Дендроиды

Юрий Тарасов

Дендроиды

Повесть

Пробуждение

…Символы… понятия… темнота… и… неудобство… тесно как-то… Хотя, если причувствоваться, вроде что-то меняется… куда-то я двигаюсь, вытягиваюсь как будто… и вверх-и вниз… Правда, вверх быстрее… И вроде бы довольно быстро по времени… Что такое ВРЕМЯ?!НЕ ЗНАЮ… Нет — знаю! Но… не могу сказать! Сказать? Что значит сказать?! Мыслить, промыслить… Боже!.. Откуда ВСЕ это! Боже? Боже… Боже!.. Бог!!! — вот это откуда… Да, это здесь. Да, точно — это от БОГА. Он все видит, он все знает — ОН ВСЕ МНЕ ГОВОРИТ. ВСЕ МНЕ ВНУШАЕТ. Теперь я уверен, кем бы я ни был, а я ведь не знаю еще, кто я, откуда я взялся, я ощущаю — я микроскопическая частица ЕГО ВЕЛИЧАЙШЕЙ ВСЕОБЪЕМЛЮЩЕЙ ГЛОБАЛЬНОЙ СУЩНОСТИ. О, как мне радостно! Откуда это родилось во мне, откуда льется эта радость, эта любовь… Любовь ко всему живому, ко всему существующему, ко всему, что может ощущать радость. ОН — ЭТО САМА РАДОСТЬ, САМО ТЕПЛО. ОН — безграничный источник тепла. ОН дает его нам, чтобы мы впоследствии вернули его. Чтобы его ЛЮБОВЬ возродилась в нас, соединилась с нашей любовью и, значит, с любовью всех живущих и существующих во вселенной. Я знаю, я никогда не учился… учился… никто мне ничего подобного не говорил… знание… и все же я знаю это и… узнаю?., еще больше… почувствую… именно почувствую и именно теми ИСКРЕННИМИ чувствами, которые будут сопровождаться легкостью, излучаться ДОБРОТОЙ, РАДОСТЬЮ и СЧАСТЬЕМ… …Раствориться в темноте… Растворить темноту… Разлить свет… Что такое свет? Ведь я еще ничего в мире (мир?) не видел. И мир для меня, как эта темнота…

…Что-то происходит… Уверен, что-то изменилось и… продолжает изменяться. ТЕМНОТА! Она уже не такая черная. Какие-то линии появились… очертания… И постоянное движение куда-то вниз. А может, это я двигаюсь вверх? Да, определенно — это я расту. Недаром я чувствовал какое-то неудобство, что-то все время скользило вдоль меня: то острое и угловатое, то мягкое и сыпучее.

О-о-о! Как ярко! Свет! Это свет! Солнце, светило! Это оно испускает свои животворящие лучи. Все-таки когда светло, лучше, чем темнота. И как хорошо почувствовать пространство, свободу, развернуть плечи, потянуться… все выше и выше…

Вот он — Мир… мир… То ли степь, то ли пустыня, окружающая тебя. Серые, желтые, бурые краски и их оттенки. Земля, испещренная морщинами трещин и запорошенная местами, до самого горизонта, холмами мелкого песка. Как странно, что я вижу все вокруг себя одновременно. Хотя, как же иначе?! Нет, что-то все же мне подсказывает, что это ненадолго, что зрение мое сузится…

…Как быстро движется солнце. Не успеешь оформить мысль, пришедшую тебе нечаянно, а уже вечер, ночь, звезды или полная темнота и опять утро, день…

Все вокруг одинаковое, неизменяющееся, почти что вечное: стол степной земли до горизонта, с небольшими черными камнями, почти равномерно разбросанными по нему, синее или голубое небо, с тучами или облаками, в зависимости от погоды, не спеша плывущими по нему в ту или иную сторону, редкий кратковременный дождь, приносящий какую-то перемену в жизни и тем малое удовлетворение, малую радость в душе… Душа… дух… дыхание… Что это? Мысль и Душа?! Я очнулся мыслью, произнесенным словом… В начале было Слово… Откуда эта мысль?.. от него… А откуда душа? И есть ли она у меня?! Есть… Это наверняка! Я чувствую…

Среди серого безмолвия единственное приятное развлечение — небольшая степная речка, протекающая в нескольких метрах от меня. Журчание воды по камням оказывает на меня прямо-таки магнетическое, успокаивающее и радостное действие.

Река, вода, земля, движение, даже ветер как-то связаны со мной. Я знаю. И последнее время во мне растет огромное желание посмотреться в воду — увидеть себя, узнать — кто же я такой. Может, я — камень, кусок скалы, неподвижно стоящий среди пустыни и обдуваемый со всех сторон ветрами? Мыслящий камень… А что? Звучит… А почему бы и нет! Разве камень не может мыслить? Все в мире течет, вот как эта речка, все изменяется. А изменяется — значит движется. Какие-то перемены происходят со временем. Время — та же река, только течет незаметно. Вот и выходит, что и камень может жить и даже мыслить.

