Платиновая карта

— Клевое, — с удовольствием повторил мистер Платт. — Забавное слово. У русских вообще много забавных слов. Не помню кто… кажется Томас Манн, назвал русский язык бескостным. Возможно, на немецкое ухо он и кажется бескостным, но, на мой взгляд, русский язык очень богат и выразителен. — Мистер Платт грустно вздохнул. — Но, к сожалению, труднопроизносим, — посетовал он. — И потом, все эти ваши падежи и склонения! Это же просто ужас какой-то!

К столику подошел официант.

— Форель уже готовят, — с улыбкой сообщил он. — Не желаете пока чего-нибудь попить?

Мистер Платт посмотрел на Никиту. Тот смущенно пожал плечами:

— Даже не знаю.

— На меня не смотрите, — сказал ему мистер Платт. — У меня сегодня вечером важная встреча, поэтому я ограничусь яблочным соком. Выпью с рыбой бокал сухого вина, и все. А вы берите, что хотите.

— М-м… Тогда, пожалуй… — Никита посмотрел на официанта и сказал, меняя тон с подобострастного на уверенный: — One beer, please.

— Какого желаете? — вежливо уточнил официант. — «Батвайзер», «Хольстен», «Клинское»? А может быть, наше фирменное?

— Ваше фирменное, — сказал Никита.

Официант кивнул и повернулся к Платту:

— Яблочный сок, если я правильно понял?

— Yes, my friend!

Официант вежливо поклонился и умчался выполнять заказ.

— Еще годик-два, и вы станете вполне цивилизованной страной, — заметил мистер Платт, глядя вслед удаляющемуся официанту. Затем оборотил свой взгляд на Никиту и спросил: — Так на чем я остановился?

— На падежах и склонениях, — напомнил магнату переводчик.

— Ах да. Так вот…

Мистер Платт разглагольствовал еще десять минут, наслаждаясь собственной великолепной дикцией и тем, как легко и свободно текут его мысли. Никита не вполне разделял восторги миллиардера, но предпочитал не перебивать.

Рыбу и два бокала белого вина принес не официант, а сам шеф-повар, невысокий, сухопарый человечек с челочкой черных волос и заискивающей улыбкой на тонких губах. Он поставил блюда и бокалы на стол и улыбнулся:

— Подарок от нашего заведения, мистер Платт.

Никита перевел слова шеф-повара Платту.

— Подарок? — Миллиардер приподнял брови (не так уж часто мистеру Платту делали подарки, поэтому он относился к подобным проявлениям гостеприимства с большим подозрением). — За какие заслуги? Я что, кинозвезда?

— Вы наш постоянный клиент, — ничуть не смутившись, ответил шеф-повар. — Причем один из лучших. Это простая дань уважения. Пожалуйста, не отказывайтесь!

Мистер Платт хотел было возразить, но рыба благоухала так заманчиво, а улыбка шеф-повара была такой располагающей, что он лишь вздохнул и развел руками.

— Приятного аппетита! — пожелал шеф-повар, повернулся и ушел.

Миллиардер внимательно осмотрел рыбу, словно подозревал какой-то подвох. Однако выглядела рыба великолепно.

— Думаете, они подсунули нам неликвид? — усмехнулся Никита.

В ответ мистер Платт пробурчал что-то невразумительное.

— Вот видите, мистер Платт, — все с той же насмешливой улыбкой сказал Никита, заметив, как порозовели щеки миллиардера, — не вы один умеете делать подарки.

Миллиардер вздохнул:

— Н-да, это верно. И все же… Черт, теперь я понимаю ваше смущение, Ник. Оказывается, человека очень легко смутить, делая ему добро.

Переводчик кивнул: — Абсолютно верное замечание.

— Ну что же, — мистер Платт вновь заговорил уверенно и деловито, — приступим, пожалуй. Посмотрим, не подсунул ли он нам дрянь. Как это по-русски?.. На ха-ля-ву?

— Точно! А русские говорят, что на халяву и уксус сладкий.

Мистер Платт рассмеялся. Затем миллиардер и переводчик положили на колени салфетки и взялись за ножи и вилки.

— М-м… — качал головой Платт, поедая рыбу и жмурясь от удовольствия. — Божественно! Просто божественно! Как вам рыба, Ник?

— Очень вкусно, — заверил его Никита. — Правда. Никогда не ел ничего вкуснее!

— А я вам говорил! — Лицо Платта сияло, глаза поблескивали лукавым огоньком. — И не забывайте про вино, Ник. Белое вино подчеркивает вкус рыбы.

А Никита и не забывал. Он уплетал рыбу за обе щеки, ни на секунду не забывая о том, что во внутреннем кармане его пиджака лежит чек на двадцать тысяч долларов. Поскорее бы закончился рабочий день (в шесть часов мистер Платт отправится на деловую встречу, и Никиту заменит другой переводчик), поскорее бы отправиться в банк и получить вожделенную сумму. Никита представил, как обрадуется жена, и его губы сами собой раздвинулись в широкую, глуповатую улыбку.

Платт хохотнул:

— Я вижу, Ник, рыба вам и в самом деле понравилась! Ничего удивительного. В свое время я…

Внезапно миллиардер осекся. Его лицо побелело и судорожно вытянулось. Он хрипло вдохнул и вскинул руки к горлу.

— Что с вами? — недоуменно спросил Никита, не понимая, плохо Платту, или он попросту валяет дурака.

Из горла мистера Платта вырвался судорожный хрип.

Ни секунды не раздумывая, Никита вскочил с места, обежал вокруг стола, просунул мистеру Платту руки под мышки, положил ему ладони на солнечное сплетение и резко надавил (он видел в кино — так спасали парня, который подавился вишневой косточкой). Однако это не помогло. Мистер Платт по-прежнему хрипел, загребая по полу ногами, обутыми в дорогие лакированные туфли.

Больше Никита не успел ничего предпринять. Сильнейший удар в челюсть отбросил его в сторону, он рухнул на соседний столик и потерял сознание.

Глаза мистера Платта остекленели, и он упал лицом в блюдо с рыбой.

Когда телохранитель поднял голову миллиардера из блюда, тот был уже мертв.

Глава вторая

Турецкий начинает

1

В этот вечер Александр Борисович Турецкий решил устроить жене праздник. Утром ему в голову пришла мысль о том, что он слишком мало внимания уделяет любимой жене. Пришла эта мысль не просто так. Вот уже два дня Ирина практически не разговаривала с мужем. На все его вопросы она отвечала односложно — «да» или «нет». Ужин она приготовила из идиотских полуфабрикатов, которые несколько дней пролежали в холодильнике. А после ужина сразу ушла в спальню.

Александр Борисович, понимая, что с женой творится что-то неладное, быстро сходил в душ, побрился, освежился туалетной водой и спустя десять минут предстал пред очами любимой жены во всем своем мужском великолепии.

Но жена уже спала.

Утром, собираясь на работу, она по-прежнему вела себя чрезвычайно странно. Молчала, хмурилась, а когда Турецкий напрямик спросил ее о причинах столь странного поведения, ответила: «С волками жить — по-волчьи выть». И ушла на работу.

Загадочная реплика жены совершенно сбила Александра Борисовича с толку. Весь день он размышлял о переменах, стараясь вспомнить, не обидел ли чем-нибудь жену. Но никаких обид припомнить не удалось.

Свет на ситуацию пролил Меркулов. Заметив, что Турецкий пребывает в дурном расположении духа, он весело поинтересовался:

— Что случилось, страдалец? Опять Ирина пилила за то, что уделяешь мало времени семейным заботам?

В ответ Турецкий холодно улыбнулся и сказал:

— Константин Дмитриевич, ты же знаешь, у меня нет семейных забот. У меня есть только тихие семейные радости.

Неприятная тема, таким образом, была закрыта. Однако осадок от слов начальника в душе остался. Проведя в тягостных размышлениях остаток рабочего дня (благо дел на сегодня было немного), вечером Турецкий решил действовать.

