Графиня де Сен-Жеран

Все это произошло к большому неудовольствию маркизы де Буйе, младшей дочери маршала, которая так и продолжала жить с мачехой, так как брак ее с семидесятилетним маркизом был явно неудачным.

Брачный контракт Клода де ла Гиша и Сюзанны Лонгоне был заключен в Руане 17 февраля 1619 года, но ввиду слишком юного возраста жениха — ему едва минуло восемнадцать — свадьбу на время отложили и отправили его в путешествие по Италии. Через два года он возвратился, свадьба состоялась, и союз этот можно было бы назвать счастливым, если бы у супругов появились дети. Графиня очень тяжело это переживала: отсутствие наследника угрожало продолжению великого рода. Она давала обеты, совершала паломничества, советовалась с медиками и знахарями — все было бесполезно.

Маршал Сен-Жеран умер 30 декабря 1632 года, так и не дождавшись наследника. Сын же его унаследовал вместе с отцовским титулом губернаторство Бурбоннэ и кавалерство королевских орденов.

Между тем маркиза де Буйе порвала с мужем, старым маркизом, устроив громкий бракоразводный процесс, и переехала в замок Сен-Жеран, совершенно успокоенная тем, что у брата нет наследника и все богатства в случае его смерти достанутся ей.

При таких-то обстоятельствах маркиз де Сен-Мексан и появился в замке. Он был молод, хорошо сложен и необычайно коварен. Дамам он очень понравился, даже старой вдове маршала Сен-Жерана, которая жила здесь у своих детей. Скоро он понял, что легко может завязать дружбу с маркизой де Буйе.

Собственное состояние маркиза было вконец расстроено беспутным образом жизни и судебными преследованиями. Маркиза де Буйе была вероятной наследницей графа, и Сен-Мексан решил жениться на ней и стать обладателем одного из самых больших состояний провинции.

Он принялся оказывать маркизе знаки внимания, избегая, однако, всего, что могло бы возбудить подозрения. Возможностей видеться наедине у них почти не было. Графиня простодушно вмешивалась в их беседы, а граф часто увозил маркиза на охоту. Дни проходили по-семейному. Несмотря на изобретательность маркиза, интрига явно затягивалась.

Графиня со временем свыклась с мыслью, что у нее никогда не будет ребенка, и с головой ушла в религию. Граф, по-прежнему нежно ее любя, перестал надеяться на появление наследника и сообразно этому составил завещание в пользу маркизы де Буйе.

Был конец ноября 1640 года. Неотложные дела спешно призвали графа Сен-Жерана в Париж.

Графиня, не желая расставаться с мужем, также решила ехать. Они наскоро собрались и через несколько дней отправились в путь.

Маркиз де Сен-Мексан без труда добился любви у госпожи де Буйе. Они устраивали бесконечные пикники и прогулки, с которых под разными предлогами удаляли слуг; любовники оставались одни и проводили время в уединенных уголках парка или в своих покоях. Их поведение не могло не вызвать пересудов у целой армии слуг, которых следовало постоянно остерегаться.

Маркиза вынуждена была подкупить сестер Кине, своих камеристок, что не стоило ей, впрочем, большого труда — девушки были безгранично ей преданы. Однако с этого началось падение госпожи де Буйе, а девушки оказались втянутыми в самый черный заговор. В замке Сен-Жеран был еще один человек — высокий, сухощавый, с желтым цветом лица, довольно ограниченный, но способный если не задумать, то осуществить дурное и имевший власть над другими слугами. Это был простой крестьянин, которого граф сделал дворецким, потому что с детства привык видеть его при доме. Не доверяя ему, однако, в делах и потому не пожелав взять с собой в Париж, граф оставил его в замке и поручил наблюдать за остальными слугами. Маркиз некоторое время присматривался к этому человеку, потом ловко подкупил его. Таким образом, сестры Кине и дворецкий взялись пресекать всякие сплетни среди дворни, и отныне любовники могли не таиться.

Однажды вечером, когда маркиз де Сен-Мексан и госпожа де Буйе ужинали, в дверь замка кто-то громко позвонил. Поднялся шум, на который они не обратили никакого внимания. Тем временем гонец, примчавшийся из Парижа, въехал во двор с письмом для маркиза от графа де Сен-Жерана. Маркиз вышел, сопровождаемый почти всей челядью. Узнав, в чем дело, маркиз знаком велел всем слугам выйти, но гонец сказал, что господин граф желает, чтобы письмо было прочитано перед всеми. Маркиз вскрыл письмо, пробежал его глазами и недрогнувшим голосом прочел вслух. Граф извещал своих близких и всех в доме, что у графини обнаружились несомненные признаки беременности, что, едва приехав в Париж, она стала страдать от слабости и обмороков, тошноты и рвоты, но она с радостью переносит недомогания, которые свидетельствуют о зарождении в ней новой жизни. Беременность ее не вызывает сомнений ни у докторов, ни у окружающих, а для него самого это очень большая радость, которую он хочет разделить со всеми обитателями замка. Письмо опередит его возвращение всего на несколько дней, поскольку для большей безопасности графиню приходится везти в носилках; в конце шла речь о некоторой сумме денег для раздачи слугам.

Письмо было встречено криками радости. Маркиз и маркиза обменялись взглядом, который выразил охвативший их ужас, но, подавив его, маркиз нашел в себе силы выдавить улыбку и даже похвалить слуг за привязанность к господам. Оставшись вдвоем, любовники некоторое время сохраняли молчание; первой их мыслью было, что граф и графиня введены в заблуждение столь незначительными симптомами и их, вероятно, стараются не разубеждать. Эта мысль все более укреплялась в них и возвратила им известное спокойствие.

Наутро, прогуливаясь по уединенной аллее парка, перебирая возможные варианты создавшегося положения, г-н де Сен-Мексан сказал маркизе, что роды у графини могут пройти благополучно, если графине не помешает какая-нибудь случайность. Ребенок может и умереть, и невелико горе потерять существо без разума, давшее себе труд появиться на свет, чтобы послужить причиной разорения маркизы.

— К чему терзаться? — сказал он с досадой. — Графиня вовсе не беременна, этого не может быть.

Эту часть разговора слышал садовник, работавший неподалеку, но влюбленная пара уходила все дальше, и остального он не разобрал.

Спустя несколько дней в замке появились верховые, которых граф выслал вперед предупредить о своем приезде. И действительно, скоро на дороге появились груженые фуры и экипажи; наконец показались носилки, в которых везли графиню. Граф де Сен-Жеран всю дорогу неотлучно сопровождал их верхом. Встретили хозяев замка радостно: крестьяне оставили работу и приветствовали господ, обитатели замка и слуги бросились навстречу госпоже, старики плакали от радости, видя, как счастлив граф, и понимая, что его благородные достоинства продолжатся теперь в потомстве. Маркиз де Сен-Мексан и г-жа де Буйе сделали все возможное, чтобы подладиться под общее праздничное настроение.

В тот же день в замок явилась и старая вдова маршала, которая отказывалась верить радостной новости. Графа и графиню в Бурбоннэ очень любили, и предстоящее рождение ребенка радовало всех, в особенности семьи, связанные с Сен-Жеранами узами родства, а таких семейств было немало. В первые же дни замок посетило более двух десятков благородных дам, горячо интересовавшихся течением беременности графини. Многие предсказывали, что родится мальчик, и разговоры эти были приятны графине. Впрочем, обычные симптомы — налившаяся грудь, раздавшиеся бедра — не оставляли более сомнений; все местные врачи пришли к согласию. Граф оставил одного из них на два месяца при графине и рассказал маркизу де Сен-Мексану о намерении пригласить опытную повитуху на хороших условиях. Вдова маршала, будущая бабушка, чье имя должно было перейти к внуку, заранее заказала очень дорогое приданое для новорожденного.

С маркизом г-жа де Буйе виделась ежедневно, но он лишь раздражал ее разговорами о том, что, если родится ребенок, она лишится наследства. Эту мысль маркиз внушал ей постоянно, постепенно подводя к нужному выводу. Маркиз был одним из законченных безбожников и вольнодумцев, еще редких в те менее несчастные, чем считается, времена. Отметим, что великие преступники этой эпохи, например Сент-Круа и мрачный отравитель Экзили, были одними из первых атеистов и что они опередили ученых следующего века и в философии, и в изучении естественных наук, достижения которых они использовали для изготовления ядов. В сердце г-жи де Буйе бушевали страсть, корысть и ненависть, и она согласилась на все предложения маркиза.

У маркиза де Сен-Мексана был доверенный слуга, которого он вывез из родных мест, дерзкий и ловкий плут, вполне достойный своего господина. Его-то и послал маркиз с поручением по окрестностям Сен-Жерана.

Однажды вечером, когда маркиз уже собирался лечь спать, этот человек незаметно проскользнул в спальню маркиза и оставался там довольно долго. Он рассказал хозяину, как наконец нашел то, что искал, и передал ему записку с названиями селений и какими-то именами.

На рассвете следующего дня маркиз приказал оседлать двух лошадей, сослался на то, что важное дело требует его возвращения домой, предупредил, что будет в отъезде несколько дней, просил принести извинения графу и умчался во весь дух вместе со слугой.

Они заночевали в трактире на Овернской дороге, чтобы сбить со следа людей, которые могли бы их узнать, потом окольными путями за два дня добрались до большого селения, которое, судя по первоначальному маршруту, должно было остаться далеко слева.

Здесь на окраине в собственном домике, который она занимала одна, жила известная во всей округе женщина. Она пользовалась хорошей репутацией опытной повитухи, и ее уважали наиболее почтенные жители городка. Звали ее Луиза Гуайар. Людям, которые ей хорошо платили, она оказывала и другие услуги: могла изготовить приворотное зелье, излечить золотуху, наколдовать. Ей все так ловко удавалось, что знали об ее умении лишь те, кто был заинтересован в строжайшем сохранении тайны.

Однажды поздним вечером она вдруг услышала сильный стук в дверь. Привыкшая к посещениям в любой час ночи, она взяла лампу и, ничего не опасаясь, открыла дверь. В комнату вбежал очень взволнованный вооруженный человек. Луиза Гуайар в испуге опустилась на стул. Перед ней был маркиз де Сен-Мексан.

— Успокойтесь, хозяюшка, — с трудом выдавил незнакомец, — успокойтесь, прошу вас. Волноваться нужно мне, а не вам. Я не злоумышленник, бояться меня нечего; напротив, это я приехал к вам просить помощи.

Он бросил плащ в угол, отстегнул портупею и снял шпагу, затем сел на стул и проговорил:

— Позвольте мне сначала перевести дух.

На нем был дорожный наряд, и, хотя он никак не назвал себя, Луиза Гуайар с первого взгляда поняла, что судьба посылает ей настоящего дворянина.

— Прошу извинить меня. Вы вошли так быстро, что я не успела разглядеть, с каким человеком имею честь встретиться. Дом у меня немного на отшибе, я одна, кто-нибудь может воспользоваться этим, чтобы причинить неприятности бедной женщине… Время сейчас опасное, погода дурная… Вы, наверное, устали… Не дать ли понюхать какую-нибудь соль?

— Налейте мне стакан воды.

Луиза Гуайар вышла в соседнюю комнату и вернулась с кружкой. Маркиз слегка смочил губы и сказал:

— Я приехал издалека по делу большой важности, и, верьте, я умею быть благодарным за услуги.

Он порылся в кармане, вытащил кошелек.

— Вы должны мне поклясться, — продолжал он, — что сохраните тайну.

— Это первое условие нашего ремесла, — возразила Луиза Гуайар.

— Мне нужны более твердые гарантии. Поклянитесь, что никому и ни за что на свете не откроете того, что я вам доверю.

— Даю вам слово, коли уж вы этого требуете, но повторяю: это ни к чему.

— Речь идет о самых серьезных обстоятельствах, я вверяю вам свою честь и жизнь и предпочту тысячу раз пожертвовать собой, чем дать тайне открыться.

— Мы сами заинтересованы в сохранении доверенных нам тайн, так что малейшая нескромность с нашей стороны стоит нам доверия клиентов, что бывали даже случаи… Словом, можете говорить все.

— Я знаю, что вы очень опытная женщина.

— Хотелось бы таковой быть, чтобы услужить вам.

— Знаю также, что вы многого достигли в своем искусстве.

— Вам слишком расхвалили мою скромную особу.

— А еще я знаю, что у вас есть способы предсказывать будущее.

— Вот это неправда.

— К чему отпираться? Разве вы уже отказываетесь помочь мне?

Луиза Гуайар отказывалась долго: она не понимает, как человек столь высокого происхождения может верить в предсказания и гадания, годные лишь для простого народа да разбогатевших откупщиков, но маркиз не сдавался и так ее уговаривал, что она не знала, что и подумать.

— Послушайте, — сказал он, — не нужно притворяться, я знаю все. Будьте спокойны, мы играем в игру, где вы выигрываете тысячу против одного. Впрочем, вот вам вознаграждение за мою назойливость.

Он вывалил на стол горсть золотых. Женщина нехотя призналась, что она действительно попыталась делать астрологические предсказания, которые не всегда сбывались.

— Коли это так, — продолжал маркиз, — вы должны знать, в каком положении я очутился, вы должны знать, что, увлекаемый пылкой и слепой страстью, я предал доверие одного благородного старого дворянина, нарушил законы гостеприимства, соблазнив его дочь в его собственном доме, что отношения мои с ней зашли далеко и благородная девушка, которую я без памяти люблю, беременна и что теперь, если эта тайна раскроется, она потеряет честь и лишит себя жизни, и это будет моя вина.

«Ничего не узнаешь ни о ком, покуда не расспросишь как следует», — подумала повитуха и, чтобы еще более поразить маркиза, принесла коробочку с нарисованными на ней цифрами и странными эмблемами.

Открыв ее и составив какие-то фигуры из элементов, которые там находились, она сказала, что положение маркиза действительно весьма плачевно. И чтобы окончательно запугать его, добавила, что ему угрожают еще большие несчастья, чем те, которые уже ушли в прошлое, но грядущие события можно легко узнать и предотвратить.

— Сударыня, — проговорил маркиз, — в этом мире я боюсь лишь одного: бесчестья любимой женщины. Не существует ли какого-нибудь средства избежать обычных страданий при родах?

— Я таких средств не знаю, — ответила почтенная матрона.

— Девушке удалось скрыть свою беременность, и надо сделать, чтобы ей было легко рожать. Нет ли, например, какой-нибудь возможности родить без боли?

— Этого я не знаю, а если бы и знала, поостереглась бы пользоваться чем-то таким, что противоречит намерениям природы.

— Лжете! Вам известен такой способ, вы воспользовались им ради особы, имя которой я могу вам назвать.

— Кто осмелился так опорочить меня? Я действую только по предписаниям медицинского факультета. Господь Бог не допустит, чтобы все врачи Франции забросали меня камнями и выгнали из страны.

— Вы хотите, чтобы я умер от отчаяния? Если бы я мог обратить вам во зло ваши тайны, я так бы и поступил, потому что они мне известны. Богом заклинаю, не таитесь, откройте, возможно ли уменьшить родовые муки? Вам нужно еще золота? Получите.

Он положил на стол еще несколько золотых.

— Погодите, есть, кажется, одно средство, которое мне удалось найти, но я никогда им не пользовалась, хотя оно, вероятно, весьма действенно.

— Но раз вы им никогда не пользовались, не опасно ли оно? Не повредит ли здоровью женщины, которую я люблю?

— Да нет, я пользовалась им всего лишь раз, и очень успешно. Будьте спокойны.

— Ах! — воскликнул маркиз. — Я всю жизнь буду благодарить вас! Но может быть, есть возможность предупредить роды и уничтожить сейчас же все признаки беременности?

— То, о чем вы просите, — великое злодеяние, сударь.

— Увы, пусть я лишусь этого дорогого мне ребенка, залога нашей любви, чем дам явиться на свет несчастному, который, может быть, убьет свою мать.

— Ради Бога, сударь, не будем больше об этом: даже думать так — большой грех.

— Выходит, лучше погубить двоих, а может быть, ввергнуть в отчаянье всю семью? Умоляю вас, сударыня, помогите нам!

Маркиз закрыл лицо руками и разрыдался.

— Ваше горе меня очень трогает, — вздохнула повитуха, — но женщине моего ремесла это грозит смертной казнью.

— Какая смертная казнь? О чем вы говорите? А наша тайна, наше ручательство, наше доверие?

— Ну, в таком случае я попробовала бы… Но мне нужно, чтобы я была защищена от неприятностей с правосудием, у меня должна быть возможность покинуть королевство.

— Ах, за этим дело не станет! Возьмите мое состояние! Возьмите мою жизнь!

И он бросил на стол весь кошелек.

— Только для того, чтобы помочь вам избавиться от опасности, в которой вы оказались, я согласна дать вам некий напиток — это сразу освободит вашу даму от ноши. Пусть она соблюдает все меры предосторожности и действует точно, как я скажу. Господи, только ваше несчастье вынуждает меня согласиться на… Подождите…

Она вынула из глубины шкафа флакон и продолжила:

— Вот настойка, действие которой всегда достигало цели.

— Ах, сударыня, вы спасли нашу честь, которая дороже самой жизни! Но скажите теперь, как воспользоваться этой настойкой, в каких дозах ее давать?

— В первый день одну ложку, во второй — две, а третий…

— Я этого никогда не запомню. Умоляю вас, запишите рецепт в мою памятную книжку.

Повитуха было заколебалась, но из раскрытой записной книжки выскользнул чек на предъявителя на сумму в пятьсот франков. Маркиз взял чек и подал ей.

— Возьмите, раз он оттуда выпал — не возвращаться же ему обратно.

Этот последний подарок был слишком щедр, чтобы у повитухи оставались еще какие-то сомнения, и она записала рецепт в памятную книжку маркиза.

Маркиз сунул пузырек в карман, взял памятную книжку, убедился, что рецепт записан полностью, и с дьявольской усмешкой посмотрел на повитуху:

— Вот теперь, милочка, вы у меня в руках.

— Что вы хотите этим сказать, сударь? — удивилась повитуха.

— Я хочу сказать, что вы — мерзкая колдунья и презренная отравительница. Я хочу сказать, что у меня в руках доказательства ваших преступлений и что теперь вы будете делать то, что нужно мне, или умрете на костре.

— Пощадите! Пощадите! — вскричала женщина, падая к ногам маркиза.

— Ваше спасение в ваших руках, — спокойно ответил он.

— Что я должна делать? Я готова на все.

— Вот настал и мой черед рассказывать секреты, но записывать я их не буду.

— Говорите, сударь, не сомневайтесь в моей преданности.

— Садитесь и слушайте.

Женщина опустилась на стул.

— Итак, я вижу, вы поняли, — сказал маркиз. — Либо тюрьма, пытки, костер, либо втрое больше золота, чем вы видите здесь.

Глаза повитухи вновь заблестели, она благодарно кивнула.

— В одном замке, — начал маркиз, пристально глядя в глаза женщине, — в тридцати лье отсюда живет некая высокородная дама. Она беременна. Рождение этого ребенка крайне нежелательно для меня. Вы будете принимать у нее роды. Я скажу вам, что нужно делать. А сейчас вы поедете со мной и будете ожидать моих приказаний. Вас предупредят, когда настанет время. Вы ни в чем не будете испытывать недостатка. Денег я не пожалею.

— Я готова, — лаконично ответила повитуха.