Помоги проекту - поделись книгой:
— А вот об этом забудьте, господин Главный координатор! — жёстко сказал Баев и глянул на обоих в упор своими пронзительно-зелёными глазами. — Никакого кровопускания, смешивания с землёй, полного зондирования и прочих кладбищенских штучек. Понятно? А вдруг мы стали просто свидетелями какого-то необычного культа, и всего-то? И город с его жителями совсем ни при чём? Может такое быть? Вполне, хоть и не верится. И потом, мы всё-таки гуманисты, и забывать об этом не надо ни при каких обстоятельствах… Да, Павел Юрьевич? — Баев закончил наконец возню с манжетой и ещё раз посмотрел на хмурящегося капитана изумрудными глазами.
— А стоит ли вам так рисковать? — Кушевич опустил голову и потянулся за сигаретами — смотреть в неестественную зелень человеческих глаз было неприятно и жутко. — Не проще ли всё-таки ударить с орбиты одним точечным ударом — и ни установки тебе, ни оператора! И потом, вы уверены, что защита вашего комплекса справится с таким мощным излучением? Один на один с пси-генератором — это ведь не в звездолёте, где собственные мощные рассеиватели и антизавеса, один на один шансы-то наверняка будут минимальны.
— А вы, в свою очередь, уверены, что установка тут в единственном экземпляре? А если их несколько? И где гарантии, что они тут же не подключатся, когда будет уничтожена эта? Так что никаких точечных ударов, полезу один и тихо-тихо, буквально на цыпочках, чтобы, не дай бог, не спугнуть… А что касается защиты… Раз уж я до сих пор не в ступоре, как бедные мизайцы, значит, «Отшельник» справляется. Будем надеяться, что не подведёт и дальше. На том и решим!
Тут всех отвлёк мелодичный сигнал «Внимание!», и Кушевич уставился на поверхность рабочего модуля: там, в левом верхнем углу, появилась красная бегущая строка трэк-сообщения. В то же время и Баев принял донесение, только по мыслесвязи и от своего «Отшельника»: «Пси-сфера приобретает энергетическую составляющую. Возможность пси-резонанса в пределах 93 %». Ким быстро посмотрел на мизайцев, ощутив одновременно некоторое неудобство от того, что сообщение «Отшельника» прозвучало как-то по-машинному казённо и отстранённо. Его всем устраивал этот супер-защитник и супер-помощник, изготовленный в виде сцецкомбинезона, но вот излишняя научная терминология… Простоты в общении явно не хватало, надо будет подсказать разработчикам. «Если жив останусь», — кольнула неприятная мысль.
«В селениях мизайцев возле второй и третьей шахты наблюдаю странное скопление аборигенов. Нахожусь рядом. Злотников», — прочёл между тем Кушевич, и у него противно засосало под ложечкой. Неужели началось?
Он озвучил сообщение Злотникова и для Лаони, и для Баева, который, выслушав, ситуацию оценил верно:
— Это наверняка последствия того, что происходит сейчас здесь. Но на всякий случай проверьте близлежащие селения на предмет возможных пси-аномалий. Мне-то с трудом верится, что в каждой деревне сидит по монстру да каждый с пси-генератором, но бережёного бог бережёт. Связь со мной по трэку через «Отшельника», она категории «экстра», я ввёл необходимый императив, — он постучал по манжете, с которой недавно возился. — А я тем временем наведаюсь в башню, пора расставить все точки над «i». Не нравится мне, что там под ней притаилось, ох, как не нравится…
И Баев отключился, игнорируя режим онлайн. По своим соображениям: просто он терпеть не мог, когда дышат в ухо и заглядывают через плечо. Пусть и виртуально.
— Проверить пси-анамалии? — Кушевич озадаченно посмотрел на Лаони. — А у нас есть чем?
— Сейчас узнаем… — пробормотал тот и с потерянным видом потянулся к трэк-браслету.
Отключившись, Ким по многолетней привычке внутренне собрался, выкинул из головы всё лишнее и оценивающе оглядел торчащую башню в окружении моря голов. Головы ритмично и синхронно покачивались слева направо, справа налево, и так до бесконечности. Картина просто завораживала, более того — она очаровывала. Но вот в отличие от земных экстрасенсорики, медитации, транса и тому подобного, местной разновидности сего перечисленного явно недоставало звукового сопровождения. Например, очень низкого горлового пения или плывущего над раскачивающейся толпой протяжного, однообразного речитатива под звуки тамтама, уводящего и влекущего куда-то далеко-далеко, в неведомые пространства, полные тайн и чудес, где можно ни о чём не думать, ничего не чувствовать, а просто существовать, постепенно растворяясь в окружающем тебя покое и гармонии…
Ким с трудом очнулся и огромным усилием воли сбросил с себя невесть откуда взявшееся истомное оцепенение, потом ошалело проморгался, утёр взмокший лоб и уставился на башню, веря и не веря собственным ощущениям — его охватили те самые гармония и покой, которые он прочувствовал всей кожей, всем естеством своим. А ведь покой, как известно, нам только снится…
Эта последняя мысль заставила обратиться к «Отшельнику»: «На меня что, тоже действует?» «Мои поглотители гасят до 80 % чужеродной пси-энергии, оставшиеся 20 % оказывают негативное воздействие». Ясно. Получалось, что если бы не его супер-защитник, то сидел бы он сейчас в своём атомарнике бездумной куклой, вылупив глаза и пуская слюни, как дебил. То есть, находился бы в ступоре, как те мизайцы внизу.
«Усиль пси-защиту до максимума!» — велел он «Отшельнику». — «На пределе». Даже так… Ну и ладно, что ж теперь, возвращаться? Как бы там ни было, а выяснить, что скрывается там, под башней, необходимо любой ценой.
Он снова, в который раз, оглядел запруженную мизайцами площадь, прикидывая варианты. М-да, так, напрямую, через толпу, ему не пробиться. Подземные входы-выходы? Через минуту выяснилось, что пустоты вокруг имеются, но где конкретно выходы на поверхность, осталось неясным даже для «Отшельника». Осталась последняя возможность проникнуть внутрь — сама башня, похожая отсюда на длиннющий указательный палец, предостерегающе направленный в нависшее голубое небо с мазками редких облаков. Что ж, это, похоже, единственный вариант. Чувствуя внутри себя какую-то необычную лёгкость (несомненно, результат воздействия чужеродного пси-поля), Баев поднял атомарник повыше, оказавшись визуально на уровне горизонтального среза башни. Пригляделся, оценивая перспективы, добавил машине энергии и рванул вперёд, за секунды покрыв сотни метров до верхушки.
Лёгкость, сходная с эйфорией, не покидала, и Баев не знал, хорошо это или никуда не годится. Но сейчас главное то, что под башней. Опять, как непрошеный гость, в подсознание проник образ гадкого карлика; тот злобно и вызывающе глянул — так просто, мол, не возьмёшь! Ну, это мы ещё посмотрим…
Ким огляделся. Он завис примерно на уровне десятого этажа, и первое, что увидел, — ровная площадка с округлым, будто оплывшим, конусообразным возвышением по центру. Вход? Просканировал. Он самый. Даже странно. Так просто? А он голову ломал.
Площадка позволяла посадить тяжёлую машину, что Баев и сделал. «Отшельник», как спагеттину, втянул в рукав уже ненужную нить световода, и Ким пружинисто выпрыгнул из кабины. «Эй, на орбите, что нового?» — бросил он в усик микрофона. Ответ пришёл незамедлительно: «Пси-аномалии больше нигде не обнаружены, зато у вас там фон просто чудовищен. Ещё раз предлагаю точечный удар, ибо риск огромен!» — «Нет! Ни в коем случае! Тем более я уже иду вниз». «Видим», — донёсся вздох Кушевича, и Баев поморщился. Значит, всё-таки задействовали Центр наблюдения по максимуму, но тут уж он ничего поделать не мог. Да и видео «Отшельника» исправно передавало картинку, работая в автоматическом режиме, чтобы потом на основании записи сделать тщательный анализ всех его действий и местной специфики.
Он обошёл возвышение и с другой стороны наткнулся на маленькую неприметную дверцу. Подёргал. И та легко открылась. Как всё просто — заходи, человек, мышеловка задействована и ждёт не дождётся свою аппетитную мышку. Да только мышка эта вооружена до зубов и смертельно опасна, так что ещё неизвестно, кто кого. А что, интересно, в мышеловке вместо сыра? Пси-генератор и сидящий за пультом оператор в виде злобного карлика? Баев вдруг почувствовал непреодолимое желание увидеть, наконец, этого таинственного оператора (карлик в подсознании хихикнул и довольно потёр ручки — милости просим, глупец!) и покончить со всем раз и навсегда. И он шагнул в полумрак, согнувшись чуть ли не в три погибели, сразу настраивая спецлинзы на усиленный приём, а обычный визуальный заменяя на ноктовизор, ночное видение. И тут же пришла уверенность в своих силах и ощущение правоты в целом, когда хозяин приходит на подвластную ему территорию, чтобы навести на ней элементарный порядок и вернуть утраченный на некоторое время статус-кво.
«Отшельник» по его команде создал вокруг него динамическую голограмму псевдомизайца, чтобы внешне быть похожим на местных (лишние сюрпризы ему ни к чему), и Баев осторожно двинулся вниз, машинально считая ступеньки. Света тут, конечно, никакого, но ноктовизор справлялся.
Уже под основанием башни, пройдя последний зигзаг лестничного проёма (триста сорок шесть ступенек, однако), ткнулся в очередную дверь. И тут же дал знать о себе «Отшельник», до этого безмолвствующий: «Твоё пси-поле обнаружено. Ощущаю целенаправленный вектор пси-энергетического воздействия, пытаюсь локализовать и развеять с последующей нейтрализацией, но он имеет внеуровневые составляющие и гашению почти не поддаётся. Риск максимальный». И через мгновение Баев почувствовал, что всё это означает.
В висках резануло так, что землянин на некоторое время просто-напросто отключился, перестав вообще адекватно воспринимать окружающее, и рука, потянувшаяся было толкнуть дверь, так и замерла в воздухе. Вспышка боли раскалённой иглой пронзила мозг, и тут же следом куда-то в бездонную пустоту ухнуло, сорвалось вмиг отяжелевшее свинцовое сердце, успев напоследок судорожным спазмом разогнать забурлившую кровь, которая обжигающей волной прошла по неподатливому, одеревеневшему телу. Глаза ослепли в этой вспышке боли, которая, как неудержимое цунами, захлестнула крошащееся на части сознание, ставшее вдруг рыхлым, податливым и беспомощным. Киму показалось, что его безжалостно швырнули в огненную бездну, в которой не было ничего, кроме обжигающей боли.