…Все выше и выше, и выше… Может, когда я подрасту, то увижу себя в зеркале воды и определю, кто же я на самом деле. Ведь сколько уже времени утекло, сколько раз светило пробежало по небосводу. Тысячу, две, пять тысяч раз. Наверное, около этого…

…Я меняюсь. Я уже не вижу так широко. Я стал видеть только в одну сторону и немного вокруг себя, так что в скором времени я смогу себя рассмотреть. Меня прямо-таки снедает любопытство. Ошушения постепенно наполняют меня… Уже что-то начинаю слышать: дуновение ветерка, шуршание песка и легкое журчание воды. Еще не очень ясное, смутное, но это неминуемо идет ко мне. Я знаю, что у меня есть… ТЕЛО — то, над чем роятся мои мысли, НОГИ — что поддерживают тело в устойчивом положении и… РУКИ, правда, для чего они, я еще не знаю…

…Я почувствовал ЗАПАХ! Нежный, пряный, молодой, непонятный запах. Но это мой запах!..

…Я вижу себя! А! Что это? Я услышал чей-то крик. «А-а-а!» Я услышал свой голос! Я могу производить звуки… Я, наверное, могу говорить. Только с кем? Ведь я один. Как же мне хочется уйти отсюда… Если бы я смог, может, я нашел бы такое же одинокое существо… Кто же я такой? У меня есть ГОЛОВА на ШЕЕ, я могу поворачивать ее из стороны в сторону и наклонять вверх-вниз. Руки: темно-зеленые, в наростах, с нежно-зелеными листочками, толстые ветви, оканчивающиеся пятью тонкими веточками с листочками. Толстое тело, зеленого цвета с коричневым оттенком и шершавой корой. На груди много мелких нежных листочков. Ноги — два толстых ствола, также покрытые листвой, оканчиваются мощной корневой системой, глубоко уходящей в грунт. Так вот кто я такой! Я — ДЕРЕВО! Мыслящее дерево! Меня не оставляет чувство, что я рожден не только для внешних перемен и метаморфоз, но и для путешествий. Я так хочу увидеть, что там, за горизонтом. Я пытаюсь двигать своими задеревеневшими членами, но пока только скрип да скрип.

…Как быстро летит время! Мои руки, ноги, шея приобрели удивительную гибкость. Я легко наклоняюсь в поясе. Все листочки облетели, кожа стала мягче и ровней.

Еще не один раз солнце освещало мою голову, пока не случилось нечто неординарное. Разразилась пыльная буря. Это началось с темного облачка на горизонте, которое, стремительно разрастаясь, приближалось ко мне. Через несколько мгновений стена бушующей пыли и мрака зависла уже совсем рядом. Это было внушительное зрелище! Клубок серо-желтых, с мерцающими бликами солнца, вихрей, окутанных серым мраком, всего в нескольких метрах от моей одинокой фигуры! И вдруг удар! Песчинки, как скопище микроскопических существ, облепили меня. Они лезли во все щели, во все складки, они старались проникнуть в меня, спрятаться от этого ветра, от этой стены мрака и одновременно, как злобные существа, вгрызться в мое тело, в мою сущность, изъесть ее червоточиной, уничтожить…

Удар пришелся в грудь. Затрещали корешки, связывающие меня с камнями. Они ведь давно уже высохли, истончились и теперь с легким хрустом обламывались и разъединяли меня с моей родиной — матерью-землей. Меня шатало из стороны в сторону, безжалостно било ветром, я рвал свои корни под натиском чужой воли, сжавшись в комок и пытаясь защититься от жестоких ударов. Буря длилась совсем недолго и, казалось бы, я уже мог праздновать победу в поединке с ней, но в самый последний момент она нанесла мне предательский роковой удар в спину. Раздался безжалостный хруст-боль, и я ткнулся в бархан песка, наметенного ветром передо мной (хоть за это ему спасибо), угасающим сознанием понимая, как легко и приятно падают на меня последние песчинки уходящей стихии…

Через какое-то время, очнувшись, я, двигая своими неумелыми членами, кое-как выбрался из-под кучи нанесенного песка и… поодаль увидел воду.

Ну вот я и свободен… Слава Богу! Ну что ж, я сяду и раскину мозгами. Теперь я знаю, что к чему у меня приспособлено. Посмотрю-ка на себя со всех сторон в это естественное зеркало — воду, заодно остужу поврежденные ступни. Хм, довольно жалкий и неприглядный вид: светлая бело-зеленая кожа, в уже исчезающих пупырышках-почках, все листочки облетели, да ведь они и должны были облететь — давно уже пожелтевшие и пожухлые; горящие изодранные ступни — корешки обломились и оторвались вместе с кусками коры, получилась голая ступня с короткими пальцами — бывшими корнями; такие же руки… Но вот голова! Вытянутая, почти круглая, с ершиком бывшей зелени, широкий гладкий лоб, вытянутый нос, с парой отверстий — наверное, здесь чувствуется запах, два серых глаза, с дрожащими веками, и небольшая горизонтальная полоска, в обрамлении серо-зеленых губ. Я осторожно открыл рот: ровные белые зубы, серый язык и отверстие внутрь, вероятно, оттуда вырвался мой крик.

Вскоре я окончательно овладел своим телом: я бегал, прыгал, плавал в реке, изучал камни, воду, искал еще что-то живое, но не находил, и в конце концов мне это надоело, и я решил пойти туда — за горизонт и найти себе друга. Как-то, идя вдоль реки, вверх по течению, я осознал, что время замедлилось с тех пор, как я оторвался от земли: солнце нескончаемо долго тянулось по небосводу. Я все еще изменялся — стал чувствовать кожу, и хотя она была еще довольно груба, я ощущал: ветер, прохладу воды, давление и тяжесть камня в руке и под ногой.