По пути с работы Турецкий заехал в супермаркет и накупил всякой вкусной всячины: копченое мясо, куриный рулет, селедочку в винном соусе, немного фруктов, немного сладостей, немного икры и большой кусок свинины. Поразмыслив, он добавил ко всем этим элементам сладкой жизни две бутылки шампанского и бутылку водки (нужно ведь подумать и о себе).

Вернувшись домой, Александр Борисович, ни слова не говоря жене, прошествовал на кухню и принялся за работу. За час, который Турецкий провел у стола и плиты, жена лишь однажды появилась на пороге. Появилась, глянула на творящийся в ее епархии беспредел изумленными глазами, усмехнулась и ушла в гостиную.

И вот час расплаты настал. Александр Борисович торжественно поставил на стол блюдо с куском запеченной в горчице свинины. К основному блюду добавилось еще несколько тарелок с весьма аппетитными вещицами. А вслед за ними и шампанское с водкой.

Турецкий сел напротив Ирины, провел ладонью по вспотевшему от нечеловеческих усилий лбу и сказал:

— Уф-ф…

— Тэк-с, — сказала Ирина в ответ и насмешливо прищурилась. — И что все это значит? Тебя повысили по службе?

Турецкий покачал головой:

— Нет.

— Уволили? — спросила Ирина.

Александр Борисович усмехнулся:

— Опять мимо.

Ирина задумчиво нахмурила лоб:

— Ты меня пугаешь, Турецкий. Кажется, я перебрала в уме все радостные события. Что еще могло случиться?

— Ничего, — ответил Александр Борисович. — Просто я подумал, что мы давно с тобой не сидели вот так… тихо и по-семейному.

— Да что ты? — всплеснула руками Ирина. — Неужели соскучился?

— Напрасно иронизируешь, — спокойно сказал Турецкий. — Помнишь, как мы любили сидеть вот так в молодости? Тебе тогда не нравились рестораны и кафе. Ты говорила, что на свете нет ничего вкуснее еды, приготовленной руками любимого мужа. Неужели твои вкусы так сильно изменились с тех пор?

Ирина печально вздохнула:

— Да нет, вкусы-то как раз остались прежними. Муж изменился — вот беда.

— В таком случае считай этот вечер маленьким путешествием в прошлое!

Александр Борисович взял бутылку шампанского и, помудрив несколько секунд над пробкой, разлил шипящий, пенящийся, благоухающий напиток по высоким фужерам.

Однако Ирина не спешила успокаиваться.

— Не нравится мне все это, — подозрительно сказала она.

— Все это? — удивленно спросил Турецкий, обводя рукой стол, уставленный яствами.

— Я не про еду, я про сам пир. Такое ощущение, что ты меня замасливаешь. Или притупляешь мою бдительность. Шурик, скажи честно, что-то случилось? Тебя посылают в долгосрочную командировку?

— Ангел мой, успокойся, — мягко сказал Турецкий. — Никуда меня не отправляют. Обещаю, что отныне я буду устраивать для тебя маленький пир регулярно.

— Регулярно? Раз в год, что ли?

Турецкий отрицательно покачал головой:

— У-у…

— Еще чаще?!

Он кивнул:

— Угу.

Ирина взяла фужер с шампанским, пересела с кресла на диван, улыбнулась и обвила шею мужа гибкими, тонкими руками:

— Ты моя радость…

— Нет, — возразил Турецкий, — это ты моя радость. А я — дерьмо, которое портит тебе жизнь.

— Дурачок. — Ирина нежно поцеловала мужа в щеку. — Ты не поверишь, но я видела от тебя не только гадости. Иногда мне было очень и очень приятно проводить с тобой время.

— Неужели? — притворно удивился Турецкий.

Ирина кивнула:

— Да.

— Наверное, в те моменты, когда я спал, отвернувшись зубами к стенке?

Ирина засмеялась:

— И в эти моменты тоже.