Длилось это состояние недолго, может, секунду-другую, но время отчего-то растянулось, и за эти секунды он успел и умереть, и воскреснуть, как Феникс, но главное — ощутить всем естеством своим, как соприкоснулся с чем-то настолько далёким в своей первозданной мощи и неудержимой силе, что всё его существо по сравнению с этим первозданным и безграничным показалось ему вдруг таким мелочно-ничтожным и одномоментным, что он готов был расплакаться от жалости к самому себе. СИЛА, несокрушимая и всеобъемлющая, находившаяся где-то совсем рядом, звала, влекла, манила и засасывала без остатка. Ощущения эти были незабываемы и прекрасны, возвышенны и чудесны, потому что открылась Киму на миг вся чудовищная грандиозность, величие и необъятность самой Вселенной…
А потом всё кончилось. Руки бессильно упали, ноги подкосились, и он, врезавшись плечом в стену, безвольно сполз на пол. Мешком с костями. Мокрый от пота с головы до пят и с осоловелым взглядом.
Боже, что
Где-то в его сознании продолжало жить и пульсировать невероятное видение, которого он не понимал, а лишь чувствовал всем естеством своим. Присутствие этой небывалой СИЛЫ жило в нём сейчас полноценной жизнью и умирать не собиралось, хотя сама она, проникнув в него и буквально разорвав изнутри в клочья, почему-то в самый последний момент неожиданно отвернула куда-то в сторону, отступила. Пощадила, вернувшись обратно в свои неведомые дали, но оставив ощущение всепоглощающей, безудержной, чудовищной
Да что же это было?.. Контакт?.. Но с кем?!..
Сознание плыло и раздваивалось, тело не желало слушаться, он просто сидел на каменном полу, тупо взирая на противоположную стену, и никак не мог разобраться ни в своих чувствах, ни в своих ощущениях, ни в мыслях. Ясности не внёс и «Отшельник»: «Пси-защита почти разблокирована, сила ментального удара не корректируется, его локализация выборочна, по векторам, очень велик потенциал чужеродной пси-энергии, допустимые нормы и критерии не определяются, возможно, их и не существует. Нет данных и о природе самого поля. Рекомендации: немедленно покинуть зону активного воздействия иноземной биосущности. Последствия следующего пси-контакта считаю непредсказуемыми и необратимыми на 98 %».
Информацию своего защитника Баев просто принял к сведению, ни на что другое он сейчас способен не был, анализировать и вникать в смысл сказанного было уже выше его сил. Хотя в памяти и застряло отдельное: «защита разблокирована», «неизвестное явление», «иноземная биосущность» и «необратимые последствия». Смерть «Отшельник» именовал по-машинному казённо и плоско — необратимые последствия.
Что перевесило, элементарное любопытство или неистребимое чувство долга, он не знал, когда заставлял себя подняться. Как ни странно, попытка удалась, и хотя его шатало, как пьяного, но он, опираясь о шершавую холодную стену, всё же держался, как тот стойкий оловянный солдатик. Мысли метались и натыкались друг на друга, будто искали защиты, но ясной и цельной оставалась одна — если б не «Отшельник»… не его встроенная контурная защита… Ведь в стандартном «Крокене» горнорабочих с элементарным набором от перепадов давления, силы тяжести, температуры и прочего, его этот сокрушительный пси-удар сплющил бы, как тяжёлый молот пустую консервную банку. Что и произошло, собственно, с теми же рабочими. Но ужасаться, как говорится, уже поздно. Что он там сказал Кушевичу? Что это его работа? Ну вот и доводи её до конца!
— Где объект? — уже чётче повторил Баев, продолжая держаться за стену. В голове всё ещё шумело, во рту кислятина и вдобавок ощущался какой-то внутренний дискомфорт. «Объект прямо, в шестнадцати метрах, он интенсивно излучает, но классификации поддаются только альфа и бета-ритмы. Параллельно регистрирую амплитуды, не поддающиеся вообще никакой классификации. Целенаправленный вектор смертельного пси-воздействия более не регистрируется. Возможно, подействовали отражатели и гасители».
«Или он просто решил, что мне конец и нечего больше тратить на меня энергию», — подытожил Баев и невесело ухмыльнулся. Но про себя. На лице же звериным оскалом застыло выражение злой решимости, от человеческих эмоций практически ничего.
Шестнадцать метров и прямо по курсу. Наверняка за этой вот дверью, в соседнем коридоре. Сидит там, тварь. Монстр, чудовище, плюющееся смертоносным излучением. Гадина, которую давить надо, пока не поздно. Или уже поздно?..
А что там было видно с орбиты, пока он в себя приходил?
— «Ронар», что у вас?
Ответа не последовало. Тут же «Отшельнику»: «В чём дело?» — «Пространство экранировано, видеосигнал не проходит. Пытаюсь связаться по трэку, но пока безрезультатно». Так, а это уже серьёзно. С корабля-матки запросто могли, запаниковав и решив, что с ним тут покончено, ударить по башне направленным эм-лучом. Если «Ронар» всё же решится на пульсацию, «Отшельник», конечно, защитит, а вот мизайцы обречены. И таинственный оператор тоже. А если нет? Если уцелеет? Вдруг у него адекватная нападению защита, и он ударит в ответ? Что тогда? Выдержит ли, в свою очередь, защита «матки»? Ведь, судя по всему, установка тут должна быть колоссальной мощности да плюс мизайцы, чей пси-потенциал эта тварь использует для поддержания той же мощности.
Баева этот монстр нащупал напрямую через его же ауру (ну и чувствительность!) и ударил пси-импульсом, но потом отчего-то оставил в покое, добивать не стал, может, и в самом деле решил, что Ким мёртв. Это хорошо, это вселяло надежду. Тогда у него есть серьёзный козырь — внезапность! Используя её, надо попробовать подойти как можно ближе и уничтожить оператора, а потом попробовать захватить и саму установку, которая весьма бы пригодилась землянам в дальнейшем. Проклятье, связи нет! Ахиллесова пята всех планетарных систем коммуникации: то погода вмешается, то спутник не на месте, то простое экранирование — и всё, тишина в эфире. Оставалось лишь надеяться на благоразумность Кушевича и собственную расторопность. Больше, конечно, на второе, ибо благоразумность тут с некоторых пор не в почёте.
Что же там, в шестнадцати метрах? Тварь с пси-генератором или… А вдруг автомат с заданной программой?! От такой мысли Баев опешил. Но кое-что сопоставив и кое-что сравнив, он её отогнал — что угодно, только не автомат. Всё его естество, весь человеческий опыт и интуиция говорили — нет, там живое, мыслящее существо, и главный аргумент в пользу этого — те ни на что не похожие запредельные образы и видения, что он воспринимал совсем недавно, они могли принадлежать только разумному существу, и никому более, существу, полному эмоций.
По телу прошла волна теплоты, приятно-истомной, от которой даже потянуло в сон — началась восстанавливающая терапия «Отшельника». Сразу полегчало, кислятины во рту заметно поубавилось и в голове прояснилось настолько, что Ким мог связно мыслить и оценивать окружающее адекватно. Он тут же просканировал с помощью «Отшельника» пространство за дверью, но получить всеобъемлющую картину того, что за ней находилось конкретно, мешала темнота вокруг (фактически полная) и неорганическая структура окружающего материала. Видно было так себе, на троечку. Но это всё мелочи, его куда больше волновало другое: что будет, когда он окажется с тварью лицом к лицу? Мгновенный, как выпад шпаги, пси-удар и смерть, или игра в кошки-мышки? Он вновь содрогнулся, припоминая недавние ощущения.
Было в них что-то жуткое, нереальное, совсем чужое, и в то же время пленяющее, завораживающее, будто каким-то образом ты сумел попасть в иные, неведомые сны и понятия не имеешь, как теперь из них выбраться.
Но как-то успокаивало и вселяло хоть какую-то уверенность то, что у него всё же отменная реакция, прекрасная подготовка, надёжная экипировка. И ещё один плюс: перед монстром ведь предстанет не он, землянин во плоти, а голографическое изображение обыкновенного мизайца. Пока тварь будет разбираться, кто это да зачем к нему пожаловал, Ким, глядишь, и отыграет секунду-другую, а больше ему и не надо. Даже одной хватит, чтобы резануть спиром.
Но всё-таки шестнадцать метров для спира много. Спир — это плазменная спираль, она удерживалась в специальной мини-камере, выполненной в виде массивного перстня, что украшал сейчас указательный палец его правой руки, и имела дистанцию поражения около пяти-шести метров, ибо спир являлся оружием ближнего боя десантников-бейберов. Убойная сила этой штуки была колоссальна, плазма резала и кромсала буквально всё, что попадалось ей на пути, и поэтому файдер, импульсный фотонный излучатель, аналог бластера, только на порядок мощнее, он оставил в магнитном захвате на бедре. Баев хорошо понимал, что у него будет лишь одна попытка, и спир в её осуществлении казался ему более предпочтительным.
«Что со связью?» — Баев ещё на что-то надеялся, хотя весь опыт оперативной работы и подсказывал, что связи уже не будет. «Вероятно, чужеродная пси-волна глушит трэковые сигналы на базовом уровне». «А разве такое возможно?» — Баев даже подумал, что «Отшельник» оговорился: трэк-связь, или транс-экстра связь, способная пробиться через сотни световых лет, была до недавнего времени (а точнее, до этого момента) исключительно надёжна. И в этом сбое таилась очередная загадка. «Нет объективных данных, я анализирую возможные варианты. Этот наиболее вероятен, потому что трэк-сигнал, как и пси-импульс, основан на волновой подаче энергии, и в данном случае произошло закономерное наложение двух волновых пакетов. Пси-импульс в данном случае оказался куда мощнее и заглушил трэк-сигнал. Эта деструкция затрагивает и субмолекулярные связи в органических объектах и структурах. Вновь рекомендую покинуть опасную зону, иначе возможны необратимые последствия».
Что? Покинуть опасную зону? Это в шестнадцати-то метрах от разгадки?
— Как бы не так, — пробормотал Ким про себя и оттолкнулся от стены, собираясь с силами и с духом. Потом осторожно провернул кольцо спира вокруг пальца, активируя его фокус-наводку. На конусообразном возвышении перстня тут же заалела крохотная точка, похожая на тлеющий уголёк — кончик притаившейся там плазмы, готовой по мыслекоманде вырваться на свободу и убивать, калечить и резать на части своей огненной высокотемпературной кромкой-бритвой. И, как в омут с головой, бросил себя к двери. Та распахнулась настежь, будто только и ждала, когда её ударят ботинком. Тут же прыжок через порог и сразу кувырок в сторону от возможного встречного удара — и всё пружинисто, собранно, акцентированно и
— О, Боже!..
В самый последний момент он дёрнул рукой и сумел-таки изменить траекторию смертоносной спирали, что рванула к маленькому существу, сидевшему тут на ворохе старой соломы. Дуга плазмы, убийственная в своём быстротечном движении, разминулась с головой существа буквально в сантиметрах и, как раскалённая спица в масло, вонзилась в нависшую боковую стену, застряла там на секунду, с шипением плавя камень, и по мыслекоманде Баева с тихим зловещим шелестом убралась обратно в перстень, сверкнув напоследок слепящее-малиновым высверком, особенно ярким в кромешной тьме.
— Не может быть…
Вместо монстра, чудовища, твари, что должна была здесь находиться, вместо уродливого и злобного карлика, вместо пси-генератора, наконец, он увидел совсем маленькую испуганную девочку, которая, не шевелясь, не дыша и не моргая, завороженно, во все глаза, смотрела прямо на Кима, застывшего как статуя.
Он едва не убил ребёнка.
Мелодичный звук наполнил зону пространственного преобразователя, и тут же инк зоны, наделённый приятным женским голосом, возвестил о том, что до отправки грузового подпространственника остаётся три минуты, и вежливо попросил обслуживающий персонал покинуть стартовый канал.
Ким задумчиво, отстранённо смотрел вниз. Отсюда, из операторской, двухсотметровая тупорылая сигара грузовика выглядела довольно внушительно, но всё равно терялась в огромной полусфере самого преобразователя, как карандаш в футбольном мяче. Грузовик был готов к старту, трюмы полны тислия.
— А следующими отправимся мы, — промолвил Баев и, погружённый в своё, покинул операторскую. Два оператора, оба в силовых шлемах биолоции, недовольно покосились вслед безопаснику, потом переглянулись, один из них хмыкнул, другой пожал плечами, и оба вновь занялись настройкой биоритмов, через минуту благополучно забыв о молчаливом посетителе. Откуда им было знать, что только благодаря Баеву могут они снова вернуться к своим обязанностям, сопроводить через п-рукав грузовик до Солнечной, где его «подберут» уже другие.
А Ким и сам не знал, чего его вдруг понесло в зону отправки грузовых подпространственников. Подспудное желание удостовериться, что всё нормально, что опять всё становится привычной рутиной? Наверное. Но было и другое.
Хотелось просто отвлечься, побыть одному в относительной тишине и покое. Слишком многое навалилось и буквально придавило тяжёлой ношей мыслей, чувств, эмоций и странных ощущений.
За пятнадцать лет работы в Службе Контроля Безопасности Земли Баев побывал во многих опасных ситуациях и всякого рода переделках. Были и открытые схватки, когда надеешься только на собственные силы и реакцию, были и тяжёлые, опаснейшие рейды на биологически активные планеты, и запутанные, сложные дела и ситуации у сателлитов Земли, когда требовалась срочная помощь именно таких спецов, как он. А разок, после катастрофы фрегата Погранслужбы, он даже дрейфовал в открытом космосе, уповая лишь на автономность скафандра и аварийный сигнал трэк-маячка. И никогда не забудется им ощущение полного одиночества и своей ничтожности среди серебристой россыпи далёких звёзд, равнодушных ко всему живому… Была и каждодневная рутина, текучка, когда всё же подсознательно ждёшь, что вот-вот помчишься в очередной раз спасать, биться, карать или просто разбираться в очередной чрезвычайной ситуации, как, например, здесь, на Мизае, причём разбираться быстро, оперативно и скрупулёзно. Но никогда он так не выкладывался, до самого донышка, как тут, на этой планете. И это был ещё не конец. Баев, как никто другой, прекрасно отдавал себе отчёт, что это — только начало. Начало некоего пути, дорога к иному восприятию мира…
Он остановился у гравилифта и вызвал кабину. Пребывал Ким в каком-то сумрачном, пограничном состоянии, чувствовал вялость и некое раздвоение, это тяготило и вызывало внутренний дискомфорт. Открывались в связи с последними событиями такие ужасающие бездны, что человек в них запросто мог потеряться и бесследно сгинуть. А мог, напротив, бездны эти всё же покорить и заставить работать на себя. Было у него такое предчувствие, основанное на понимании того, что произошло там, под башней. А там имел место контакт! Но вот с кем — вопрос этот не давал покоя, он просто изводил и рвал душу.
Там, в том глухом и тёмном подвале, его буквально вывернули наизнанку, вытряхнули, как старый половик, однако не со злым умыслом, не чтобы сделать больно, а чтобы понять и оценить, что она такое, эта его душа. Когда плазменная дуга убралась обратно в перстень, что-то непонятное и странное случилось с восприятием окружающего. Показалось ему, будто чужие холодные, остро леденящие пальцы закрались к нему в мозг (он до сих пор чувствовал эти прикосновения — невесомые и в то же время вполне осязаемые). Это чужая пси-аура соприкоснулась с его сознанием, встряхнула разум Кима, пронеслась там неудержимо, как вихрь, по всем закоулкам. И Баев, всё ещё находясь в шоке от того, что не нашёл тут ни генератора, ни твари, им управляющей, и сам в полной мере прочувствовал то, иное сознание: ибо не только в него вошли, как в распахнутую дверь, но и он получил доступ к частичке души этой девочки… И поразился открывшемуся до остолбенения…
Звякнув, пришла кабина. Очнувшись, будто вынырнув из омута, Баев вошёл внутрь, ткнул в кнопку и переместился на следующий уровень, чтоб, пройдя коротким коридором, выйти к боксу, где подготавливали его служебный модуль для прыжка на Землю. Модуль, в котором будет находиться особо ценный груз, нечто, найденное им совершенно случайно на бескрайних дорогах космоса. Нечто, не вписывающееся ни в какие привычные рамки и границы. Просто изначально иное, ничем и никак не связанное с земными условностями и самим человеческим существованием. Нечто с заведомо иными установками, но и таким же правом на жизнь.
У предстартового бокса уже находился Злотников, богатырь с суровым лицом, словно высеченным из гранита. Баев неторопливо приблизился. С минуту они молча постояли, и Злотников произнёс с ноткой уважения:
— А ты молодец, инспектор… Я уж думал всё, крышка тебе!
— Да, была пара неприятных минут.
— Пара? — хохотнул богатырь и сделал движение плечом, собираясь хлопнуть Кима ручищей по спине в знак полного восхищения и расположения, однако вовремя сообразил, что тому явно не до панибратства, и удержался.
Баев снял очки со спецсоставом на стёклах (после работы с контактными многоцелевыми линзами своя методика адаптации к обычному зрению) и, покусывая дужку, задумчиво и пристально смотрел внутрь. В помещении предстартового бокса кибер-автомат как раз заканчивал с диагностикой систем жизнеобеспечения медицинского антиграва, который потом займёт центральное место в его служебном модуле. Под силовым колпаком антиграва сидела она, мизайская девочка. Хотя в отношении того, что это вообще ребёнок, а уж тем более мизайский, были у Кима очень большие сомнения. Внешне да, ребёнок как ребёнок, девчонка как девчонка — маленькая, на вид лет десяти-двенадцати, с бледным, совсем прозрачным личиком в обрамлении длинных прямых волос цвета вороного крыла, вся какая-то тоненько-хрупкая, будто невесомая. И глаза… Огромные, голубые, широко распахнутые, смотрящие, казалось, в никуда. Глаза эти поражали, они зачаровывали. Ибо в них жила Сила, ведущая её по своим тайным и неведомым дорогам. Баев даже представлять не хотел, куда они могут вести, эти дороги, настолько далёкими от реального они ему представлялись. Потому что начинались они совсем в иных мирах.
Он снова вспомнил, как стоял тогда, ошарашенный и потрясённый, совершенно сбитый с толку всем тем, что открылось его разуму, который вдруг прикоснулся к этим мирам и впитывал их тогда, как губка. И тут же в голове его зазвучал и её голос, и в сознании расплывчатыми тенями стали проноситься те образы, чувства, эмоции и переживания, что она одним ей ведомым способом передавала ему прямо в мозг и в саму душу. Совершенно запредельные, они будоражили и тревожили, и дурманили, но, что удивительно, находили и отклик, и понимание, и сострадание в его сердце. Чувство сопричастности — вот как бы он назвал это своё состояние, только не подозревал, насколько же оно может быть и сильным, и всеобъемлющим, и захватывающим.
«Ты всё-таки пришёл, — звучал где-то внутри него дрожащей струной её голос. И тут же он прочувствовал, ощутил дыхание Силы, что жила в ней постоянно, прочувствовал чуть ли не физически, всем естеством своим, и ужаснулся приоткрывшейся на мгновение безудержной мощи. Дрожащая струна чуть сменила обертон, и голос стал тише: — Я долго спала и видела странные сны, мне приснилось, что этот мир в смертельной опасности, потому что уже пришло в него Большое Зло. Я проснулась и поняла, что это не сон, что Большое Зло также не спит. Оно всех ненавидит, всем хочет смерти, и я его очень боюсь! Я звала хоть кого-нибудь на помощь, чтобы забрали меня отсюда, спрятали где-нибудь, забрали мой страх, потому что Большое Зло тоже чувствует меня и ищет… Забери меня отсюда, пожалуйста, забери! Я знаю, ты добрый и смелый, ты сможешь… Забери! — и вдруг, резко и стремительно, как укол прямо в сердце, очередной взрыв эмоций, в котором слились воедино и надежда, и ожидание, и желание чуда, и вера в то, что оно наконец произойдёт. — Забери!»