Она

Ее я нашел на вершине скалы, прямо над ущельем, возле горного родника, куда я случайно набрел через семь восходов. Она была прекрасна. Нежное, юное, вечнозеленое дерево. Чуть ниже моего роста, с формировавшимися очертаниями: стройных гибких ног, тонкими изящными корнями крепящихся к уступу; красивых рук, с длинными изумрудными ногтями, шелковой, густой, переплетенной массой волос-ветвей, с нежными удлиненными листочками. Прекрасные тонкие черты лица, огромные карие глаза и слегка припухлые губы. Высокую грудь венчали два готовых расцвести, но чего-то ждущих бутона.

Взгляд был неподвижен и устремлен вдаль, но стоило мне подойти вплотную и посмотреть в упор ей в глаза, как что-то вдруг кольнуло у меня в груди, что-то острое, но и нежное. Мне стало как-то изумительно не по себе. Она вздрогнула от наших встретившихся взглядов, и легкий шорох листьев заструился по ее телу. Меня неудержимо потянуло в эти глаза, как в омут, стремительно, радостно и неотвратимо. Душа словно бы отделилась от тела и понеслась туда, вглубь, в неизвестность. Все померкло передо мной. Только светящийся звездный туннель, и нестерпимо яркий свет в конце его. Свет всепоглощающей любви, всепроникающей сердечности, радости и доброты. Я растворился в нем, я слился с тем живым существом, в которое я проник, с тем человеком, который пустил меня в себя, отдался мне душой, позволил слиться, соединиться вместе, чтобы жить одним организмом, одними чувствами и мыслями, одними эмоциями. Теперь я был уверен: нас двое, но душа у нас — общая, и если во мне что-то произойдет, она тоже изменится и станет такой же, как и я, и любить ее я буду так же, как самого себя. Я осознал, что пока я здесь, я не властен над собой. Тело застыло парализованным, ступни неожиданно пустили корни, которые быстро исчезли в камнях, переплетаясь и срастаясь с ее корнями. Наши руки поднялись и медленно обняли друг друга, обоюдно прорастая побегами, в тела друг друга. Мы оба мгновенно покрылись буйной зеленью, миллионами мелких листьев, которые складывались ладошками: мои и ее. Появились мелкие цветы: пестрые и непохожие друг на друга создания. Солнце бешено носилось по небу, как сумасшедшее, сменяя ночь на день и вечер на утро.

Когда наши губы встретились в поцелуе, цветы и листья приникли друг к другу, затем крепко переплелись, словно пальцы, и закачались в каком-то только им известном музыкальном ритме…

Все замерло. Время для нас остановилось, хотя солнце так же стремительно катилось по небу.

В какой-то момент время зазвенело, и процесс пошел вспять, но уже для нас обоих. Мы избавились от цветущей зелени. Мы были опять каждый самим собой, только два прильнувших цветка все еще раскачивались в прежнем ритме. Наши корни перестали соединять нас с землей и друг с другом, и только в последний момент все сразу кончилось: цветы упали, раскрылись и обнажили плод — круглый, спелый, буро-красный, с желтыми ямками, тяжелый. Мы смотрели на него — два совершенно обнаженных человека и осознавали, что это-плод нашей любви, нашего взаимопонимания, наших душ. Это мы. Мы видели друг друга, глядя в глаза только через этот плод. Мы в легком движении одновременно нагнулись и подняли соединенными вместе руками это чудо — наше чудо и только после этого окончательно осознали индивидуальность жизни в наших руках. Наше право на эту землю, на эту планету. Нам дана возможность заселить бесплодные пустыни и степи, горы, реки и моря. Плод в наших руках шагнул во времени, как будто солнце стремительно неслось по небу только для него, для нас же оно тянулось невыносимо долго. Он стал сохнуть на глазах, плоть его распадаться, и вскоре в наших ладонях остались лишь шесть зерен-косточек с удивительно твердой извилистой поверхностью, словно это была кора головного мозга. Мы, единственные на этой планете, с влюбленными глазами, постоянно смотревшие друг на друга, словно боясь потерять связь, словно питаясь энергией исходящих от нас потоков, спустились в долину, неся каждый в руке по три зерна: я — ее сущность, она — мою, чтобы посадить их в плодородную почву, и дать им шанс испытать то чудесное и всепоглощающее чувство любви, какое испытали и. храним друг для друга мы…

Он

Его мы нашли в пересохшем русле изменившей свой путь реки. Это был очень старый, покрытый мхом и плесенью старик. Он лежал навзничь, опустив иссохшие, покрытые слизью корешки ног в грязную лужу, и смотрел в небо широко раскрытыми неподвижными глазами. Он был еще жив и мог говорить, хотя тело его уже одеревенело, ссохшаяся кора местами отвалилась, волосы проросли корешками, но и те уже высохли и обломились. Нам не нужны слова. Наши слова — это мысли и образы. Он увидел нас и последние проблески радости застыли у него в глазах и светились там до тех пор, пока он не распрощался с жизнью. Мы подошли к нему и услышали:

— Дети мои, как я рад снова увидеть вас… У меня мало времени и сил, поэтому не перебивайте меня, пока я не закончу. Я обращаюсь к вам — единственным представителям моего народа, оставшимся в живых… — Он помолчал, собираясь с мыслями. — Мне уже сотни тысяч восходов и закатов… Я все повидал на своем веку: расцвет и гибель дорогого мне народа, и уже не надеялся, что кому-то передам свои знания, мое последнее и единственное достояние… Вы уже знаете, что такое любовь, доброта, взаимопонимание, что такое БОГ… Слава Богу. О, Боже! — эти короткие молитвы вы узнали еще будучи семечком, ростком, вы узнали Слово Божье, данное вам и раскрытое в ощущениях. Откуда мы взялись — неизвестно. Может, прилетели из Космоса. Может, какая-нибудь случайная пара косточек упала в благодатную почву и дала ростки, может, мы родились здесь… Знания утеряны, забыты (у нас никогда не было источников сохранения информации, кроме своей памяти), да и никто из нас не задавался этой целью, ведь все мы можем узнать у НЕГО. И все тоже…

Тем не менее вся планета была заселена. Все было в зелени: леса, рощи. Повсюду — свободный народ, заселивший самые укромные уголки планеты, и везде была всеобъемлющая любовь, доброта и радость. Но однажды с неба упала звезда. Это были люди, прилетевшие из глубин мироздания на своем космическом корабле. Они не верили в Бога и в высшие ценности человечества. Они были под властью зла. Внешне они очень походили на нас, естественно в пору межвременья. Хитрость, обман, ложь, предательство, прелюбодейство, хамство и многое другое — вот было их кредо! Они знали, что мы живые существа. Но разве это их волновало? Они вырубили нас! Всех! Они нас уничтожили. Ради чудесных божественных цветов, плодов жизни, кожи, коры, зелени и побегов — все шло в ход. Они похищали нас. Наши души безвременно возвращались в лоно Космоса, не прожив положенного срока. Но Бог всегда был с нами. Прилетевшие люди говорили между собой, что Бога нет, иначе бы он нам помог, наслал бы бурю, эпидемии или что-то в этом роде. Но знайте, Бог — ДУХ МИРА, словно глобальный комок мокрого песка состоит из душ живущих в нем. Он помогает просящему через его поступки, он дает едва уловимую путеводную нить желаний, идя по которой просящий придет к своей цели. И чем чаще он будет думать о Боге или хотя бы стараться его не забывать, тем эта нить будет ярче, а цель ближе. Бог — это Любовь и Доброта, и в нем не может быть зла, как бы плохо ни пришлось страждущему.

Когда кричат на тебя — научись шептать в ответ, ударили по щеке — подставь другую, потому что злыми методами со злом не справиться. Только опасайтесь злых мыслей, идущих от Тени Бога… Добро неизбежно побеждает зло — это вселенский закон, это должен быть вселенский закон! — Мысли его путались и сбивались, но все же он продолжал…

— Очень трудно внешне различить добро и зло. Смотрите в глаза, потому что они зеркало души…

Он надолго замолчал. Мы сидели рядом и с напряжением следили за ним, внимая каждой его мысли.

— Я остался один, я прятался, я не мог любить — просто некого было любить, но все же надежда не покидала меня и в это трудное время. Бог не оставил нас. Жизнь возродится! Я дождался… Они были там… — он мысленно устремился вдоль русла. — …Последние… Четыре человека и корабль… Если у вас уже есть побеги — берегите их. Избавьте планету от зла, молите Бога о возрождении. Бог внутри вас, вы сами частицы Бога, будьте решительней, будьте вместе и никогда не расставайтесь. В вас последних вся могучая сила добра планеты. И еще. Вы — властны над временем. Каждый Зеленый человек может ускорять и замедлять, и даже в некоторых случаях возвращать вспять время окружающего мира и свое внутреннее. Но вдвоем эта возможность усиливается в миллионы раз. Пользуйтесь ею разумно и с любовью к окружающим.

Мысли его прервались, и вместо них наш разум наполнился разноцветным вихрем красок, абстрактных образов… Все смешалось, переплелось, и вдруг на этом фоне возник образ зеленого человека средних лет. Мы сразу узнали его — это была душа умирающего старца. И мы вновь услышали прерванный монолог:

— Человеку столько лет, на сколько он себя чувствует. Не смотрите на внешнюю оболочку… Перед смертью пролетает вся прожитая жизнь, и приходит Знание — истинное знание, которое вновь забывается при рождении, оставляя неясное воспоминание о прожитом и программу на будущее, записанную на наших ладонях… Возьмитесь за руки и прикоснитесь к рукам моего старого тела, образуя кольцо… Идите сюда…

Мы отключились от внешнего мира. Лишь короткое мгновение наши тела ощущали поток циркулирующей по кольцу рук энергии, а наш разум уже был там, рядом с говорившим, по ту сторону реального мира…

— Представьте себе… — он обнял нас за плечи, и шесть глаз соединившегося разума, растворившегося в бескрайнем океане вселенского духа, окинули окружающий бездонный мрак… — Представьте себе, что ничего нет. Нет планет, нет звезд, нет галактик, нет вселенной, только вы, и эта безумная, безграничная, удушающая чернота. А теперь представьте, что вы растворились в этой темноте. Вы как единый организм — теперь сама эта чернота… — Мы реально ощутили, как сливаемся, словно три кристальных родниковых ручейка в один бездонный хрустальный сосуд… наполняемся, наполняемся, наполняемся… Стенки сосуда стремительно удаляются от нас и исчезают… И хоть бы искорка света?! — Вы — тьма, но вы в сознании! А что будет, если вы уснете и совсем не будете видеть снов? Вы вернетесь в первозданную материю. Мир — это многослойная система. Каждый атом, молекула, растения, животные, люди, звездные системы, галактики — это всего лишь частички мироздания, которые безгранично повторяют друг друга во всем своем многообразии… Каждое существо трудится, затем отдыхает, спит, так и вселенная: сначала она спала, пришло время, и во вселенском разуме возникла искра мысли-пробуждения, которая, в свою очередь, породила цепную реакцию рождений — следствий этой мысли, и по мере пробуждения «мозга» само существо разума наполнилось хаосом «видений», хаосом полей, которые породили, в результате взаимодействий, хаос частиц… Глобальный разум — это мысль-причина, все окружающее — мысль-следствие…

Мы окунулись в навеваемый нам океан ощущений. Тьма поглотила нас, стерла память, лишила чувств, погрузила в оцепенение, в глубокий сон… мы потеряли себя… мы исчезли…

И вдруг тонюсенький лучик едва различимого призрачного света, с разбегающимися от него такими же призрачными радужными волнами, неназойливо тронул сознание, пробуждая еще мысль-лучик, и еще, и еще… И вот уже темнота — «я», темнота — «мы» заполнилась вихрем, ураганным хаосом красок, которые сталкивались, смешивались, переплетались в вихри и водовороты… Я — существо, я — единый разум проснулись, и сначала это буйство красок, их борьба как-то завлекли меня, стремительно кружащиеся в вихре моей головы, но если легкий дождь очищает, пробуждает, то усиливающийся поток изнуряет и приносит неудобства…

— Чтобы творить, надо собраться с мыслями, упорядочить их, классифицировать, если хотите, надо жить. Жить — Творить, Созидать! Это закон! Создав что-то потрясающее, хорошее и светлое, вложив в это душу, мы со временем переоцениваем созданное и оберегаем его от остающегося и нереализованного, которое в свою очередь давит и пытается изменить созданное…

…Я сосредоточился, и тотчас все вихри соединились в потрясающий, немыслимый узор, мгновенно меняющий свои очертания… Я был этим узором… Я — творец, художник, вселенский мольберт моего разума подчиняется кистям-краскам моих мыслей. Глобальное вдохновение, желание вело меня… Мысль за мыслью вырисовывались следствия: поля, биополя, энергосубстанции, магнитные и радиоволны… атомы… кварки…

…В мгновение перед нами пронеслась вся история мироздания. Мы были частичкой этого мироздания и самим мирозданием одновременно. Мы чувствовали всю целостность общего-частного, свой переход от микроскопического существа ко всеобщему организму  этот замкнутый сам в себя космос…

— Смотрите… — мы снова стояли втроем, рядом друг с другом, но уже не в полной темноте, а — в открытом космосе с мириадами окружающих нас звезд, галактик, звездных систем и планет. Одни галактики стремительно сжимались, другие взрывались, звезды рождались и умирали, планеты сходили с орбит, кометы падали на планеты…

— Смотрите, — повторил он, и мы увидели чудесную планету в легкой дымке облаков, с горами, лесами, реками, полями, городами, с одним естественным спутником и множеством искусственных на ее орбите. Он вытянул руку и планета, уменьшившись, зависла над его ладонью, окруженная светящимся ореолом.

— Планета — единое целое. Она имеет свою поверхность. Вот отверстие в этой планете, — он ткнул пальцем в шарик,  и оно имеет свою внутреннюю поверхность. А это множество отверстий, каждое со своей поверхностью… — вся планета была истыкана дырами. — Что станет с поверхностью планеты, если этих отверстий будет бесчисленное множество? — На наших глазах, сохраняя форму, шарик покрылся множеством сквозных отверстий, пока от него не остался только светящийся ореол. — Так и разумная вселенная, пронизанная множеством ее же измерений, и существует, и не существует одновременно!

Светящийся ореол уплыл в открытый космос, обретая на ходу утраченную форму и размеры.

— На этой планете идет борьба Добра со Злом. Это поле боя, это испытание, чистилище для душ. Но люди, живущие там, стали забывать, что такое БОГ, Любовь и лучшие качества души — тень на них накладывает свой отпечаток. Часто они подменяют истинные ценности удобными им. Зло в наступлении, но все же вселенная эта неподвластна ему. На него падает лишь тень зла. Знайте, если вы сможете повлиять на сознание этих людей, этой планеты, вы, как в зеркале, измените ход мыслей людей «планет-близнецов»…

Сознание наше помутилось, завертелось в вихре, и мы очнулись опять рядом со старцем, уловив в последний момент его прощальное напутствие:…с Богом…

Ничто не вечно под луной — вечно все…

Мы осознали, что приходящее знание истинно и ложно одновременно, и задача живущего отделить зерно от плевел, но не давать заблудшему чистое, а научить его самого познать истину, самого сделать себя гением — другом парадоксов.

