Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: ВДВ. С неба — в бой - Михаил Федорович Скрынников на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Выпадали и на службе, правда, не часто, спокойные рабочие дни. Мы тогда дружно раньше обычного закрывали рабочие кабинеты и расходились по домам. В один из таких дней подхожу к дому. Звоню. Слышу топ, топ — сын бежит, открывает дверь и сразу мне вопрос: «Какую ты знаешь пословицу?» «Ну, сынуля, и вопрос у тебя прямо около двери», — говорю. А потом все же выдал ему, возможно, немножко последовательность и нарушил: «Чтобы карась не дремал, в озере водится щука». Он бегом в дом и пересказывает пословицу бабушке. Оказывается, они устроили соревнование, кто больше назовет пословиц или поговорок. Бабушка старалась игру вести так, чтобы внук остался победителем. Теща собрала на стол, сели ужинать. За столом речь, как правило, заходила о какой-нибудь покупке. Сынуля снова обращается ко мне: «А сколько ты получаешь?» Жена засмеялась и говорит: «Геночка, твоего отца кормлю я и налоги государству на него плачу». В той ситуации я оказался, как Лужков, когда он выступал перед москвичами: «Да у меня ничего нет, я на полном иждивении своей жены, и если бы не она, пришлось бы идти по миру». Тогда я уже был капитаном и где-то со всеми накрутками за выслугу лет и звание, наверное, выходило рублей под сто семьдесят. Однако жена действительно в то время зарабатывала больше меня.

Как-то рано утром сразу после выходного дня офицерам штаба объявили учебную тревогу. В таких случаях никто не хотел быть последним, поэтому бежали в штаб что есть духу и стар и млад. Местные жители уже привыкли к ранней беготне военных и не удивлялись. Военный городок был рядом с домами, в которых проживали офицеры, но многие жили в других районах города. До шести утра городской транспорт, как правило, не работал, а как быть? Посыльный до офицера бежит около часа и обратно столько же. Офицер весь в мыле прибывает к месту построения, а его еще и отчитывают за опоздание. Позднее все же несколько сборных пунктов определили в городе, и во время проведения подобных мероприятий в эти пункты направляли автомобили. Сбор офицеров стал проходить быстрее. Боевая готовность стала выше. А тогда прибегаю в штаб, а шеф уже там. Я с удивлением думаю, как это он умудрился быстрее меня прибыть? «Почему позже меня?» — спрашивает. «Так ведь еще нет Воронина и Курновенкова». Он смеется: «Давай проверяй свой «тревожный» рюкзак». Точно, на всякий случай надо проверить, чтобы потом было меньше критики и насмешек от начальства. Проверил, все на месте. Остальные принадлежности для работы в полевых условиях находятся в командирской сумке. В это время дверь распахнулась, появились вспотевшие, запыхавшиеся от бега Воронин и Курновенков. Им тоже было предложено проверить свои «тревожные» шмотки. «Ну вот сейчас все в сборе, забирайте рюкзаки и пойдемте на построение», — пригласил полковник. Начальник штаба проверил все и всех. В это время из кабинета вышел генерал Колесов, поздоровался с нами, уточнил у Кузьменко наличие людей и объявил цель нашей тренировки в столь ранний час. Прямо к штабу подъехал автобус, и нас увезли на запасной командный пункт дивизии, который был под землей, рядом с учебным центром. В подземелье в тактическом классе до нас довели учебные вопросы, которые необходимо отработать на этой штабной тренировке. Поскольку эта тренировка была продолжением предыдущей, мы сразу приступили к отработке вопросов десантирования и выполнения боевой задачи после приземления. Под землей все службы имели свои рабочие кабинеты, в том числе и разведчики. Конечно, не такие роскошные, как в штабе, но все же вполне пригодные для работы, обеспеченные системой вентиляции и связью. Задание на десантирование и боевые действия было объемным, и мы долго наносили обстановку на рабочую карту шефа. Работали в основном цветными карандашами, фломастеры только входили в моду и были редкостью. После обеда началось заслушивание начальников службы, и, как всегда, первое слово было за разведчиком. Рабочая карта шефа была сделана отлично, а сам доклад — интересен с точки зрения выводов о противнике и характере его действий. Немного погодя объявили перерыв, и мы все дружно из душного подземелья потянулись наверх, на свежий воздух. На выходе из бункера была натянута маскировочная сеть под цвет предгорья, она маскировала вход в запасной командный пункт дивизии с воздуха, вокруг смонтированы скамейки. Ветерок продувал эту своеобразную курилку, и находиться там было одно удовольствие. Поднялся к нам и генерал. После некоторой паузы обратился к начальнику кадровой службы. Речь шла о кандидатуре начальника штаба батальона местного полка. «Подбираем, вам результат доложу», — ответил ему Белявский. «Зачем искать на стороне, — говорит Колесов, — когда вот готовый начальник штаба, — и показывает на меня. — Как ты, Скрынников, готов?» Ему вежливо возразил кадровик: «Скрынникова мы готовим вместо Воронина». Вот так дела, а я ничего не знал. Получается, без меня меня женили. «Ладно, не возражаю, но начальника штаба, Игнат Игнатьевич, ищите». — «Нашли». Начальником штаба батальона назначили моего друга Кожушкина. После небольшого перекура с неохотой пошли обратно в душное подземелье слушать выступления остальных начальников. Поздно вечером наши мучения закончились, где-то к полуночи добрался до дома. Жена не спала, читала, чтобы не разбудить не дождавшегося отца сына, тихонько прошел на кухню. Пили чай и обсуждали накопившиеся домашние проблемы. А утром опять же рано, ни свет ни заря, я был на ногах. На сегодня для офицеров штаба дивизии были запланированы парашютные прыжки из самолета «Ан-2». Пришлось спешить к месту сбора. Собрались около склада, на котором хранились наши парашюты. Офицеры каждый свой парашют после осмотра печати загрузили на автомобиль. К этому времени подошел автобус, и нас отвезли на аэродром. Площадка приземления на этот раз почему-то была около поселка Киргили, от аэродрома взлета около двенадцати километров, поэтому на второй прыжок рассчитывать не приходилось. Сегодня был прыжковый день, десантников на аэродроме было много, среди них я увидел офицера дивизионной разведроты. Издалека махнул ему рукой, Михайловский мне ответил. Помогая друг другу, мы надели парашюты и подавно отработанной схеме построились по кораблям. Офицеры воздушно-десантной службы осмотрели наши парашюты. Мой парашют, как всегда, осмотрел Агузаров. «Вадим, осматривай очень внимательно». — «Не волнуйся, раскроется», — успокаивал он меня. «Передай разведчикам, чтобы меня на площадке приземления дождались и взяли с собой на второй прыжок». Вот подрулили самолеты. Послышалась команда: «По самолетам шагом марш». В грузовой кабине сели в порядке весовой категории. Самолет разогнался, взлетел до площадки приземления, набрал нужную высоту и сразу вышел на боевой курс. Началась выброска десантников. В воздухе недалеко от меня оказался Михайловский. «Юра, — крикнул ему, — я с вами на второй прыжок». На земле собрал парашют и бегом на сборный пункт. Вдалеке на земле лежал десантник и просил, чтобы к нему прислали санитарный автомобиль.