И он внял этому крику души и понял, что нужно делать. И взял её на руки, невероятно лёгкую. А потом был медленный подъём наверх, к свету. И чем ближе к нему, тем отчётливей он сознавал, что на руках у него таинственное порождение Вселенной. И возможно, самое драгоценное. Во всяком случае — так он ощущал.
И сейчас, глядя на неё через кварцевое стекло, такую домашнюю, почти земную при корабельном освещении, Баев не переставал думать: кто же ты? Невозможная игра природы, её случайная комбинация, не просчитанная ни временем, ни обстоятельствами, чудо, если угодно? Или изгой, проклятие и боль своего народа, отверженная им за свою непохожесть, необычность, граничащие с теми запредельными Силами, о которых даже мы едва ли что знаем? Или семя высокоразвитой цивилизации, невесть каким ветром занесённое сюда, на эту серую, неухоженную почву? Или переливающийся всеми красками бриллиант в пыли мирозданья, на который мы случайно наткнулись?.. Кто же ты, неведомое дитя? Чужое нам или нет? В тебе живёт невероятная Сила, и она проявилась, когда ты звала на помощь всей мощью своего ментального зова, в результате чего и погибли люди, а мизайцы ему беспрекословно подчинились. Ты просто звала на помощь, вот и всё. Хотела укрыться от этого Большого Зла. Ким до сих пор чувствовал её подсознательный страх и ужас, когда она этот образ проецировала. Он запечатлелся у него в мозгу как тревожный, леденящий душу набатный сигнал.
Много позже выяснилось, что Большое Зло, как называла его она, — это на самом деле некое существо, единственное уцелевшее на странном корабле, найденном алгойцами где-то совсем уж в невообразимой дали. Живое воплощение мощнейшего пси-генератора, с невероятным потенциалом, способное ментально блокировать психику любого живого организма и призванное алгойскими учёными под свои знамёна. Его-то девчушка и почувствовала, и перепугалась до смерти, и инстинктивно, подсознательно испустила крик отчаянья и ужаса и тут же стала звать на помощь, губя своим зовом ни в чём не повинных людей, а мизайцев загнав в глубочайший психологический шок. Потом этот новый союзник алгойцев чуть не похоронит флот землян там, у Датая, и только невероятными усилиями человечество сумеет всё же переломить ход событий в свою пользу… Но это всё уже совсем другая история.
— Надо же, однако, какие у неё глаза, прямо не глаза, а глазищи!.. И какие странные, — проговорил Злотников. — И цвет… У мизайцев серый, невыразительный, а тут голубизна через края… Завораживающие глаза, аж до мурашек по коже. Ты не находишь, инспектор?
Баев от звука его голоса очнулся. Что за наваждение?.. Глядя на ребёнка, он так задумался, настолько погрузился в свои мысли, вновь переживая всё, что с ним произошло там, на Мизае, что совершенно забыл, где он и что он. Ким с недоумением уставился на дужку очков, на которой отчётливо проступили отпечатки от его зубов: надо же, так задумался, что едва не перекусил. Ну и ну… Он сунул очки в карман, от греха. Однако чувство раздвоенности не проходило: с одной стороны, он сейчас находился здесь, у бокса, а с другой в мыслях витал неведомо где. Это раздражало и нервировало, ибо внутренний дискомфорт нарастал, мешал сосредоточиться. Он догадывался, что причина всего — его контакт с ней, во время которого ему передали нечто такое, что пустило в нём корни, оплетая сознание.
Антиграв с девочкой тем временем загружали в служебный модуль. И тут случилась одна вещь, произведшая на Кима неизгладимое, глубочайшее впечатление. Девочка вдруг подняла голову и повернулась в их сторону, безошибочно угадала Баева за преградой из кварцевого стекла и у того нежно и сладостно сжалось сердце от радостной улыбки, что вмиг озарила её лицо. Так малый ребёнок, проснувшись, отвечает своей матери — бесхитростно, с открытой душой и сердцем. Он сглотнул и непроизвольно отвёл взгляд, потому что элементарно растерялся, потому что
— А знаешь, полковник, — обратился Ким к Злотникову, чтобы скрыть эту растерянность и замешательство, — на самом-то деле она слепая, её зрительные нервы полностью атрофированы.
— Не может быть! Как это?! — оторопел бывалый вояка и уставился на девочку, совершенно сбитый с толку. — Но она же смотрит! И прямо на тебя! И, клянусь небом, видит! И не просто видит, а видит всё!
Баев лишь головой покачал. Он и сам многого тут не понимал. Ему было важно другое.
— «Отшельник», очухавшись, сумел произвести общее сканирование, пока я поднимался по лестнице с ней на руках, и результаты заставляют о многом задуматься. Её пси-потенциал колоссален, он намного превышает суммарную мощь психотронных установок тех же алгойцев… Она сама генератор, понимаешь? Живой генератор! Я даже представить боюсь, каков уровень её пси-энергии на самом деле, хоть мы с ней и соприкоснулись чуть-чуть, и этого немногого нам за глаза хватило. Да, и ты прав, она видит, но опять же, на ином уровне, весьма и весьма отличном от нашего… Боже, порождение какого она мира, хотел бы я знать, где её истоки, откуда в ней эта Сила? Ведь она явно не мизайка, те и сами боятся её до судорог, вот почему и поместили в ту башню и принялись обожествлять, создав её культ… Я очень надеюсь, что сумею узнать, что же она собой представляет. И думаю, у меня получится, потому что…
Он не закончил фразы, но мысленно продолжил: потому что она ему почему-то доверяет. Мы не просим помощи у тех, кого не знаем, но она-то его разум просканировала, в одно мгновение он стал для неё открытой книгой. Значит, она прочла в этой книге нечто такое, что не оставило её равнодушной, наоборот, заставило всецело, раз и навсегда, ему довериться. Оттого, что он «добрый и смелый»? Маловато. Но было ещё одно, то, что у него в крови — он никогда бы не смог предать. Предательство он считал абсолютным злом. Злом с большой буквы. Не это ли стало основополагающим?.. И всё же… Всё же…
Баев молча наблюдал, как антиграв плавно заплывал в модуль, постепенно растворяясь в его недрах вместе с девочкой. Но он с каким-то необъяснимым трепетом всё ещё чувствовал её незримые прикосновения к волосам, лицу, рукам. Именно так чувствуются живительные капли влаги на растрескавшихся, сухих губах, или так ощущается прохладный ветерок на разгорячённом лице. Он воспринимал эти прикосновения всем естеством своим, но, главное, донельзя обострившимся внутренним зрением, которое, как он справедливо полагал, она и обострила неведомым ему способом. Прикосновения её были ласковыми, нежными, несмелыми и где-то даже беззащитными. Последнее он почувствовал особо остро, и сердце опять сжалось, защемило какой-то невысказанной болью.
И тогда произошла ещё одна вещь, которую он от себя ну никак не ожидал, но о которой впоследствии нисколько не пожалел. Повинуясь какому-то необъяснимому и сиюминутному порыву, он мысленно послал ей в ответ улыбку, такую же ласковую и добрую, и тут же, над ней, опять же мысленно, взял да и «пририсовал» смешную рожицу, какую рисуют дети: кружочек, две точки глаз, а внизу полумесяц улыбки. И сразу в ответ расслышал в голове перезвон серебряных колокольчиков — её весёлый, радостный смех. О, Господи…
Вот ведь какой парадокс: он же шёл тогда в то место с единственной целью — уничтожить это существо, и убил бы, не раздумывая, окажись там вместо неё какое-нибудь чудовище, развалил бы спиром на части, на кровавые куски, и думать бы сейчас ни о чём не думал. А тут… Посылает мысленные приветы и рисует смешные рожицы. Или она затронула в нём какую-то струну, о которой и сам до этой поры ничего не знал. Чужая душа потёмки, но куда уж, оказывается, ей до собственной!
Но хватит ломать голову, он своё дело сделал, шахты заработали, тислий пошёл. Что и требовалось. А его мозгам нужен отдых, до сих пор какое-то раздвоение и полуоцепенение, да и надоело уже анализировать, сопоставлять и выискивать причинно-следственные связи. На Земле для этого времени будет предостаточно. Земля есть Земля, любви, заботы и нежности там куда больше, чем в том мрачном мизайском подвале.
Но кто же ты всё-таки?..
— Надо же, слепая… Никогда бы не подумал. Такое ощущение, словно она тебя насквозь видит. Как ты думаешь, кто она? И откуда? — Злотников будто прочёл его мысли.
Ким впервые за всё время пристально, в упор глянул на полковника, и того аж дрожь пробрала. До кончиков пальцев. Потому что он увидел точно такие же глаза, как и у той девчушки — полные голубизны и загадочности.
— Я не знаю пока, кто она и откуда, — вполголоса ответил Баев, прислушиваясь к постепенно затухающим колокольчикам, — но то немногое, что мне в ней открылось, даёт право утверждать одно: это уникальное существо, иная биоэнергетика и иной разум, основанный на постоянстве пси-потенциала. Это уникум, единственный в своём роде, а оттого бесценный. Свой чудовищный, колоссальный пси-потенциал она пытается контролировать, но пока это просто ребёнок, научившийся зажигать спички, но разбрасывающий их потом куда ни попадя…
Баев продолжал смотреть на полковника, и его глаза становились всё более прозрачными и льдистыми, как у человека, смертельно уставшего копаться в себе. Затем он отвернулся и бросил взгляд на модуль, там как раз вставал на место сегмент обшивки, восстанавливая его целостность. И совсем уж тихо произнёс:
— Только почему она мне всё же доверилась, когда я ворвался туда лишь с одним — убивать? Что она разглядела, кроме мести и убийства? Почему она в один миг поняла, что мы сможем помочь и ей, и себе? Что во мне есть такого, что она ответила себе утвердительно? Что разглядела она во мне своим стопроцентным необычным зрением? Что?..
Злотников не нашёл ответа и просто пожал плечами. В таком контексте любой ответ показался бы риторическим. Разглядела и разглядела, значит, умеет. Что теперь со всем этим делать? И в первую очередь, с ней самой?..
Они молча стояли. И никто из них так и не находил ответа.
И под это молчание автоматика модуля не спеша отворила люк в командный отсек, приглашая Баева, своего командира, проследовать внутрь и занять место капитана, ответственного за срочную доставку на Землю того, что находилось сейчас в пассажирском отсеке. А было там…
Некое порождение Вселенной, чудо, серебряным смехом-колокольчиком потревожившее его вполне земную натуру.
Поделиться книгой: