? Как работает наша авиация? Живы ли Еременко и Хрущев.
Как видно из донесения Лопатина,[253] противник свободно переправляет свои части в районе Котлубани на восток от Дона. Это значит, что он будет прорывать следующий обвод Сталинграда.
По-моему, следовало бы отвести Лопатина, а также и 64-ю армию на следующий обвод, восточнее Дона. Отвод надо произвести скрытно и в полном порядке, чтобы он не превратился в бегство. Надо организовать арьергарды, способные драться до смерти, чтобы дать отойти частям армии.
Наступление 1-й гвардейской армии согласно вчерашней директиве уже не осуществимо в данный момент. Ей надо поставить задачу на оборону и прочно удерживать плацдарм, так же как и 63-й армии.
Жду немедленного ответа».[254]
В тот же день, 25 августа, Сталинград был объявлен на осадном положении. Одновременно Сталин поручил Василевскому отправиться в район сосредоточения войск к северу от города, где взять на себя руководство подготовкой намеченного контрудара. С целью не допустить захвата противником Сталинграда по приказу Сталина сюда перебрасывалась 1-я гвардейская армия генерала К. С. Москаленко. Она должна была с утра 2 сентября нанести контрудар по прорвавшейся к Волге группировке противника, а затем соединиться с 62-й армией. Туда же направлялись 24-я и 66-я армии.
Утром 26 августа Василевский приехал в штаб 24-й армии. Вместе с командующим армией генералом Козловым занимался рекогносцировкой. Затем туда же приехал генерал армии Жуков, назначенный заместителем Верховного Главнокомандующего с освобождением от должности командующего Западным фронтом. На него возлагалось руководство всеми войсками, привлекавшимися к ликвидации прорвавшегося к Волге врага, а также восстановлением нарушенного фронта обороны в районе Сталинграда. Через несколько дней Василевский по распоряжению Сталина вернулся для работы в Генштаб.
Г. К. Жуков, изучив обстановку, пришел к выводу, что войска 1-й гвардейской армии из-за несвоевременного подвоза боеприпасов и горючего смогут перейти в наступление только в 5 часов 3 сентября. Наступление 24-й и 66-й армий он назначил на 5–6 сентября.[255] Однако наступление, предпринятое 3 сентября, не дало необходимого эффекта. Войска 1-й гвардейской армии к исходу дня сузили коридор, занятый противником и отделявший их от частей 62-й армии, с 8 км до 3–5,5 км. Но соединиться с 62-й армии не удалось. 10 сентября Жуков доложил Сталину, что теми силами, которыми располагает Сталинградский фронт, прорвать коридор и соединиться с войсками Юго-Восточного фронта в городе не удастся. Сталин приказал Жукову 12 сентября прибыть на совещание в Москву. Интересно, что в этот же день генерал Паулюс вылетел в Винницу. Здесь он получил от Гитлера строжайший приказ взять Сталинград решительным штурмом.
На совещании в Кремле Жуков и Василевский доложили Верховному, что наиболее боеспособные 6-я и 4-я танковая армии противника все больше втягиваются в изнурительные, затяжные бои за Сталинград, а в оперативном резерве у немецкого командования, в районе Волги и Дона, имеется не более шести дивизий, разбросанных по широкому фронту. Положение противника усугублялось еще и тем, что Гитлер не имел возможности высвободить и бросить на юг какие-либо силы с других фронтов, а его ударные группировки на сталинградском направлении и на Кавказе вот-вот исчерпают свои резервы, выдохнутся и перейдут к обороне. Кроме того, конфигурация фронта позволяла подготовить и нанести охватывающие удары по флангам войск генерала Паулюса, которые прикрывали менее боеспособные румынские войска. В дальнейшем можно было развивать наступление на Ростов и отсечь всю кавказскую группировку врага. С целью нанесения мощного удара по оперативному тылу противника, действовавшего в районе Сталинграда, предлагалось создать новый фронт в районе Серафимовича. Для подготовки крупномасштабной операции потребуется примерно полтора месяца. Ее намечалось разделить на два этапа: первый — прорыв обороны противника, окружение его сталинградской группировки и создание прочного внешнего фронта; второй — уничтожение окруженного противника и пресечение попыток врага извне деблокировать кольцо окружения. Сталин обещал над планом подумать и подсчитать имеющиеся ресурсы.
