Творения

святитель Андрей Критский

Творения

Похвальное Слово Святителю и Чудотворцу Николаю

Человек Божий, верный раб, строитель таин Христовых, муж желаний духовных! Прими в дар приносимое тебе от нас слово. Вмени оное в благодарность за те милости, кои ты являешь нам в чудном и теплом своем предстательстве. Мы именуем тебя столпом и утверждением Церкви, светилом мира; ибо ты содержишь слово жизни (Фил.2:16). Дела твои даровали тебе многия славныя имена; никакая добродетель не была чуждою тебе, добрый из Пастырей, Николай! Ибо все преславные добродетели ты вложил в душу свою, как драгие бисеры в златую сокровищницу за что едва ли не все, живущие под солнцем, прославляют тебя. Не столько освещает внутренность храмины светильник, поставленный на высоком и златом свещнике: сколько ты, поставленный от Христа, истинного света, на Святительском престоле, просвещал в темной стране мира сего всех пасомых тобою, руководя их к немерцающему свету, и как бы с некоего возвышенного места осиявая чистым светом духовного познания, не только близких, но и дальних. Ангельская жизнь твоя соделала тебя поистине высоким. Чистота души и стремление к истинному соединению с Богом вознесли тебя превыше небесных кругов. Из сего то источника проистекают и многоразличные твои добродетели. Подобно пчеле, облетая вертоград жизни Святых, и собирая с них цветы добродетелей, ты обогатил себя деятельною мудростию. Какой добродетели Святых не поревновал ты? Кому из них не последовал ты с величайшим преуспеянием? Или лучше, с каким мужем добродетели ты не сравнился чрез подражание?

Праведный Авель заслужил похвалу за дары свои: а ты, праведнейший отец, всего себя посвятил в духовный дар Богу, Который не имеет нужды ни в каких вещественных дарах. Енос надеялся на Господа: но ты взирал ясно и на то, что приготовлено для надеющихся. Енох, угодивший Богу, был преселен: ты, устремляя все мысли души своей от земли на небо, и весь выходя из границ для Бога (2 Кор.5:13), пременил преходящее на вечное. Праведный Ной сделался любезен Богу приношением Ему приятных жертв, посему и спас он в ковчеге не только дом свой, но и все роды животных от потопа, покрывшего всю землю: ты приносишь Богу словесныя жертвы в таинственном служении, и в ковчеге Церкви Христовой, православным своим учением спасаешь от гибели сонмы еретиков, как некие роды животных. Авраам прославляется за принятие странных и любовь к Богу, и ублажается за то, что без заклания заклал Богу повеленную жертву — сына обетования: ты приемлешь и питаешь ежедневно самого Христа, приобщая духовной трапезе приходящих к Нему, и закалаешь не возлюбленного сына и не овча, которое указано, вместо сына, принесть в жертву, но предаешь всего себя Богу во всегдашнее всесожжение, и полагаешь, по слову Евангельскому, душу свою за овцы (Ин.10:15). Исаак похваляется за правду: ты, как бы некое правило правды, повсюду водворяешь дух ея, и с великим дерзновением удерживаешь стремящихся к неправде, ясно открываясь самым Царям в сновидениях. Иаков славится простотою нравов и многочадием; он видел лествицу, которая простиралась до небес, и предъизображала высокое таинство: ты не престаешь раждать Патриархов, Пастырей и овец Пастыреначальнику Христу, вверившему тебе стадо свое, и положиве восхождения в сердце своем (Пс.85:6), ты возвышаешься с степени на степень, преобразуешься от славы в славу, и возносишься от земли в горняя. Иов знаменит незлобием и терпением в несчастиях: ты не только не усомнился подражать ему, но и не поколебался от нападений еретических; пусть, думал ты, волны ударяются об утес, только бы сохранить мне сокровищницу от всякаго хищения! Иосиф славен целомудрием и раздаянием хлеба: ты всего себя показал образцем чистоты и медоточным учением своим изобильно насыщал всю Паству Ликийскую. Моисей прославленный за кротость и законодательство, именуется богом Фараона, и руководителем Израильскаго народа: ты, будучи кротчайшим для всех, строг только для грешников, уча их удаляться пороков, и возстающия на нас страсти, как другое Фараоново войско, погружаешь в море твоих подвигов. Мужественный Давид всеоружием духа сразил высокомернаго Голиафа: ты, мужественнейший, ежедневно поражаешь мысленнаго тирана душ, отгоняя от словеснаго стада Христова еретиков, сих волков хищных. Кратко сказать, исполнением Божественных заповедей ты сопричислил себя к славному лику Праведников и Пророков, подражая одним из них в дерзновении, другим в ревности, одним в смирении, другим в милосердии, а иным в высоте жизни. И не только подражал ты Ветхозаветным Святым, но и ученикам Христовым, чрез которых благодать и истина открыла нам таинства истиннаго служения Богу, раздрав завесу пробразований закона. Ты явился точным последователем их, соделался оком Церкви, по причине неусыпной своей заботливости, и благозвучною ея трубою. О тебе прилично сказать сии слова Писания: память праведных с похвалами (Притч.10:7); и еще: в память вечную будет праведник (Пс.111:6).

Поистине, похвала воздаваемая Праведнику веселит многие народы.

Но кто может восхвалить тебя, и достойно прославить величие дел твоих? Если мы и будем говорить о тебе, то наше слово не вполне выразит истину. Если мы вознамеримся сравнивать чьи либо подвиги с твоими, то, без сомнения, наши примеры далеко останутся назади.

Как же назовем тебя? земледельцем Так! сие имя, взятое в духовном значении прилично тебе. Ибо ты, истребив во всей области Ликийской плевелы неверия, удобрил умныя пажити, посеял на них живое слово благочестия и собрал в души, как в некия житницы, духовную жатву. Назовем ли тебя Архитектоном? Не погрешим. Ибо орудием слова своего ты разрушил идольские жертвенники эти гнездилища демонов, воздвиг Церкви Христу, устроил святые храмы в честь Мучеников, и как трудолюбивый земледелец, соделал плодоносным новонасажденный виноград сей, а зодчеством духа, как мудрый Архитектор Церкви, утвердил оную на основании истинной Веры. — Назовем ли тебя воином. Название будет справедливо. Ибо сражаясь с невидимыми силами, ты, как некий Военачальник, приял всеоружие духовное: препоясал чресла свои истиною, облекся в броню праведности, и обул ноги в твердость Евангелия мира (Еф.6:14.15). Отражая шлемом спасения нападения страстей, ты оставался твердым и неподвижным, подобно камню. Защищаясь щитом веры и непоколебимой надежды от стрел вражеских, ты поражал противников своими ударами, и разрушая все их коварства, мужественно ограждал от них паству свою. Мечем глагола Божия ты посек до корня ересь разделения Ариева и соединения Савеллиева. Равно и всех тех, которые дерзали разделять Единаго от Единыя и Святыя Троицы Христа, истиннаго Бога, приявшаго плоть для нашего спасения, неправильно понимая таинство воплощения, — или осмеливались не признавать в лице единаго Христа и Бога соединения двух естеств без смешения оных, или допускали в них разделение, — всех сих неправых умствователей, уклонявшихся либо на ту, либо на другую сторону, ты, как Финеес, поразил одним ударом меча, умилостивляя всемерно Бога всяческих. — Назвать ли тебя Ангелом. Подлинно, ты малым чем не достигаешь безтелесности Ангельской, будучи безтелесным в теле, как бы человеком воздушным, или земным Ангелом для живущих на земле. Ибо явиться во сне Царю, устрашить его, намеревавшагося в следующее утро совершить неправедную казнь, удержать его руку, простертую на умерщвление, вразумить его бичем, не нанесшим ран, и невинно осужденных мужей, внезапным предстательством исхитить от смерти, — такия действия многим ли разнятся от Ангельскаго парения? Не быстрота ли это Ангела, который перенес Аввакума из Сиона в Мидийский град Вавилон, дабы доставить пищу Даниилу, сидевшему во рве со львами? — Назвать ли тебя; кормчим? И это будет справедливо. Поелику твое ходатайство пред Богом служит вместо кормила для плывущих по пространному морю жизни, а неусыпныя молитвы твои, прелагая бурю и волнение в тишину, верно руководствуют ко брегу безстрастия прибегающих к тебе с верою. Не доказывает ли сего тот случай, когда ты в ясном сновидении открыл себя пловцам в виде морскаго путника? Пристань Адриатская знает сие событие. Когда голод тяготил твою Митрополию, и когда некоторые плаватели, имевшие на корабле своем запас хлеба, намеревались плыть мимо той пристани, ты заставил их войти в оную, дав им в залог три златницы (что тотчас сделалось для всех известным), и таким образом, доставив пищу алчущему народу, отвратил от него мучение глада. После сего, мог ли укрыться от жителей Ликийских покровитель их и питатель? Живя еще во плоти, прежде отшествия своего ко Христу, ты являлся к обремененным различными бедствиями, подавал им скорейшую помощь в нуждах, и исторгал жертвы смерти из самых ея челюстей. Все это не показывает ли того, что ты достиг Ангельской безтелесности, и потому невозбранно совершаешь чудныя дела?

Сверх сего, кто не удивится твоему великодушию? твоему тихому и кроткому нраву? твоему миролюбивому и смиренному духу? Некогда ты, как повествуют, осматривая лозы винограда Христова, и встретившись с мужем блаженной памяти Феогнием (он был тогда Маркианитским Епископом), словами Писания обличал его в заблуждении до тех пор, пока не обратил от лжи к истине. Но поелику в нем таилось раздражение, произшедшее от сего обличения, ты заметив это, возвышенным гласом произнес к нему сие Апостольское увещание: «да не зайдет солнце во гневе, нашем (Еф.4:26). Брат мой! примиримся».

Но теперь, когда ты, Отец отцев, светильник вселенныя, твердыня Церкви, ограждение верных, скорый заступник обидимых, соединился уже с нераздельною и достопокланяемою Троицею, теперь ты несравненно более промышляешь о благополучии нашем. Паря с ликами Ангельскими окрест престола славы, ты взираешь на нас свыше, о священная, и по дарованиям, Апостольская глава! Не преставай же укреплять и вооружать нас противу греха. Ограждай истиною ревнителя святой жизни твоей, отдаленнаго от тебя многим временем, но близкаго к тебе сединами. Сохраняй и сынов его, а твоих потомков. Духовным оружием слова своего прогоняй от возлюбленных тобою словесных овец нападающих на них врагов. Животворным и неложным учением благочестия исхищай от страха малое стадо, котораго ты сам был Пастырем. Защищай Священников и Христолюбивый народ величием твоих знамений. Ты имеешь великое дерзновение к Богу; ибо ты приблизился к Нему, и освещаешъся чистейшими лучами Троичнаго света.

Величаю тебя, Митрополия Ликийская! ты стяжала Пастыря чадолюбиваго; ты прияла на главу свою драгий и нетленный венец. Кто это? — Николай, предстающий в нуждах с небесными утешениями, неукоснительный защитник в обидах, подающий собою пример Пастырям, великий в чудесах и страшный в явлениях, спасающий невинных от погибели, разрушающий сновидениями неправедныя предприятия. Блажен ты из градов, Миры! ты вмещаешь в недрах своих столь великаго благодетеля. Приидите, пойдем светом его (Ис.2:5), и поживем в сени его (Плач.4:2О). Ты имеешь и трех сподвижников его: Крискента, Диоскорида и Никокла, озаренных светом Троицы, коих сам Триединый Бог достойно почтил наградами царствия, за их подвиги. Сей славный союз увенчан столь же славною главою! Ибо Николай совершил мужественно равный с ними подвиг, и был мученик своею готовностию. И что еще более, — его воодушевлением и ревностию оные Герои соплели себе мученический венец.

Итак, верующие слушатели, стекшиеся ныне во храм сей! совершая благословенную память Богоноснаго Отца нашего, будем праздновать священный и торжественный сей праздник, отложив всякую мирскую пышность, всякое наружное украшение, и все, что носит на себе вид жалкаго заблуждения языческаго, что изобретено людьми, по внушению обманчивой плоти. Все это достойно посмеяния, а вместе и плача. Мы увенчаем Святаго благоухающими розами добрых дел, и цветами духовных песнопений. Вот какое празднование любит Святый Отец наш, Николай! Сие–то торжество приятно ему, а не то, которым язычники хотели угодить ложным богам своим. Се, и тройственное сочетание мужественнейших сподвижников величит славу своего Наставника! С ними Николай водворяется в небесных селениях, с ними осиявается светом, с ними ликует духом, созерцая Бога, сколько сие возможно. Предстательством сих Мучеников, и твоими Богоприятными молитвами, Отче! да избавимся все мы от всякаго еретическаго и демонскаго навета, от всяких болезней, как тех, кои общи людям, так и тех, коими неожиданно поражают нас люди, — да избавимся и от всех других бедствий, по благодати, милосердию и человеколюбию искупившаго нас честною и жизнодательною, истекшею из ребра кровию Христа Иисуса Господа нашего, Коему подобает с Отцем и Святым Духом всякая честь и слава, держава и величие, ныне и всегда и во веки веков. Аминь.

Беседа на Четвертодневного Лазаря

Лазарь созвал настоящее собрание, и хочет приготовить из своего воскресения трапезу, достойную тех, которые любят прекрасныя и чудныя вещи. Или лучше, он уже приготовил ее, и зовет на пир всех тех, которые в страданиях своих изображают Христовы страдания. Как же он это делает? — Предлагая в снедь совершившееся над ним великое чудо. А сколь оно велико, о сем тотчас будет сказано. И так взяв теперь в руки Евангелие и вникнув в слова, постараемся открыть глубокий смысл их, остановясь на чуде, откуда рекою проливающиеся токи учения предложим желающим обильно почерпать из них. По сему пусть станет среди нас Боговидец Иоанн, сей самовидец и провозвестник неизреченных таин, возлежавший на персях Того, кто есть жизнь всех, приложивший сердце свое, как удобоприемлемый сосуд, к живому источнику, и, посредством духовнаго некотораго сообщения, исполнившийся сокрытыми в сердце Господа животворными тайнами. Он, приступая к описанию страданий Господа, один только особливо описывает чудо, произведенное над Лазарем, и говорит:

Бе некто боля Лазарь от Вифании, от веси Марии и Марфы сестры ея. Посласте убо сестре его ко Иисусу, глаголюще: Господи, се его же любиши, болит. Слышав же Иисус, рече: сия болезнь несть к смерти, но о славе Божией, да прославится Сын Божий ея ради. (Ин. гл.2). Что Лазарь был болен, это общая слабость человеческой природы. Ибо видимая часть человека, состоя из брения и земли, много имет по природе своей недугов, возмущающих душу и обременяющих тело. — А что не к смерти, сказано, была у него болезнь, но к славе Божией, дабы Сын Божий прославился чрез нее, в сем без сомнения заключается таинственный смысл, который должно объяснить в настоящем изследовании.

Какую иную славу для Себя разумеет здесь Христос, как не славу Креста? — Слава Христова есть Крест; он был целию, предназначенною Им прежде веков. Ибо Иудеи, сотворившаго толикое чудо имели пригвоздить ко кресту, для славы коего Он пренебрег поношение, как говорит богословствующий Апостол (Евр.12:2). Ибо те, которые оставались нечувствительными при многократных чудесах Его, могли ли придти в чувство, видя и сие чудо? Несмотря на то, что воскресение и восстание из гроба четверодневнаго мертвеца, приходившаго уже в согнитие, не маловажное было чудо, и ничем не меньшее других, которых они были свидетелями, — их не вразумило толикое чудо, а только более зажгло в них зависть. И так о сей славе Он говорит, о славе Креста, на котором вознамерился умереть за нас. Хотя Он еще прежде всех веков имел славу Отца, как Бог и Сын Божий, равносущный Отцу; но и святое страдание пречистой плоти своей вменяет Себе в славу, как причину всемирнаго спасения.

Но обратимся на путь, который показал истинный путь жизни — Христос, говоря: Больши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя (Ин.15:13). Ибо Он знал, что по произведении сего чуда, Иудеи будут возбуждать и возмущать против Него народ, Каиафа придет в бешенство, и что Сам Он претерпит крестную смерть. А что Лазарь был друг Его, это ясно видно. Любяше же, сказано, Иисус Марфу и сестру ея, и Лазаря. Кто столько блажен, что любим от Христа, который есть самая любовь? И что удивительнаго, если и жены, мужи по духу, любимы были Тем, который пришел всех призвать к Себе? Так много Он любил их, что и чудо, сотворенное над братом их, отличил пред прочими чудесами величием действия. Егда же услыша, яко болит, тогда пребысть, сказано, на немже бе месте два дни. Для чего? — Ибо предвидел, что больной непременно умрет. И потому желая отклонить сомнения от людей подозрительных, отсрочивает на некоторое время путь свой, ожидая, пока он испустит дыхание, и погребен будет; и также, дабы кто–нибудь не почел неприличным то, что Он по первому слуху спешит показать чудо. Потом глагола учеником: идем во Иудею паки. Божественное дерзновение! — душа готовая подъять страдания и совершить таинство спасения! Глаголаша Ему ученицы: Равви, ныне искаху Тебе Иудее камением побити, и паки ли идеши тамо? Это слова малодушия, и еще более неведения! Ибо они не знали, к чему идет дело. Иначе не стали бы противоречить, не произнесли бы таких слов, которыя показывают слабый и робкий дух. При том же, имея еще и нетвердую веру, они не без причины страшились. По сему за нужное считали сказать: Ныне искаху Тебе Иудее камением побити, и паки ли идеши тамо? Отвеща Иисус: не дванадесять ли часов во дни? Аще кто ходит во дни, не поткнется, яко свет мира сего видит, Аще же кто ходит во нощи, поткнется, яко несть света в нем. Сею притчею означает время страдания, которое долженствовало скоро наступить.

Под днем разумей благодать и истину, освещаясь коими путник Евангелия не претыкается о камень Иудейскаго претыкания; Яко свет мира сего видит. Свет же мира есть Христос, который сказал: Аз свет в мир приидох. И еще: Аз есть свет миру. Под светом можешь разуметь и проповедь Евангельскую, и возрождение посредством крещения, и жизнь благочестивую, по словам: Тако да просветится свет ваш пред человеки (Мф.5:16). А под нощию — слепоту законную, по причине которой, идущий по стезям прообразований и взирающий на одну тень письмени, претыкается о Христа, служащаго камнем соблазна тому, у кого неверие ослепило очи. Почему же претыкается? Потому что не имеет в себе света благодати, который бы мог прогнать и разсеять тьму прообразовательной тени, так чтобы сияние духа осветило букву. Под днем можно еще разуметь и очевидность онаго чуда, которое подобно солнцу облистало мрачныя сердца, и вдруг всю Иудею. Ибо, не как при других чудесах, не заповедал не говорить никому о сем чуде, потому что не втайне сотворил его. Следовательно под нощию можно разуметь и тот мрак, который покрывал душевныя очи Иудеев, страдавших неведением и слепотою. Ибо не познаша, сказано оних, ниже уразумеша, во тме ходят (Пс.81:5). Они не только не захотели смотреть на Свет, во тьме светящийся (Ин.1:6), но не приняли в уважение, умалчивая о другом, и множества знамений. Посему справедливо они уподобляются ночи, и за неверие их справедливо Христос для них есть камень претыкания и соблазна.

Сия рече, и посем глагола: Лазар друг наш успе. Кажется, что слова сказаны невразумительно для учеников, впрочем оне ясно выражают означаемую вещь. Посему представляя и причину, побуждающую итти к нему, говорит; Но иду, да воз6ужу его. Не тщеславясь Он говорит сие. Иначе не выразился бы так темно, что и самые ученики не поняли слов Его. Не сказал: иду, да оживлю или воскрешу его из мертвых, но да возбужу. Трудно было вдруг угадать. Реша убо ученицы: Господи, аще успе, спасен будет. Они разумели пробуждение от сна, Рече же Иисус о смерти его: они же мнеша, яко о успении сна глаголет. Видишь, каков язык не напыщеннаго высокомерием учения, так что и слышавшие не могли уразуметь слов, по причине скромности выражения? Посему Он не укорил их, как часто то делал, исправляя медлительность ума их, когда они не понимали того, что Он говорил им. Однако после того, снимая покров наводивший темноту, яснейшим образом открывает истину, и говорит прямо: Лазар умре. Они не знали, что значили слова, и сие незнание тем более показали, что дали на оныя вовсе несообразный ответ. Посему Господь, дабы изъяснить дело, весьма кстати прибавляет тотчас: Лазар умре; как бы так говоря: заключайте же из сего объяснения, что воспоследует. Ибо иду, да возбужу его, — Говорить без тщеславия. В словах своих не показывает ни честолюбия, ни безсилия или неведения, но открывает все вместе: мудрость и предведение и силу, каковыя совершенства заключались в природе Его. Так верно предсказал Он событие, как будто бы будущее было уже настоящим.

Лазар умре: и радуюся вас ради, яко не бех тамо: но идем к нему: Видишь, как скромно выражается, и с каким неполным объяснением предполагаемой цели, идет показать чудо? Ибо, подобно как и там, где сказал: успе, не присоединил и здесь: иду, да воскрешу его; но умалчивая о том, радуюся, говорит, вас ради, да веруете, яко не бех тамо. Если б Я был там, то есть, как человек, то не превозмогла бы смерть. Но идем к нему. Для чего? Дабы вы поверили, что Я и мертвых могу воскрешать повелением Моим. Лазар умре. Прежде, когда Он неясно предсказал о смерти его словом: успе; то другом назвал его, заменив смерть именем друга; но когда прямо говорит о смерти его, то другом не называет, дабы не подумали, что Он имел к нему особливую любовь. Ибо надлежало Ему не только показать свое снисхождение, но и свое достоинство. Первое позволяло плоти все, что свойственно человечеству и естественной слабости; а другое усвояло ей то, что прилично Божеству и власти Божественной. И так радуюся, говорит, вас ради, да веруете, яко не бех тамо. Видишь, как Он при всяком случае всевает в них веру? Дабы кто не подумал, что смерть была притворная; или что Он не допустил смерть овладеть другом, что отгнал болезни и возставил болящаго. Ибо сие могло бы случиться, говорит Он, если б Я был там.

Не бех тамо: но идем к нему. Говорит по человечески. Видимою частию существа Он не был там. Ибо тело, имея троякую протяженность, и будучи ограничено, переходит с места на место постепенно. Таково свойство его. И хотя соединясь с Божеством, оно получило много сверхъестественнаго, однако не уничтожилось в нем ни одно природное качество. Но невидимым Божеством своим в каком месте Он не присутствует, или какое место вмещает Его! И так радуюсь вас ради, да веруете, яко не бех тамо. Что Ты говоришь, Господи? Ты не был там, будучи везде, и все исполиняя Божеством? Правда, говорит Он, Я был, но не плотию, а величеством славы Божественной. Но идем к нему. Время исполнить закон дружбы, время явить могущество силы, время воспретить словом смерти, и гласом разрешить пелены мертваго.

Рече же Фома, глаголемый близнец, учеником: идем и мы, да умрем с Ним. Быстрая речь! Два в ней выражаются чувства: пламенная любовь, поелику он и других с заботливостию побуждает итти на смерть с Учителем;- и робкое малодушие, поелику представляет как бы на деле то, чего еще не было. Но не будем думать, чтобы укрепивший нас в вере неверием своим, пришел в такой страх. Положим, что неустрашимость, а не боязливость вдохнула ему слова сии. Ибо весьма вероятно, что от горячей и нежной любви к Учителю своему, он почувствовал нечто достойное таковаго благорасположения к Нему. Если мы, говорит он, получили от Него силу творить знамения, и другия дарования, которыми превосходим многих, то чего не должны будем потерпеть, если тогда, как Его поведут на смерть, мы оставим Его, — Того, кто возвел нас на такую славу, что мы можем и горы переставлять, и большее сего творить? И так последуем за Ним, чтобы и жить и умереть с Ним. Язык смелый! Намерение отважное! Идем и мы, да умрем с Ним. Что ты говоришь? Еще не видишь предающаго, а возвещаешь смерть? Ищу вечери. Где умывальница? Где же стража, с которою идет изменник, дабы предать своего Благодетеля под лицемерным знаком любви? А народ где? Светильники, дреколия, мечи, с которыми вышли, как на разбойника? Еще не видно лобызания, взятия, приведения к Анне, осуждения у Каиафы, предстояния у судилища Пилатова, посмеяний, червленой ризы, терноваго венца, трости, заушений, заплеваний, биений, ударов. Еще Пилат не умывает водою рук своих, и не обагряется кровию. Еще нет креста, нет гвоздей. А ты говоришь: идем и мы, да умрем с Ним! Так, говорит он, я предвижу будущее, как настоящее. Ибо знаю, что Он воскресит Лазаря, разжет зависть в Иудеях, и тогда сбудется это. Идем и мы, да умрем с Ним. Не о себе только говорит, но возбуждает дух и в других.

Так сие происходило. Между тем Лазарь был уже мертв, и истлевал, тогда как предстает Иисус, Христос и Бог, и жизни Дарователь. Прежде надлежало сокрушиться сосуду, и потом уже притти скудельнику. Прежде надлежало разрушиться дому, и тогда уже явиться строителю. И так когда теперь Христос, Бог Слово, входит в Вифанию, последуем и мы туда за Ним словом своим. Что говорит Евангелие? Пришед же Иисус. Куда и откуда? — В Вифанию из–за Иордана. Но где нет Христа? Или какое место может быть без Него? Впрочем здесь надобно разуметь о Нем, как о человеке, а не как о Боге. Бог есть существо безпредельное и невместимое, которое ничем ограничить нельзя. Пришед же Иисус, обрете его четыре дни уже имуща во гробе. И сие Он учинил с мудрою целию. Дабы стихии разрешились на свои части, и чудо соделалось тем славнее; для того он медлил в пути. Ибо во столько дней должен был уже повредиться лежащий во гробе, между трупами мертвых. И так обрете его четыре дни уже имуща во гробе. Дабы тридневно Воскресший наперед воскресил четверодневнаго, и видели неразумные Иудеи, что начавший уже гнить и тлеть по одному слову вышел из гроба. Обрете его четыре дни уже имуща во гробе. Чем более прошло времени от погребения, тем удивительнее была сила Христова. Бе же Вифания близ Иерусалима, яко стадий пятънадесят. Посему многие вышли для утешения Марии и Марфы. И мнози от Иудеи бяху пришли к Марфе и Марии, да утешат их о брате ею. И подлинно, город был неподалеку и неудивительно, что многие пошли к ним: или для того, чтобы иметь удовольствие видеть благочестивую жизнь сих двух жен, так как она всем была известна; или по причине сего печальнаго и скорбнаго случая. Притом множество собравшагося народа могло засвидетельствовать чудо, а следовательно такое собрание и не безполезно было.

Марфа убо егда услыша, яко Иисус грядет, срете Его. Мария же дома седяше. Мария не знала, что Иисус идет. Иначе, не сидела бы дома. Впрочем, если б и знала, то по благоприличию должна была оставаться дома, дабы принимать утешения от посетителей. Но Марфа была живее по характеру и простее, и по сердцу откровеннее. Почему и побежала к Нему на встречу, дабы показать важность Его присутствия и известить о смерти друга. Объявляет Ему то, как незнающему, хотя и признается, что мог бы Лазарь и не умереть, естьлиб Он при нем был. Аще бы еси зде был, говорит, не бы, умерл брат мой. Но и ныне вем, яко елика аще просиши от Бога, даст тебе Бог. Видишь веру? Видишь несомненный дух? В двух мыслях представляет Его и Богом, и жизни подателем, хотя несколько и погрешает по простоте своей. Аще 6ы еси зде был, говорит. Что ты говоришь, Марфа? Слова несправедливы. Ибо Он был и присутствовал, и присутствует всегда. Но дабы возвеличить чудо, Всеисполняющий Божеством не много замедлил, давая время смерти. Аще бы, еси зде был, не бы, умерл брат мой. Видишь, как она уверовала в Него, что Он Бог, и что может повелевать смерти, и мертвых воскрешать властию своею? Если б Ты был здесь, говорит она, то знаю, что не победила бы смерть, и светильник рода нашего не угас бы. Не приспел бы предел жизни его, если б только Ты, полагающий всем пределы жизни, был здесь. Но и ныне вем, яко елика аще просиши от Бога, даст тебе Бог. Говорила, как к человеку. Однако смотри, как и здесь она сказала истину. Мудрая была жена, хотя и показывает легкомыслие. Будучи уверена, что если б Он был у них, то не умер бы Лазарь, не усомнилась в сем и на будущее время. Почему к первым словам своим при встрече, присовокупила и сии: Но и ныне вем, яко елика аще просиши от Бога, даст тебе Бог. Аще 6ы еси зде был, не бы умерл брат мой. Не потому, что люди умирают, он умер, но поелику Тебя не было здесь, смерти Победителя. Твердая вера, хотя речь и колеблется! Несколъко, кажется, она и укоряла Его сим за то, что Он не тотчас пришел, как скоро оне послали возвестить Ему и сказать: Се, его же любиши, болит.

Глагола ей Иисус: воскреснет брат твой. Приятныя слова! Оне двоякую приносят пользу. Не только исправляют погрешность, но и умеряют жесткость горести. Воскреснет брат твой. Для избежания тщеславия, Он не сказал: Я воскрешу, брата твоего, но: воскреснет брат твой. Сказал: воскреснет, не определив времени, чтоб очистить ея веру. Почему и она говорит: Вем, яко воскреснет в последний день. Если, говорит Он, будущему веришь воскресению, то не сомневайся и в настоящем. И того и другаго — Я начальник. Воскреснет брат твой. Сие сказал и в опровержение ея слов: Вем, яко елика аще просиши от Бога, даст тебе Бог — воскреснет брат твой. Открывает ей силу владычества своего, и научает ее быть неспешною в речах, когда оне до Бога касаются.

Иисус говорит: Веруяй в Мя, аще и умрет, оживет. И всяк живый и веруяй в Мя, не умрет во веки. Емлеши ли веру сему? Вот что сие значит: хотя бы верующий в Меня и подлинно умер, то есть, смертию телесною, однако смерть не владеет им, как неверными. Емлеши ли вере сему? — А таковым мудрым уверением Он и привлек душу жены к вере в Него, как видно из ответа. Ибо что она говорит? Ей Господи: аз веровах, яко Ты еси, Христос, Сын Божий, иже в мир грядый. Чувствуешь ли силу слов? Видишь ли, в какую веру Он привлек ее? Та, которая недавно обманывалась по простоте своей, постигла высокие догматы. Что о Христе должно исповедывать, все то в немногих словах сказала. Ей Господи: аз веровах, яко Ты еси Христос, Сын Божий, иже в мир грядый. Сие проповедав ясно, заключила в один ответ все Богословие, и все строительство спасения.

И сия рекши, иде и пригласи сестру свою, тай рекши: Учитель пришел ест, и глашает тя. Она же яко усльша, воста скоро и иде к Нему. Столько обрадовалась Ему, сколько печалилась о брате, Ибо как скоро услышала, что Иисус идет, тотчас оставила печаль свою, и показала, сколь горяча вера ея. Но и Марфа хорошо сделала, что не обнародовала обещания Христова. Поелику видела, что в числе народа, окружавшаго и утешавшаго Марию, были люди, которые ненавидели Христа за Его чудеса. Учитель пришел ест, и глашает тя. Из настоящаго присутствия, говорит, заключай, к чему клонится дело. Не для утешения, не для отрады нашей пришел. Если бы так, то Он прежде пришел бы. Пришел, дабы оживить, воскресить брата. Она же яко услыша, воста скоро, и иде к Нему. Не спрашивает, не медлит ни мало; но, как будто бы она уже обнимала руками своими оживленнаго брата, поспешно встала и устремилась к Источнику жизни, мало или совершенно не заботясь о посетителях. Не уже бо бе пришел Иисус в вес, но бе на месте, идеже срете Его Марфа. Так поспешила, что еще застала Господа на прежнем месте, А Он шел медленнее, зная подозрительный дух Иудеев, да бы не показалось им, что Он Сам вызывается на чудо, но что идет по просьбе жен. Ибо и итти не хотел, разве по усердному приглашению, дабы не подумали, что дело наперед было вымышлено. — Иудеи же, бывшие с Мариею, когда увидели, что она поспешно встала, и скоро вышла из дома, то подумав, что она спешит на гроб брата своего, дабы там плакать и рыдать о нем, пошли за нею, с намерением отклонить ее от слез. То было дело Промысла, который хотел, чтобы и они присутствовали, дабы в глазах их совершившееся чудо не осталось не засвидетельствованным.

Мария же яко прииде, идеже бе Иисус, видевши Его, паде Ему на нозе, глаголющи: Господи, аще бы, еси был зде, не 6ы умерл мой брат. Имея одинаковыя чувства с сестрою, одинаковыми приветствует и словами. Смотри, как много в короткое время делает тогда Мария. Встречает как Бога, припадает дерзает, объявляет, что умер Лазарь. И не только сие, но и что в отсутствие только Его могла случиться преждевременная смерть, говоря, что Он тогда уже пришел, когда время сделало недействительным всякое врачевство, как бы отвергаемое смертию. Из сего можно заключать, что она приняла Его за Бога, и как с Богом говорила, хотя и погрешила в словах: Аще бы еси был зде. — Иисус убо, яко виде ю плачущуся, и пришедшыя с нею Иудеи плачущия, огорчися духом, и возмутися Сам, и рече: еде положисте его? Не сказал: Пойдем ко гробу, дабы не показать прежде времени, что Он хочет произвести чудо. Где положисте его? Вас говорит, спрашиваю, которых хочу иметь свидетелями. Сами идите, и покажите гроб. Где положисте его? Нарочно показываю незнание, дабы обличить вас в неведении. Где положисте его? Не потому Он спрашивал, что не знал, но поелику хотел более расположить к чуду присутствующих. Ибо мог ли не знать, где положен был Лазарь, Тот, кто знает Отца столько, сколько Отец знает Себя; в ком сокрыты все сокровища премудрости и ведения? Не должно ли сказать, что здесь Он показывает Себя человеком, изображая в Себе наши несовершенства? Ибо незнание и от него происходящия ощущения нам принадлежат, а не Тому, кто знал все прежде, нежели что–нибудь было. Ибо хотя Он принял на Себя все свойства нашей природы, однакож только те, которыя были удалены от греховной нечистоты. Сквернам, приставшим к природе от чувственнаго вожделения, или испорченности ея, Он не был причастен. Он был безсквернен и неподвержен страстям; принял на Себя всю природу нашу, не изменяясь в Божестве своем. Разве можно положить, что Слово приняло на Себя все несовершенства природы нашей по усвоению, будучи весьма удалено от них по существу своему. — Где положисте Его? Не от незнания вопрошает. Иначе как Он, будучи в дальнем разстоянии от места, мог бы сказать: Лазарь умре? — Где положисте его? Для того, говорит Он, Я спрашиваю, дабы придать большую достоверность чуду. И думать надобно, что многие от радости спешили показать место, где положен Лазарь.

Глаголаша Ему: прииди и виждь. Прослезися Иисус. Прослезился, как человек: жалея не о Лазаре, но об Иудеях. Ибо Он пришел воскресить перваго, и потому безполезно было бы плакать о том, кто должен воскреснуть. А об Иудеях по истине надлежало плакать, поелику Он предвидел, что и по соделании чуда они останутся в своем неверии. Прослезися Иисус. Показал нам пример, образ и меру, как мы должны плакать об умерших. Прослезился; видя повреждение природы нашей, и безобразный вид, какой дает человеку смерть. Глаголаша убо Жидове: виждь, како любляше его. Смотри, и здесь зависть и враждебный дух. Виждь, како любляше его. Любимый любил. И справедливо. Аз, говорит, любящая Мя люблю. — Виждь, како любляше его. Сии слова некоторым образом происходили от удивления, но вместе и от зависти; так что некоторые сказали: Не можаше ли сей отверзый очи слепому, сотворити, да и сей не умрет? Но если Он отверз очи слепому, то почему же вы тогда не верили, и поносили Его? За чем предлагали безпрерывную цепь вопросов прозревшему, спрашивая, допрашивая, кто и откуда, и каков исцеливший, и чем отверз очи твои? Теперь как бы невольно признаетесь, что Он отверз очи слепому! И поелику одно чудо подтверждает другое, вы не принимаете ни того ни другаго. Так свойственно поступать Иудеям! Ибо когда они не огорчали Христа? Когда оставляли свое неверие, видя столь великия, и столь многия знамения?

Иисус же паки скорбя, прииде ко гробу. Бе же пещера — мрачное сердце Иудеев, и камень лежаше на ней — грубое и жестокое неверие. Глагола Иисус: возмите камень. Тяжелый — непослушания — отвалите камень, дабы извлечь мертвенное из буквы Писания. Возмите камень — неудобоносимый ярем Закона, дабы могли принять животворное Слово благодати. Возмите камень — покрывающий и отягощающий ум. Я и Сам мог бы отнять камень, но чтобы вы почувствовали зловоние, Я препоручаю самим вам отвалить камень от гроба. Возмите камень. Дабы вы засвидетельствовали, что сами отвалили и камень гроба. Возмите камень вы, Иудеи, не Мои ученики; дабы не заговорили на другой день, как о слепце: Не сей ли ест? не он ли? — и не сказали, что Я вместо сего воскресил другаго. Возмите камень, если хотите видеть великое чудо. Глагола Ему сестра умершаго Марфа: Господи, уже смердит: четверодневен бо есть. Ибо он четыре дня лежал во гробе, в продолжение которых надлежало повредиться умершему. Уже смердит: четверодневен бо есть. Слова неверия и сомнения. Впрочем необыкновенным чудесам всегда почти предшествует неверие. Уже смердит. Сказала сие Марфа, ощутив запах, когда подняли камень. Хотя слова происходили не от веры, однако относились к достоверности чуда, дабы не оставалось никакого сомнения в том, что тело пришло в разрушение. Господи, уже смердит. Не приближайся, говорит, дабы не почувствовать Тебе смрада. Уже смердит. Миро благовонное, не приступай к трупу зловонному. Господи, уже смердит. Слова жены возвеличивают чудо. Глагола ей Иисус: не рех ли ти, яко аще веруеши, узриши славу Божию? Сие сказал Он, как бы укоряя ее. Ибо из неправильных возражений ея, видно, что она не совсем свободна была от сомнений.

Иисус возведе очи горе, и рече: Отче, хвалу Тебе воздаю, яко услышал еси Мя. Аз же ведех, яко всегда Мя послушаеши: но народа ради стоящаго окрест рех, да веру имут, яко Ты, Мя послал еси. Возвел Он очи к небу, откуда снизшел к ним. Благодарит Отца, не потому, чтобы что–нибудь получил от Него. Ибо не просил. Хвалу Тебе воздаю, говорить, яко услышал еси Мя. Но совсем не просил, не умолял. Посему излишними кажутся слова: яко услышал еси Мя. Впрочем так Он говорит для Иудеев, показывая, что Он пришел с неба, и что Он есть Сын Божий и Бог, и что все творит по намерению Отца, как имеющий с Ним одну волю и природу. И поелику был человек, то и говорит по человечески, дабы не показалось несущественным вочеловечение. Сия рек, гласом великим воззва: Лазаре, гряди вон. И тотчас изыде умерый, обязан рукама и ногама пеленами, и лице его убрусом обязано. Не молится здесь, не говорит: Отче воскреси его. Ибо так говорить прилично только подвластным, и в зависимости находящимся. Но Он взывает, и не просто взывает, но гласом великим. Для чего? Дабы предзнаменовать и последнюю трубу, которая воззовеш великим гласом умерших. Лазаре, гряди вон. Владычний глас, царское воззвание, властительское повеление. Гряди вон. Оставив тление, приими плоть от нетления. Лазаре, гряди вон. Да знают Иудеи, что наступает время, когда сущие во гробах услышат глас Сына человеческаго, и, услышав, оживут. Гряди вон. Камень преткновения взят. Иди ко Мне; Я зову тебя. Гряди вон. Как друг, Я призываю тебя: как Господь, повелеваю. Гряди вон. Пусть уразумеют Иудеи, что Я, воскрешая четверодневнаго из гроба, кольми паче Сам воскресну после трех дней, если вкушу смерть. Лазаре, гряди вон. Выходи, обвитый пеленами, и облеченный в одежды погребальныя, дабы Иудеи не почли тебя за притворно мертваго. Пусть увидяш руки обвязанныя и ноги, и лице покрытое, дабы не могли не поверить чуду. Гряди вон. Пусть убедит в воскресении твоем зловоние от тела. Пусть сами развяжут пелены, и узнают того, кого положили во гробе. Гряди вон. Оживись, одушевись, и выйди из гробницы. Научи, как вся тварь во мгновение ока одушевится, когда глас трубы возвестит общее мертвых воскресение. Гряди вон. Дыхание является в ноздрях, кровь биется в жилах, открывается голос в гортани — человек слышит, видит, обоняет, ходить, словом, весь состав человека, когда одушевляется, получает употребление органов. Гряди вон. Сложи с себя пелены, и прославь чудо. Оставь отвратительное зловоние, и возвести могущество власти. Я к тебе взываю: гряди вон — Я, который сказал: да будет свет, да будет тверд. Я тебе повелеваю: гряди вон; чтобы ты мог видеть, как ученик продает Меня и продает Иудеям, как Я стою пред судилищем Пилатовым, и иду охотно на страдания — чтобы ты мог видеть дерзость Иудеев, а Мою кротость. Гряди вон; чтобы ты мог видеть, как Меня с разбойниками распинают, напаяют оцтом и желчию, и прободают копием в ребро; - чтобы ты мог видеть, как среди дня прогоняется свет, и ночь помрачает солнце; как Иудеи богохульствуют, и разбойник богословствует. Лазаре, гряди вон. И тотчас изыде умерый, обязан рукама и ногама пеленами, и лице его убрусом обязано. — И это по причине неверия Иудеев. Ибо если б на нем не было пелен то, вероятно, сказали бы, что он не умирал, но его, притворившагося только умершим, положили во гроб. Посему–то он вышел обвитый пеленами, смердящий, перевазанный со главы до ног, дабы никакого не было повода к такому заключению.

Глагола им Иисус: разрешите его, и оставите ити. Чтобы не могли ничего сказать коварные Иудеи, самих их заставляет развязать Лазаря, как бы так говоря: собственными руками вы развяжите его, и будьте свидетелями чуда. Разрешите его, и оставите ити. Поелику изхождение связаннаго не меньше удивительное есть дело, как и воскресение. Дабы совершаемое не принял кто–нибудь за призрак. Разрешите его: дабы и зрением и осязанием вы уверились, что это он самый есть. И оставите ити. Увидим, говорит, может ли действовать смерть против своей воли. Оставите ити. Ибо не требует руководителя теперь только получивший жизнь: сам может итти тот, который недавно пребывал в тлении. Разрешите его, и оставите ити. Пусть это будет образом общаго воскресения, когда тление перейдет в нетление, и все востанут от персти земной.

Мнози убо пришедшии к Марии видевше, яже сотвори Иисус, вероваша в Него. Блажен, кто совершил сию благую куплю веры, кто не вышел из Вифании тщетно, без приобретения. Я разумею пост. Кто стяжал славныя и изящныя украшения его, воздержанием и смирением, кто Истинно веруя во Христа, купил добрые маргариты Его учения, дав веру, и получив познание. Блажен, кто исткал себе безпристрастием светлую брачную одежду соединения со Христом, дабы незазорно вкушать закланную Пасху, и сретить со славою исходящаго из Вифании Господа, устилая Ему путь убеленными одеждами совести, и говоря: по мне, Господи, по мне да шествуют стопы животнаго, на которое Ты возсел. Это есть пресвятая плоть, в которую Он вышеестественно облекся для нас. Где столь благоразумный стяжатель, искупивший свое спасение сим образом? О, если бы и вы, люди Христовы, новое наследие, искупили оное в протекшие дни поста! Важная в сии дни производится купля, для тех, кои знают цену вещей. Здесь чистое золото — воздержание, жемчуг — слезы, дорогие камни — добродетельныя дела, сребро — девственность, чистыя одежды — неповрежденные нравы, ароматы — слова Господни; здесь украшение выи — кротость; предписывающая послушание; а серьги, перевязи власов, и златыя ожерелья — многоценныя заповедей исполнения.

Но для чего описывать в частности богатые дары поста, когда самый опыт научает нас, что все, от него происходящее, обращается во благо тому, кто стяжал его? — Кто же достойно совершил сей славный подвиг? Кто уподоблялся Марфе, — кто подражал Марии, сестрам Лазаря? Кто, подобно им, стяжал добрые маргариты — слезы, и принес оные Христу, оплакивая свою умершую душу так, как оне Лазаря? Кто приобрел драгой краеугольный камень — Христа, который повелел отвалить камень, чтобы воскресить Лазаря? Какая боголюбивая душа купила драгоценных ароматов; касии, ормуша, корицы, ониха, нарда, трости, и, приготовив благовонное миро, помазала вечеряющаго Господа? — которая, пав к ногам Его, помазала неприкосновенную главу, омочила миром и слезами ноги Его? — которая удостоилась слышать милостивый сей глас: Отпускаются тебе грехи твои? Какая душа изобилует столько миром и слезами что помазала и Христа — миро неистощимое?

Но, может быть, слыша сие, кто–нибудь скажет: я подражаю жене грешнице, и приношу, если не миро, то слезы. Где же вечеря? Где Христос? Где оставление грехов? — Где? Слушай. Я тебе ясно скажу. В Церкви. Во внутренней храмине твоей. Что говорю, в Церкви? В сердце твоем. Там Христос. Там излей на Него миро. Там пролей слезы. Но не имею мира, говоришь, ни алавастроваго сосуда. Не имеешь мира? — Нет, имеешь миро — благодать, алавастровый сосуд — сердце, слезы — исповедание, власы — кроткия воздыхания. Их принеси, их посвяти, и получишь прощение. Христос повсюду. Повсюду является на призывание. Только пусть не будет тут же Иуды; только зови с добрым намерением; пусть только вечеря твоя будет нелицемерная. Будь Симон, если хочешь. Пригласи Господа. Но не усумнись, как Фарисей. Призови Вездеприсущаго. Но не призывай Иуды. Будь Лазарь, если желаешь, — умерший миру, смердящий от ран, молчание, как камень, на устах носящий. Но лучше сделайся наперед другом Господу. Имеешь и ты сестр: душу и плоть. Подружи их со Христом, чтобы, когда ты почиешь, оне, подобно Марфе и Марии, послали к Иисусу, одна — мысли, другая — дела, сказать: Господи, се, егоже любиши, болит. Дабы, если ты совершенно умрешь миру и всему мирскому, пришедший Христос воскресил тебя, и сказал Ангелам своим: Разрешите его, и оставите ити. Разрешите. От чего? От уз греха. А итти куда? В недра Авраамовы, в обители вечныя, к нескончаемому Божественнаго покоя блаженству, которое да получим все мы благодатию и человеколюбием, всех нас призывающаго в свое познание, Христа, истиннаго Бога нашего, с которым слава Отцу и Святому Духу во веки. Аминь.

Слово на Благовещеніе Пресвятой Богородицы

Слово на Благовещеніе Пресв. Богородицы, cв. Андрея Критскаго. Христ. Чт. 1829 г. ч. XXXIII. стр. 245–276. Поверено и исправлено по греческому тексту. Patrolog. tom. XCVII. col. 881–914.

Ныне настала радость для всехъ, вознаграждающая прежнюю скорбь: предсталъ Вездесущій, чтобы все исполнить радости. Но какъ Онъ предсталъ? — Не съ телохранителями, не въ сопровожденіи воинствъ Ангельскихъ, не съ пышностью и шумомъ: но тихо и безмятежно, чтобы укрыть Свое шествіе отъ князя тьмы и чтобы, благоразумною хитростію уловивъ змія и посмеявшись надъ бдительностію того Ассирійскаго дракона, который поработилъ себе благородство природы человеческой, — исхитить у него добычу. Неизреченное великое милосердіе Его не хотело видеть потери такого творенія, каковъ человекъ, для котораго Онъ распростеръ сводъ небесный, утвердилъ землю, разлилъ воздухъ, образовалъ море, устроилъ все видимое созданіе. Поэтому является Богъ на земле, Богъ съ небесъ, Богъ между человеками, Богъ во чреве Девы — Тотъ, котораго не вмещаетъ вся вселенная. Теперь природа человеческая начинаетъ предвкушать радость и получаетъ начало обоженія; теперь отвергнувъ отъ себя обманчивое богатство греха, она уневещивается Творцу; теперь первоначальный составъ нашъ прнимаетъ новый видъ, и состаревшійся міръ отлагаетъ ветхость — плодъ греха. Да радуется небо свыше, и облацы, да кропятъ правду (Ис. 45:8), да источаютъ горы, сладость и холмы веселіе, яко помилова Богъ люди Своя (Ис. 49:13). Ныне таинство, запечатленное прежде всехъ вековъ, открывается и все получаетъ во Христе возстановленіе. Ныне всемогущая сила Зиждителя вселенной приводитъ въ окончательное исполненіе советъ, держанный Имъ о сотвореніи міра, дабы разрушить советъ, начальникомъ злобы издревле противъ насъ составленный. Посему–то ликуютъ Ангелы, сорадуются человеки и весь обновляемый міръ приходитъ въ себя. Какой умъ, какой языкъ выразитъ все это? Ни слово изречь, ни слухъ принять это не въ силахъ. Итакъ мы справедливо совершаемъ настоящее торжество съ веселіемъ и радостію, празднуя совершеннейшее воспринятіе (Господомъ) нашего смешенія.

Но чтожъ это за торжество и каково оно? Оно — радость всей твари и возстановленіе (нашего) рода. Ныне благовестіе радости, свидетельство человеколюбія Божія, радостная проповедь о спасеніи всего міра. Откуда, отъ кого и кому? — Съ небесъ, отъ Бога, къ Деве, обрученной мужу. Кто эта Дева? Кто этотъ мужъ? Какія имъ имена? Деве — Марія, а мужу — Іосифъ: оба отъ рода Давидова. Кто исполнитель божественныхъ повеленій, и откуда онъ приходитъ? Архангелъ Гавріилъ, свыше посланный для служенія чуду: таинство удивительнейшее въ сравненіи со всемъ, достойнымъ удивленія, возвестить долженъ былъ служитель Вышняго, слетевъ съ горнихъ странъ на землю. Что же именно? Снисшествіе Господа, несказанное явленіе Его смотренія о насъ, обнаруженіе и подтвержденіе божественнаго совета и предведенія, хотя отъ вечности сокровеннаго. Но где, когда и для чего? — Въ Назарете Галилейскомъ городе, въ месяцъ шестый после того, какъ Іоаннъ зачатъ, чтобы этотъ возвестилъ о воплощеніи грядущаго Господа. Итакъ, Гавріилъ, слетевъ съ горняхъ обителей въ земныя страны, предсталъ въ Назарете и, пришедъ къ Деве, кротко объявилъ Ей о неизреченномъ смотреніи Божіемъ. Въ этомъ–то и состоитъ таинство примиренія Бога съ человеками. Вотъ и предметъ настоящаго торжества — соеднненіе Бога съ человеками, обоженіе воспринятой Имъ природы, обновленіе образа нашего, перемена состоянія нашего на лучшее, возвышеніе и восхожденіе наше на небеса. Посему все ныне преисполнено радости, и все умные чины небесныхъ силъ вступаютъ съ нами въ союзъ при нашемъ примиреніи съ Богомъ: имъ пріятны возвращеніе наше къ Богу, переходъ и восхожденіе къ лучшему состоянію, потому что они весьма сострадательны и любвеобильны, почему и посылаются на служеніе для техъ, которые должны наследовать спасеніе (Евр. 1:14). Итакъ все днесь да веселится, природа да взыграетъ! Ныне отверзается небо, и земля невидимо пріемлетъ Царя всяческихъ. Назаретъ, соревнуя Едему, въ недро свое пріемлетъ насадителя Едема; Отецъ миросердія человеческую нищету обручаетъ единственному и единородному Сыну Своему, Гавріилъ служитъ таинству и взываетъ къ Деве: радуйся! (Лук. 1:28), чтобы дщерь Адама, происшедшая отъ племени Давидова, возвратила собою ту радость, которую потеряла праматерь. Ныне Отецъ славы, сжалясь надъ родомъ человеческимъ, милостивымъ окомъ взираетъ на растленное въ Адаме естество. Ныне Податель милосердія открываетъ намъ бездну всеблагихъ щедротъ Своихъ и изливаетъ на естество наше Свою такъ обильную милость, какъ обильна вода, наполняющая моря. Тому, изъ котораго, чрезъ котораго и въ которомъ все существуетъ, надлежало преложить на милость древній приговоръ проклятія противъ насъ, славою своею прославить обезславленное въ Адаме естество наше и истиною разрушить тотъ лукавый советъ отца лжи, последствіемъ котораго было первое преступленіе, т. е. наденіе Адамова рода.

Объ этомъ–то великій между царями Богоотецъ Давидъ пророчественно воспелъ: милость и истина сретостеся, правда и миръ облобызастася (Псал. 84:11). Говоря такъ, не разумеетъ ли онъ милость, которую, по благоволенію Отца, явилъ къ намъ Сынъ — Податель милости, изъ сожаленія къ намъ сделавшійся подобнымъ намъ во всемъ, исключая грехъ, чтобы изгладить преступленіе наше, возставить насъ отъ паденія и разрушенное снова исправить? Что такое истина, какъ не то, что Его явленіе людямъ не было какимъ–либо призракомъ? Не видъ только человеческій, какъ некоторые говорятъ, Онъ принялъ на Себя; но движимый человеколюбіемъ и снисходя къ человекамъ, Непостижимый, по самой истине, усвоилъ Себе существо человеческое и обожилъ въ Себе воспринятую Имъ общую нашу природу. Его смотреніе не было призракомъ: такъ какъ Онъ, при неизменяемости Своего Божества, имелъ истинное тело.

Поелику же милость и истина — по словамъ Пророка — сретостеся, то правда и миръ, какъ и надлежало, облобызастася. Правда — это определеніе, произнесенное противъ обольстителя праотцевъ. Когда и кемъ? Ныне, Отцемъ всевышнимъ. По этой правде, человеколюбивый по естеству, Онъ положилъ, чтобы единородный Сынъ Его, явясь въ образе человека, осудилъ врага. Миръ — это тотъ миръ, который тотчасъ, при плотскомъ рожденіи Начальника мира — Сына (Божія), единогласно воспелъ ликъ Ангеловъ, взывая: слава въ вышнихъ Богу и на земли миръ, къ человекамъ благоволеніе (Лук. 2:14), — та слава, которою прославился чрезъ Христа человеческій родъ, бывъ вознесенъ — какъ говоритъ великій Апостолъ — превыше круга небеснаго, превыше всякаго начальства, и власти, и силы (Евр. 1. 21); тотъ миръ, который Самъ Онъ исходатайствовалъ намъ, соединивъ небесное съ земнымъ и открывъ земнороднымъ новую стезю къ восхожденію на небеса, то благоволеніе, по которому угодно было Отцу послать къ намъ осужденнымъ возлюбленнаго Сына Своего, чтобы — какъ имеющій одну волю съ Отцемъ — совершилъ спасеніе, предназначенное намъ отъ Отца чрезъ Него. Вотъ предметъ нынешняго нашего торжества! Вотъ то важное порученіе, которое ныне исполняетъ Гавріилъ и — какъ посредникъ между Божествомъ и человечествомъ — первый благовествуетъ Деве залогъ совершеннаго примиренія!

Милосердый Отецъ, съ сожаленіемъ воззревъ на родъ нашъ, уже растленный грехопаденіемъ, вспомнилъ о твореніи рукъ Своихъ и, не хотя видеть насъ навсегда погибшими, сначала вручилъ Моѵсею письменный законъ, начертанный на каменныхъ доскахъ. А такъ какъ писанный законъ не производилъ спасительныхъ действій, то Онъ посылалъ Духоносныхъ мужей, т. е. прозорливыхъ пророковъ, показывавшихъ все правые пути къ Богу. И после хотя те, къ которымъ они были посылаемы, закрывъ свои чувства, ни мало не сделались лучшими; Творецъ однакожъ не презрелъ нашего естества; но изъ преблагихъ и пренепорочныхъ недръ Своихъ послалъ къ намъ недостойнымъ, въ конце вековъ, Сына Своего, равнаго Себе и по власти, и по силе, и по благости. Онъ восхотелъ лучше соделать спасеніе преступниковъ воли Его, нежели оставить въ презреніи столь прекрасное и столь высокое Свое созданіе, каковъ человекъ. Поэтому, определивъ служить при таинстве одному изъ первейшихъ Ангеловъ, Онъ маніемъ Своего величія далъ — думаю — Ангелу такое повеленіе: «Гавріилъ! иди въ Назаретъ, городъ Галилейскій, въ коемъ живетъ Отроковица Дева, обрученная мужу, именемъ Іосифу: имя Деве — Марія». Для чего въ Назаретъ? Для того, чтобы тамъ Вседержителю избрать для Себя богоблагодатное украшеніе девства, какъ розу въ тернистомъ месте, также для исполненія пророчества, что Онъ назовется Назореемъ. Кто? Тотъ, котораго Наѳанаилъ впоследствіи называетъ Сыномъ Божіимъ и Царемъ Израильскимъ (Іоан. 1:49). Что же касается до Гавріила, то онъ обыкновенно служитъ при совершеніи божественныхъ таинствъ, какъ мы знаемъ это изъ Даніила. «Итакъ иди — глаголетъ Богъ Архангелу — въ Назаретъ, городъ Галилейскій; тамъ немедленно и прежде всего скажи Деве то благовестіе радости, котораго лишилась некогда Ева, и не смущай души Ея: это благовестіе радости, а не печали: это приветствіе веселія, а не унынія». Въ самомъ деле, была ли и будетъ ли для рода человеческаго какая–нибудь радость более той, какъ быть причастникомъ Божественнаго естества, быть въ соединеніи съ Богомъ, быть съ Нимъ едино по причине соединенія, и притомъ ѵпостаснаго? Что можетъ быть удивительнее того, когда Богъ видимо снисходитъ на землю и даже носится въ чреве жены? Неслыханное дело! Богъ, которому престолъ — небо и подножіе — земля (Ис. 66:1) — въ женской утробе! Всевышній Богъ, сопрестольный съ Отчею вечностію — во чреве! И есть ли что необыкновеннее, какъ Богу явиться въ образе человека, не разлучаясь съ Своимъ Божествомъ, какъ намъ видеть все естество человеческое соединеннымъ съ Творцемъ для того, чтобы обоготворился весь человекъ — первая жертва греха?

Что же Гавріилъ? Выслушавъ это и узнавъ повеленіе, изреченное ему гласомъ Божіимъ, но превышающее силы его, онъ находился между страхомъ и радостію: не дерзалъ тотчасъ исполнить его, но остерегался и отрицаться отъ него. Впрочемъ, повинуясь Божію веленію, полетелъ къ Деве и, по прибытіи въ Назаретъ, предсталъ въ Ея домъ; потомъ, какъ–бы погрузившись въ размышленіе и недоумевая въ себе, колебался въ мысляхъ, разсуждая — думаю — самъ съ собою такъ: «съ чего начать мне исполненіе воли Божіей? Мгновенно ли явиться въ чертоге? Но такимъ появленіемъ я устрашу душу Девы. Или взойти не вдругъ? Но Отроковица почтетъ входъ мой тайнымъ. Постучать ли въ дверь? Но какимъ образомъ? Ангеламъ это не свойственно, потому что никакой предметъ, ни содержащій, ни содержимый, не можетъ препятствовать существу безтелесному. Или просто отворить дверь? Но и тогда, какъ она заперта, я могу пройти сквозь нее. Назвать ли Деву по имени? Но этимъ я приведу въ трепетъ Отроковицу. Итакъ вотъ что сделаю: по воле Пославшаго меня, укрощу мое стремленіе; намереніе Его — спасти родъ человеческій; воля Его, хотя необыкновенная, исполнена милосердія и служитъ залогомъ примиренія. Но опять, какимъ образомъ мне приступить къ Деве? О чемъ прежде всего съ Нею говорить? О благовестіи ли радости, или о вселеніи въ Нее Господа моего? О наитіи ли Духа Святаго, или объ осененіи Всевышняго? Сделаю къ Деве обращеніе, возвещу Ей о чуде, приближусь къ Ней, сделаю Ей приетствіе и кротко воззову: радуйся! Приветствіе будетъ для меня счастливымъ вступленіемъ въ свободный съ Нею разговоръ. Слово радуйся! послужитъ мне залогомъ позволенія беседовать съ Нею; только гласъ радуйся ни мало не устрашитъ, но усладитъ Ея душу. Итакъ, возвещая Ей радостное веленіе, я начну воззваніемъ: радуйся! На самомъ деле, прилично приветствовать Царицу благовестіемъ радости. Радостенъ духъ! восхитительно это время! Утешительно повеленіе! Это воля Божія о спасеніи и начало радости безмерной!»

Принявъ такое решеніе, Архангелъ предсталъ въ доме Девы и, приступивъ къ чертогу, въ которомъ Она находилась, тихо приблизился къ двери и, вошедъ въ нее, кроткимъ голосомъ воззвалъ къ Деве: радуйся, Благодатная! Господь съ Тобою (Лук. 1:28), Господь, который былъ прежде Тебя, который ныне съ Тобою, который, спустя немного, отъ Тебя родится. Одно рожденіе Его было вечное, другое будетъ временное». О, безмерное человеколюбіе и благость! Ангелъ не только объявляетъ радость, но указываетъ и на Виновника радости, во чреве Девы; потому что слова: Господь съ Тобою — ясно означаютъ, что присутствуетъ самъ Царь, всецело воплощающійся въ Ней и не оставляющій Своей славы. Радуйся, Благодатная! Господь съ Тобою. Радуйся, орудіе радости, которымъ упраздненъ приговоръ клятвы и возвращено право на радость. Радуйся, истинно благословенная; радуйся, препрославленная; радуйся преукрашенное святилище славы Божіей; радуйся, священное жилище Царя. Радуйся, чертогъ, въ которомъ Христосъ обручилъ Себе человечество. Радуйся, избранная Богомъ прежде рожденія; радуйся, орудіе примиренія Бога съ человеками; радуйся, сокровище безсмертной жизни; радуйся, небо — пренебесное жилище солнца славы; радуйся, пространное селеніе Бога нигде невместимаго, въ Тебе одной вместившагося; радуйся, святая девственная земля, изъ которой неизреченнымъ действіемъ Божіимъ образовался новый Адамъ, чтобы спасти древняго; радуйся, священный, достойный Бога квасъ, который проникъ весь родъ человеческій, такъ что составилось одно удивительное смешеніе, на подобіе хлеба, происшедшее изъ единаго тела Христова. Радуйся Благодатная! Господь съ Тобою, Тотъ, который сказалъ: да будетъ твердь (Быт. 1:6), и все прочія дела Творческаго величія Его; радуйся, родительница безмерной радости; радуйся, новый ковчегъ славы, въ которомъ почилъ сошедшій Духъ Божій, — ковчегъ въ которомъ Святый по естеству, чрезъ воплощеніе, чуднымъ образомъ устроилъ Себе святыню новой славы въ девической утробе, не преставъ быть темъ, чемъ былъ (ибо Онъ непремененъ), но сделавшись темъ, чемъ не былъ (ибо Онъ человеколюбивъ). Радуйся, сосудъ златый, носящій Того, который усладилъ манну и источилъ неблагодарному Израилю медъ изъ камня; радуйся, серафимская клеща таинственнаго угля; радуйся умное зеркало созерцательнаго познанія, чрезъ которое пророки, просвещенные Духомъ Святымъ, таинственно видели безконечное къ намъ снисхожденіе Божіе; радуйся, труба зрительная, сквозь которую осеняемые унылою тьмою греха, увидевъ восхожденіе грядущаго свыше со славою солнца правды, озарились чуднымъ светомъ; радуйся, украшеніе всехъ пророковъ и патріарховъ, и истиннейшее проповеданіе непостижимыхъ предопределеній Божіихъ.

Благословенна Ты въ женахъ, и благословенъ плодъ чрева Твоего (Лук. 1:2). И поистине благословенна, потому что Богъ избралъ Тебя въ жилище Себе, потому что Ты непостижимо носила въ утробе Своей исполненнаго славы Отчей Іисуса Христа — человека и вместе Бога, имеющаго вместе свойства той и другой природы. Благословенна Ты въ женахъ, нетесно вместившая въ священномъ хранилище девства Своего то небесное сокровище, въ которомъ сокрыты все сокровища премудрости и веденія (Кол. 2:3). Ты истинно благословенна: Твое чрево есть какъ стогъ на гумне (Песн. 7:2); Ты безъ семени, безъ возделанія произрастила плодъ благословенія и класъ нетленія — Христа и принесла обильнейшую, тысячекратную жатву, приведя тысячи радующихся къ Делателю нашего спасенія. Ты истинно благословенна: потому что одна изъ всехъ матерей, будучи предуготована быть матерію Создателя Своего, не испытала матерямъ свойственнаго; матернее рожденіе не повредило чистоты Твоего девства; девственный плодъ Твой сохранилъ печать Твоей непорочности. Ты истинно благословенна: Ты одна, не познавъ мужа, носила во чреве Своемъ Того, который распростеръ небеса и чуднымъ образомъ землю девства Твоего сделалъ небомъ. Благословенна Ты въ женахъ, одна наследовавшая то благословеніе, которое Богъ чрезъ Авраама обещалъ народамъ. Ты истинно благословенна, — одна наименовавшаяся Матерію благословеннаго Сына — Іисуса Христа и Спасителя нашего, чрезъ которую народы взываютъ: благословенъ грядый во имя Господне (Матѳ. 21:9), и благословенно имя славы Его во векъ, исполнится славы Его вся земля: буди, буди! (Псал. 71:19). Благословенна Ты въ женахъ, которую ублажаютъ поколенія и прославляютъ цари, которой покланяются владыки и служатъ богатейшіе изъ людей, которую девы среди сонма своего вводятъ во храмъ Царя. Благословенна Ты въ женахъ, которую Исаія, увидя прозорливыми очами, наименовалъ пророчицею, девою, плинѳою, местомъ, виденіемъ, главою книги и притомъ запечатленной. Ты истинно благословенна, которую Іезекіиль… [1] назвалъ востокомъ, вратами заключенными, отверстыми только Богомъ, и опять заключенными. Ты одна истинно благословенна, которая Даніилу, мужу желаній, казалась горою великою, а чудному Аввакуму горою пріосененною (Авв. 3:3), которую царь Твой праотецъ пророчески воспелъ горою Божіею, горою тучною, горою преусыренною, на которой благоволилъ обитать Богъ. Благословенна Ты въ женахъ, которую Богопрозорливейшій Захарія провиделъ въ золотомъ светильнике, украшенномъ семью лампадами, т. е. сіяющемъ семью дарами божественнаго Духа. Ты истинно благословенна; — Ты умный рай, въ которомъ живоносное дерево спасенія; въ Тебе таинственно зрится и Самъ насадитель Эдема — Христосъ, который неизреченною силою исходя изъ утробы Твоей, подобно живоносному источнику, посредствомъ Евангелія, какъ–бы четырьмя потоками, напояетъ вселенную. Благословенна Ты въ женахъ, и благословенъ плодъ чрева Твоего, — плодъ, котораго вкусивъ Адамъ первосозданный извергъ изъ себя древній ядъ, принятый имъ, по обольщенію, — плодъ, который услаждаетъ горькій вкусъ древа, очищая естество человеческое, который странствующему въ пустыне Израилю источалъ реки воды, услаждалъ Мерру и дождилъ хлебъ чудный, несеянный. Благословенъ плодъ, который безплодную и горькую воду, посредствомъ всыпанной въ нее Елисеемъ соли, соделалъ пріятною и плодотворною. Благословенъ плодъ, который изъ неповрежденной отрасли девическаго чрева прозябъ, подобно грозду, полному и совершенно зрелому. Благословенъ плодъ, изъ котораго истекаютъ источники воды, текущей въ жизнь вечную, — плодъ, изъ котораго происходитъ хлебъ животный — тело Христово и спасительное питіе — чаша безсмертія. Благословенъ плодъ, который славитъ всякій языкъ небесныхъ, земныхъ и преисподнихъ, въ Троице святаго Божества, исповедуя Его тождественнымъ въ существе, но различая въ Немъ личныя начальныя свойства. Благословенна Ты въ женахъ и благословенъ плодъ чрева, Твоего: Она же — какъ говоритъ Священное Писаніе — смутилась отъ слова сего и размышляла Сама съ Собою, говоря, что–бы это было за приветствіе? (Лук. 1:29). Смутилась, — сказано. Не неверіе какое–нибудь поколебало Ея душу, — нетъ; но скорее удивленіе къ необычайному вещанію, такъ какъ въ явленіи представлялось предвестіе. Она не была подобна Захаріи, обнаружившему свое неверіе во святилище, который, хотя и пріобрелъ способность къ деторожденію, но, въ наказаніе, лишился орудій слова и, переставъ быть безчаднымъ, сделался немымъ. Она почувствовала въ душе смущеше отъ сделаннаго Ей приветствія, какъ Дева совершенно непорочная, не имевшая не только смешенія, но и обращенія съ мужемъ, и привыкшая непрестанно устремлять умъ Свой къ созерцанію вещей небесныхъ. Бывъ, какъ и естественно, стыдливою, Она должна была сначала придти въ недоуменіе, потомъ, предавшись размышленію о сказанномъ Ей, слушать говорящаго, такъ сказать, не безъ вниманія и разсужденія. Поэтому Евангелистъ мудро заметилъ, что Она размышляла (какъ–бы поверяя мысль судомъ чистаго разума, чтобы сказаннаго Ей не понять превратно), говоря: что бы это было за приветствіе? Происходя отъ благороднаго племени и будучи дщерію Давида, Она, конечно, знала божественныя повествованія, заключающіяся въ Писаніи, и потому тотчасъ могла обратить умъ Свой къ паденію праматери, представляя Себе прельщеніе ея и другія такія же событія, преданныя древними. Итакъ не безъ причины Евангелистъ написалъ, что Она размышляла; но этимъ показалъ Ея умъ и то, что Она любила иметь познаніе о предметахъ не поверхностное, а твердое и основательное. Въ самомъ деле, Ей не надлежало принимать приветствія, не поверивъ мыслей Своихъ о (возвещаемомъ) благе созерцаніемъ разума. Стараясь успокоить смущенный духъ Свой, Она не произносила словъ, но только однимъ взоромъ показывая некоторое недоуменіе, вместо голоса обнаруживала состояніе Своей души выраженіемъ внешняго Своего вида. «Что это за приветствіе? говоритъ Она. Неужели Я одна изъ женщинъ дамъ природе новые законы? Не ужели Я одна могу понести въ чреве плодъ, не имевъ сообщенія съ мужемъ? Что бы это было за приветствіе? Кто принесъ такую весть, и откуда онъ пришелъ? Почитать–ли вещающаго человекомъ? Но онъ представляется безтелеснымъ. Ангеломъ–ли его назвать? Но онъ говоритъ, какъ человекъ. Я не понимаю того, что вижу, недоумеваю о томъ, что слышу».

Что же делаетъ тогда Гавріилъ? Приметивъ смущеніе Отроковнцы и не размышляя более ни о чемъ, тотчасъ взываетъ, говоря: не бойся, Марія! Ты обрела благодать у Бога (Лук. 1:30). Итакъ, Онъ прежде устранилъ страхъ Ея, потомъ внушилъ бодрость, сказавъ: не бойся! Ты обрела благодать у Бога, которую потеряла Ева. Словомъ благодать онъ ясно определилъ свою мысль и разсеялъ все кажущіяся сомненія, а присовокупивъ: обрела благодать у Бога, совершенно отогналъ страхъ отъ Девы. Не бойся, Марія! Это — не обманчивая речь, не обольстить тебя пришелъ я; не змій лукавый опять говоритъ съ Тобою: не земный вестникъ предстоитъ Тебе: съ неба несу Тебе благовестіе, и притомъ не простое, но благовестіе радости. Не бойся, Марія! Не тщетно это приветствіе и не печаль оно Тебе предвещаетъ! Господь съ Тобою, податель всякой радости, Спаситель всего міра, — съ Тобою Тотъ, который, не отлучаясь Отческихъ недръ, вместился въ Твоей утробе. Я назвалъ Тебя Благодатною, чтобы выразить радость сокрываемаго въ Тебе таинства. Я назвалъ Тебя благодатною, потому что всю эту радость Ты вмещаешь во чреве Твоемъ; потому что Ты одежда благолепная по красоте божественныхъ даровъ. Господь съ Тобою! — воззвалъ я, чтобы выразить могущество въ Тебя вселившагося. Онъ Господь и Богъ, властитель, начальникъ мира, отецъ будущаго века. — Твой Сынъ, о Дева, и Спаситель всехъ (Ис. 8:6). Господь съ Тобою: съ Тобою благодать и истина, Господь закона, но Отецъ благодати и источникъ истины. Не бойся, Марія! Господь съ Тобою, Властитель всякаго начальства, Сынъ Отца световъ, который въ вечности родился отъ Него, но во времени воплотился отъ Тебя, который на небе весь въ недрахъ Отца, а на земле весь съ Тобою во чреве Онъ съ Тобою и въ Тебе. Невместимый по естеству, вселившись въ Твою утробу, вместился въ Тебе. Не бойся, Марія! Ты обрела благодать у Бога, — благодать, которой не получила Сарра, которой не испытала Ревекка, которой не познала Рахиль; Ты обрела благодать, которой не удостоилась ни славная Анна, ни Фенанна, ея соперница. Ибо хотя оне изъ безчадныхъ сделались матерями, — но вместе съ безчадіемъ потеряли девство; а Ты, ставъ Матерью, сохранила и девство Свое невредимымъ. Итакъ, не бойся; Ты обрела благодать у Бога, — благодать, какой никто, кроме Тебя, не обреталъ отъ вечности.

Въ чемъ же состоитъ это преимущество благодати у Бога? Ты обрела благодать у Бога; и се, зачнешь во чреве, и родишь Сына и наречешь имя Ему Іисусъ (Лук. 1:30–31). О чудо! Сперва Ангелъ разрешаетъ Ея сомненіе, а после объясняетъ самое дело. И смотри, что производитъ его краткая речь: прогоняетъ страхъ, предвозвещаетъ благодать, объясняетъ зачатіе, предсказываетъ рожденіе и назначаетъ имя раждаемому. Но здесь еще не конецъ словамъ его. Чтобы показать великое могущество Младенца, онъ тотчасъ присовокупилъ: Онъ будетъ великъ, и наречется Сыномъ Вышняго, — и дастъ Ему Господь Богъ престолъ Давида отца Его, — и воцарится надъ домомъ Іаковлевымъ во веки и царству Его не будетъ конца (Лук. 1:32–33). Видишь, какъ онъ изгналъ изъ Девы страхъ? Какъ ободрилъ духъ Ея? Назвавъ имеющаго родиться Сыномъ Всевышняго и наименовавъ Давида Его отцемъ, Онъ вдругъ возвысилъ умъ Ея, какъ видно изъ последующаго.

Смотри, какой разумъ имеетъ Дева! Она, услышавъ сіе, и зная непреложность высочайшей власти воли Божіей, сказала Ангелу: какъ это будетъ, когда Я не знаю мужа? Ты обещаешь Мне — говоритъ Она — что–то странное; ты возвещаешь Мне то, что превосходитъ естество: Я браку не причастна, — Я обручилась жениху, но бракомъ не сочеталась; Я знаю только въ Іосифе обрученника, но не мужа; со Мною живетъ женихъ, но не разделяя брачнаго ложа. Какъ будетъ сіе, когда Я не знаю мужа? Не ужели природа одну Меня сделаетъ Матерію безъ брака? Не ужели Я одна, вопреки природе, покажу новый для нея образъ рожденія? Бракосочетанія не было; сообщенія съ мужемъ Я не имела; Іосифа Я не познала; Я признавала въ немъ Своего защитника, но не мужа. Итакъ какимъ образомъ это будетъ со Мною?

Гавріилъ тотчасъ ответствуетъ и высокимъ ответомъ своимъ утончаетъ простой Ея вопросъ, говоря: почему Ты, всеблаженная, говоришь это? Почему произносишь эти слова? Я съ неба пришелъ возвестить Тебе о новомъ образе зачатія: не земнородный говоритъ съ Тобою. Я сказалъ: Господь съ Тобою; а Ты съ сомненіемъ говоришь: какъ это будетъ со Мною? Я благовествую Тебе о Томъ, который былъ прежде моего пришествія и который вошелъ во чрево Твое, — а Ты говоришь мне о муже, о земномъ рожденіи, спрашивая: какъ это будетъ съ Тобою? Размысли, — какъ процвелъ жезлъ (Числ. 17:8), — какъ камень источилъ воду и откуда онъ исполнился ею (Исх. 17:6), — какъ огонь купины обнялъ кустарникъ, не сожигая его? (Исх. 3:2) Если ты веришь этимъ событіямъ, то верь и мне. Виновникъ чудесъ, и техъ, и этихъ, одинъ и тотъ же, котораго Ты во чреве носишь; Ты особеннымъ образомъ будешь питать носимаго Тобою Младенца — не такъ, какъ Елисавета, или Анна, мать Твоя. Оне сделались матерями по обыкновенному закону природы; Ты родишь Сына, безъ мужа и безъ семени въ Тебе зачатаго. Если ты хочешь знать самый образъ событія, то я объясню Тебе и его.

Духъ Святый найдетъ на Тебя и сила Всевышняго осенитъ Тебя (Лук. 1:31). Имеющій родиться произойдетъ не отъ хотенія плоти (Іоан. 1:12). Хотеніе плоти не будетъ иметь места при рожденіи Богоматерію, — потому что оно выше пределовъ естества. И если оно вовсе не имеетъ ничего естественнаго, — то и самый способъ его выше и превосходнее естественнаго. Итакъ, никакая страсть не примешалась къ земному зачатію Ея, какъ бываетъ у людей, не сопровождала и небесное рожденіе Господа. Духъ Святый найдетъ на Тебя, и Сила Всевышняго осенитъ Тебя. Смотри, какъ открывается здесь таинство Троицы. Говоря о Святомъ Духе, Архангелъ не инаго кого–либо разумелъ, какъ Утешителя. Силою Всевышняго онъ явно назвалъ Сына, а словомъ: Всевыншій — означилъ лице Отца. Выраженіемъ же: осенитъ Тебя — онъ говоритъ, кажется, тоже, что — по моему мненію — сказалъ Аввакумъ, когда, взирая прозорливыми очами, назвалъ Деву горою пріосененною (Авв. 3:3), какъ бы изображая силу Духа, Ее осеняющую, и неизреченную скинію, въ Ней самодействующую способомъ воплощенія, по которому въ утробе Девы, свободной отъ страстей и чистой отъ всякой вещественной привязанности, воздвигъ нерукотворенный храмъ тела (Спасителя), какъ видно изъ последующаго.

Посему раждаемое будетъ свято и наречется Сынъ Божій: тотъ предвечный Младенецъ, который отъ Святаго Духа, чрезъ Святаго Отца, непостижимо образовался, поистине будетъ Святымъ и назовется Сыномъ Всевышняго, какъ Слово, совечное Всевышнему. Такимъ образомъ ясно показано Деве, — кто, отъ кого и какимъ образомъ зачался въ Ея чреве, — показано и то, что имеющій родиться отъ Нея будетъ Сынъ Божій.

Но чтобы яснее и точнее показать силу своихъ словъ, Ангелъ указываетъ на зачатіе Елисаветы, какъ–бы такъ говоря: кто могъ разрешить (неплодную) утробу въ старости, сверхъ чаянія, тотъ, безъ сомненія, можетъ сделать и Деву чревоносящею. Потомъ присоединяетъ: потому что нетъ ничего невозможнаго для Бога (Лук. 1:37). Дева, услышавъ это, особенно же будучи озарена въ уме светомъ обитающаго въ Ней и проникнута радостію о благовестіи, совершенно успокоилась и, какъ Писаніе говоритъ о Давиде, явилась радостною въ душе съ красотою очей; потому что радовалась чуду и приняла приветствіе съ удовольствіемъ. Да и сказанное Ей исполнено было неизреченной радости. Гавріилъ весьма удобно и весьма ясно убедилъ Деву принять чудо, сказавъ: нетъ ничего невозможнаго для Бога.

Но что говоритъ Евангеліе? Марія же сказала: се раба Господня; да будетъ мне по слову Твоему (Лук. 1:38). Видишь ли разумъ Ея? видишь ли превосходство скромности, облекающей Ее? Узнавъ о зачатіи и рожденіи отъ Нея, также о томъ, кто родится и чьимъ будетъ Сыномъ, какъ Онъ назовется и чей займетъ престолъ, надъ кемъ будетъ царствовать; наконецъ узнавъ и то, что имеющій отъ Нея родиться никогда не будетъ безъ царства, — Она ответила радостнымъ гласомъ: се раба Господня; да будетъ Мне по слову твоему. Очевидно, Она выразила этими словами следующее: вотъ Я въ готовности, и препятствія не будетъ никакого: душа Моя желаетъ, чрево Мое достойно, ибо оно неприкосновенно и сберегается для одного Создателя. Се раба Господня, безпрекословная къ повиновенію, способная къ служенію и готовая къ принятію; да будетъ Мне по слову Твоему. После того, какъ ты все возвестилъ Мне, какъ дóлжно, оно ознаменовалось радостію и славою вышнею. Се раба Господня; да будетъ Мне по слову твоему. Какое неизреченное смотреніе! Какая благодать! И еще более, какая вечная воля и предведеніе! Поистине, Духъ Святый вселился въ Деву и сила Всевышняго осенила Ее, по предопределенному совету и предведенію Божію.

И отшелъ отъ Нея Ангелъ — сказано (Лук. 1:38) — то–есть, по исполненіи порученнаго ему дела. Отшелъ Ангелъ, но Господь не отступилъ отъ Нея. Тотъ ограниченъ, хотя и безтелесенъ, — а этотъ неограниченъ, хотя въ теле и во чреве Девы; тотъ возвестилъ грядущаго, раждаемаго отъ Девы, для спасенія людей; а этотъ, пріявъ существо наше, преобразилъ въ Себя, возвративъ природе нашей образъ Божій и первое достоинство, непослушаніемъ прародителей потерянное, и после сего возселъ на небесахъ, превыше всякаго начальства, и власти, и силы, и всякаго имени, какимъ именуются въ нынешнемъ веке и въ будущемъ (Ефес. 1:21–22). Ему слава, держава, честь и поклоненіе, со безначальнымъ Отцемъ и съ пресвятымъ животворящимъ Духомъ, ныне, и всегда, и во веки вековъ. Аминь.

Печатается по изданію: Избранныя слова святыхъ отцевъ въ честь и славу Пресвятой Богородицы. – Изданiе Русскаго на Аѳоне Пантелеимонова Монастыря. – СПб.: Въ Типографiи А. И. Траншеля, 1869. – С. 96–114.

Слово на Рождество Пресвятой Богородицы

Нынешний праздник есть для нас начало праздников. Служа пределом закону и прообразованиям, он вместе служит дверию к благодати и истине. Возвещая славу девства, настоящий богоблагодатный день предлагает всей твари общую радость. Дерзайте, говорит он, се праздник рождества Девы, и с ним обновление человеческого рода. Дева рождается и готовится быть материю Царя всех — Бога. Дева становится посредницею между величием Божества и ничтожеством плоти.

Да веселится же ныне вся тварь, да торжествует вся природа. Да возрадуется небо свыше, и облацы да кропят правду (Ис.45,8), да искапают горы сладость (Ам.9,13), да отрыгнут холми веселие, яко помилова Бог люди своя (Ис.49,13), и воздвиже рог спасения нам в дому Давида отрока своего (Лк.1,69) — пренепорочную и непричастную мужу Деву, из которой родился Христос, чаяние и спасение языков. Да ликует ныне всякая благодарная душа и воззовет всю тварь на свое обновление и воссоздание. Ныне Создателю всего устроился созданный храм, и творение уготовляется в новое Божественное жилище Творцу. Ныне изгнанная из страны блаженства природа наша восприемлет начало обожения и персть стремится вознестись к высочайшей славе. Ныне Адам приносит от нас и за нас начатки Богу — Марию, в которой новый Адам бессеменно делается хлебом для восстановления человеческого рода. Ныне отверзается великое недро девства и церковь, по образу брачной, украшается чистым бисером истинной непорочности. Ныне сыны человеческие приемлют первобытный дар образа и подобия Божия: благолепие красоты, помраченное безобразием греха, возвращается человеку чрез союз природы человеческой с рожденною Материю красною добротою (Пс.44,3), — и человек приемлет прежний богосозданный и богоподобный вид. Ныне неплодная, сверх ожидания, становится материю и родив Родившую без мужа, освящает естественное рождение. Ныне, по пророчеству, отрасль Давидова произросла из прозябшего жезла Ааронова, дабы возрастить нам жезл силы Христа. Ныне от Иуды и Давида происходит Дева Отроковица, изображая собою царское и священническое достоинство Того, Кто принял на Себя священство Аарона по чину Мельхиседекову (Евр.7,15). Ныне благодать возвысила в достоинстве таинственный ефод Божественного священства, соделав оный из ткани царственного семени. Кратко сказать, ныне начинается восстановление природы нашей, и обветшавший мир, принимая Богоприличное образование, получает начало второго божественного творения.

Человек первоначально создан был совершенным: но природа его утратила прирожденное ей достоинство, лишившись благодати чрез грех преслушания. За это мы и были изгнаны из страны жизни и вместо райских наслаждений получили жизнь временную, как родовое наследие, а с нею смерть и растление рода нашего. Все возлюбили землю и стали предпочитать ее небу, так что не оставалось никакой надежды на спасение, кроме высшей помощи. Ни естественный, ни писанный закон, ни пламенные вещания пророков не сильны были уврачевать болезнь. Никто не знал, как исправить природу человеческую, и посредством чего удобнее было бы возвести ее к первому совершенству, доколе Творец не благоволил как бы снова создать стройный и прекрасный мир, уничтожить издревле вторгшуюся силу греха, породившего смерть, и даровать нам дивную, свободную и совершенно бесстрастную жизнь, чрез воссоздание наше в крещении божественного рождения. Но как сообщилось бы нам это великое и преславное благо, столь сообразное с законами Божественными, если бы Бог не явился нам во плоти, не подвергся законам природы и не благоволил вселиться и пожить с нами ведомым Ему образом. А как все это могло бы придти в исполнение, если бы прежде не послужила таинству чистая и непорочная Дева, которая вместила бы во утробе своей невместимого, по закону превышающему все законы естества? И могла ли послужить для сего таинства какая–либо другая дева, кроме той единой, которая прежде всех родов избрана была Творцем природы? Эта Дева есть Богородица Мария, Богопрославленная, из утробы коей изшел с плотию Пребожественный, и которую Сам Он устроил чудным для Себя храмом. Она зачала бессеменно и родила неистленно, потому что Сын ее был Бог, хотя и родился плотски, без смешения и болезней. Эта Матерь, поистине, не познала болезней рождения, свойственных рождающим и дивно питала млеком Сына, рожденного без мужа. Дева, родив бессеменно зачатого, пребыла непорочною девою. Посему непреложно эта Дева именуется Богородицею: девство Ее чтится и рождение ублажается. Бог, соединясь с человеками и являясь во плоти, дарует Матери Деве собственную Свою славу. Женское естество вдруг освобождается от первой клятвы, и как первое ввело грех, так первое же начинает спасение.

Кто же эта Дева и от каких родителей произошла? Скажем об этом кратко, воспомянув, по возможности, то, что повествуется о ней. Мария, слава всех, родилась от племени Давидова, а от семени Иоакима: Она происходила от Евы, а была чадом Анны. Иоаким был муж благочестивый, воспитанный в законе Божием, живя целомудренно и ходя пред Богом, он, впрочем, состарился бездетным. Равно и Анна была жена боголюбивая, жившая с мужем своим во всякой чистоте, но она оставалась бесплодною. Признавая первым и единственным долгом своим чтить заповеди Господни, Анна, однако же, ежедневно уязвлялась жалом бесчадства, печалилась и скорбела, нося поношение бесчадства. Так Иоаким и Анна сетовали о том, что не имели преемника рода своего, тем не менее искра надежды еще не погасала в них совершенно: оба они воссылали молитву к Богу о даровании им чада для продолжения семени их, — оба подражая услышанной некогда молитве Анны (1 Цар.1,10), не отходили от храма, усердно прося Бога, дабы Он даровал плод бесчадным. И не оставляли они своих усилий, пока не получили желаемого. Действительно, Податель даров не презрел дара упования. Неумедляющая сила скоро предстала на помощь к изливавшим умиленные и горькие слезы пред Богом и состарившуюся чету соделала способною к произращению плода. Таким образом, от неплодных и иссохших родителей, как бы от орошенных дерев, произрос для нас преславный плод — пренепорочная Дева. Узы неплодства разрешились: молитва сверх ожидания оказалась плодоносною, бесчадная родила чадо, бездетная соделалась счастливейшею материю. Поелику же произрастившая из утробы своей клас нетления произошла от неплодной матери, то родители в первом цвете Ее возраста привели Ее во храм и посвятили Богу. Совершавший тогда чреду служения священник, узрев лик дев, предшествовавших и последовавших Деве, возрадовался и возвеселился, видя как бы действительное исполнение Божественных обетований. Он посвятил сию Деву Богу, как честный дар, как некую благоприятнейшую жертву, и, как великую сокровищницу спасения, укрыл Ее в самых внутренних частях храма. Здесь Отроковица ходила в оправданиях Господних, как в брачных чертогах, питаясь небесною пищею до времени обручения, которое было предопределено прежде всех веков Тем, Кто, по неизреченному милосердию, родился из Нея, и Тем, Кто прежде времени и пространства божественно родил Его, и вместе соестественным сопрестольным и спокланяемым Духом Его, а это и есть едино Божество нераздельное и неизменное и ни в чем не различное, кроме личных свойств. Итак, родившееся от Девы научило нас веровать во Святую Троицу: безначальное Слово — Сын устроил в Деве Свое воплощение, родивший Отец благоволил сие воплощение от Отроковицы, Дух Святый осенил и освятил утробу непостижимо заченшей.

Люди Божии, собрание священное! Почтим память богоотцев, возвеличим силу таинства. Каждый из нас, по данной ему благодати, да принесет достойный дар настоящему торжеству. Родители — благочадие, неплодные — неплодство греха. Если кто из вас отец, пусть подражает отцу Пресвятой Девы. Мать, питающая чад своих, пусть радуется вместе с Анною, воспитавшею чадо, дарованное ей по молитве. Лишенная благословенного плода, пусть приходит с верою к отрасли прозябшей от Анны, и ветвь неплодия оплодотворится. Дева, непорочно живущая, пусть будет материю слова, украшая словом благолепие души. Вкупе богат и убог, юноши и девы, старцы с юношами (Пс.48,3:148,12), да торжествуем в честь Отроковицы Матери Христа Бога. Поспешим за текущими девами, внидем во святые святых. Там зреет благоуханнейший цвет, там Бог уготовал чертог для Отроковицы. Посему–то девы — ближние Ее ликовствуют, предустрояя будущее: посему–то дщери Сионовы идут за Нею, как за царицею. Храм отверз священные врата, дабы восприять всецарственную славу, святое святых открылось, дабы заключить в свои недоступные недра Пресвятую Матерь Всесвятого. Там уготована для Девы пища чудная, небесные яства предлагает Ей Тот, Кто сам вскоре имел питаться млеком Ея. Питателем Отроковицы был Дух Святый до того времени, когда потомок Давида — Иосиф обручил себе Дщерь Давидову, и Она восприяла глас Гавриила вместо семени, после чего быв непричастна браку, явилась имущею во чреве и родила Сына, не потеряв девства, поелику Родившийся от Нее сохранил и по рождении невредимыми знамения девства. Он есть Христос Иисус, истинный Бог. Ему слава честь и поклонение со Отцем и Святым Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Сокращено. Приб. к Церк. Вед. 1897 г. № 36.

Слово на Успение Пресвятой Владычицы нашей Богородицы

Когда–то мы возвеличили девственную скинию Богоматери, ныне же воспоем песнь погребальную. И пусть никто не упрекает меня за то, что принялся за дело, превышающее мои силы, ибо я составил это слово со смирением, по данному мною обещанию. Пусть также никто не удивляется, если слово будет заключать в себе нечто, известное лишь немногим. Итак, предстал ко гробу Божией Матери бесчисленный лик богоносцев; и все чины премирных Сил, невидимо слетев с высоты, собрались к дивному зрелищу. Богодухновенные души святых, которых книга Песнь Песней в духовном смысле именует девами (Песн. 1:2), были там же, составляя лики вокруг одра, — ибо прилично было, чтобы боговидные души усопших присутствовали при Царице естества, предваряли Ее исхождение, сопровождали Ее торжественным шествием и пели исходные песни.

Открыто лежало световидное и вместившее всю полноту Богоначального Слова тело Богородицы, которое, быв зримо на одре, объяло всю тварь благоуханием мира.

Избранные из богомудрых причастники Святого Духа, от преизобильной радости о богосладостном утешении, начали попеременно петь вдохновенные погребальные песнопения. Однако песни эти не были составлены ими: их научил произносить и давал слышать Дух Святой. Все, что говорили и слушали песнословившие, несравненно превосходя наше земное искусство, ничем не отличалось от звуков Ангелов, торжествующих на Небесах. Их высоту, глубину и бесконечную красоту описывать не нам, никогда не вкушавшим такой сладости: скорее, мы должны почтить их молчанием, как превосходящие наше разумение. Мы приступим только к тому, в чем и успех приятен, и погрешность не опасна, что не огорчит книжного, и не будет затруднительно для неведущего…

Такой конец положил Бог заветам с нами. Это — венец Божественных пророчеств, это — неизреченный Совет предвечного попечения о человеке. Это — благонаписанный образ Божественного первообраза, опора всякого восхождения к Божественному, Святейшая Скиния Творца всех, богоприятная Чаша премудрости, чистая Сокровищница жизни, неисчерпаемый Источник Божественных просвещений, непоколебимая Держава, — поскольку не была обладаема страстями Та, Которая превосходит всех чистотой. Воистину Она соделалась как бы жилищем всех чудес, бывших доселе, а последнее из них — празднуемое ныне событие (хотя все было предопределено прежде всякого времени, и, конечно, в Божественном совете каждому из нас давно назначен конец жизни).

Никто из земнородных не в состоянии постигнуть совершающееся ныне таинство. Как разорваны узы, связанные преступлением? Как разрушено умершим ранее Христом тление, посеянное прегрешением? Как избавлена от осуждения на смерть природа, получившая бессмертие?

О, дивная мена! О, божественная торговля! Когда–то преслушанием природа родила добровольно смерть; она же послушанием родила Отъявшего смерть. Вот — неистощимый Источник бессмертия. Придите, умерщвленные, почерпните! Вот — вечные реки Жизни: придите все, станьте бессмертными!

О, Дщерь Адамова и Матерь Божия! О, безмужняя Матерь и детородящая Дева! О, Создание временно Созданного в Тебе и не отступившего от Своей незримости! О Тебе пели все провозвестники Духа.

Первый Моисей, увидев Тебя — Купину, сказал: мимошед увижду видение великое сие (Исх. 3:3). О Тебе Богоотец Давид молил Христа, говоря: воскресни, Господи, Ты и Кивот святыни Твоея (Пс. 131:8). О Тебе же он пел, предобразуя исход Твой: лицу Твоему помолятся богатии людстии: ибо вот, говорит, вся слава Дщере Царевы внутрь: рясны златыми одеяна и преиспещрена (Пс. 44:13–14). Предызображая Тебя, святая книга Песнь Песней таинственно указала: Кто Сия, восходящая от пустыни, яко стебло дыма, кадящее смирну и ливан от всех благовоний мироварца (Песн. 3:6). О Тебе опять преднаписала та же книга: се одр Соломонь… столпы его сотвори сребряны, и восклонение его злато; восход его багрян, внутрь его камение постлано, любовь от дщерей иерусалимских (Песн. 3:7–10); и еще: дщери Сиони, изыдите и видите в царе Соломоне, в венце, имже венча его мати его, в день обручения его, и в день веселия сердца его… видеша Ю дщери и ублажиша Ю, царицы и наложницы, и восхвалиша Ю: ибо воня риз Ее паче всех аромат (Песн. 3:11; 6:8; 4:10). Провидя Тебя, Исаия боговдохновенно воскликнул: се, Дева во чреве зачнет — будет Корень Иессеов; и изыдет Жезл из Корене Иессеова, и Цвет от Корене его взыдет (Ис. 7:14; 11:10, 1). Ради Тебя великий Иезекииль предсказал: Сия Врата к востоку заключенна будут, и никто же пройдет ими: яко Господь Бог внидет ими, и будут заключенна (Иез. 44:1–2). И муж желаний пророчески назвал Тебя Горою, говоря: и Камень без рук отторжеся от Горы (Дан. 2:34) — отломлен, а не отсечен; отнят, но не разделен, то есть, восприятием нашего человечества.

Ты — то величественное дело страшного домостроительства, в которое желают Ангели приникнути (1 Пет. 1:12). Ты — прекраснейшее жилище сошедшего к нам Бога, Ты — земля, воистину желанная: ибо Царь славы возжелал красоты Твоей, и возлюбил (Прем. 8:2, 5) богатство Твоего девства и, вселившись в Тебя, с нами обитал (Ин. 1:14), и через Тебя примирил нас с Богом и Отцом. Ты — Сокровище тайны сокровенной от веков (Еф. 3:9). Ты — воистину живая Книга духовного Слова, без слова написанного в Тебе животворящею тростью Святого Духа, Ты одна — воистину написанная Богом Книга Нового Завета, который Бог прежде заключил с людьми. Ты — колесница Божия тьмочисленная, приведшая Воплощенному тысячи управляемых Им. Ты — Гора Сион: гора тучная, гора усыренная, юже благоволи Бог жити в ней (Пс. 67:16–17).

О, Божественный Храм и земной Человек! Столп мертвый и Столп животворящий, не плотского Израиля световодящий, но наставляющий духовного Израиля Божественным Светом к истинному знанию! Всесветлое облако и гора приосененная (Авв. 3:3), не неблагодарный израильский народ осенявшая — но избранных людей Божиих озарявшая Твоими Матерними свещами. Девственная Земля, из которой вышел Адам новый — но древнейший ветхого! Какой гроб сокроет Тебя? Какая земля примет Тебя, чистотою превзошедшую естество Неба и земли? Какие ароматы изольются на тело Твое благовонное, непорочное, источающее нетление, спасение?..

Ты воистину вся добра еси, и порока несть в Тебе (Песн. 4:7). Ты — новая мирохранительница неистощимого мира, Ты — курение умных ароматов, Ты — Цвет нетления, Земля, приносящая благовония, живоносный Ковчег, световидный светильник, боготканная порфира, царское одеяние, богоиспещренная риза, златовидная одежда, высокий трон, врата, превышающие Небеса небес, Царица всего рода человеческого, Которая выше всего, кроме Единого Бога. Какие руки погребут Тебя? В каких объятиях понесем мы Носившую Невместимого? Какую надгробную молитву сотворим над Тобою? Какими песнями воспоем исход Твой? Какими словами выскажем величия бывшия о Тебе?.. Взамен этого возгласим только: «Блаженна Ты в женах и в роды родов! Благословенна Ты на Небесах и прославлена на земле! Всякий славит Тебя со благодарением, исповедуя Матерью жизни. Вся земля исполнилась славы Твоей, все освятилось миром благоухания Твоего…

Благодаря Тебе переменились на радость скорби праматери. Благодаря Тебе поют с нами все Ангелы: слава в вышних, мир на земле!

Гроб не может держать Тебя: ибо то, что погибает и разрушается, не помрачает владычнего тела. Ад не может владеть Тобою: ибо царской души не касаются рабы.

Так отыди в мире, преселись от сотворенных жилищ, молись ко Господу за всю тварь! Пока Ты жила с людьми — Тебя имела малая часть земли; а с тех пор, как Ты покинула землю — весь мир имеет Тебя общим умилостивлением.

Радуйся неизреченной радостью в Вечном свете: там — истинная Жизнь, всесветлое Царство, необъятный лик Ангелов. Наслаждайся же добротами Сына Твоего, неистощимой радостью, нестареющим блаженством! Там — потоки вечной сладости, источники вечной Жизни. Там — предел всего, на что уповали и уповают; там — последний конец, далее которого нет ничего. Там поклоняются Отцу, славят Сына и воспевают Святого Духа — нераздельное Существо Единого в Троице Божества.

Это, да и более превосходное, говорили и пели тогда богодухновенные мужи. Я же (земля, пепел и тление) не знаю, что и сказать больше. Я верю, что Матерь Слова примет и это краткое слово и подаст то, что мы достойны принять: ибо Всесвятая, как Многодаровитая, любит и за самое малое воздавать великим.

Вас же, светлейшее собрание, призываю к окончанию слова: придите и воспоем погребальные песни, торжественно шествуя пред девственном телом, и посильными почестями увенчаем Ту, Которая дала начало празднику!

Но — для большего торжества — да явится ныне все собрание Небесных и земных, и да исполнит со мною исходную песнь и погребальную хвалу! Начнем же их так: «Отошел стан Божий от шатров кидарских к невещественным скиниям! Поднялось наддверие небесных врат, чтобы принять, в царском величии, в Небесное Царство — Пренебесную дверь Божию. В белом одеянии примите Ее, Ангелы! Хвалите, Небеса! Славьте, земнородные, и восклицайте: Град Бога, Царя великаго! (Пс. 47:1-3). Скачи, земля, возвести славу Девы, чудеса погребения: как Она перенесена, чтобы был в чести пустой гроб. Собери, о, Иудея, сынов твоих, проповедуй произошедшую от Иуды Царицу. Дерзай, не бойся, празднуй праздники твои, Иерусалим, — воспой Давидски, ясно возгласи: во исходе Израилеве от Египта (Пс. 113:1). Матерь Сион, избранная Богом, — воспой погребальное, но не рыдай в отчаянной скорби: ибо радостно, а не плачевно торжество настоящего дня!

Гефсимания! — прими новую Царицу; изнеси потребное для погребения, убери гроб благовониями! Твердо охраняй святыню, ибо она будет общим для Ангелов и человеков поклоняемым Стяжанием. Поведай последующим поколениям о преставлении, уступая (отдавая) дух Богоматери высшим духам, нам же раздавая освящение из Ее тела, как из вечного Источника.

Стечемся к Богородице все вместе: лики отцов и патриархов, духи пророков и чины иереев, собор мучеников, души праведных, ряды преподобных, всякое достоинство и возраст, цари и владыки, начальники и подначальные! Юноши и девы, старцы с юнотами, воспойте! (Пс. 148:12). Скажите Матери Божией: как блажен дом Давида, из чрева которого произросла Ты, Богоматерь! Матери и девы, прославьте единую Матерь и Приснодеву! — Невесты, предварите Неневестную и Нетленную, единую без болезней Рождшую Непостижимого! Неплодные и вдовицы, восплещите Непознавшей мужа и Отменившей законы неплодия! Ликуйте, девы, предшествуя нетленному чадорождению! Благословите, народы, ублажайте, языки; пойте Матери Божией, все колена земли, — величайте Ее с пением и кимвалами! Возьми, Мариам, тимпан и выйди пред девами! Подвигни лиру, Давид, возвысь голос и воспой Царицу Твою! Созови дев, собери хор поющих: пусть текут они за одром и перед одром. Вот — новый Кивот славы Божией, в Котором стамна златая, и жезл Ааронов прозябший, и скрижали завета (Евр. 9:4). Вот — Глава, о Которой возглашали прорицания пророков (Ис. 7:8). Вот — Лествица, Которую узрел причастный Божественным тайнам Иаков: около Нее он видел Ангелов Божиих восходящих. Вот — Дверь небесная, о Которой он сказал: яко страшно место сие: несть сие, но Дом Божий, и сия Врата небесная (Быт. 28:17).

Уже не лежит более на Израиле ярмо законного рабства, ибо Сам Христос подписал нам свободу, даровав служение в Духе, — и подписал, как на хартии, на Теле, которое из Богоматери. Прошедший Небеса (Евр. 4:14) Великий Первосвященник — Христос как бы во храме, всегда таинственно входя в девственное святилище ради нас, жрет и жрется, и, святя Себя за нас, освящает святящих Его.

Таковы таинства Твоего премирного Успения, Богородице! Таковы надгробные песни священного изнесения Богородительной Твоей скинии!

Вот — составленное нами краткое слово Тебе. Если в нем есть что–либо, достойное Твоего величия, — благодарю за это Тебя, давшую и принявшую усердие! Если же песнь сия окажется ниже достоинства, — Ты Сама яви снисхождение и сострадание во имя близости к Сыну Своему и Промыслителю о всем. Слово же это мы составили посильно для Тебя, Всеблаженная Богородица, Твоими Богодерзновенными молитвами, — будучи научены о тайнах Твоих. Но кто даст нам глас и силу слова, соответственные высоте и величию преславных помышлений о Тебе?

О, Владычице всех человеков, Подательница жизни, Святая святых и всякой святыни, Поборница возложивших надежды на Тебя! Прими эти хвалы от нас, получивших, благодаря Тебе, свет Истины!

Нам же, славящим Тебя, Богородица, за это малое приношение воздай Твоими молитвами к Сыну Твоему и нашему Владыке, Царю и Господу, — они для нас дороже и светлее многоценного богатства. Через такое молебное прошение мы, и согрешая, будем помилованы Богом, и, живя добродетельно, получим полезнейшее; через него оружие варваров будем считать стрелами младенцев, — ведь молитвами Твоими совершается всякое христианское благо и достигается уподобление Богу.

Вот, возлюбленный, — изъяснение таинства, хотя и далеко не оправдывающее надежды, однако не имеющее недостатка в усердии с нашей стороны. Высшего же и таинственнейшего ты мог бы искать у Слова, ради тебя истощившегося, и принявшего плоть, и соединившегося с тобою по человеколюбию, дабы Духом обожить всего тебя и заменить худшее лучшим, возвысить тебя от земли с Собою и устроить в отеческих седалищах.

К ним ты и восходи всегда жизнью и чистым созерцанием, поучаясь в Божественных словах и нравах. Но при этом, насколько можно, видя Бога и видимый Им, старайся, чтобы Он являлся тебе в молниях непрестанного созерцания и в восхождениях в добродетели, дабы ты был совершен в них, взойдя в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Еф. 4:13). Ему слава и держава во веки веков. Аминь.

Источник: Печатается по: Церковная проповедь на двунадесятые праздники: Слова, беседы и поучения святых отцов и учителей Церкви / Сост. П. Смирнов. Киев, 1904. С.482–488. Издательство Московской Патриархии, 1999.