Помоги проекту - поделись книгой:
землю.
В какой-то миг я ощутил, что мои нервы лопаются будто тетива, издавая громкое и мерзкое:
«Бздынь». Находясь на грани, и готовый вот-вот потерять собственный рассудок, я на миг закрыл
глаза. Невероятно, но скрип прекратился, а вмести с ним, исчезли и все остальные звуки. Я будто
бы оглох, закрывшись от окружающего меня мира. Немного подождав, я еще раз глубоко
вздохнул, пытаясь прийти в себя.
Сколько мне пришлось прибывать в таком состоянии, сказать трудно, но совсем скоро я решился
перейти к следующей стадии самоуспокоения.
Затаив дыхание, я вновь вернулся в окружавший мир страхов и отчаянья. Но, открыв глаза, уже
не увидел ни странных теней мерещившихся в полумраке ночного кладбища, а древние надгробия
не показались мне такими призрачными и зловещими.
Еще раз глубоко вздохнув и осенив себя спасительным знаком, я подхватил суму и, не разбирая
дороги побежал, подгоняемый одним единственным желанием, побыстрее отыскать остовы старой
церкви. Только в святых стенах мне виделось спасение от этого ужасного безумия.
***
Была одна легенда, в которой преданный друг семьи после смерти своих близких взял на себя все
их грехи, позволив им очутиться в царстве света, а сам получил в наказание семнадцать несчастий
на свою голову. Его окрестили спасителем душ или в простонародье - душеприказчиком.
Поговаривали, что он так и не обрел покоя и до сих пор скитается в дремучих лесных чащобах.
Была и другая история: мужчина попросил своих близких, забрать его грехи, сославшись на их
малость и незначительность. Таким вот обманом, он проклял самого себя, а его семья никогда не
смогла попасть в царство света. Люди назвали этого бессердечного лжеца - душеприказчиком.
Ходят слухи, что лишенная душ семья до сих пор появляется на проезжих трактах, с целью
поквитаться с коварным обманщиком.
***
Двери церкви были открыты настежь. Беспрепятственно попав внутрь, я обессилено упал на
колени, и меня «вывернуло наизнанку», словно я наелся неспелых яблок в саду дядюшки Элвина.
Только сейчас, немного успокоившись, я заметил неподвижное тело Филджи. Возница лежал на
спине в темно-бордовой луже крови, а его голова была откинута назад, демонстрируя огромную
зияющую рану на шее. Рядом длинным темным шлейфом тянулись кишки, вырванные из пузатого
живота и небрежно раскиданные вокруг.
Где-то неподалеку высились обезглавленные трупы лошадей.
Меня снова вырвало.
Пошатываясь, и не в силах унять крупную дрожь, я приблизился к Филджи и замер в ужасе.
Моему взору открылась еще одна непостижимая деталь: на лице возницы отсутствовали глаза.
Губы сами собой стали шептать слова молитвы - все, которые я мог вспомнить. Мир вокруг меня
вновь наполнился странными пугающими звуками. Церковь больше не казалась спасением от всех
бед. Обернувшись, я кинулся к выходу, и замер в оцепенение - меня прошиб холодный пот.
Дверь, через которую я зашел, изменилась: деревянные доски, крест-накрест закрывшие вход
были опутаны невероятной паутиной кованых цепей. В панике я попытался разорвать внезапно
возникшие оковы, и тут же одернув руки, отпрянул назад. Цепи были горячее раскаленного
железа. Мои ноги отказались слушаться и я рухнул на землю.
Она заперта!
Она действительно запета!
Это не морок и не кошмарный сон!
Заперта!
Не веря собственным глазам, я поднялся и обошел зал, но к несчастью так и не обнаружил иного
выхода. Остов стены был слишком высок, чтобы выбраться наружу.
Нисколько не удивляясь новым, навалившимся на меня бедам, я решительно двинулся вглубь
церкви. Иного выхода не существовало, и нужно было как можно скорее выбраться из этой
треклятой мышеловки.
Найдя старую ветошь, я с легкостью смастерил факел, отчего ощутил внезапный прилив сил.
Крохотный огонь словно разжег во мне веру в рассвет и избавление от всех немыслимых
опасностей.
Ноги сами вели меня вперед, вглубь темных пролетов и длинных узких коридоров. Если здесь
раньше и несли свой тяжкий крест священники, то это было так давно, что здешние стены напрочь
забыли прелесть небесных песнопений и позвякивание монастырских вериг. В свете факела я смог
различить, насколько старой и ветхой была церковь: зияющие дыры, почерневшая до
неузнаваемости настенная живопись, мутные, потрескавшиеся стекла.
Дойдя до конца коридора, я остановился, отчетливо услышав из-за стены чей-то мелодичный
голос.
И зачем только я забрался в эдакую дыру? Зачем? Задался я бессмысленным вопросом, ответ на
который был слишком очевиден.
В это время голос усилился. Я почувствовал, как дрогнула рука и тревожные тени от факела
проворно побежали по каменной кладке. Именно так мастера кукольного театра, навевали на
зрителей трепетный страх во время представления.
В один миг голос исчез, также внезапно, как и появился.
Я облегченно выдохнул. Нервы сковали мое тело не хуже боевого панциря.
Тишина давила на меня сильнее любого самого страшного и ужасного грохота.
Сделав шаг вперед, я разглядел в конце коридора хвост быстро исчезнувшей тени, будто пугаясь
внезапно возникшего света, она мгновенно скрылась за винтовой лестницей, ведущей куда-то
вверх.
Я сделал еще шаг и в ту же секунду, неведомая сила сбила меня с ног, и я лишь различил в
полумраке блеск тонкого лезвия.
- Глупец! Я же сказал тебе: убирайся!
Знакомый голос прозвучал могильным воем. Меня как бродячего щенка отбросили в сторону.
- Дурр… лей… - где-то рядом прошептал зверек, повторяя слова хозяина.
Я застонал от боли.
***
Говорят, что человек перед кончиной чувствует не только свою смерть, но и исход того, кто
после его смерти возьмет на себя обязанности по спасению души.
Их презирают и ненавидят, к ним относятся как ходячему безумию. Ведь только истинный
глупец по собственной воле решиться полезть в петлю. Говорят, когда они приближаются к
смерти, их преследуют кошмары и душевные болезни, поскольку дав клятву умершему ко всему
прочему, они получают в придачу всевозможные страдания. Некоторые утверждают, что они
могут разговаривать с мертвыми и видеть затерявшиеся в этом мире души. Но не велика ли цена за
столь сомнительный дар? Этого, к сожалению, не знает никто кроме самих Проклятых.
***
И вновь мы оказались среди сырости и мрака, шагая по огромной церковной зале. Зверек моего
мрачного знакомого гордо восседал у него на плече, с интересом вглядываясь во тьму. Я, молча
шѐл вперед, освещая путь старым тусклым фонарем.
Поделиться книгой: