— Он часто мне говорил, что ты талантливее его, — отозвалась Колетта. — Ему приходилось выводить умозаключения, а ты просто видел. Он все отдал тебе, Эверетт. Множественная вселенная — в твоих руках, вот на этом планшетнике. Вопрос в том, что со всем этим делать. По сути, тут просто графики волновой функции. С таким же успехом можно изучать Лондон, имея в своем распоряжении справочник, где указаны только имена людей вместе с их адресами и номерами телефона. Есть Сингхи, которые живут в доме 43 по Родинг-роуд, а есть Сингхи с Ормонд-плейс и с улицы Королевы Елизаветы, но по справочнику невозможно определить, живут они в восточной или западной части Лондона, к югу или к северу от Темзы и как до них добраться. По адресу невозможно узнать, какой у них дом — роскошный особняк или наркопритон. Понимаешь, к чему я, Эверетт?
— Мама говорит, мы теперь не Сингхи, а Брейдены.
— Никакой ты не Брейден.
— Конечно, нет. Не был никогда и не собираюсь.
— Давай я тебе пива куплю?
— Мне больше нравится «Кирин», чем «Саппоро».
— Я пошутила! Ешь свои суши.
Эверетт взялся за онигири. Рис был приготовлен правильно, как раз с нужной пропорцией уксуса, зерна круглые, не слишком клейкие, но и не разваливаются. Колетта гоняла по тарелке ломтик маринованного имбиря. Потом отложила палочки крест-накрест.
— Эверетт, папа не упоминал при тебе такую штуку под названием «портал Гейзенберга»?
— Теоретически это точка, в которой параллельные вселенные соприкасаются и можно перейти из одной в другую. Нечто вроде «кротовой норы» между мирами.
— А что, если такие точки существуют не только в теории?
Официантка принесла крохотный чугунный чайничек и разлила по чашкам чай — горячий, душистый и прозрачный. Вся отделка ресторана, уютная кабинка и обжигающий чай наконец-то согрели промерзшего до костей Эверетта. Колетта положила перед ним на стол флешку.
— Если об этом узнают, не приведи Господи, меня посадят под замок, а ключ выбросят. Держи, Эверетт. Просмотри внимательно, а потом позвони мне.
Эверетт убрал флешку во внутренний карман, поближе к сердцу. Карман застегнул на молнию и все равно не мог отделаться от чувства, что флешка светится сквозь ткань и всем видна. Пока Колетта расплачивалась, он допил вмиг ставший безвкусным чай. Золотистая манеко-неко махала лапкой — вверх-вниз, вверх-вниз. Эверетт зашнуровал бутсы и, гремя шипами о мостовую, шагнул в ночную тьму.
7
Дверь дома номер сорок три по Родинг-роуд стояла нараспашку.
— Мам?
Возможно, она всего лишь вышла в магазин на минуточку или забежала к соседям, Маккаллохам, одолжить степлер или передать посылку. Но Лора после развода всегда тщательно запирала дверь, даже если отходила не дальше чем на два шага от дома. К тому же по вторникам она водила Викторию-Роуз на плавание, а возвращались они не раньше восьми. По вторникам Эверетт отпирал дверь своим ключом и шарил по кухне в поисках еды. Так было заведено.
По коридору разлетелись рекламные листки от пиццерий и фирм по установке пластиковых окон. Ковровая дорожка намокла от дождя. Дверь явно простояла открытой несколько часов.
Значит, не мама. От живота к сердцу поднялась ледяная волна. Наконец, справившись с собой, Эверетт осторожно шагнул вперед. Дверь гостиной тоже была открыта. Может быть, неизвестные люди еще в доме. Эверетт вытянул шею. В гостиной царил полный разгром. Все ящики из комода вывернуты на пол, ДВД-диски кто-то вытряхнул из коробок и раскидал по комнате. Журналы валяются подбитыми птицами. Диван и кресла опрокинуты, подушки разбросаны отдельно от наволочек. Рождественская елка лежит на боку. Гирлянда мигает огнями, как сумасшедшая. Осколки хрупких стеклянных игрушек втоптали в ковер. С подарков сорвали обертки. Эверетт выхватил мобильник и позвонил в полицию, а потом Лоре. Она долго не брала трубку — он уже решил, что не ответит.
— Эверетт, зайка, там в холодильнике, в миске, чили с курицей…
— Мам! Когда пойдете домой, оставь лучше Викторию-Роуз у бебе Аджит.
— Что такое? Что случилось?
— У нас кто-то побывал.
Мама примчалась, когда полицейские уже осматривали место преступления. Это были местные полицейские, в форме, но они тоже приехали на «Шкоде». Мама застыла на пороге гостиной, в ужасе прижав ладони ко рту. Женщина-полицейский тут же подступила к ней с вопросами. Она не отставала от Лоры, пока та поднималась по лестнице к себе в спальню. Там у Лоры вырвался тихий стон. Эверетт не знал, что человеческое горло способно издавать такие звуки.
— Боже, ох, нет! Господи, что же… Я никогда это не отмою. Я не смогу больше здесь спать! Просто не смогу! Все перерыли, испоганили. Нам нужно переехать.
Эверетт ее понял, когда заглянул в свою комнату. Все казалось испачканным, грязным. Одежда, обувь, простыни, книги, коробки с проводами и старыми игрушками, машинки и футбольные журналы, и плакаты, сорванные со стен… Все переворошили, перещупали, все измазали своей вонью. Эверетта затошнило.
— Выбросить это все, немедленно! Не могу рядом с этим находиться! — повторяла Лора. — За что? Что мы такое сделали?
«Не мы, — подумал Эверетт. — Я. Что же я сделал? Что у меня хранится?»
Он крепко прижимал к груди школьный рюкзак. В рюкзаке был спрятан планшетник, а в планшетнике — Инфундибулум. От флешки, которую дала Колетта, исходило тепло — хотя это, конечно, ему только мерещилось.
На площадку поднялся еще один полицейский.
— Да уж, порылись тут знатно! Явно что-то искали. Обычно подростки просто врываются в дом, хватают, что попадется под руку, и убегают. А тут работали вдумчиво. Замок на входной двери взломан. Не знаю, что сделали с сигнализацией — на дисплее так и мелькают какие-то буквы и цифры. Действовали обстоятельно, не спеша.
Женщина-полицейский обняла Лору за плечи.
— Дорогая моя, вам есть, у кого сегодня переночевать?
— У свекрови, она сейчас приглядывает за моей дочерью.
— Мам, я попрошусь к Рюну.
— Эверетт…
— У него есть свободная койка, а у бебе Аджит мы все не поместимся. Мама Рюна не рассердится.
— Ты уверен?
Эверетт только сию минуту принял решение, но он не колебался, потому что знал совершенно точно, кто сегодня явится к бабушке Аджит, смущенно переминаясь с ноги на ногу, со своими угрожающе-вкрадчивыми интонациями, и своими искренними соболезнованиями, и с неизменным: «Чем мы можем помочь? Да, кстати, от папы не приходило никаких сообщений по электронной почте или, может быть, файлов? Точно не приходило?»
— Все нормально. Я попрошу маму Рюна тебе позвонить. Да я и сам позвоню. Иди, не беспокойся.
Полицейские подождали, пока Лора позвонит слесарю с просьбой починить замок и отыщет в разгромленной спальне вещи для ночевки, а потом подбросили Эверетта к дому Рюна. Как и думал Эверетт, «Шкода» оказалась дрянной машиной.
8
Кухня в доме Рюна была полной противоположностью кухне в доме Эверетта. Мама Рюна поддерживала порядок и идеальную чистоту, и к тому же здесь имелся папа. Эверетт и Рюн Спинетти были знакомы с первого класса, и все это время Эверетт видел мистера Спинетти не иначе как смеющимся. Тот в любую минуту готов был закатиться хохотом. Как-то смеялся чуть ли не до слез над собственными кошками: одна сидела в картонной коробке посреди кухни, другая расхаживала вокруг, и обе то и дело принимались лупцевать друг друга передними лапами. Теджендра никогда не веселился так спонтанно и непосредственно; ему все надо было продумать и осмыслить. Правда, над разоренным домом Эверетта и Джон Спинетти посмеяться не смог.
