Изнанка Мира

— Не сомневайся.

Разговор прервал новый «приказ». Первой подхватилась ангел, получив координаты и уточнение задачи.

— Ладно, оставим наши прения, — предложила Люция. — Начальство шлёт новый наказ… Не понимаю только, почему мы должны этим заниматься?

— Чем? — буркнул Саркон, заставляя себя разжать руки. Оторваться от единственного источника тепла в этом мире было столь же неприятно демону, как есть сладкое.

— Искушение… — протянула ангел.

— Да что там у них — совсем рабочих рук не осталось? — вспылил демон.

— Наверное, мы ближе всех. Чего бурчать? Идём. Там видно будет.

Замерцавшее синее марево телепорта. Шаг. Мигом опустевший столик.

Вышли на другом конце города в спальном районе, для порядка почти скрыв тела. Если бы кто взглянул со стороны, увидел бы лишь дымку. И, по обыкновению, посчитал бы, что показалось. В дождь в ночи чего только не увидишь. Редкие прохожие бредут усталые, а то и вовсе под градусом. Этим чего только не мерещиться.

Несколько панельных домов, соединённых буквой «П». Серый тёмный дворик утонул в лужах. Ночью похож на разбомбленные руины. Покорёженная детская площадка, куски асфальта вместо дороги, протоптанные тропки среди высокой жухлой травы. Подъезд без фонаря. Темень. Домофон, однако, рабочий.

Саркон коснулся когтистым пальцем замка и послышался писк. Дверь отворилась. Пахнуло сыростью и мочой.

Люция поморщилась, пройдя под рукой любезно придержавшего дверь демона.

— Господи, в какие места мне приходится лазить, — вздохнула ангел.

— Можешь оставить клиента мне, — хмыкнул Саркон, поднимаясь по ступенькам следом. — И не участвовать.

Ангел резко откинула капюшон, обязательно стараясь, чтобы капли попали на лицо Сару. Демон вовремя подставил руку.

— Не шали, накажу, — пообещал Саркон.

— Бе-бе-бе, — Люция вполне по-человечески показала язык.

— Так, здание одиннадцатиэтажное. Нам на какой?

— Пятый.

— На лифте?

— Телепорт ещё открой, Сыр! — воскликнула ангел. — Скоро совсем жиром заплывёшь.

— У меня нет жира! Он бы не выдержал наших температур и я бы поджарился. И… я просто экономлю силы, — вздохнул демон.

— Лентя-я-яй, — протянула ангел.

— А сама то?

— А я энергосберегающая!

Переступив спящего на третьем этаже человека (год назад выглядел вполне по-человечески), добрались до искомой лестничной площадки. Источник задания находился за дверью.

Саркон расплылся в усмешке:

— Чувствую предтечу грехов. Спорим, что ты останешься без обеда? Сфера уныния давит на виски. И питают её как раз твои подзащитные. Говорил же, оставь клиента мне. Следующий был бы твой. Договорились?

Люция поправила клинки и, не удостоив напарника ответом, первой шагнула сквозь дверь.

Двухкомнатная квартира. Комнаты наполнены скорбью и печалью. В семье из троих человек около года как не стало матери. Отец и дочь словно не замечают времени. Шлейф тоски не угасает. Это ощутил и шагнувший следом демон. Усмехнулся. Ещё бы — его рабочая обстановка.

Запах уныния привлекал мелких бесов. Ангел недовольно поморщилась, шикнув на наиболее ретивых. Бесы умчались под потолок и спрятались за Саркона, корча рожи и показывая языки. Обращать на них внимания смысла нет.

Демон схватил одного беса, задевшего его за ухо, и размазал по стене. Мелкое крылатое создание пискнуло и свалилось на пол кучкой окровавленного мяса, невидимой человеческому глазу. Беса можно почувствовать, бесконечно убираясь в комнате, вновь и вновь ощущая какую-то грязь, пыль. Убрать это можно только положительными эмоциями.

— Теряешь прислугу, — хмыкнула ангел.

— Даю тебе фору, пернатая, — не сдержался демон.

Небесная дева первой вошла в комнату. Двое людей лежали в одной большой кровати. Отец лет сорока и дочь шестнадцати-семнадцати лет.

За окном стояла беспросветная темнота. Ни звёзд, ни полумесяца. Нудный дождь продолжал стучать по крыше. Барабанной дробью отвечал старый подоконник. Свирепый ветер свистел сквозь приоткрытое пластиковое окно. Прохладно. Отец крепко спит. Дочери, чтобы закрыть окно, вставать не хотелось вовсе.

Люция прошла до кровати, села на край, концентрируясь на девочке. Она очень грустила по матери, но ещё больше любила отца. Эта любовь заставляла её каждую ночь под разными предлогами оставаться в его кровати. Она сама не знала, чего хочет. Странные ощущения тянули к разбитому горем отцу.

Демон подошёл вплотную и присел рядом, ожидая реакции напарницы.

— Нет, — прошептала дева неба. — Не делай этого. Он спит, но его не потянет к собственной дочери. Несмотря на всё отчаяние, на дикое желание, что иногда накатывает и погружает с головой.

— Но он догадывается, для чего она каждую ночь принимает душ и якобы случайно забывает надеть нижнее бельё или одевает совсем не то, что стоит носить маленьким девочкам. Ты бы видела, что у этой «лолиты» в голове.

— Вероника. Её зовут Вероника.

— Не меняет сути, — продолжил демон. — Она прислушивается к его дыханию и сейчас под предлогом холода закинет на него ногу, прижавшись плотно-плотно. А ты знаешь, в чем она сегодня одета?

— Он спит и ничего не заметит, убери бесов. Не зли меня, Сар. Ты же знаешь, как я отношусь к кровосмешению. Убери их!

— В этой квартире слишком долго не звучал смех. Уберу одних, придут другие. Сдавайся. Она уже приступила к своему дерзкому плану. Сердце стало стучать быстрее. Еле дышит. Слышишь?

Люция и сама уже видела, как Ника залазит под его одеяло.

Ангел скинула плащ и легла рядом с Вероникой, шепча на ухо:

— Одумайся, Ника… Ничка… Ведь так в детстве называла тебя мама… Ты любишь папу… Конечно же, ты его любишь… Но это уже не любовь…. Это в тебе просыпается женщина. Но ты женщина не для этого мужчины! Так нельзя!

Саркон обошёл кровать, разговаривая на волне напарницы. Дальше если бы он закричал, никто из людей в комнате его бы не услышал.

— Да брось, Лю. Дочери часто влюбляются в отцов. Это естественно… Смотри, как она осторожно трётся о его ногу бритым лобком. Что ты там ей бормочешь? Думаешь, сквозь туман этой похоти что-то слышно? Человечество родилось в результате инцеста первых слепленных из глины. Это сильнее людей.

— Я не признаю Библии! — вспылила Люция.

— Ангел не признаёт Библии?! — не поверил демон. — Да что ты такое говоришь? Тебе же начальство выщиплет все пёрышки.

— Ты забыл, что я бывшая ведьма? Так что пили рога! Кровосмешения не будет!

— Молодой организм жаждет, — запротестовал демон. — Понимание придёт позже. Да и какое кровосмешение? Так, развлечение одно. Ей же не рожать!

— Начинается с развлечения, заканчивается… чем похуже.

Саркон сложил руки на груди, посмотрел с вызовом.

— И что? Тебя это напрягает?

— Отойди, Сар! — предостерегла обеспокоенный ангел.

— Не могу. У тебя своё задание, у меня своё. Каждый должен выполнять свою работу как положено.

— Нас хотят стравить! Разве ты не видишь?

— Как обычно, проверки. Так что давай просто делать работу. Каждый свою, — ответил демон.

Ника проникла под одеяло и закинула ногу на отца. Медленно, очень медленно прижалась. Отец во сне что-то буркнул, приподнял руку, обнял, прижимая к себе. Привычно придвинул любимую дочь под бок. Сердце же у дочурки стучало, как у загнанного зайца, а щёки пылали. Ошалев от адреналина и желания, Ника прикусила губу и, совсем осмелев, принялась тереться о ногу. По телу прошла волна жара, соски напряглись, перед глазами поплыло.

— НЕТ!!! — закричала Люция. — НЕ НАДО, НИКА!

Саркон хохотнул, приглаживая светлые локоны девочки, что-то забормотал на ухо.

Ангел отпрянула от кровати и выхватила клинки. Глаза ангела загорелись.

— УЙДИ, САР! Последний раз предупреждаю!!!

Демон прыгнул. Сильные руки перехватили запястья ангела, клинки упали на ковёр, пропоров линолеум, воткнувшись лезвием в цементный пол.

— Успокойся! Это её выбор! Не вмешивай в работу чувства.

— Она — ребёнок! — запротестовала ангел.

— Ничего себе ребёнок, почти третий размер. Если бы у тебя такие… в таком возрасте…

— Ты забываешься, Сыр! — приструнила ангел.

Демон отпустил руки, повернулся боком, глядя на кровать.

— А давай ничего не будем делать. Пусть всё идёт, как идёт. А мы посмотрим со стороны. Посмотри, как её попка трётся о простынь. Да эта девочка пылает! Как думаешь, людям пора снижать планку официального совершеннолетия?

Люция прыгнула, откинув демона ударом. Саркон врезался плечом в стену. Но дальше ангел атаковать не стала, лишь подняла клинки и, пересилив себя, повесила на пояс. Затем сделала шаг от кровати, и встала рядом с демоном.

— Чёрт с тобой, я не буду вмешиваться.

Сар потёр плечо, кивнул.

— Разумно.

Ника не выдержала накала эмоций, сжалась и вскрикнула, расплываясь по кровати. Довольная улыбка была ножом в сердце небесной девы… Но ещё больше удивился Саркон. Отец Ники откинул одеяло, сел на край кровати. Зрачки Ники расширились — поймал! Попалась!

Оба посланника ощутили, как сердце девчонки затрепетало быстро-быстро, лицо запылало краской. Она уткнулась в подушку, сгорая от стыда.

Медленно, подбирая слова, отец негромко заговорил:

— Ника, сейчас ты идёшь в душ. И после обязательно одеваешься в ночнушку. С завтрашнего дня ты спишь здесь… а я в зале.

Отец вздохнул и поднялся, Ника тут же бросилась на шею, ловко целую в щёку. Захватила в объятья.

— Я люблю тебя! — сорвалась она на крик.

Отец вздохнул, осторожно отстраняя руки дочери.

— Я тоже тебя люблю, но то, что ты делаешь, это… неправильно. Неправильно! У тебя будет парень, муж, дети. Не делай то, о чём можешь пожалеть. Давай не будем калечить свои души в угоду телам.

— Тебе нужна женщина! — в слезах вскричала Ника, выражая протест.

— Да… Но ты-то здесь причём?! — отец привстал, поворачиваясь к ней и стараясь разглядеть в темноте глаза.

Свет включить рука не поднималась. Дочь наверняка голая. А тьма, она словно скрывала пеленой, отгораживала от чего-то неправильного. Воображение даже рисовало ангела и демона с обеих сторон. Оба шептали… каждый своё. Добро и зло. И каждый со своей стороны плеча.

— Я… женщина… я… — задыхаясь от истерики, произнесла дочь.

— Что?! — повысил голос отец. — Ну что ты несёшь?! Не пори ерунды! Да, ты почти женщина, но… не для меня!

Ника упала на кровать и зарыдала в подушку. Как назло, в окно заглянул месяц и в бледном свете обозначил её белое нагое тело. Упругое, нежное, родное…

Отец взвыл и отвернулся к окну. Вонзил ноготь в кожу, ощущая боль, чтобы перенаправить мысли.

— Глупая… Какая же ты глупая, — прошептал он тихо у окна, отвернувшись от дочери.

— Папа… — протянула она и подняла лицо от подушки.

За спиной он услышал лёгкие шаги, и тёплые руки обхватили за живот, её груди коснулись спины. Упругие, горячие.

Или это всё тело вдруг стало гореть? Отец обхватил руками лицо, выдохнул.

Рука дочери опустилась ниже пояса.

— НЕТ, НИКА! — вскричал он и, резко повернувшись, оттолкнул её.

Дочь отступила на пару шагов и рухнула на кровать.

— Ты… ты в порядке? — поспешно забормотал отец.