Прикосновение

Эта единственная и последняя встреча с Духом Планеты, с этим древним старцем, чье тело после смерти стремительно рассеялось в пространстве под воздействием местного конечного ускорения времени, придало нам такой мощный Импульс Энергии Животворящего Добра, что мы не переставали каждый раз удивляться себе и своим способностям, и только благодарили Отца за его щедрый дар и возлагаемые на нас надежды…

Мы чувствовали, что Тень и сюда наложила свою лапу — на этот когда-то цветущий и благоухающий мир: на все живое и неживое — на горы и долины, на камни и реки, на воздух и остатки почвы, в конце концов и на нас — мы чувствовали сомнение перед осуществлением грандиозной задачи. И тем не менее это не остановило нас — напротив, придало решимости и целеустремленности. Видеть Цель своей Жизни и неукоснительно следовать ей, преодолевая различные препятствия, сколько бы времени ни ушло на их преодоление, это ли не путь, ведущий к счастью и успеху, это ли не стезя, дарованная нам на все времена!

Живя в союзе с планетой, питаясь ее энергией, мы выросли в собственных глазах, отягощенные возложенной на нас ответственностью.

Через полдня пути мы наткнулись на разбитый контейнер. Вероятно, он валялся тут давно — от него веяло старостью. Разбитое каплевидное тело оранжевого цвета, засыпанное сверху обломками каменистого уступа, нависавшего когда-то над руслом еще бурной реки, было заполнено пакетами с обмундированием и продовольствием. Прозрачные разноцветные пачки вывалились из разрушенного «брюха» контейнера. Мы подошли ближе. Необходимо было разломить этот предмет пополам, чтобы добраться до основного содержимого. Я попытался применить силу собственных мышц, но это было все равно что руками сдвинуть гору. Оставалось только эту гору сдвинуть Энергией Жизни. Мои руки, упирающиеся в края разлома, стали твердеть и расти — я снова становился деревом. Ноги, широко расставленные в стороны, стремительно пустили корни, доставляя энергию планеты безумно делящимся клеткам. Кожа конечностей позеленела — они быстро росли, раздвигая пространство, тело загрубело. Все напряженные мышцы: ног, спины, груди, рук, шеи гипертрофически увеличивались, покрываясь тут же раскрывающимися почками — теперь и появившиеся широкие листья энергично улавлили столь необходимую для биосинтеза энергию. Я походил на огромного, мощного, но добродушного монстра. Жизнь взяла свое — орех контейнера разлетелся с треском, далеко в стороны разбрасывая веером разноцветные пестрые оболочки… Возвращая время вспять, я мог погибнуть, если бы не рассеял накопленную во мне энергию полей исчезающих клеток в пространство или не передал ее еще кому-то. Часть этой энергии я передал моей любимой, когда она обняла меня в восхищении, после падения последнего пакета, а часть еще окружала меня долгое время в виде золотого свечения вокруг тела. Пластиковые пакеты, хлопком раскрывающиеся при нажатии на черное пятно-подушку, содержали в себе маскировочные комбинезоны, марки «мимикрия», изменяющие свой цвет в зависимости от ландшафта, и набор сопутствующих предметов к ним. Одеться было не так трудно и, облачившись и подпоясавшись, мы теперь почти ничем не отличались от Людей С Корабля, в этом мы убедились, сравнив себя с фотографией, найденной там же.

Целую неделю мы шли, сначала по руслу высохшей реки, потом вдоль мелкого ручья, с теплом вспоминая те счастливые моменты, итог которых — тридцать шесть юных деревьев, росших сейчас в Долине Юности. Двести дней мы бродили в любви и согласии по бескрайним просторам безжизненной планеты, делая ее живой, прежде чем наткнулись на последнего представителя исчезающей, но теперь уже вновь возрождающейся расы. Шесть раз мы цвели и благоухали, тридцать шесть ростков взошли и потянулись к свету. Теперь наша задача — сохранить все это, а наша молодежь преумножит сделанное и оживит землю. Душа, вновь вступающая в жизнь, чиста, как девичья слеза, как горный хрусталь и очень тонко впитывает эмоциональные воздействия окружающих. Ее легко «запачкать». Она, как хрустальный сосуд, ждет своего наполнения. Чем ее заполнить — ответственная задача. Капля за каплей, капля за каплей люди приносят в нее свои знания, свои мысли и эмоции, и основная часть этого «дождя» ложится на плечи близких. Но важно другое: ясно видеть грань — где остановиться. Душа сначала все впитывает радостно и добровольно, но постепенно приучается сама решать, что ей необходимо в данный момент. Важно не смешивать несовместимое! Наши дети избавлены от излишней опеки — им дана свобода: свобода выбора, свобода желаний и поступков. Пусть учатся, сначала на своих ошибках, потом на чужих… Такова жизнь!

Корабль появился внезапно: сразу же за неприметным холмом. Мы залегли и внимательно все осмотрели. Посреди каменной площадки с разбегающимися во все стороны дорогами лежало на брюхе плоское, линзообразное, слегка светящееся тело, с квадратными иллюминаторами по бокам. Возле корабля стояли двое, одетые так же, как и мы, и яростно о чем-то спорили — это было видно по интенсивной жестикуляции и сердитым лицам.

Я сосредоточился, взглянул любимой в глаза, наши души нежно и ласково соприкоснулись, объединившись, и мы начали действовать. Взявшись за руки и слившись духовно в единое целое, легко ускорив наше местное время, вприпрыжку, словно нас несла невидимая чудесная сила, мы сбежали с холма и пошли к кораблю. Воссоединившись, мы испытали блаженство, а мир для нас расцвел изумительными красками. Каждая клеточка наших тел ощущала пространство, миллионы проникающих излучений кружились в чудесном танце взаимодействий перед нашими глазами. Камни дышали жизнью, переливаясь мягкими волнами атомно-электронных полевых структур, воздух был пронизан миллионами звездных огоньков-пылинок, купающихся в океане голубого, прозрачного тумана; холмики песка, с перемещающимися туда-сюда песчинками были подобны живой электронной материи, самостоятельно живущей, независимо от мироздания… Все дышало жизнью и благородством… Только несколько серьезных жестких излучений было запятнано Злом. Корабль светился мертвенно-бледным постоянным сиянием, и в нем что-то клокотало и бурлило, как злобное существо в клетке, что-то темное и зловещее. Его было много в таком малом объеме, и оно стремилось выйти. Стартовая площадка несла на себе следы смерти каждого когда-то приземлившегося на нее космического аппарата. Поля взаимодействующих излучений смешались, но все равно чуждое влияние успело потускнеть, и природа брала свое — вихри красок времени-жизни опять заструились над мертвым камнем. Живая планета коснулась и тех двоих, стоявших, своими тонкими ласковыми лучиками полей, но встретила жесткий отпор неприязни. Неприязнь, упрямство, замешанное на алчности, клокотали в них, и брызги этих мыслей и слов падали в души, как тяжелые камни. Казалось, время остановилось: люди окаменели. Они стояли, раскрыв рты в яростном споре, словно на той фотографии, что мы нашли в контейнере. Живые фотографии…

— Смотри, любимая, мы упустили небольшую деталь, — я мысленно коснулся ее.

— Да, милый, я заметила, у них кожа осеннего цвета. Но мы тоже можем попробовать стать такими…

— Да, пожалуй, это нам необходимо. Давай ускорим наше поверхностное время и изменим кожную пигментацию.

Мы встали рядом с этими застывшими фигурами и замкнули руки. Наши глаза встретились. Любовь переполняла их. Она брызнула наружу, и обнаженные участки нашей кожи расцвели осенним цветом по юно-зеленому фону. Эти солнечные зайчики стати расширяться, соединяться и с легким, радостно-щекотливым чувством разливаться по всему телу. Мгновение — и мы стали неотличимы от Людей С Корабля. Мы пошли дальше, разомкнув кольцо связи. И вдруг, едва шагнув, я почувствовал, как что-то неприятное, цепкое, жгучее, болезненное упало в мой мозг и затенило разум, расползаясь внутри, как раковая опухоль. Я сразу определил источник — взрыв гнева в душе одного из людей, мимо которых мы только что прошли. Этот всплеск был так силен, что брызги долетели и до меня. Голова наполнилась тяжестью. Свободной рукой, раскрытой ладонью, не касаясь лба, я медленно провел вдоль лица, заодно поправляя волосы, до самого затылка, мысленно следя за излучением руки и как бы стирая, сбрасывая на землю эту грязь с моей головы. Еще, еще и еще раз я собирал это в кулак и сбрасывал стряхиванием руки вниз до тех пор, пока мне не стало легче. Последние пылинки чужого гнева сняла с меня заволновавшаяся поначалу моя дорогая половинка, и совсем скоро мы уже входили в открытый люк.

Мы поднялись по ступенькам, прошли через три открытые двери и попали в рубку. Там стояли два высоких кожаных кресла, в одном из которых, спиной к нам, сидел человек с солидной лысиной, в его руке дымилась сигарета. Он смотрел на полукруглую прозрачную стену-экран, за которой застыли спорщики. Мы расцепили руки. Дымок ожил, и мы услышали голоса:

— Тьфу ты, пропасть! Будь ты проклят! Чтоб тебя разорвало!.. Да забирай что хочешь, только отстань от меня! Все равно ты там ни черта не найдешь: это бесполезная трата времени. Планета пуста и безжизненна, как скорлупа грецкого ореха. Последнее дерево было уничтожено сорок лет назад, еще экспедицией Черного Принца, а ты на что-то надеешься…

«Сердитый» сплюнул и пошел к кораблю. Его собеседник сделал немыслимые движения, словно скорчившийся моллюск, и скрылся за границей экрана.

— Скорпи, дай ему «Шип», пусть катится к черту, и бес ему в ребро!

— Есть, капитан! — браво ответил «лысый» вошедшему человеку, и нажал пару разноцветных кнопок на откидывающейся панели кресла.

— Где Диск?

— Он только что вышел из лаборатории через грузовой отсек — пошел маяк устанавливать, где-то в паре километров отсюда.

— Нурис, слышь…

— Чего тебе, Скорпи? Открывай шахту, а то как бы Командор не передумал, тогда мы лишимся пожизненного состояния звенящих монет и пятнадцати лет дополнительной жизни!

— Я о том и говорю. Бери «Шип» — он там крайний — и дуй побыстрей, скоро возвращаться.

Мы, доселе притихшие, притаившиеся в нише за дверью, переглянулись. «Милый, нам пора», — она нежно коснулась моей ладони… Мы выбежали наружу. Корабль изменился. На его корпусе образовался прилив, который исторг из себя малое подобие корабля. Космонавт подошел к нему и беспрепятственно, словно в облаке тумана, скрылся внутри. Мы незаметно нырнули следом.

— Эй, эй, Hyp, что-то там не так!

— Ты чего, Скорпи, привидение, что ли, увидел, мычишь?

— У меня сенсоры вышкаливают. Посмотри, может, сам призрака увидишь.

— А мы его почикаем… — Нурис обернулся, и его глаза вылезли из орбит.

Мы стояли на небольшом вытянутом диске позади, стены и оборудование постепенно растаяли, и теперь нас окружали небо и камни.

«Не волнуйтесь, — начал я. — Мы не хотели вас пугать и не причиним вам зла, мы не сможем сотворить зло, но мы просим вас: улетайте отсюда и больше никогда не возвращайтесь. Здесь были Любовь, Мир, Доброта и Радость. Пришельцы, такие же, как вы, уничтожили ВСЕ. Мы были неопытны в борьбе со злом и… проиграли. Теперь настало наше время — время возвращения, и мы просим покинуть нас…»

— Что-о-о!!! — Лицо Командора побагровело от гнева. — Да как вы смеете диктовать нам условия, вы — разукрашенные ничтожества! Да кто вы, в конце концов, такие?! — Почему он сказал «разукрашенные», он и сам не знал, но пыл недавнего спора еще не остыл в нем.

Я почувствовал сложность положения и вдруг меня осенило. Переглянулся с возлюбленной. Она поняла меня. Кивнула в согласии. Капитан все еще распалялся, и к нему уже присоединялись и остальные, когда я мысленно отчетливо произнес: «Мы поведем вас в Долину Юности и покажем Рощу Зеленых Людей…» Меня коснулся импульс беспокойства за судьбу детей. Я положил руку на плечо любимой, успокаивая.

— Золото плывет к нам в руки само! — они были радостно возбуждены.

Некоторое время они обсуждали ситуацию, затем хотели задать кучу вопросов, но я предвосхитил их и «произнес»: «Мысли не нуждаются в переводе и физическом воспроизведении. Мысли — это оттенки чувств, их надо понять, почувствовать, хотя для вашего удобства мы можем говорить словами: это просто — снять словесный отпечаток ваших мыслей, но говорить словами слишком примитивно, они слабо отражают чувства…» Они снова заспорили.

…Мы влетели в долину. Это была наша долина — тридцать шесть стройных организмов, в полной красе зеленой одежды. Они развивались чрезвычайно быстро, юноши и девушки, еще не познавшие счастья взаимной любви.

— О, дьявол! Вот это да! — услышали мы их восхищенные голоса. — Это же миллиарды, это безумная жизнь!

«Милый, мне жалко их, они умрут…» — она уткнулась мне в плечо.

«Не волнуйся, родная, они обретут новую жизнь — жизнь добра и взаимопонимания, они освободятся от Зла, от алчности и корыстолюбия, они обретут свободу».

«Но это тоже насилие над личностью, обман?!»

«Нет, мы никого принуждать не будем. Мы откроем им свой мир, освободим их от Зла и дадим им пожить этой жизнью. Да будет так!»

Последние слова наполнили меня уверенностью — подтверждением правильности моих мыслей. Приятная дрожь волнами поднималась от моих ног и разливалась по всему телу вплоть до кончиков волос, немного приподнимая их. Волны накатили и схлынули.

Тут мы увидели, как в воздухе возник базовый корабль и приземлился возле ближайшего дерева. Это была расцветающая девушка с зеленой пышной кроной. Все выскочили наружу.

— Потрясающе! Вот это сувенир! — Скорпион подскочил к ней и… в руке у небо блеснул… НОЖ!

«Стойте!» — импульс пронзил их мозг, «замораживая» кровь в житах. Это потрясло ВСЕХ как удар тока. Я почувствовал испуганное сжатие моего локтя.

«Послушайте, мы можем дать вам больше, то, о чем вы никогда и не мечтали! Мы можем открыть вам внутренний мир нашего народа».

— Чушь! Что может быть больше богатства? Внутренний мир, внутренний мир… Сказки для умалишенных. Какой мир может быть у потенциального чурбака, у чурки? Кроме пользы в хрустящих и звенящих, да в лекарственных экстрактах, вытянутых из них, и еще чисто коллекционной стоимости…

Человек опустил алмазное лезвие ножа. Они стояли полукругом возле новорожденной — растерянные и злобные. Появившееся чувство обреченности не покидало их, но и сдаваться они не собирались. Подчиняясь какому-то импульсу, они достали из-за пояса по короткой трубке с ручкой и стали приближаться к нам.

— Я сразу понял, кто вы такие, только странно было видеть вас такими разумными и видоизмененными, а не пассивными и покорными судьбе, как ваши предки — Нурис подошел вплотную и вдавил трубку в мой живот. — Ты знаешь, что это такое? Это ПРОРВА — пространственно-ориентированный виртуальный аннигилятор. Пшик — и от тебя останется холмик несвязанных молекул, которые послужат превосходным сырьем для «элексира жизни» — лекарства толстосумов, желающих продлить свою никчемную жизнь. Продолжительность жизни неуклонно сокращается, и это прекрасная возможность прожить беспрепятственно еще не один десяток лет…

— Да, Hyp, здорово мы их провели. — Пилот подошел к моей возлюбленной, играя ножом у ее лица и улыбаясь. — Какой прекрасный экземпляр юной головки для коллекции «Империи 666» — шести сотен звездных систем.