— Наш дом для тебя открыт! Живи, сколько понадобится.
Мама Рюна крикнула из глубин необъятной кухни:
— Если твоей маме помощь нужна, так мы всегда! Ужас какой, не приведи Господи!
Она перекрестилась и прикусила костяшки пальцев.
— Рюн, ты установил тот монитор с высоким разрешением? — спросил Эверетт.
В пятом классе Эверетт Сингх и Рюн Спинетти, опознав друг друга по фразе из «Трансформеров», поняли, что не одиноки во Вселенной. Их дружба расцвела у дисплея. Компьютерные маньяки — могучее племя.
— Все готово.
— Я хочу кое-что посмотреть.
Они отправились в комнату Рюна, прихватив с собою чай и сказочное печенье миссис Спинетти. В старших классах интересы приятелей постепенно переместились от виртуального мира к реальному, а конкретно — к футболу. Однако у Рюна стол был по-прежнему завален старыми дисплеями, USB-портами и медиаридерами. Все это барахло потеснил новый здоровенный монитор. Пока Рюн закрывал Фейсбук и «Ворлд оф Варкрафт», Эверетт извлек из кармана флешку и воткнул ее в свободный слот.
— Что это? — поинтересовался Рюн.
— Не знаю.
Эверетт открыл оглавление. Видеофайлы, формат рюновскому компьютеру не знаком. Эверетт поискал в сети, откопал подходящий плейер и тут же его установил.
— Эй, эй! Может, на нем полно гнусных русских вирусов…
Эверетт открыл первый видеоклип. В уголке обозначены дата и время съемки: шестнадцатое января, 11.12.
— Смотри, твой папа!
С ним Колетта и Пол Маккейб, еще несколько знакомых сотрудников отдела и какие-то совершенно непонятные люди. Помещения такого Эверетт в университете тоже не видел: длинная комната без окон, с низким потолком. Крышу поддерживали металлические колонны. Под потолком тянулись ровными линиями трубки дневного света, включенные через две на третью, отчего освещение получалось тусклым, тошнотворно-сероватым. Похоже на подземный гараж или бункер. Может, это вообще не в университете? По кругу расставлены столы с ноутбуками и жидкокристаллическими мониторами. Галогенные настольные лампы освещают руки на клавиатуре и лица, обращенные в экран. В тени у стен смутно виднеются шкафообразные предметы примерно в рост человека. Эверетту мучительно хотелось развернуть видеокамеру, навести фокус на эти темные массивные штуковины.
По полу тянулись кабели. Через просветы между столами все они сходились к металлической плите в центре круга, метра три в высоту и примерно полтора — в ширину. Глубину оценить было сложно. Эверетт предположил — примерно в длину его руки до локтя. Каждый квадратный сантиметр поверхности покрывали провода, кабели и какие-то трубки. Бок о бок были налеплены предупреждающие наклейки, от треугольных «Осторожно, лазер!» до «Внимание, риск обморожения!». Посередине плиты виднелось отверстие. Не очень большое, с теннисный мячик. По краям отверстия дымился, испаряясь, сжиженный газ.
— Наверное, это кольцо из сверхпроводящей керамики, — сказал Эверетт.
Рюн в таких вещах разбирался.
— Круто! — восхитился он.
— Не то слово.
Вокруг плиты были установлены тарелки параболических радиоантенн. Между ними расхаживал незнакомый техник, фокусируя антенны на отверстии в металлической плите. Кабели от тарелок вели к прибору, напоминающему радиоприемник. Ряд напольных динамиков питался от единого усилителя.
Теджендра заговорил. В записи его голос казался искусственным и дребезжащим.
— Начинаем эксперимент номер восемь по передаче радиочастот! Прошу отсчет для портала, начиная с двадцати. По моему сигналу: три, два, один. Начинаем отсчет!
На столах ожили компьютерные экраны. Побежали цифры: 00:20, 00:19… Экспериментаторы не сводили с экранов глаз.
— Мощность — сто процентов, — сказала Колетта.
Пол Маккейб нацепил наушники. 00:08. Маккейб постучал по микрофону. 00:05, мелькали цифры. 00:00. И тут отверстие в центре металлической плиты превратилось в круг слепящего света.
— Вот это да… — выдохнул Рюн.
Белый диск по яркости забивал все остальные источники света в помещении, отбрасывая длинные тени между колоннами. Лица наблюдателей словно выцвели.
— Портал Гейзенберга открыт, — объявила Колетта. — Установлен межвселенский контакт с Землей-2. Профессор Маккейб?
Пол Маккейб кашлянул, прочищая горло, и заговорил тонким, чуть дрожащим голосом:
— Алло, это физический факультет Имперского колледжа в Лондоне.
В динамиках потрескивало.
— Земля-2, Земля-2, говорит Имперский колледж в Лондоне, факультет физики!
Голос Маккейба окреп, стал увереннее. По-прежнему треск в динамиках. Эверетт ощущал напряжение, как будто сам находился в той комнате.
Пол Маккейб повторил в третий раз:
— Земля-2, Земля-2, говорит Имперский колледж в Лондоне!
Вдруг сквозь треск прорвался голос — мужской, с сильным акцентом. Слов Эверетт не понимал, хотя временами они казались почти знакомыми. Испанский, португальский? Нет, ни один из европейских языков, скорее напоминает пенджабский, на котором бебе Аджит болтает со своим сыном, папой Эверетта. Или, может, арабский? Впрочем, его уже не было слышно: комната взорвалась ликованием. Все кричали «ура», хлопали, обнимались. Колетта повисла у Теджендры на шее, Пол Маккейб с жаром тряс его руку. Мужчины хлопали друг друга по спине. С оглушительным звуком вылетали пробки из бутылок шампанского. Бокалы сверкали в лучах света из иной вселенной. Видео закончилось.
Рюн набросился на Эверетта с вопросами.
— Что это было, что мы такое видели, кто там выступал?
Эверетт уже открыл второй клип. Место действия то же и те же декорации: комната, компьютеры, тарелки антенн, металлическая плита с дырой, по краям дыры испаряется жидкий азот. Дата: неделю спустя после первой записи. И действующие лица те же. За исключением…
— Это что, Дэвид Камерон?
— А вон тот тип — министр высшего образования и науки, — отозвался Эверетт.
Имя он забыл. Министры так часто меняются, и все на одно лицо.
— Мы установили радиосвязь с Землей-2, — объявил Пол Маккейб масленым голосом, источающим почтение к присутствующим политикам. — Теджендра, начинайте отсчет, пожалуйста.
Теджендра молча нажал на кнопку, и на экранах замелькали секунды. Эверетт видел, что отец нехотя следует приказам. Когда Теджендра злился или расстраивался, он всегда хранил мертвое молчание и двигался медленно, как будто под водой, где малейший звук или резкое движение может привлечь акул. Эверетт понимал его состояние. Из области науки они вдруг перешли в область политики. Экспериментом теперь управляли другие.
00:00. Комнату вновь залил свет иной вселенной.
— Алло, Земля-2! Алло! Говорит профессор Пол Маккейб из Имперского колледжа в Лондоне!
В ответ сразу раздался прежний голос — тот же, что в предыдущем клипе, только сейчас он говорил по-английски с каким-то странным, смутно знакомым акцентом.
— Алло, Пол, алло, Имперский! Говорит Ибрим Ходж Керрим из Палаты тысячи миров.
— Ибрим, мы рады вас слышать! Сегодня нам оказал честь своим присутствием наш премьер-министр, мистер Камерон.
— Дар приносит честь дарителю. Рядом со мной — его превосходительство Саид Гусейн Эльтебир, из Павильона блаженств.
— О чем это он? — спросил Рюн.
— Я думаю, это их премьер-министр, — шепотом ответил Эверетт.
— Чей? — тоже шепотом поинтересовался Рюн.
На экране премьер-министр надел наушники.