Впоследствии А. М. Василевский отмечал:
«Тут напрашивалось решение: организовать и провести контрнаступление, причем такое, которое не только бы радикально изменило бы обстановку в этом районе, но и привело бы к крушению все еще активно действующего южного крыла вражеского фронта. Такое решение было принято в середине сентября после обмена мнениями между И. В. Сталиным, Г. К. Жуковым и мною. Суть стратегического замысла сводилась к тому, чтобы из района Серафимовича (то есть северо-западнее Сталинграда)ииз дефиле озер Цаца и Барманцак (то есть южнее Сталинграда) в общем направлении на Калач, лежащий западнее Сталинград а, нанести мощные концентрические удары по флангам втянувшейся в затяжные бои за город вражеской группировки, а затем окружить и уничтожить ее основные силы — 6-ю и 4-ю танковую немецкие армии».[256]
Пока Ставка ВГК и Генштаб вынашивали замысел по окружению и разгрому врага под Сталинградом, советские войска, оборонявшие город, продолжали упорно сражаться. Несмотря на стойкость войск Юго-Восточного фронта, противнику все же удалось пробиться к Волге в районе Купоросное. В результате 62-я армия генерала В. И. Чуйкова оказалась изолированной.
Вечером 28 сентября Сталин вместе с Жуковым и Василевским обсудил обстановку, сложившуюся под Сталинградом. В итоге было решено образовать в районе Сталинграда два самостоятельных фронта: из состава Сталинградского фронта — Донской (командующий генерал Рокоссовский), а из состава Юго-Восточного фронта — Сталинградский (командующий генерал Еременко).[257] Заместителю начальника Генштаба генералу Ф. Е. Бокову было поручено возглавить комиссию Ставки ВГК, которой предстояло очистить войска и штабы на Сталинградском фронте от непригодного командного и политического состава. В результате деятельности комиссии был откомандирован с фронта командующий 4-й танковой армией генерал В. Д. Крюченкин.
После принятия предварительного решения на контрнаступление Сталин приказал Жукову и Василевскому выехать на фронт, чтобы тщательно изучить направления будущих ударов по противнику и уточнить все необходимые детали в связи с этим. Жуков отправился на Сталинградский, а Василевский — на Юго-Восточный фронт. Эта работа была завершена в конце сентября. К детальной разработке плана привлекались командующие родами войск, начальник тыла A.B. Хрулев и начальник Главного артиллерийского управления Н. Д. Яковлев. В начале октября в работу включились командующие и начальники штабов фронтов, которым было приказано подготовить предложения по использованию сил каждого фронта для совместной наступательной операции, получившей кодовое наименование «Уран».
22 октября было принято решение создать новый Юго-Западный фронт под командованием генерала Н. Ф. Ватутина. На него, а также на командующих Сталинградским и Донским фронтами возлагалась подготовка операции по окружению и разгрому группировки противника под Сталинградом. С этого времени началась практическая отработка с войсками и командованием во всех фронтах и непосредственно на местности вопросов, связанных с предстоящей операцией. С целью сохранения в тайне подготовки к операции «Уран» была издана специальная директива Генштаба. Все распоряжения требовалось отдавать только в устной форме и непосредственным исполнителям. Сосредоточение и перегруппировка войск проводились только ночью. Для этой цели выделялись около 30 тыс. автомобилей и 1300 железнодорожных вагонов. Оперативная маскировка достигла своей цели. Противник считал, что «русские в ходе последних боев были серьезно ослаблены и не смогут зимой 1942/43 года располагать такими же силами, какие имелись у них в прошлую зиму».
3 ноября Жуков и Василевский на командном пункте Юго-Западного фронта при участии генералов Воронова, Новикова и Федоренко провели совещание руководящего состава 5-й танковой и 63-й армий. На следующий день подобное совещание состоялось в 21-й армии Юго-Западного фронта с привлечением руководящего состава Донского фронта, а 10 ноября — в штабе 57-й армии с руководством Сталинградского фронта. На этих совещаниях были рассмотрены вопросы организации взаимодействия с артиллерией, танками и авиацией, организации управления войсками и др.
Завершив отработку планов, Жуков и Василевский позвонили Сталину и попросили разрешения лично доложить о наиболее важных проблемах предстоящей операции. Встреча у Сталина состоялась утром 13 ноября.
— Группировка немецких войск в основном остается прежней, — доложил Жуков, — главные силы 6-й и 4-й танковой армий вовлечены в затяжные бои в районе Сталинграда. На флангах этих сил, то есть на направлениях наших главных ударов, остаются румынские части. Подхода на сталинградское направление более или менее значительных резервов из глубины за последнее время не наблюдалось. Не отмечалось и каких-либо существенных перегруппировок в войсках противника, действовавших на этом направлении. В целом силы сторон на сталинградском направлении, по имеющимся данным, к началу наступления равны. На направлениях же предстоящих ударов в результате поступления из Ставки резервов и ослабления второстепенных направлений удалось создать мощные ударные группировки, что позволяет рассчитывать на успех.
— Кто будет играть главную роль в начале операции? — спросил Сталин.
— Как и предусматривается планом, Юго-Западный фронт. К исходу третьего или на четвертый день операции намечается встреча танковых и механизированных корпусов Юго-Западного и Сталинградского фронтов в районе Калача. Они должны замкнуть кольцо окружения главной группировки врага в районе Сталинграда. Начать наступление на Юго-Западном и Донском фронтах можно 19–20-го, а на Сталинградском — 20 ноября.
Сталин одобрил план и сроки начала операции. Он поручил Жукову подготовить отвлекающую операцию на Калининском и Западном фронтах под кодовым наименованием «Марс». На Василевского была возложена координация действий всех трех фронтов сталинградского направления при проведении контрнаступления. Это был серьезный экзамен для Александра Михайловича, которому впервые на практике предстояло решать задачу стратегического масштаба.
Замысел операции «Уран» состоял в том, чтобы ударами войск Юго-Западного фронта с плацдармов на южном берегу Дона в районах Серафимовича и Клетской и левого крыла Сталинградского фронта из района Сарпинских озер южнее Сталинграда в северо-западном направлении разгромить войска, прикрывавшие фланги ударной группировки противника. В последующем, развивая наступление по сходящимся направлениям на Калач, Советский, намечалось окружить и уничтожить его главные силы, действовавшие непосредственно под Сталинградом. На долю войск Донского фронта выпадало нанесение двух вспомогательных ударов. Первый удар — силами 21-й и 65-й армий из района восточнее Клетской на юго-восток с целью свертывания обороны противника на правом берегу Дона. Второй удар — войсками 24-й армии вдоль левого берега Дона на юг, чтобы отсечь группировку противника, находившуюся в малой излучине Дона. Одновременно 66-я армия активными действиями должна была сковывать противостоящие вражеские части.
А. М. Василевский прибыл в штаб Юго-Западного фронта, который находился в г. Серафимович. Здесь работниками Генштаба для него был подготовлен пункт руководства Юго-Западным, Донским и Сталинградским фронтами. Не успел он обжиться на новом месте, как позвонил Сталин и предложил прибыть 18 ноября в Москву для обсуждения одного из вопросов, касающихся предстоящей операции. Ничего более конкретного он не сообщил. В шесть часов вечера Василевский уже находился в кремлевском кабинете Сталина, где проходило заседание Государственного Комитета Обороны. Сталин немедленно принял Василевского и предложил ему ознакомиться с письмом командира 4-го механизированного корпуса генерала В. Т. Вольского.
Василевский, читая письмо, еле сдерживал закипавшее в душе раздражение. Вольский писал, что запланированное наступление под Сталинградом при том соотношении сил и средств, которое сложилось к началу операции, не только не позволяет рассчитывать на успех, но, по его мнению, безусловно обречено на провал со всеми вытекающими отсюда последствиями. Комкор отмечал, что он как честный член партии, зная мнение и других ответственных участников наступления, просит ГКО немедленно и тщательно проверить реальность принятых по операции решений, отложить ее, а быть может, и отказаться от нее совсем.
— Ну, каково ваше мнение по поводу письма Вольского? — спросил Сталин.
— Товарищ Сталин, я удивлен этим письмом. В течение последних недель его автор активно участвовал в подготовке операции и ни разу не высказывал ни малейшего сомнения как по операции в целом, так и по задачам, поставленным перед войсками вверенного ему корпуса. Более того, 10 ноября на заключительном совещании он заверил представителей Ставки и военный совет фронта, что его корпус готов к выполнению задачи, а затем доложил о полной боеспособности и об отличном, боевом настроении личного состава этого соединения. У меня нет каких-либо оснований не только для отмены подготовленной операции, но и для пересмотра сроков ее начала.
Сталин, выслушав Василевского, спросил:
— А как вы объясняете это письмо?
— Я не могу объяснить это письмо.
— Как вы оцениваете автора этого письма?
— Вольский отличный командир корпуса, способный выполнить возложенное на него задание.
— А теперь, после этого письма? — спросил Сталин. — Можно ли его оставить на корпусе, по вашему мнению?
Василевский несколько секунд думал над этим, потом сказал:
— Я считаю невозможным снимать командира корпуса накануне наступления и считаю правильным оставить Вольского на его должности, но, конечно, с ним необходимо говорить.
— А вы можете меня соединить с Вольским, — спросил Сталин, — чтобы я с ним поговорил?
— Постараюсь это сделать сейчас.
Василевский вызвал по ВЧ командный пункт фронта, приказал найти Вольского и соединиться с ним через ВЧ и полевой телефон. Через некоторое время Вольского нашли. Сталин взял трубку.
— Здравствуйте, товарищ Вольский. Я прочел ваше письмо. Я никому его не показывал, о нем никто не знает. Я думаю, что вы неправильно оцениваете наши и свои возможности. Я уверен, что вы справитесь с возложенными на вас задачами и сделаете все, чтобы ваш корпус выполнил все и добился успеха. Готовы ли вы сделать все от вас зависящее, чтобы выполнить поставленную перед вами задачу?
Очевидно, последовал ответ, что готов. Тогда Сталин сказал:
— Я верю в то, что вы выполните вашу задачу, товарищ Вольский. Желаю вам успеха. Повторяю, о вашем письме не знает никто, кроме меня и товарища Василевского, которому я показал его. Желаю успеха. До свидания.
Сталин говорил все это абсолютно спокойно, с полной выдержкой, весьма мягко. После этого он сказал, что Василевский может отправиться на фронт.
Утром 19 ноября Василевский снова был в Серафимовиче, а затем выехал в 5-ю танковую армию генерала П. А. Романенко, которой предстояло сыграть главную роль на Юго-Западном фронте.
К началу контрнаступления Юго-Западный, Донской и Сталинградский фронты насчитывали 1103 тыс. человек, 15 500 орудий и минометов, 1463 танка и САУ, 1350 боевых самолетов. По другим данным, на трех фронтах насчитывалось около 979 танков, из которых более 80 % находилось на Юго-Западном и Сталинградском фронтах.[258] Им противостояли итальянская 8-я, румынские 3-я и 4-я армии, немецкие 6-я полевая и 4-я танковая армии группы армий «Б»; всего более 1011,5 тыс. человек, 10 290 орудий и минометов, 675 танков и штурмовых орудий, 1216 боевых самолетов. По живой силе соотношение сторон было равным. По артиллерии и минометам советские войска превосходили противника в 1,5 раза, по танкам и САУ — в 2,1, а по самолетам — в 1,1 раза.
Перед началом контрнаступления повалил густой крупный снег, который смешивался с туманом. Видимость не превышала 250 м. В таких условиях действия артиллерии очень затруднены. Несмотря на это, она в установленный срок приступила к проведению артиллерийской подготовки. В полосе Юго-Западного фронта оборона румынской 3-й армии была подавлена на двух участках. Однако из-за плохой видимости далеко не везде вражеская оборона была сокрушена, особенно на фланговых участках прорыва. Стрелковые соединения 5-й танковой и 21-й армий Юго-Западного фронта с плацдарма у Клетской перешли в наступление, быстро взломали передний край обороны противника и устремились вперед. Для наращивания удара в сражение между 12 и 13 часами дня были введены 1,4 и 26-й танковые корпуса. Генерал Паулюс сразу почувствовал надвигающуюся угрозу, но своевременных контрмер не принял. Только в десять часов вечера командующий группой армий «Б» генерал-полковник М. фон Вейхс вынужден был принять решение немедленно прекратить все наступательные операции в Сталинграде. Командующему 6-й армией приказывалось создать ударную группировку (две моторизованные, одна пехотная дивизии), которая под руководством штаба 14-го танкового корпуса должна была нанести удар в северо-западном или западном направлении.[259] Фон Вейхс, видимо, не до конца осознавал опасность, так как выделил незначительные силы для парирования удара советских войск.
20 ноября нанес удар Сталинградский фронт. К середине дня его войска прорвали оборону противника, и только теперь генерал Паулюс понял, что происходит. Войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов еще не сомкнули кольцо окружения, а Паулюс в шесть часов вечера 22 ноября доложил фон Вейхсу, что 6-я армия окружена. Учитывая критическое положение с боеприпасами и горючим, фон Паулюс планировал оставить Сталинград и северный участок фронта, чтобы обрушить удары на противника всеми силами на южном участке фронта между Доном и Волгой и соединиться здесь с 4-й танковой армией.[260] Однако Гитлер потребовал от 6-й армии занять круговую оборону и выжидать деблокирующего наступления извне.
23 ноября войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов соединились в районе Калач-на-Дону, хутор Советский. Генерал Василевский, обсудив с командующими Юго-Западным, Сталинградским и Донским фронтами оперативную обстановку, предложил Сталину с целью более надежной изоляции окруженной группировки от подхода деблокирующих сил противника создать прочный внешний фронт окружения. Силами войск всех трех фронтов, находившихся на внутреннем фронте окружения, намечалось с утра 24 ноября продолжить решительные действия по ликвидации окруженного противника. Эти предложения были одобрены Сталиным. Одновременно он сказал:
— Необходимо, исходя из благоприятно сложившейся обстановки на среднем течении Дона, наметить проведение новой наступательной операции силами Юго-Западного и левого крыла Воронежского фронтов. Цель — расширить фронт наступления и нанести врагу дополнительный и по возможности как можно более чувствительный удар в общем направлении на Миллерово, Ростов. Это позволит создать условия для полного разгрома противника на южном крыле советско-германского фронта и вместе с тем, при наличии наших активных действий на тормосинском направлении, надежнее обеспечить с запада ликвидацию окруженной группировки противника. Прошу вас, товарищ Василевский, в ближайшие дни вместе с командующими Юго-Западным и Воронежским фронтами рассмотреть этот вопрос и представить в Ставку соответствующие соображения.
Затем Сталин спросил, как действовал генерал Вольский и его корпус. Василевский ответил, что они действовали отлично.
— Вот что, товарищ Василевский, — сказал Сталин. — Раз так, то я прошу вас найти там, на фронте, хоть что-нибудь пока, чтобы немедленно от моего имени наградить Вольского. Передайте ему мою благодарность, наградите его от моего имени и дайте понять, что другие награды ему и другим — впереди.
У Василевского был трофейный немецкий «вальтер». Он приказал прикрепить к нему дощечку с соответствующей надписью. Встретившись с Вольским, поздравил его с успехом, передал ему слова Сталина и от его имени этот пистолет. И, как вспоминает Василевский, командир корпуса испытал такое потрясение, что тут же, не стесняясь, зарыдал, как ребенок.
В ночь на 24 ноября Василевский поставил командующим Юго-Западным, Донским и Сталинградским фронтами задачи по ликвидации окруженной группировки. Однако наступление, предпринятое утром, успеха не имело.
А. М. Василевский, координируя действия фронтов в операции «Уран», одновременно занимался проработкой вопросов, связанных с новой Среднедонской операцией. 25 ноября он вместе с генералами Вороновым и Новиковым прибыл в штаб Воронежского фронта. Здесь они совместно с командующим фронтом генералом Голиковым провели рекогносцировку местности. 26 ноября такая же работа была проведена и на правом крыле Юго-Западного фронта. После этого Василевский, вернувшись в Серафимовичи, доложил Сталину о проделанной работе, а также о необходимости ускорить переброску соединений и частей 1-й гвардейской армии.
Цель Среднедонской операции состояла в разгроме силами Юго-Западного и Воронежского фронтов итальянской 8-й армии, немецкой оперативной группы «Холлидт» и остатков 3-й румынской армии, а в последующем в развитии контрнаступления на сталинградско-ростовском направлении. По предложению Василевского решением Сталина от 27 ноября в состав 5-й танковой армии передавался 5-й механизированный корпус, а Донскому фронту — 21-я армия. В составе Юго-Западного фронта оставался 3-й гвардейский кавалерийский корпус, без танковых полков.[263]
3 декабря, а не 2-го, как пишет Василевский, Сталин директивой № 170 697 утвердил план операции, присвоив ей кодовое наименование «Сатурн».[264] Координация действий Юго-Западного и Воронежского фронтов была возложена на генерала Воронова, а Сталинградского и Донского фронтов — на генерала Василевского. В его распоряжение передавалась вся авиация обоих фронтов, а также поступающий на Донской фронт корпус бомбардировщиков Пе-2. Сталин также одобрил предложение Василевского о выводе 1-го механизированного корпуса на рубеж р. Дон в район Еланской, чтобы использовать его для нанесения сильных ударов по флангам и тылу наступающей немецкой группировки и разгромить ее. Кроме того, Василевскому разрешалось выделить в свой резерв один танковый корпус для усиления при необходимости Донского или Сталинградского фронтов.
29 ноября Василевский прибыл в Заварыгино, где размещались командный пункт и штаб Донского фронта. Отсюда он руководил действиями обоих фронтов. Однако все попытки в первых числах декабря расчленить и уничтожить окруженную группировку успеха не дали. Противник, опираясь на сеть хорошо подготовленных инженерных оборонительных сооружений, оказывал упорное сопротивление. По предложению командующего Донским фронтом Сталин 4 декабря обязал его и командующего Сталинградским фронтом не позднее 18 декабря завершить подготовку новой операции по разгрому окруженной группировки врага. Операция получила кодовое наименование «Кольцо». Одновременно Сталин направил Василевскому распоряжение № 170 698, в котором выразил недовольство его действиями как представителя Ставки:
Василевский, комментируя этот документ, отмечал, что основной причиной неудачи операции являлся недостаток сил. Кроме того, по сведениям разведки, Главное командование Сухопутных войск с целью деблокирования окруженной группировки и восстановления в районе Сталинграда утраченного положения создавало на юго-восточном участке фронта группу армий «Дон» во главе с генерал-фельдмаршалом фон Манштейном. В составе армейской группы «Гот» для нанесения деблокирующего удара были созданы две ударные группировки: одна — в районе Котельникова, другая — в районе Тормосина.
Довольно тревожная обстановка на южном и юго-западном фасах внешнего фронта окружения требовала его дальнейшего усиления за счет войск внутреннего фронта. По указанию командующего Сталинградским фронтом в состав 51-й армии были переброшены 13-й танковый корпус, несколько отдельных танковых и артиллерийских полков. По предложению Василевского на Донской фронт из резерва Ставки направлялась 2-я гвардейская армия генерала Малиновского, а также ряд других частей и соединений. В составе Сталинградского фронта приказом № 170 699 Ставки ВГК от 8 декабря была сформирована 5-я ударная армия. Ей предстояло во взаимодействии с 5-й танковой армией уничтожить нижнечирскую и тормосинскую группировки противника, не допустить его прорыва из района Тормосин, Нижне-Чирская на соединение с окруженной группировкой врага в районе Сталинграда, а в дальнейшем наступать в общем направлении на Усть-Быстрянскую.
По указанию фон Манштейна штаб группы армий «Дон» разработал план операции «Винтергевиттер» («Зимняя гроза») с целью деблокады 6-й армии[267]. Замысел состоял в том, чтобы основными силами 4-й танковой армии нанести удар из района Котельниково восточнее р. Дон. Почему здесь? Ответ на этот вопрос дал фон Манштейн:
Если же, полагал Манштейн, количество войск противника перед Котельниковом значительно возрастет, тогда
Каковы же были планы Василевского? В ночь на 5 декабря он, посоветовавшись с Еременко, совместно с Рокоссовским приступил к разработке нового плана ликвидации войск 6-й армии.
9 декабря Василевский представил Сталину план расчленения и ликвидации в три этапа окруженного противника. Первый этап — уничтожение силами Донского фронта четырех пехотных дивизий западнее р. Россошка. Второй этап — нанесение удара Донским фронтом, в основном 2-й гвардейской армией, в юго-восточном направлении на Воропоново, и встречного удара 64-й армией Сталинградского фронта через Песчанку на Воропоново в целях изоляции и затем пленения вражеских войск в южной части окруженной группировки. Третий этап — нанесение удара всеми действовавшими на внутреннем фронте армиями Донского и Сталинградского фронтов в общем направлении на Гумрак, чтобы окончательно сломить сопротивление окруженного противника и покончить с ним.[269]
11 декабря Сталин утвердил представленный план, потребовав провести операцию «Кольцо» в два этапа. Первый этап — выход в район Басаргино, Воропоново и не позже 23 декабря ликвидация западной и южной групп противника. Второй этап — общий штурм силами обоих фронтов с целью ликвидации основной массы вражеских войск к западу и северо-западу от Сталинграда.[270]
Однако противник упредил советские войска. 12 декабря началась операция «Винтергевиттер». Армейская группа «Гот» (124 тыс. человек, 650 танков, 852 орудия и миномета, 500 самолетов) нанесла удар вдоль железной дороги Котельниково — Сталинград на участке 51-й армии. Она и 5-я ударная армия Сталинградского фронта насчитывали 115 тыс. человек, 329 танков, 1133 орудия и миномета и 220 самолетов.[271] Противник, имея превосходство в силах и средствах, сумел к вечеру на отдельных участках выйти к южному берегу Аксая и занять район, который находился в 10–15 км южнее железнодорожного и шоссейного моста через Аксай у Круглякова.
Василевский, обсудив с командующим Сталинградским фронтом сложившуюся ситуацию, потребовал от него принять меры по усилению 51-й армии и выделению части сил для организации обороны по р. Мышкова. Вечером в штабе Донского фронта Василевский проинформировал генерала Рокоссовского и командующего 2-й гвардейской армией генерала Малиновского о создавшемся положении.
— Как только дадут связь, я намерен просить Верховного Главнокомандующего, — сказал Александр Михайлович, — по мере прибытия соединений 2-й гвардейской армии направлять их к югу от Сталинграда. Манштейна надо встретить как следует. Вам, товарищ Малиновский, я предлагаю немедленно начать переброску своих частей форсированным маршем на реку Мышкову. Противника надо упредить, дать ему решительный отпор.
Это распоряжение вызывало возражение Рокоссовского:
— Я не согласен с таким использованием армии Малиновского и буду отстаивать свое мнение перед Верховным.
— Это ваше право!
Разговор со Сталиным состоялся через несколько часов. Василевский доложил о начавшемся наступлении противника и о необходимости принятия срочных мер для ликвидации опасности прорыва внешнего кольца.
— Прошу вашего разрешения немедленно начать переброску прибывающих частей 2-й гвардейской армии, с тем чтобы, развернув ее на реке Мышкове, остановить Манштейна. Когда же мы его разгромим, можно подумать и о Паулюсе. Он от нас не уйдет. Операцию по разгрому его группировки считаю необходимым отложить.
Предложение Василевского поначалу вызвало возражение Сталина:
— Вы и так уж слишком долго возитесь с Паулюсом. Пора с ним кончать. И вообще, вы постоянно просите резервы у Ставки, причем для тех направлений, за которые отвечаете. — Сталин явно сердился. — Рокоссовский рядом с вами? Передайте ему трубку.
Рокоссовский взял трубку.
— Как вы относитесь к предложению Василевского? — услышал он характерный голос Верховного Главнокомандующего.
— Отрицательно, товарищ Сталин.
— Что же вы предлагаете?
— Я думаю, следует сначала разделаться с окруженной группировкой и использовать для этого армию Малиновского.
— А если немцы прорвутся?
— В этом случае можно будет повернуть против них 21-ю армию.
Сталин немного помолчал.
— Да, ваш вариант смел… — возобновил он разговор, — но он рискован. Передайте трубку Василевскому.
Несколько минут Василевский слушал то, что ему говорил Сталин, а затем вновь стал доказывать необходимость передачи армии Малиновского Сталинградскому фронту.
— Еременко сомневается в возможности отразить наступление врага теми силами, которые есть у него. — Мгновение Василевский молчал, затем промолвил: — Да, товарищ Сталин. — И вновь протянул трубку Рокоссовскому.
— Товарищ Рокоссовский, — услышал он, — ваше предложение действительно очень смело. Но риск чересчур велик. Мы здесь, в Государственном Комитета Обороны, сейчас все рассмотрим, все за и против. Но, видимо, с армией Малиновского вам придется расстаться.
— В таком случае, товарищ Сталин, войска Донского фронта не смогут уничтожить Паулюса. Я прошу вас тогда отложить операцию.
Сталин чуть помолчал.
— Хорошо, — решительно произнес он, наконец. — Временно приостановите операцию. Мы вас подкрепим людьми и техникой. Я думаю, надо прислать вам Воронова, он поможет усилить вашу артиллерию.
Около пяти часов утра 13 декабря Сталин позвонил в штаб Донского фронта. К телефону подошел Василевский.
— Я возлагаю на вас руководство войсками по ликвидации деблокирующих группировок противника, — сказал Сталин. — В ближайшие дни представьте свои соображения по использованию 2-й гвардейской армии на котельниковском направлении. С 15 декабря она будет передана в состав Сталинградского фронта.[272]
Поделиться книгой: