Переворот

— Не понимаю этого мальчишку, — произнесла миссис Риггс, пытаясь одолеть странный озноб.

— Просто перевозбудился, — заключил мистер Ланг.

Миссис Риггс не имела желания задерживаться. Она теперь скользила взглядом по белым стенам, по безумной топографии посыпанного опилками пола. Ей вдруг расхотелось смотреть на красное мясо, видеть перерезанные артерии и сочащиеся кровью вены. Все вокруг показалось просто кошмарным.

Наверное, то же самое испытал бы слепец, который, ни с того ни с сего оказавшись в чулане Синей Бороды с фонариком в руке, обрел бы зрение.

Магазин внезапно наполнился удушливым запахом сырой плоти, острым запахом крови. Перед мысленным взором миссис Риггс с путающей ясностью промелькнула картина, как мистер Ланг укладывает на разделочную доску Простофилю. Она сморщилась, спешно расплатилась и повернулась к двери.

— Заходите еще, — сказал мистер Ланг.

Она ничего не ответила. «Мясник!» — взвизгнул разум, и теперь это слово имело иное значение, в нем скрывалось слишком многое.

Уилл с Простофилей ждали на улице. Все трое двинулись домой. Миссис Рипт жадно вдыхала свежий воздух, думая, сможет ли когда-нибудь снова вернуться в это кошмарное место.

— Стать вегетарианкой в тридцать восемь, — пробормотала она.

— Что, мам? — спросил сын.

— Ничего. Просто помолчи. Ты и без того наделал сегодня дел.

Однако ее не покидало странное чувство, что причина вовсе не в нем, что он просто споткнулся обо что-то большее.

Простофиля шагал спокойно, гордо вздернув облепленную опилками морду.

И у миссис Риггс снова возникло нелепое ощущение, что все дело в Простофиле. Что именно он каким-то безумным образом подстроил все это.

Миссис Риггс была близка к нервному истощению, когда мистер Риггс пришел из конторы домой. В духовке грелся ужин.

По традиции мистер Риггс ущипнул жену за щеку и устало проследовал в гостиную.

Там он уронил пальто на кресло, после чего упал в него сам.

— О господи! — простонал он театрально. — Ну и денек!

Затем, несколько удивленный, поднял глаза. Миссис Риггс смотрела на него из дверного проема. На ее лице отражалась не тревога, решил он, но вполне отчетливая обеспокоенность.

Она вошла в комнату и взяла пальто, заметив вслух, что только пальто, повешенное на плечики, может сохранить приличный вид. Он проворчал что-то, соглашаясь, — все как всегда.

Она снова вошла и остановилась на пороге.

— Что-то случилось? — спросил он.

Она шагнула вперед и провела тремя подрагивающими пальцами по щеке. Да, случилось, понял он по ее глазам.

— В чем дело? — набросился на проблему мистер Риггс.

— В Уилле. — Миссис Риггс подошла и села рядом с мужем.

Затем, сцепив руки, рассказала, что произошло в лавке мясника.

На лице мистера Риггса сменилась целая гамма эмоций. Сначала на нем отражалось сомнение, затем его черты исказил легкий страх, который тотчас сменился весельем. Оно перешло в изумленную обеспокоенность, а в итоге появилась хмурая тревога.

— С тобой тоже так было? — спросил он.

— Да, Мартин, — сказала она. — Не знаю, как передать словами, чтобы и ты почувствовал. Но я боялась. Боялась висящего на крюках мяса, боялась мистера Ланга с… этим тесаком.

— Мясницким ножом, — поправил мистер Риггс.

— Да.

Мистер Риггс погладил бородку, его рот сложился в изумленный овал.

— Странно, — сказал он. — Очень странно.

После чего отринул все мысли, как пыталась сделать в магазине мистера Ланга миссис Риггс.

— Что ж, — сказал он. — Это просто игра чересчур живого воображения. В конце концов… я хочу сказать…

Он забыл, что хотел сказать.

— Но мне было страшно, — сказала она, — А потом… когда Простофиля на меня посмотрел…

Его брови на миг сошлись.

— Да, — сказал он. — Да, конечно, это просто твое воображение. В сложившихся обстоятельствах ты могла бы поверить, что и кусок говядины смотрит на тебя.

— Я знаю насчет воображения, — сказала она. — Но что сделать, чтобы избавиться от ощущения?

— Какого ощущения?

— Я чувствую себя так, словно я… словно мы все — лицемеры. Откармливаем животных, заставляем их жиреть, хорошо с ними обращаемся. А потом… мы их… убиваем.

— Дорогая, но ведь нам надо как-то выживать.

— Могли бы питаться овощами, — произнесла она слабым голосом, не вполне убежденная собственным доводом.

— Что?! Остаться без бифштекса, без котлет… Нет! Ты с ума сошла!

Наконец-то речь зашла о предмете, в защиту которого мистер Риггс мог повысить голос. Он едва ли не подпрыгнул в кресле. Политика наводила на него скуку, международные отношения вгоняли в тоску. Но когда затрагиваются интересы желудка и всего, что с ним связано, мужчины, подобные мистеру Риггсу, обязательно кипятятся.

Он сейчас же отмел прочь всякую вероятность того, что мясо исчезнет из семейного рациона.

— Чепуха, — заявил он. — Мы едим мясо, чтобы жить и процветать. Что бы ты стала делать, если бы весь мир на десять футов покрылся коровами и свиньями?

— Ты о чем? — спросила миссис Риггс, совершенно потерявшая ход его рассуждений.

Мистер Риггс встал и подошел к окну. Он бросил убийственный взгляд на стекло, неосторожно оказавшееся на его пути, и затем всмотрелся в улицу. Ему на помощь пришла книга, которую он когда-то читал; факты посыпались с пыльных полок разума.

— Выживает сильнейший, — объявил он с гордостью. — Выживает сильнейший, дорогая, — повторил он и привычно провел ладонью по лысине.

Миссис Риггс ничего не ответила.

— Если бы мы не убивали животных, — продолжал он, — если бы мы позволили какому-нибудь виду жить вольно, любому виду, они размножились бы так быстро, что в мире не осталось бы места для нас самих.

— О, не говори глупостей, — с обычной готовностью вынесла суждение миссис Риггс.

— Глупости?! Послушай, Рита, — в его голосе появилась таинственность, — я читал, что в океане есть какие-то маленькие существа, я не помню точно, моллюски или нечто в этом роде. И сама природа следит, чтобы девяносто процентов из них погибали сразу после рождения. Потому что если бы все они выживали, — завершил он с угрозой, — если бы все они выживали, то океан, суша, весь мир был бы теперь покрыт ими!

Миссис Риггс с трудом поверила в это. Однако ее плодотворное воображение продолжало работать, и она представила себе квартиру, обвешанную гроздьями моллюсков. И сморщилась от омерзения.

— Ну, теперь ты мне веришь? — спросил мистер Риггс.

— Я не знаю, — сказала она. — А как же тот человек, который долго жил в Африке? Старик, немец… как же его звали?

— Э… ты имеешь в виду Швейцера?

— А, неважно. Помню, я читала в одном журнале, что он ни разу никого не убил. Он даже кормил муравьев.

— Меня никто не заставит кормить муравьев, — твердо заявил мистер Риггс.

— А вот он кормил.

— Очень плохо! — взорвался мистер Риггс. — Очень! Если все начнут кормить муравьев вместо того, чтобы на них наступать, представляешь, какой ад нас ждет? В муравьях по самые подмышки!

— Ничего подобного, — сказала его жена.

— Ладно, лично я не перестану есть мясо только потому, что тебе… тебе это не нравится, — завершил спор мистер Риггс.

Миссис Риггс встала и провела руками по юбке, расправляя складки.

— Очень хорошо, — сказала она, — Но мне это не нравится. Во всем этом есть что-то такое, что мне не нравится.

— Я есть хочу, — сказал мистер Риггс проникновенно, — когда мы будем ужинать?

За ужином события получили новое развитие. В результате которого мистер Риггс по-настоящему вник в суть дела.

Он уселся за стол. Напротив него сидел сын, с вымытым в первый раз за последние семь часов лицом, причем волосы были приглажены с помощью большого количества воды, часть которой бежала ручейками из-за ушей на шею.

А в душной кухне миссис Риггс вынула из духовки толстый кусок коричневого сочного мяса и понесла его в столовую. Исходящий от мяса ароматный пар впервые в жизни вызывал у нее отвращение.

Ее пронзила кошмарная мысль, что она несет кусок жареного Простофили. От такого предположения что-то дернулось у нее в животе. Какая-то рука материализовалась там, в темных глубинах, и принялась сжимать внутренности ледяными пальцами. Она поняла еще раньше, чем села за стол, что не сможет проглотить ни кусочка мяса. Она казалась себе настоящим каннибалом.

— Ага, — сказал мистер Риггс, — бифштекс.

Он потер руки. Поточил нож об вилку. Он начал резать мясо, и кто-то ахнул.

Мистер Риггс поднял голову, всматриваясь пристальным инквизиторским взглядом.

Его сыну было очень, очень больно. Лицо кривилось, глаза поблекли от страха. Он смотрел на мясо.

И в этот миг произошло что-то такое, отчего у мистера Риггса кожа на голове покрылась мурашками и невидимый кубик льда съехал вдоль позвоночника.

Простофиля, сидевший у противоположной стены, заворчал, не на блоху, а на что-то нематериальное. Он просто заворчал. Но в этом ворчании угадывалась страстность сверкающего красными глазами волка, который подступает к своей умирающей добыче.

— Да что же здесь происходит? — спросил мистер Риггс, ни к кому в особенности не обращаясь, но желая успокоиться, хотя бы с помощью слов.

— Я не хочу есть. — Уилл соскользнул со стула.

Мать посмотрела на него, затем на мясо. Ей хотелось сказать то же самое.

— Сядь на место, молодой человек! — отрезал мистер Риггс, гнев прорвался, милосердно затопляя его страхи.

— Пожалуйста, па, — сказал Уилл. — Пожалуйста, я не хочу есть.

— Ты будешь есть!!! — заорал мистер Риггс.

Потому что теперь он ощущал ее.

Холодную, лишающую сил тревогу, которая заползала в его нервную систему, словно извивающаяся змея. Противоречащий всякому здравому смыслу ужас поднимался от давно умерших воспоминаний, от бесформенных страхов прошлого и сулил необъяснимую беду.

Простофиля завыл. Так воет в клетке дикий зверь, когда тоскует о свободе и мести.

— Заткните этого пса! — прорычал мистер Риггс.

Он бросил нож и вилку на стол, подошел к Простофиле и схватил за шкирку жесткими пальцами.

Он швырнул Простофилю в ванную комнату и захлопнул за ним дверь. И только вернувшись за стол, почувствовал боль, посмотрел и увидел на руке следы зубов, из которых сочилась кровь.

Лишь громадным усилием воли мистер Риггс сдержался в этот момент. Жил себе человек день за днем и никогда раньше не видел ничего подобного. За многие годы он пришел к сознательному или бессознательному заключению, что в жизни нет ничего странного, не бывает неожиданных крутых поворотов и нечего бояться.

А потом произошло вот такое. Человек совершенно не готов справляться с подобными сложностями. Он согнулся, почти сломался. Лишь гордость и запас давно не пригождавшейся силы духа помогли справиться с приступом ужаса и благополучно вернуться на безопасную почву.

Мистер Риггс сел, сжав рот, и отрезал изрядный кусок мяса. Плюхнул его на тарелку Уилла.

— Нет, папа! — рыдал сын. — Пожалуйста!

— Ты это съешь, — сказал отец тихо, невероятным усилием сдерживая крик.

— Дорогой, если он не хочет… — начала миссис Риггс.

— Ешь, — велел мистер Риггс.

— Не буду, не буду!

И тут все услышали новый вой, приглушенный, но точно такой же зловещий, как и в первый раз.

Мистер Риггс перегнулся через стол и дал сыну пощечину. У него была тяжелая рука, и на красной щеке Уилла остаюсь белое пятно. На глаза мальчика навернулись слезы, рот растянулся в истерическом всхлипе.