Попробуй спрятаться

Алексей Бергман (Оксана Обухова)

ПОПРОБУЙ СПРЯТАТЬСЯ

1 часть

С первого взгляда на нового квартиранта Ярослав Филимонович понял, что тот большая сволочь и идейный жмот. В иные годы Филимонович такому типу и руки б не подал, но в последнее время за однокомнатной берлогой господина Зайцева закрепилось булгаковское прозвище «Нехорошая квартирка» и выбирать не приходилось. Скрепя сердце Ярослав Филимонович назначил Жоре предоплату, слегка поторговался и отдал ключи, печенкой ощущая — очередную плату придется выбивать с ОМОНом, поскольку справиться самостоятельно с пузатым, страшноватым Жорой получится навряд ли. Жора промышлял скупкой краденного. Базировался на площади у трех вокзалов, предлагая купить у граждан все: от икон до закопченных алюминиевых кастрюль. Уже лет двадцать, с легкой руки обобранной им бабульки, за Жорой закрепилось прозвище — «Антихрист». Так что если бы не ряд загадочных и жутких событий, встречаться лишний раз с жильцом Ярослав Филимонович не стал бы ни за какие коврижки. Но вот — пришлось, поскольку был ПРИКАЗ.

И нынче вечером, ерзая по стулу, невероятно похудевший и осунувшийся после треволнений и болезни Зайцев подобострастно взирал на квартиранта, руки коего исследовали тяжелый плоский прямоугольник архаичного на вид ноутбука. На пузе Жоры обосновалось пятно подсыхающего яичного желтка, лицо Антихриста опытно хранило невозмутимость и скуку, но руки — выдавали. Толстые цепкие пальцы Жоры выдавали жадность. На круглощекой небритой харе барыги установились равнодушие и незаинтересованность предметом, загребущие персты увлеченно колупали кнопочки и корпус.

— Он только от розетки на триста восемьдесят вольт работает, — облизав губы, напомнил Зайцев.

— Угу, — кивнул деляга. — И на хрена он кому-то такой нужен? чо мне с ним дальше делать? Ни спихнуть, ни подтереться…

В ответ на резонное предположение Ярослав Филимонович сиротливо пожал плечами и зажал ладони между стиснутых коленей.

— А кабель на триста восемьдесят — ты в квартиру проложил? — не отвлекаясь от исследований, пробурчал Антихрист.

— Ну как бы…, да, — вздохнул квартирный владелец.

— А на фига?

Из недр Ярослава Филимоновича вырвался совершенно коровий, жалобный вздох: ответа на вопрос недавний обувщик Зайцев и сам не знал. Провести в квартиру кабель и присобачить скрытую розетку мог только он — хозяин небольшой однокомнатной квартирки на первом этаже старинного купеческого дома в географическом центре российской столицы. Но как и главное зачем он это сделал, Ярослав Филимонович не знал. Понимал, что произошло это в один из моментов странных провалов памяти, но восстановить цепь событий и логику происходящего — не получалось. Обычно после таких провалов Ярослав Филимонович обретал сознание внезапно: иногда он вдруг оказывался сыт и пьян, порой бывал изнуренным и измотанным до невозможности. Пару раз о щ у щ а л — недавно секс случился. Но с кем и где — убей не вспомнить! На теле оставался запах отличных женских духов, местами встречались отметины дорогой помады, и посему роптать на случай, вроде бы не приходилось. В эти странные провалы памяти сирый работник заштатного обувного ателье внезапно обзавелся отменным холодильником, забитым под завязку деликатесами и белыми винами. Однажды очнулся в собственной комнате, где по мановению волшебной палочки появились новые пластиковые окна и решетки на оных в купе с жалюзи.

Так что роптать не приходилось. Гардероб типичного предпенсионного лоха Ярика Зайцева завесили отличные костюмы. Соседка по дому и нынешняя жена Симочка рассказывала, что в те моменты выглядел супруг — стопроцентным джентльменом и лихим, совершенно заграничным, соблазнителем.

Относительно последней аттестации Ярослав Филимонович сомневался. Невыразительная внешность, определенный возраст и привычка сутулиться и шаркать слабо монтировались с ролью иностранного ходока (а Симочка — жена, сиречь предвзята), но парфюм, костюмы и штиблеты, как ни крути — имелись, объявились. А тряпки, как надеялся обувной ремонтник, меняют не только облик, но и внутреннюю сущность. Способствуют уверенности мужика.

…Квартирант с сомнением повертел в руке толстый шнур с могучим штепселем, отклонившись назад поглядел на упрятавшуюся под столом розетку:

— Не перегорит твоя штуковина? — спросил хозяина штуковины.

— Нет, — твердо произнес Ярослав Филимонович. — Я проверял. Ноутбук работает только от трехсот восьмидесяти.

— Чудны дела твои, Господи, — пробурчал Антихрист и нырнул под стол.

Компьютер тихонько загудел. Монитор окрасился ровным голубоватым светом.

До нынешнего вечера Ярослав Филимонович прикасался к странному ноуту лишь однажды. Дотронулся, когда решил проверить его рабочее состояние. Случилось это сразу же после старта страстного любовного романа с соседкой Симочкой. (Зайцев откуда-то знал, что ноутбук не работает от обычной сети.) Но никаких пасьянсов и прочих «игрушек» в памяти компьютера не оказалось, на н о р м а л ь н ы е приказы ноутбук не реагировал, общаться с новым хозяином — отказывался. На его мониторе не оказалось «иконок» и даже стрелочки курсора, хоть и было видно, что прибор — работал. Вроде бы.

Рачительная Симочка обернула ноут в чистую простынку и убрала на шкаф в своей квартире, куда новоиспеченные молодожены перебрались, намереваясь отдавать квартирку Ярослава под наем.

Жилец Жорик вынырнул из-под стола. Хмуро поглядел на голубую панель монитора.

— Ну? — не увидев привычных символов, сказал Филимоновичу. — И чо дальше? — Брезгливо оттопыривая нижнюю губу, Жора капризничал и сбивал цену. — Откуда у тебя вообще эта хрень взялась?

— От прежнего жильца осталась. В счет долга за квартиру.

Врал Филимонович, что называется, на голубом глазу. Во первых, ноутбук объявился в квартире гораздо раньше, в один из странных моментов провала памяти и не имел к первому жильцу никакого отношения. А во вторых долга за квартиросъемщиком — не оставалось. Едва очутившись в жилище Зайцева, приличный молодой квартирант сразу же объявил, что собирается отремонтировать берлогу с проваленными щелястыми полами и даже мебель поменять, в результате чего Филимонович решил не брать оплату за четыре месяца. Хозяин и жилец ударили по рукам, приличный молодой мужчина начал лично отдирать половицы…

Через два дня после заселения жильца нашли убитым. Парень лежал на тахте в луже крови, сонная артерия на его горле казалась толи перепиленной, толи изгрызенной. Входная дверь квартиры стояла закрытой на железную задвижку с внутренней стороны.

Ярослава Филимоновича, как единственного обладателя вторых ключей, с горяча арестовали, не взирая на непробиваемое алиби — в тот день Зайцев с Серафимой ездил с ночевкой к старому приятелю на дачу и не выходил за территорию поселка, что подтвердили десять человек. Но пока суть да дело, пока неповоротливая телега Фемиды до того поселка докатилась, продержали Филимоновича в КПЗ почти два месяца… Откуда Зайцев плавно переехал в районную больницу лечить педикулез, расстройство печени и нервов.

Лечился долго. В основном от нервов. Верная супруга таскала в туесках бульоны и котлеты, жаловалась на косые взгляды соседей и безденежье. Выхаживала как могла. Рассказывать супругу о том, что обнаружила в его квартире после того как с ее двери сняли бумажную печать и позволили там убраться, не посмела. Поберегла. Поскольку отмывая комнату от крови квартиранта, Серафима Анатольевна обнаружила на полу цепочку крохотных кровавых следочков: от дивана до большой дыры в полу прошла огромная КРЫСА. Подобные отметины крысиных лап остались и на бежевой обивке тахты, где обнаружили убитого жильца. Серафима Анатольевна суматошно отмыла квартиру, оставила в углах отравленную приманку и постаралась забыть обо всем, что там увидела.

Но денег на бесплатную медицину не хватало категорически. Серафима Анатольевна, всю жизнь проработавшая школьной техничкой, закалку получила — ту еще, намотав нервы на кулак, новоиспеченная мадам Зайцева решилась на повторную попытку. Начала искать жильца, не смотря на происки завистливых соседей из доброхотов и наушников.

Нашла. И посему успешно долечила мужа.

В первую же ночь после выписки супруга из больницы на его телефон пришло эсэмэс сообщение «Предложите ноутбук новому жильцу. Включите в розетку. Продайте». Сообщение, что странно, поступило с телефона Серафимы Анатольевны, хоть та его не отправляла, а телефон держала под рукой на тумбе и никому его не отдавала.

Ярослав и Сима посчитали случай шуткой. Или происками злопыхателей-завистников — чужое счастье глаза колет. А ночью проснулись от жуткого грохота: с верхней полки кухонного шкафчика рухнули две жестяные банки с фасолью и с мукой. На полу присыпанном мукой отпечатались СЛЕДЫ. Крошечные, четкие, крысиные.

Но самым жутким было следующее: из одной конфорки газовой плиты с тихим шипением струился газ, а на дисплее телефона появилось сообщение: «Последнее предупреждение. Не покажете ноутбук жильцу — умрете».

Поверить, что в доме завелась образованная крыса, рассылающая сообщения и пользующаяся газовой плитой — уже диагноз. Ярослав и Серафима, пряча глаза и ерзая взглядами, посоветовались; хотели телефонные симки поменять, но догадались, что это бесполезно. «Образованная крыса» вероятно дожидалась пока Ярослав Филимонович последовательно выйдет из КПЗ, а позже больницы, и в доме окажутся сразу оба телефона новоявленных супругов и начала… действовать? давить на мозг и нервы, приказы раздавать?

Диагноз. Бред. Поверить в это сложно, но пришлось, поскольку иного объяснения не находилось. Серафима Анатольевна размотала простынь, извлекла из ее складок ноутбук и протянула мужу:

— Неси. От греха подальше. Ты видел, Ярик, что с первым квартирантом произошло. Ему, спящему, эта тварь артерию перекусила. Не хочу чтобы с тобой такое же произошло.

Ярослав Филимонович кивнул, сглотнул, а вечером направился к жильцу, с тылу прикрываемый женой. Серафима на разговоре присутствовать отказалась. Едва войдя в комнату, Сима осмотрелась и испуганно прижала руки к груди: почудилось, что под кроватью глазки заблестели. Маленькие, злобные, над остроносой усатой мордой. Пока мужчины договаривались, Серафима унеслась на кухню, отвлекалась мытьем посуды грязнули квартиранта, что до верху заставила мойку. Пыталась позабыть про крысу, прислушивалась к недовольному баску Антихриста.

— И на хрена мне это железо? — умело торговался Жорик. — Чо я с ним делать-то буду?.. Пятьсот рублей, больше за металлолом не дам. — Хмыкая и щурясь Жора наугад нажал на клавишу, ноутбук утробно загудел. — О! заработала железка!

Антихрист поднял взгляд на продавца «железки»… Ярослав Филимонович, твердо выпрямив спину, слепо смотрел перед собой и как будто к чему-то прислушивался.

— Алё, гараж! — Жорик насмешливо щелкнул пальцем перед носом Ярослава. — Я с тобой разговариваю, чудило! Больше пятихатки не дам.

Ярослав Филимонович заторможено перевел взгляд на жильца. Негромко прокашлялся, прочищая горло, и посмотрел на квартиранта так задумчиво, словно примерялся — сразу дать тому по шее или обождать немного?

Антихрист уловил в Зайцеве перемену. Мгновение назад через стол от него сидел завзятый пентюх, лох педальный, такого разводить на бабки — удовольствие для дошколят.

Ан — человек образовался.

Но впрочем ненадолго. Взгляд Ярослава снова сделался испуганным и жалким, невыразительные серые глазки моргнули раз, другой…

— А? Что? — переспросил педальный лох.

— Четыреста уже! — осклабился торгаш. — Долго думаешь, дядя, цена падает!

— Мне надо с женой посоветоваться, — приподнимаясь со стула, промямлил Зайцев и в обход стола и квартиранта отправился к выходу из комнаты.

Жорик удовлетворенно хмыкнул. Приподнял странно тяжелый ноутбук над столом, разглядывая днище…

Ярослав Филимонович до двери так и не дошел. Остановился за спиной увлеченного потенциальным приобретением барыги, постоял, сжимая и разжимая пальцы рук. Глядя на литую чугунную шею Антихриста, повращал запястьями… Задумался.

За время болезни руки Ярослава сильно отощали, обессилили. Подобными руками с «чугуном» не совладать. Зайцев перегнулся через плечо жильца, взял со стола тяжелую длинную отвертку, которой Жорик собирался вскрывать чрево ноутбука и…

Одним мощным, выверенным движением вогнал отвертку в слуховой канал Антихриста!

По самую ручку.

Голова квартиранта с глухим стуком опустилась на стол. Из уха не пролилось ни капли крови.

— Порядок, — негромко произнес Ярослав и отправился на кухню.

Серафима Анатольевна намывала последнюю тарелку. Ярослав Филимонович остановился за спиной жены. Глаза его сузились от непереносимой, дикой ненависти! руки сами собой потянулись к тощей морщинистой шее женщины по причине которой человек стал КРЫСОЙ!!

И опустились.

Не время. Серафима еще нужна. Понадобиться, чтобы вытащить из квартиры стокилограммового мертвеца. И может быть… потребуется дальше. Отмыть, подстричь, в порядок привести… еще послужит. Внешность неприметная.

Серафима Анатольевна потянулась к полочке-сушилке, собираясь поставить на нее тарелку, краем глаза засекла, что за спиной — стоят. Повернулась. С губ уже срывался беззвучный вопрос «ну что?! ну как?!»…

Но замерла. Перед школьной техничкой Серафимой Анатольевной стоял д р у г о й мужчина. Тот самый, в которого Сима Зюкина влюбилась год назад. Тот самый, что в погожий день прошел под окнами лондонским денди, оставив двор благоухать парижским ароматом. Тот самый что разговаривал через нижнюю губу… Не анемичный, знакомый с детства Ярик, которого соседки обзывали «недоноском»! Не сутулый серый мозгляк из заштатного ларька с табличкой «Ремонт обуви».

Напротив Серафимы Анатольевны стоял мужчина с твердой осанкой и взглядом завоевателя. За мгновение до того, как взгляды встретились, Серафиме показалось — в глазах Завоевателя мелькнула ненависть. И смерть.

Но весь прошедший год Серафима жила ожиданием ВСТРЕЧИ. Кормила с ложечки больного, вечно ноющего мужа и ж д а л а. Извлекала из сознания образ джентльмена с гордой посадкой головы. И с ним ложилась спать. Закрывала глаза, зажмуривалась, вспоминала. Искала.

И нашла. А потому — не испугалась смерти, показавшейся в зрачках.

— Пошли, — сказал Завоеватель.

Сима судорожно схватила с крючка полотенце, на ходу обтерла руки… И почему-то не упала в обморок, увидев Жору с торчащей из уха рукоятью отвертки. А бросилась к трупу и собралась отвертку выдернуть!

— Дура, — шипя, остановил супруг. — Не трогай, кровь вытечет, напачкаешь.

Сима покорно кивнула. И продолжая машинально обтирать руки, преданно уставилась на мужа.

— Садись, — приказал Ярослав, указывая на стул напротив мертвого Антихриста. Когда Серафима Анатольевна села, Зайцев нажал на ноутбуке клавишу ввода.

Пожалуй, предположения относительно ста килограммов, были ошибочными. Жора весил все сто двадцать. Ярослав и Серафима едва дотащили тело до багажника жорикова джипа. С трудом перевалили его внутрь. Немного отдышались.

Из окна квартиры на третьем этаже за их действиями наблюдал сосед Сиротин. Так наблюдал, что аж губу обжег окурком сигареты. Супруги не заматывали труп в ковер и не скрывались, затаскивая мертвеца в машину. Ярослав и Сима были в точности уверены: назавтра утром главная сплетница двора, исправно постукивающая участковому, истово поклянется — она своими собственными глазами видела, ушами слышала, как квартирант переписал на Зайцевых машину и уехал — жив, здоров! — на Сахалин.

Сиротин завтра в том же поклянется. Если спросят.

Но это — вряд ли.

Прежде чем сбросить труп в коллектор Ярослав выдернул из уха мертвеца отвертку, позже, проезжая по мосту, не останавливаясь, из окна машины зашвырнул ее в Москву-реку.

Дома, брезгливо обнюхав баночки с дешевыми шампунем и лосьоном, критически поморщившись оглядел Серафиму и приказал:

— Помойся.

Порядочной женщине показалось бы, что той ночью ее изнасиловали. Причем — обидно, изничтожили с брезгливой беспощадностью.

Но это — кому как.

* * *

Несколько лет спустя.

С самого раннего утра Санёк Лукин творил лишь добрые дела. Вначале вскопал огород соседке бабе Шуре. Потом нашел ненормальную козу ненормальных дачников Антипиных. Соседка совершенно неожиданно и щедро расплатилась, не обещая как обычно с пенсии «маленечко подкинуть». Антипины отвалили за потерянную скотину вообще по-городскому — дали тыщу, полкило конфет и умную книжку о том как заводить друзей. (Чудные люди, право слово. Коза-то и сама домой брела. Только чужими огородами, зараза.)

Санек пересчитал заработанную наличность и понял, что сегодня он — гуляет. Причем не по единственной деревенской улице, а на дискотеке в соседнем Сельце, где девочки водились — загляденье!

Намывшись в бане и побрив пушок на щеках, Санек вдел в кроссовки новые шнурки, очень нарядный вышел со двора и понял, что день сегодня удался во всем: в Сельцо, на мотоциклах собиралась половина деревенской молодежи, в коляске у Мишани имелось свободное место.

Гуляем, парни!

Лукин барином доехал до самого клуба, не запылив шнурков. И уже на крыльце услышал радостную новость: главный гад Сельца сын лавочников Гукиных свалился с ангиной (облопавшись дармового мороженого). А это значило, что Таньку можно приглашать на медленные танцы не опасаясь «выйти» с Толей Гукиным. (Конфеты очень кстати пригодились.)

Натанцевавшись и чуть позже вдосталь нацеловавшись, Санек пропустил отъезд односельчан, но сильно не тужил. Два километра пёхом не цена за поцелуи Танечки и мстительную радость в адрес приболевшего драчливого дитяти лавочников. Танька даже бюстгальтер позволила расстегнуть… А уж целоваться умела — ум за разум заходил!

…Довольный Санек брел по тропинке через лес, верхнюю губу, замечательно пахнущую земляничной Танькиной помадой понюхивал. И грезил. Говорят, что от незалеченной ангины с мужиками неприятности случаются вроде импотенции… Или это про корь мама рассказывала? или свинкой пугала…

Не важно! Важно — Танька обещала послезавтра до моста прогуляться, а уж там… Если период расстегивания бюстгальтера пройдет быстрее, по накатанной так сказать, как пройденный этап, то…

Мечты не успели получить развития. Перепуганный Санек по инерции сделал шаг, затормозил как вкопанный… Преграждая дорогу, посередине тропинки сидел — ВОЛК.

Слабый лунный свет окачивал шкуру хищника легким серебром, белые подпалины на груди и под мордой как будто подсвечивали зверя снизу. Глаза мерцали зеленью. Волк сидел на тропинке полноправным хозяином леса, смотрел в глаза человеку, но пока не скалился. Не напружинивал лап, не готовился к броску.

Остолбеневший пешеход почувствовал как сердце подкатилось к горлу, подтаскивая за собой вибрирующий желудок. В голове проскочила мысль: «Да гори она огнем эта Танька, шалава чертова! Сейчас бы с Мишаней доехал до дома, спал бы уже давно!..» Парнишка старался не поддаться панике. Сделав осторожный шаг назад, скосил глаза через плечо, повернувшись боком, оглянулся… На первый взгляд — никого. Кусты и темень.

Но волки нападают стаей! Если вспомнить рассказы охотников, то сейчас перед Саньком сидел — загонщик. Волк, что показывается явно, пугает, заставляя жертву побежать. Настоящая охота начнется, когда Санек покажет спину…

Матерь Божья, спаси и сохрани!!! На Лукина накатывал первобытный ужас. Он знал — бежать нельзя! Но ноги, не подчиняясь рассудку, уже начали торопливый отход… Мозг подсказал — палка! ищи палку!!! вклинишь в пасть, не дашь зубам сжаться на горле!!!

Как только парень начал пятиться, волк поднялся на лапы и зарычал. Негромко, утробно и отчего-то совсем не страшно, без явной угрозы. Как будто попросил о чем-то, не собираясь нападать.

Но тихое рычание-ворчание лишь подстегнуло панику человека! Санек резко повернулся, бросился обратно по тропинке…

Волк в несколько прыжков обогнал бегущего и снова преградил дорогу! Сел на тропинку, вытягивая шею вперед и оскаливая зубы. Теперь хищник рычал уже с определенной угрозой, как будто показывал — не дам пройти!

Лукин затравленно обернулся, облизал губы, суматошно прикидывая варианты спасения… Подумал даже — может, закричать?! завопить, что было силы?! До деревни метров триста, авось услышат или хоть волк напугается?!

Санек бочком двинулся прежним курсом, волк медленно пошел параллельно человеку, как бы подталкивая, задвигая его в кусты. Шея зверя пригибалась к земле, волк следил за каждым шагом Лукина, но почему-то все еще не нападал. Маневры путника и зверя напоминали шатание маятника: из стороны в сторону, из стороны в сторону, едва Санек сбивался с какого-то направления, волк оскаливал зубы и заставлял двигаться в нужном ему русле. Не позволял сбиваться с курса! Вероятнее всего Санек точно угадал — волк был загонщиком и выводил его на стаю!

— Господи, да что тебе нужно-то?! — проскулил Санек. — Лето, вы сытые! Шел бы ты отсюда, серый, загрызешь, охотники всех ваших отстреляют…

Нога паренька уперлась в какой-то предмет. Шаткий, явно не булыжник. Лукин решил, что это палка, стремительно нагнулся и, наткнувшись пальцами на что-то теплое, обернутое в ткань и округлое, наконец-то заорал! С испугу вспомнил, что имеет громкий голос, так как подумал что наткнулся он на ногу трупа. Чуть не споткнулся о первую жертву лесного хищника, которому отужинать помешал!