Парашютисты передавали друг другу сигнал СОС. Вызвали санитарку на место происшествия. Придя на сборный пункт, не стал дожидаться появления шефа, предупредил Воронина, что уезжаю с разведчиками на второй прыжок. Второй прыжок совершал в одном корабле с разведчиками. Приземлились на площадке компактно, быстро собрались и вместе с офицерами доехал до расположения роты, оттуда бегом на службу. Опоздал совсем немного, в кабинете полковника нет. «Где шеф?» — «А ты что, не знаешь? Он же на прыжках ногу повредил, попал в какую-То нору. Его с площадки приземления увезли в медсанбат, сейчас он лежит там, вечером после службы зайдем навестим». Я сразу вспомнил того, кто просил о помощи. Оказывается, это был шеф, это же надо, в спешке не узнал своего начальника. Ну и хорош я, гусь лапчатый, ругнулся про себя. Случается и такое с десантниками в момент встречи с землей.

Во время нашего разговора в кабинет зашел майор Симонов, начальник бронетанковой службы дивизии. «Пока вы прохлаждались на прыжках, на станцию Горчакове пришла железнодорожная платформа с двумя боевыми машинами десанта для вашей роты. Звоните в роту, пусть быстро организуют разгрузку и перегонят их в парк хранения боевых машин». Воронин позвонил в роту и выдал командиру необходимые указания. Парк для хранения боевых машин практически был готов. Строился он с учетом повышенных требований к боевой готовности роты. Много технических новшеств уже тогда было использовано при строительстве хранилища. С пульта от дежурного по парку ворота хранилища одновременно открывались, включалась вентиляция. В те времена наше хранилище было в своем роде единственным с такими наворотами в ВДВ для боевых машин. Мы не стали дожидаться звонка от командира роты, сгорая от любопытства, заранее прибыли к хранилищу. Вслед за нами прибыли и другие офицеры. Наше любопытство было вполне обоснованным. Многие офицеры, да и мы, разведчики, боевую машину живьем еще не видели. Издалека послышался шум приближающихся боевых машин, наконец две машины на малой скорости въехали на территорию парка. Механики-водители заглушили двигатели, а мы с детским любопытством облепили их. Залезали наверх, заглядывали вовнутрь, задавали механикам-водителям множество вопросов. Подъехал начальник штаба, чтобы вместе с нами заняться осмотром. После осмотра машин спросил у Воронина, полностью ли рота укомплектована механиками-водителями? «Так точно!» — «Тогда вот что, необходимо подготовить и провести занятие с офицерами управления дивизии по изучению боевой машины». Понятное дело, за одно занятие никогда не изучить машину, но тактико-технические характеристики офицеры должны знать, а в дальнейшем будем учиться водить и стрелять. Желательно занятие провести во время командирской подготовки в этом месяце. Уже где-то через месяц рота полностью была укомплектована боевыми машинами, а БРДМ передали в Сухопутные войска. По программе боевой подготовки офицеры управления дивизии, у которых подчиненные подразделения имели на вооружении боевую технику, обязаны были уметь водить и выполнять боевые стрельбы из этих самых машин. Одним словом, проблем прибавилось.

Через некоторое время по штабу пошел слух, Колесов от нас уходит, уезжает в Закавказский военный округ на повышение командиром корпуса.

Вот пока наш полковник лечился в медсанбате, а Воронин грелся на берегу Черного моря, я оставался за самого главного разведчика в дивизии. Разведчики очень часто водили боевые машины, стреляли из орудий днем и ночью. Контролируя процесс занятий, я даром время не терял и сам учился. Стрелять из боевой машины было здорово, особенно ночью. Само собой разумеется, первые стрельбы были не ахти, но постепенно результат повышался, я стал меньше мазать. У лейтенантов и наводчиков-операторов результаты были намного выше. Они приходили в роту уже готовыми специалистами. Вскоре настал тот день, когда Пантюшенко выписали из медсанбата. Вот тут-то я вздохнул с облегчением, но шеф как будто прочитал мои мысли: «Рано радуешься, завтра убываю в санаторий, надо же больную ногу долечить». Перед убытием составил план работы этак пунктов на двадцать, и это надо все выполнить до. его возвращения из отпуска. «И еще одно, Миша, — шепнул он мне на ухо, — наш Воронин после отпуска сразу же уезжает за границу. Так что рули по-серьезному, а представление на тебя в Москву уже ушло. Твою кандидатуру с начальником разведки ВДВ мы обсудили, он не возражает, а я тем более, — и засмеялся. — Так что давай, трудись, а я поехал отдыхать и лечиться».

Дома приятной новостью поделился с женой, она особого восторга не проявила, а с ехидцей говорит: «Надо, товарищ начальник, цветы полить». У тещи был небольшой клочок земли, на которой в основном росли цветы. Занимаюсь делом и слышу на веранде голос Фролова и второй голос, тоже очень знакомый, но поверить не могу, что в Фергане оказался Дочкин, наш однокашник. Жена зовет меня в дом. Поднимаюсь на веранду, точно, Валентин. Радостно приветствуем друг друга. Он был ротным запевалой, голос и остался громким. «Рассказывай, как ты оказался в Фергане?» — «Несколько лет летал на самолетах за границу, воздушным переводчиком, а сейчас служу в Хабаровском крае, у черта на куличках, в Аккуреях на военном аэродроме командиром роты охраны. В Фергану летел наш самолет, вот жены офицеров меня откомандировали за фруктами, а в аэропорту случайно встретил Саньку, разговорились и решили зайти к тебе». — «Правильно сделали, что зашли». Быстро сообразили на стол, вспомнили товарищей. Засиживаться Валентин не стал. Сказал, что рано утром улетать, а его диспетчер отогнал самолет на дальнюю стоянку. «Ничего, вместе со мной дойдешь до аэропорта», — сказал Фролов. После ухода друзей я еще долго Лене рассказывал о Дочкине, о его не музыкальных талантах, о большом желании петь.

Шли дни напряженной боевой учебы. Дивизией временно рулил Ломовцев, штатный замкомдив. По всей видимости, он был уверен, что его утвердят командиром. Однажды во время проведения показательных занятий окружному руководству (а показывали разведчики) занятие офицерами округа было оценено на ура. Ломовцев нам прямо сказал: «Спасибо вам, разведчики, вы заработали мне половину генеральской шинели», а мне пожал руку. Но вот появилось одно «но». Решения в армии принимают старшие начальники, основываясь на собственной логике. По штабу опять пополз слух, на днях прибывает новый командир дивизии из Прибалтики. Накануне у разведчиков была плановая стрельба из боевой машины, стрелкового оружия, да еще ночью. Мое присутствие, как старшего начальника, было необходимым на стрельбище. Занятия закончились далеко за полночь, результат стрельб разведчиков вполне порадовал.

Утром иду на службу, подхожу к штабу, а со стороны центрального входа идет незнакомый полковник, и получилось так, что мы вместе поднимаемся по широким ступенькам в штаб. Около двери я остановился, поприветствовал его и как бы старшему по званию предлагаю: проходите, пожалуйста, товарищ полковник. Он тоже остановился, пожал мне руку, показалось, хотел о чем-то меня спросить. Однако в это время оперативный дежурный заорал диким голосом: «Смирно», шлепая сапогами по бетонному полу, строевым шагом подходит к полковнику, докладывает обстановку, затем они вместе проходят внутрь штаба. Да это же новый командир дивизии, наконец доходит до меня. Ну что же, у меня как бы состоялась встреча и негласное знакомство с комдивом. Хорошо помню, была пятница, потому что Кузьменко на совещании зачитал приказ командующего ВДВ о назначении меня вместо Воронина. Конечно, услышав такое, да еще неожиданно, я даже покраснел, а товарищи уже потихоньку стали поздравлять и намекать на офицерские традиции. Ротный тоже был на совещании и рассказал офицерам роты о моем повышении. Вечером, после службы зашел к разведчикам в новом качестве и провел совещание с офицерами, а заодно напомнил им, что вскоре ожидается приезд шефа из отпуска. Ротный подробно доложил по пунктам план работы, который оставил Пантюшенко перед убытием в отпуск. Все пункты его указаний мы вроде выполнили, но на всякий случай напомнил офицерам, чтобы особо не успокаивались: вчера прибыл новый комдив, так что в ближайшее время он вполне может посетить разведчиков.


Скрынников Владимир Федорович, брат. Военный летчик, подполковник.
Скрынников Иван Андреевич, дядя автора. Участник Великой Отечественной войны, кавалер двух орденов Красной Звезды.
Скрынников Федор Андреевич, отец. Участник Великой Отечественной войны.
Скрынников Геннадий Михайлович, сын автора. Выпускник Военного института МО.
Скрынников Алексей Владимирович, племянник. Офицер воздушно-десантных войск.
Скрынников Андрей Владимирович, племянник. Офицер Военно-морского флота.
Автор во время срочной службы в ВДВ. 1962 г.
Михаил Скрынников — курсант знаменитого Рязанского воздушно-десантного командного училища. 1963 г.
Михаил Скрынников с товарищами — Георгием Шичкиным, Виталием Кожушкиным и Александром Фроловым около учебного корпуса. 1964 г.
Курсанты РВВДКУ Владимир Барсуков, автор и Виталий Кожушкин на аэродроме перед очередным прыжком. 1965 г.
Группа курсантов училища и слушателей-индусов на совместных занятиях по изучению грузовых парашютов. В центре, в чалме, — слушатель-сикх. 1965 г.
Полковник Кузьменко Ф. Д. — начальник штаба 105-й гвардейской воздушно-десантной дивизии.
Подполковник Чередник A.B. — ранее командир роты разведки.
Полковник Пантюшенко И. Г. — начальник разведки дивизии.
Полковник Шатский А. Ю. — ранее командир взвода разведроты.
Полковник Сазанский A.A. — ранее командир роты разведки.
Полковник Сулимов H.H. — ранее командир взвода разведроты.
Офицеры управления 105-й гвардейской воздушно-десантной дивизии перед штабом. 1974 г.
Офицеры и солдаты дивизионной разведроты перед строевым смотром. 1969 г.
Автор (слева) и лейтенант Курновенков в горах.
Лейтенант Леонид Хабаров со своими подчиненными на занятиях по горной подготовке. 1970 г.
Возвращение с занятий.
За перевалом — объект захвата.
Сегодня в учении, завтра — в бою.
После тяжелых учений отдыхают и люди, и техника.
Разведывательная группа Ферганской дивизии высоко в горах. 1975 г.
Нет задач невыполнимых!
Разведгруппа 105-й воздушно-десантной дивизии форсирует водную преграду. 1976 г.
Команда: «По самолетам!»
Загрузка боевых машин десанта в самолет Ан-22 «Антей».
С неба — в бой!
В честь 46-летия ВДВ разведчики 105-й дивизии покорили безымянную вершину высотой 4664 м. 1976 г.
Учебный бой в горах.
Начальник разведки дивизии полковник Пантюшенко И. Г., корреспондент одного из московских изданий и группа разведчиков в горах. 1975 г.
Удивительное для Ферганы событие — внезапно выпал снег.
Военнослужащие разведподразделения 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии.
Разведчики после занятий по рукопашному бою.
Герой Советского Союза командир 345-го парашютно-десантного полка Валерий Востротин с командованием части.
Офицеры дивизионной разведроты Перков, Тютвин, Перепечин. 1981 г.

В следующие несколько дней новый комдив познакомился с местным полком, гарнизоном в целом. Побывал в горкоме, представился в обкоме и спланировал вылет в Чирчик. Наша дивизия единственная в ВДВ, полки которой располагались в трех союзных республиках — Узбекистане, Киргизии и Казахстане. До некоторых из полков действительно было удобнее самолетом долететь. Подобрали группу офицеров, в состав которой был включен и я. Предупредили командиров полков о прибытии в их гарнизоны нового командира дивизии, а также о том, что спланировали строевые смотры. Остальные занятия не ломать, а проводить в соответствии с ранее утвержденным планом. Утром самолет, на борту которого находился комдив с группой, перемахнул через перевал, а через несколько минут показался аэродром Чирчик. Самолет сделал круг, как бы прицеливаясь к посадочной полосе, и быстро приземлился. На стоянке нас уже ожидали командиры полков, а из-за их спин выглядывали замполиты. Ну, как же командирам без них. Командира ругают — замполит за спиной, хвалят — замполит рядом.

В течение дня Кузнецов на строевых смотрах познакомился с личным составом, бытом и военными городками. В Азадбаше на строевом смотре мне удалось выбрать время и немного поговорил с Герасимовым, бывшим замполитом разведроты. Он уже был при капитанских погонах и усиленно приглашал к себе домой в гости, но мое время пребывания в артполку было ограничено. Ближе к вечеру командир зашел в разведроту. Ротой командовал Ларшин, а взводными были молодые и толковые лейтенанты: Тюктеев, Бондырев, Ушаков и Царев. В городе они тоже вели себя с достоинством. Местную шпану держали в строгости. Комдив вечером нам совещание не стал устраивать, и мы были предоставлены сами себе. В чужом городе даже при наличии свободного времени не знаешь, куда себя деть, решил отправиться к Череднику в гости. Беседа наша затянулась допоздна. Анатолий откровенно мне сказал, что ему должность комбата не нравится: эти вечные проверки по боевой готовности, стрельбы и частые нарекания за «любимый» личный состав до чертиков надоели. Ему больше по душе штабная работа, и сейчас он сожалеет, что в свое время отказался от предложения, сделанного ему Пантюшенко. Где-то через полгода он написал рапорт, чтобы его освободили от должности командира батальона. После недолгих колебаний его просьбу удовлетворили и назначили начальником разведки полка. На одном из разведвыходов он мне скажет, что эта должность бодрит душу, а полевые выходы разведчиков, горы, ориентирование и кроссы — вот его стихия.

Утром перед вылетом комдив провел с командованием полков служебное совещание, на котором обратил внимание на состояние воинской дисциплины, боевой готовности, а также не обошел стороной вопросы быта военнослужащих. После совещания мы убыли на аэродром. Там нас предупредили, что над перевалом плохая погода. Пришлось экипажу сделать большой крюк, чтобы обойти грозовой район. Летели на малой высоте, самолет швыряло в разные стороны, полет продолжался минут тридцать. На такой высоте в маленьком самолете чувствуешь себя омерзительно. Все же район обошли, и наш «Ан-2» резво перепрыгнул через горы, и мы оказались в Ферганской долине, которая сверху пленяла своей красотой, особенно садами. Вдалеке показался знакомый нам аэродром, и через минуту-другую мы уже заруливали на стоянку самолетов «Ан-2». Рядом со стоянкой нас дожидался транспорт, который доставил нашу группу к штабу дивизии. В кабинете увидел на рабочем месте помолодевшего Пантюшенко. Он поздравил меня с новой должностью: «Слушай, просмотрел твой отчет о проделанной работе за мое отсутствие. Молодцы, вот что я вам скажу. Ладно, мужики, меня просил зайти Кузнецов. Пойду, неудобно опаздывать». Мы подумали, комдив вызывает шефа по какому-то вопросу. Однако не угадали. Оказывается, в пятидесятые годы Кузнецов в Алма-Атинском десантном училище был курсантом во взводе, которым рулил Пантюшенко. Кузнецов всегда с уважением относился к своему первому командиру и воспитателю в знак благодарности за заботу и внимание. В пятьдесят девятом году десантное училище из Алма-Аты переехало в Рязань. Тем не менее Кузнецов, как только узнал о том, что Пантюшенко служит в дивизии, сразу пригласил к себе. Беседовали они долго. Начальник вернулся от комдива в хорошем настроении, а вечером после службы шеф мне говорит: «Пойдем, зайдем в парк боевых машин, хочу тоже взглянуть на это чудо». В парке нас дожидались Качанов, Хабаров и несколько механиков-водителей. После осмотра сказал: «Машины что надо, нам бы такие во время войны».

Утром на построении перед нами, офицерами, предстал командир уже не в звании полковника, а в новенькой генеральской форме. Я даже позавидовал белой завистью. В связи с назначением меня на новую должность круг моих обязанностей не ограничивался только дивизионной ротой, а я должен был проводить политику Пантюшенко в полках по улучшению качества разведывательной подготовки. Ведь я стал правой рукой шефа разведки, вторым человеком в иерархии разведки дивизии. По службе часто приходилось встречаться с комдивом, и у меня сложились хорошие служебные отношения с ним. Кузнецов был человеком уравновешенным, трудолюбивым, не терпящим расхлябанности. В его бытность комдивом, особенно в первые месяцы, полным ходом шло перевооружение дивизии. Чуть ли не ежедневно в гарнизоны прибывали железнодорожные эшелоны с боевой техникой. В короткие сроки два полка в дивизии были укомплектованы боевыми машинами, созданы штатные разведроты, в которые были подобраны на конкурсной основе офицеры и личный состав. Естественно, работы у шефа прибавилось, в том числе и командировок. Часто приходилось мотаться в Чирчик и помогать организовывать боевую подготовку. Через некоторое время пришел черед проводить в заграничную командировку Кузьменко. Как водится в подобных случаях, ему на построении офицеров вручили грамоту, а также устные напутствия на дорогу. На свободную должность прибыл командир чирчикского полка, подполковник Стокоз, человек высокой культуры, но достаточно строгий. Часто бывая в командировках по инспектированию частей и подразделений дивизии, он легко решал с ним вопросы, связанные с подбором офицеров в дивизионную роту. Иногда исполнял обязанности Пантюшенко, но шеф, видя, что это идет только на пользу службы, не одергивал меня. Поэтому наше хорошее взаимопонимание с начальником штаба сохранялось до самого отъезда его за границу. Как-то в один из обычных рабочих дней к нам в кабинет зашли Белявский и командир ошского полка. Кадровик обращается к шефу: «Игорь Григорьевич, как ты смотришь на то, что мы заберем у тебя Михайловского? Командир полка просит его к себе начальником штаба батальона». — «Возражений с моей стороны нет, ротный вполне достоин этой должности», — сказал Пантюшенко. «Ну вот, командир, вопрос о вакантной должности закрываем», — сказал Белявский. Командиром роты стал Качанов. Этим же приказом заместителем роты назначили Хабарова. В связи с кадровыми перестановками сбоя в боевой подготовке не было. Занятия продолжались проводиться с высоким качеством и, самое главное, на боевых машинах. В принципе процесс освоения боевых машин закончился, и начался период наращивания профессионализма. Хороший коллектив подобрался в разведроте ферганского полка, который возглавил Алиев, ему в помощь направили Шатского, офицера из дивизионной роты. В разведроте ошского полка коллективом офицеров руководил Манюта (о таких офицерах говорили, из него выйдет толк), а бывший командир роты Пархоменко стал замкомбатом в этом же полку. Да и в чирчикской разведроте благодаря командиру полка был дружный коллектив.

В середине семидесятых разведка в дивизии была на высоте в основном из-за того, что Пантюшенко своим авторитетом заставил командиров полков повернуться к разведке лицом, а Кузнецов в этом ему помогал. Одним словом, за широкой спиной шефа служить было одно удовольствие. Разведчикам доверялись самые ответственные задания, которые планировались в дивизии и полках. Однажды по указанию из Москвы в Фергану прибыла группа исследователей. Они занимались продовольственным рационом и средствами выживания космонавтов, которые после работы на орбите по каким-то причинам могли приземлиться в пустынной местности. Выполнение этого важного задания было доверено разведчикам взвода Хабарова, а поскольку нового взводного еще только подбирали, то Леониду временно приходилось совмещать две должности.

В связи с этим вспоминается забавный случай. Нетрудно представить состояние молодых, здоровых парней после многочасового перехода со всевозможными тактическими выкрутасами по тяжелой местности, когда они подходили к лагерю. Ноздри их улавливали вкусный запах борща или каши. Первые дни они крепились. Конечно, у них была гордость: ведь это им доверили испытание сухого пайка космонавтов, который после их критических замечаний, рекомендаций, возможно, с какими-то изменениями будет принят на вооружение. Однако прошло всего несколько дней, очень заманчивый своей формой и красивой оберткой паек становился малопригодным для проголодавшихся и уставших парней. Вскоре они потихоньку стали часть пайка обменивать у старшины роты на банку тушенки. Конечно, все это делалось тайком. Занимаясь экспериментом в тяжелых климатических условиях, разведчики научились добывать воду в пустынной местности при помощи каких-то серебристых накидок, которыми была обеспечена группа. Когда разведчики двигались по пескам в этих накидках, они были похожи на людей с других планет. Конечно, за ночь воды набиралось ровно столько, чтобы утолить немного жажду, пока не подоспеют команды спасателей. Все действия личного состава группы строго контролировались и хронометрировались членами комиссии, но случай с тушенкой все же был. Между прочим, и солдатской тушенке получилась неплохая реклама.

Время шло. Стал подумывать о военном образовании. В Фергане двумя годами раньше с позволения шефа заочно окончил институт, хотелось поступить в академию. Однако в выборе факультета вышла промашка, черт меня дернул написать рапорт на разведывательный. Шеф не возражал, командование дивизии дало добро. Вот так и прибыл капитан-десантник с периферии в столицу, чтобы попытаться получить высшее военное образование. Размещались в лагере академии, в двух часах езды от Первопрестольной, там же сдавали экзамены. Готовился, как и все, старательно, но поддержки со стороны верхнего штаба не было, и вступительные экзамены сдавал, перебиваясь с тройки на четверку.

В это время жена и сын были на отдыхе. Их приезд в столицу после отдыха ожидался со дня на день. В один из выходных из Наро-Фоминска приехал в Москву и сразу в комнату к Кожушкину. Он первый курс заканчивал, мои должны были остановиться у него. Стучу в дверь, открывает сын — загорелый крепыш. В Фергане мы его журили за то, что он не ел, а здесь у него появился отменный аппетит. Погуляли по Москве, зашли в пельменную, и уже надо уезжать обратно в лагерь. Они меня проводили до Киевского вокзала, а оттуда электричкой уехал в Нару. Последний экзамен был по технике и вооружению, которые состояли на вооружении Сухопутных войск. Да и другие экзамены были с сухопутным уклоном, кроме Уставов Советской армии. По технике и вооружению я получил четыре балла. Закралась надежда, что, возможно, поступлю в академию. В итоге у меня получилось две четверки и две тройки. Однако, несмотря на, казалось бы, положительные оценки, на мандатной комиссии мне объявили приговор, который в шутку называли «полосатый рейс». Сдал казенные вещи на склад и в Москву, чтобы разогнать тоску. Единственное, что я сделал для морального облегчения, так это у председателя мандатной комиссии выпросил свою зачетную книжку, чтобы показать в свое оправдание семье и шефу. Дня три еще прожили в Москве. По прибытии в Фергану немного успокоился, а через некоторое время, когда полностью окунулся в боевую подготовку, забыл напрочь, что пытался поступить в академию.

Как-то после выходных дней подхожу к штабу и слышу в районе курилки громкий хохот офицеров. Подхожу ближе, смех не стихает. Около штаба дивизии была огромная ухоженная курилка, перед построением офицеры и прапорщики собирались в ней, а до развода успевали поделиться новостями и позубоскалить. Поздоровался со всеми, смотрю, у майора Ветчинкина, начальника автомобильной службы дивизии, руки забинтованы. Оказывается, в воскресенье майор со своими друзьями возвращался с рыбалки. На одной из проселочных дорог их автомобиль, старый «Запорожец», догнал отару баранов. Был обычный жаркий день. Бараны, сбившись в кучу, опустив головы понуро, шли, поднимая тучу пыли, не реагируя на сигналы автомобиля. Объехать такое стадо целая проблема, тем более с учетом оврагов с одной и с другой стороны дороги. Автомобиль подъехал вплотную к стаду, водитель сигналил, сигналил, толку мало. «Давай, пошутим над пастухом? — говорит Ветчинкин. — Заметит пастух или нет пропажу барана из отары». — «Давай», — поддержали идею остальные. Машина плотнее прижалась к баранам. Ветчинкин открыл дверь «Запорожца», наклонился немного вперед, двумя руками ухватился за шерсть животного и резко бросил предполагаемого барана в кабину. Друзья заблаговременно отодвинулись, освобождая для барана место. Что здесь началось, визг, рычание, поднялся такой тарарам, что отара шарахнулась в сторону, и дорога стала свободной. Пес выскочил из кабины, но не убежал прочь, а продолжал бросаться на машину. Правда, Ветчинкин успел закрыть дверь «Запорожца». К машине подошел пастух и поинтересовался, что здесь произошло. Да вот твой поганый пес искусал меня, говорит майор и показывает ему руки. Однако руки были окровавлены не только у Ветчинкина. Пастух огрел палкой ни в чем не виновного пса, тот от обиды взвизгнул и убежал. Хозяин баранов извинился перед офицерами и пошел вслед за отарой, так и не догадавшись о злом умысле пассажиров старенького «Запорожца». Еще долго смеялись офицеры над горе-рыбаками. Это была большая кавказская овчарка, которая всегда помогает пастухам пасти и охранять баранов от чужаков и волков. Бывали случаи, когда эти собаки в ночное время выходили на дорогу, тогда случайному прохожему приходилось туго. Офицеры рассказывали, что в Кировабаде был случай, когда собаки ночью около дороги насмерть загрызли прохожего. Послышалась команда начальника штаба: «Строиться, товарищи офицеры!» Продолжая давиться от смеха, мы стали выходить на место построения.

Несколько слов о горной подготовке. Благодаря инициативе Пантюшенко вопросы горной подготовки были включены в программу боевой подготовки разведподразделений нашей дивизии. Более того, он настоял на строительстве горного учебного центра для подготовки разведчиков в горной местности. Командование дивизии, и особенно Кузнецов, его почин поддержали. Учебный центр стали возводить около альплагеря «Дугоба» с отводом земли под застройку. В начале семидесятых годов приступили к закладке фундамента под первый дом. Строительство велось силами разведчиков. Конечно, тыл дивизии выделял строительные материалы, но без профессионалов-строителей дело двигалось медленно. Через год один двухэтажный дом разведчики осилили. Он хорошо смотрелся на фоне красивого горного пейзажа и был вполне пригодным для летнего проживания. Не откладывая дело в долгий ящик, приступили к закладке фундамента под второй дом. Главным прорабом этой стройки был Мутилов, офицер связист, заместитель командира роты по связи. Альпинисты распознали в нем, как они выражались, мудрого ходока в горах. Позднее он становится не только строителем, но «главным» альпинистом разведподразделений нашей дивизии. Это под его руководством проводились ежегодные сборы, на которых проходили подготовку нештатные инструкторы горной подготовки из состава разведрот. Конечно, львиную долю занятий проводили мастера альпинизма, наши добрые друзья. Помощником у Мутилова был Карпов, командир взвода связи, который, по оценке альпинистов, тоже вел себя в горах по-умному. Однако наиболее смелым в горах был Хабаров. Самые ответственные и сложные занятия проводились с его участием. Разведчики за несколько лет поднаторели в вопросах горной подготовки настолько, что в честь 46-летия Воздушно-десантных войск осуществили восхождение на вершину высотой 4664 метра над уровнем моря, оставили там капсулу и назвали вершину пиком ВДВ. Конечно, восхождение проходило под контролем опытных альпинистов. Позднее через начальника альплагеря «Дугоба» Несповитого все документы были оформлены и отправлены в Москву на утверждение названия этой вершины. Наиболее интенсивно горной подготовкой разведроты стали заниматься где-то с семьдесят третьего года. Каждый летний полевой выход начинался с десантирования на ограниченную горную площадку. Парашютно-десантные полки в своей подготовке старались не отставать от разведчиков, учения тоже проводили в горной местности. Рассказы об успехах десантников в горной подготовке дошли до Москвы и до нашего Маргелова. Однажды при посещении дивизии Маргелов лично захотел посмотреть, как десантники осваивают азы горной подготовки. Как правило, командующий при посещении той или иной дивизии всегда желал увидеть что-то новое в боевой подготовке. Мог запросто упрекнуть командира дивизии или полка, если ему занятие не понравилось. Кузнецов срочно пригласил к себе Пантюшенко, чтобы выяснить, на каком уровне сейчас горная подготовка разведчиков, можно ли в короткие сроки организовать интересное занятие в горах. «Игорь Григорьевич, хотелось бы показать Маргелову что-нибудь интересное, чего он не видел». — «Нет проблем. Маргелов еще в наших горах не был. Завтра выезжаем и приступаем к тренировке», — таким был ответ шефа комдиву. «Спасибо, Игорь Григорьевич, на вас надеюсь, держите меня в курсе дел». Шеф вернулся от командира в возбужденном состоянии, еще бы, поручение очень ответственное. Разведчикам придется отдуваться за всю дивизию. Немного пофантазировали и сошлись в едином мнении: показать Маргелову, как разведчики подготовлены к действиям по захвату и уничтожению моста через горную речку. Далеко в горах около километра ниже альплагеря на местности был мост. На противоположном берегу огромная почти вертикальная, около ста метров в высоту гора. На этой горе ничего не росло, лишь кое-где просматривались мелкие арчовые кустики. Гору решили также использовать как учебную точку и показать умение разведчиков с помощью альпснаряжения спуститься с высоты. Если вдруг у Маргелова появится желание посмотреть строительство горного учебного центра, это все рядом, милости просим. С удовольствием покажем объекты, предложим окунуться в бассейне да и просто отдохнуть от ферганской жары. Эта идея шефу показалась убедительной, и он пошел к комдиву. Кузнецов наш замысел утвердил. Тут же по телефону дал указания по завтрашнему выезду в горы, в том числе по материальному обеспечению занятия. Утром следующего дня два разведвзвода во главе с Пантюшенко выехали в горы. Выехал с ними и я, чтобы на местности уточнить места для проведения занятия, а затем все это переложить на схему и показать Маргелову. Готовили занятие в течение четырех дней. Непосредственную помощь в подготовке оказывали альпинисты, как правило, на самых сложных участках, где использовалось специальное снаряжение.

Наступило ответственное утро. Солнце из-за гор еще не показалось. И некоторое время было даже свежо, но недолго. Разведчики без шума и суеты готовились к занятиям, а среди них прохаживался Пантюшенко, можно было заметить, что он немного волнуется. К лагерю разведчиков подошла группа альпинистов во главе с Семеновым. Нам всегда казалось, что у Семенова не бывает плохого настроения, оно у него всегда на высоте. В это время старшина роты пригласил всех к столу. Еще раз обговорили все детали. Разведчики во главе с Хабаровым потихоньку отправились к месту проведения занятия. «Леня, ни пуха ни пера», — сказал ему я. «К черту». Через несколько минут мы своей маленькой группой потянулись вслед за солдатами. Не доходя до моста, группы Хабарова и Семенова стали подниматься вверх на гору. Хотя основную подготовительную работу парни проделали еще вчера, но сегодня надо все проверить. Остальные разведчики стали готовить свои учебные точки по знакомому сценарию. Радист доложил шефу о том, что высокий гость выехал. Пантюшенко посмотрел на часы. Через час с небольшим будет у нас. Игорь Григорьевич, как человек ответственный, в который уже раз обходил места предстоящих «ожесточенных» баталий. Вот и сейчас он направился к мосту «противника». Охрана моста была переодета в недесантную форму со знаками различия чужой армии, и на фоне светлой осыпи ребята смотрелись как настоящие солдаты иностранной армии. Около шлагбаума маячили фигуры двух часовых. Рядом несколько окопов. На лужайке недалеко от моста под маскировочной сетью лагерная палатка для охраны. Часовой был выставлен также около караульной палатки. «Миша, — обратился ко мне начальник, — вроде бы все готово, но все равно переживаю». Я, зная характер шефа, не стал его успокаивать, просто находился рядом с ним. В это время сверху группа Хабарова доложила о готовности к началу занятия. Я посмотрел со стороны смотровой площадки в сторону «неприятельского» моста. На фоне скалы со всевозможными указателями, шлагбаумом и другой бутафорией мост смотрелся очень здорово. Альпинисты позже скажут, что не могли даже предположить, что так можно изменить внешний облик уже родного для них моста. На вершине огромного валуна десантник и «противник» готовили место для предстоящей рукопашной схватки. И тут передают сверху: «Наблюдаем движение в нашу сторону небольшой колонны легковых автомобилей». «Все по местам, лишним уйти в укрытие», — скомандовал Пантюшенко. Наступают ответственный момент и, естественно, нечеловеческое напряжение. Из-за поворота показались четыре легковых автомобиля, а сзади на некотором расстоянии радийная машина. С приближением колонны напряжение возрастало, хотя мы были уверены в успехе. Первый автомобиль, не доезжая несколько метров до смотровой площадки, остановился. Из него, не торопясь, вышел Маргелов, следом показался комдив. Кузнецов, воспользовавшись тем, что командующий занят разговором с одним из офицеров ВДВ, подозвал меня и говорит: «Миша, ну как у вас дела?» — «К занятиям все готово, товарищ генерал». Командующий осмотрелся: «Да, красиво у вас здесь, но далеко». К нему подошел Пантюшенко и отрапортовал о готовности к проведению занятия, обратив внимание на схему, на которой красочно были отображены тема занятия, учебные вопросы и порядок действия разведчиков при захвате моста. Маргелов, окинув взглядом схему, как всегда, был краток: «Пантюшенко, ты мне все это по схеме доложил хорошо, а ты мне покажи, что умеют делать твои разведчики в горах». В это время над нами чисто случайно пролетел самолет «Ан-12» на небольшой высоте. По всей видимости, посадочная полоса была занята, и диспетчер отправил его на второй заход. Эта случайность вписалась в общую картинку сценария. Как будто где-то недалеко в горах прошла выброска воздушного десанта. Пантюшенко подал условный сигнал к началу «боевых» действий. Рядом с Маргеловым стремительно пробежали трое десантников. Двое с ловкостью снежной кошки поднялись на вершину огромного камня, на котором была пулеметная точка противника, а третий остался внизу прикрывать действия своих товарищей. Наверху завязалась рукопашная схватка. Бойцы подбадривали себя пронзительными криками. Одни на русском, а другие на китайском языке. В момент схватки один из десантников через бедро бросил врага с камня на землю. Падение бедолаги с высоты двухэтажного дома сопровождалось истошным криком. Маргелов обратился к Кузнецову: «Почему нет страховки? На кой хрен эти жертвы, да еще в моем присутствии». Комдив промолчал, он был в курсе этого трюка. И тут же из-за небольшого камня «солдат супостата» встал и, прихрамывая на одну ногу, поковылял прочь от занятых важным делом десантников. Командующий не выдержал, подошел к месту падения человека, на несколько секунд опешил и, кажется, даже изменился в лице. За камнем лежало чучело солдата чужой армии. «Ну ты, Юра, мать твою… и купил меня… Маргелова». Наверху валуна ожило пулеметное гнездо, но только сейчас из пулемета врага десантники «лупили» по солдатам противника, которые охраняли мост. Рядом с палаткой охраны на небольшой лужайке завязалась еще одна рукопашная схватка. Крики, стоны, стрельба гулким эхом разносились по урочищу. Наступил тот момент, когда в работу должна включиться группа Хабарова. Мы все за эту учебную точку переживали. Высота огромная, стена почти отвесная, не дай бог, кто-то сорвется, все пропало, и, самое главное, ничем не поможешь товарищу. Словно по команде (оно так и было) показались шесть десантников. Одновременно бросают вниз веревки и начинают стремительный спуск. На сером фоне скалы разведчики смотрелись как тени ниндзя в боевике. Они одновременно отталкивались ногами от скалы, одновременно зависали и после преодоления по воздуху метров пятнадцати-двадцати снова отталкивались, и так до самой земли. На то, чтобы освободиться от веревки, ушло не более секунды. И вот уже группа с автоматами наперевес, ведя огонь на ходу, навалилась на охрану, которая еще продолжала сопротивляться на противоположном берегу речки. По боевому накалу, шумовому оформлению этот эпизод можно было смело включать в хороший боевик, но тогда было другое время, и армия занималась боевой подготовкой.

Через несколько минут враг под натиском разведчиков был повержен, а «стратегически» важный объект был взорван. Маргелов, обращаясь к Пантюшенко: «Давай сюда своих орлов!» Запыхавшиеся, потные и грязные, но довольные разведчики предстали перед самим Маргеловым. Командующий свои войска любил, умел разговаривать с солдатами и офицерами. Войска, и особенно солдаты и сержанты, обожали его. Поблагодарил парней за дерзкие и решительные действия. Троекратное ура еще долго резким эхом разносилось по ущелью и было слышно даже в лагере альпинистов. У одного солдата он увидел окровавленную руку и по-отечески справился о здоровье. Это был разведчик из группы Хабарова. Во время спуска по веревке одна рукавица протерлась, он обжег руку о веревку и до крови содрал кожу. «Вы своими действиями меня не только удивили, но и немного напугали, когда я увидел летящее с диким криком тело, пусть даже и «врага», на землю. Ну а что там у вас наверху, в лагере?» — обратился он к Пантюшенко. Шеф ему вкратце рассказал о ходе строительства горного учебного центра. «Ладно, посмотрю в другой раз, — и комдиву: — Поехали в Фергану, а то нас уже потеряли и, наверное, ищут». Кузнецов выбрал момент, обнял шефа, что-то шепнул на ухо, и тот одобрительно кивнул головой в ответ. Военачальники, довольные увиденным, укатили вниз по ущелью, а мы тоже стали не спеша собирать имущество и готовиться к отъезду. Когда у разведчиков все было готово к отъезду, спустилась группа альпинистов, которые страховали спуск десантников со скалы. Семенов подошел к Пантюшенко и спросил: «Игорь Григорьевич, ну как сработали ребята?» — «На оценку «отлично». Толя», — ответил полковник. «Мы там, наверху, за них переживали, наверное, не меньше вашего, ведь высота большая. Продолжали страховать даже тогда, когда явно почувствовали слабину веревок. Подняться нельзя, чтобы хоть одним глазом посмотреть, как там, внизу, Хабаров накрепко наказал не высовываться и не демаскировать себя». — «Он у нас такой», — поддакнул ему шеф. Группа Семенова действительно радовалась нашему успеху. В горах наш успех — часть их успеха. К этому времени мы уже по-настоящему подружились с альпинистами. Учились у них, и не зря, многим из офицеров-разведчиков в скором времени все это пригодится в Афганистане во время ведения боевых действий в горах.



Поделиться книгой:

На главную
Назад