Разлучница

Маделин взглянула на себя в зеркало. Ей понравилось, как она выглядит. Очень понравилось. Макияж ее смотрелся естественно, голубые глаза ярко сияли, волосы были завязаны в конский хвост, каскадом спадающий на одно плечо.

Она слегка повернулась, взглянув на свою обнаженную спину в глубоком треугольном вырезе маленького черного платья. Увидев это платье в витрине магазина в первый день приезда в Милан, Маделин не смогла пройти мимо.

Обычно она не надевала таких туалетов – просто не представлялось подходящих случаев: Маделин всегда работала, когда отправлялась на банкеты. Всегда была организатором, и никогда – гостьей.

Она даже не могла вспомнить, когда в последний раз наряжалась.

Теперь в ее внешности была недостающая деталь: обещанные драгоценности. И Маделин посетило тревожное ощущение – они скоро прибудут вместе с их хозяином.

Легкая дрожь прошла по ее телу, когда она подумала об Алексее Петрове. Маделин покачала головой. Она должна думать о нем не иначе как о своем боссе.

Скорчив рожицу своему изображению в зеркале, Маделин взяла ярко-желтую сумочку.

Услышав уверенный стук в дверь, она сразу же поняла, кто к ней пришел.

– Войдите, – сказала она, надеясь, что голос ее звучит по-деловому.

Дверь открылась, и Маделин повернулась. Дыхание ее застыло где-то в горле, лицо вспыхнуло.

– Вы одобряете мой наряд? – спросила она.

Алексей медленно обвел ее взглядом, и это заставило ее покраснеть с головы до ног.

– Годится.

И почему это слово, которое должно было разозлить ее, показалось Маделин самым невинным комплиментом, который она когда-либо получала?

– Я привез тебе драгоценности, – сказал он, протягивая ей изящную бархатную шкатулку.

Маделин прошла в центр комнаты:

– Я думала, вы пошлете кого-нибудь из своих… помощников, как вы их называете.

Алексей вплотную приблизился к ней:

– Я поручаю другим выполнять за меня рутинную работу, а не делать то, что приятно мне самому.

Открыв шкатулку, он достал серьги с желтыми, грушевидной формы бриллиантами, а также кольцо с драгоценным камнем, окруженным белыми бриллиантами. Чистота и отделка камней были безупречными, дизайн – изысканным и завораживающим.

– Они потрясающие, – сказала Маделин, слегка прикоснувшись к серьгам. – Вы настоящий художник.

Она взглянула на Алексея. Лицо его было твердым, как гранит, взгляд карих глаз – спокойным.

– Их можно дорого продать, – сказал он.

– Но в этих украшениях… есть нечто большее. Глядя на них, думаешь не только о продаже, – сказала она.

– Нет. В них нет ничего, кроме чистой прибыли, которую они могут принести. Это бизнес.

Маделин не знала почему, но эта холодная, жесткая фраза показалась ей необыкновенно печальной, тем более что сказана она была о таких красивых вещах.

Ей нравились украшения Алексея. В них было нечто большее, чем просто красота. Или это так казалось?

Протянув руку, она взяла у него шкатулку с драгоценностями и, наклонившись, достала и надела на себя первую серьгу. Подняв глаза, она увидела его взгляд в отражении зеркала. И снова заметила эту вспышку огня…

Опустив глаза, Маделин снова стала разглядывать ювелирные украшения – более внимательно, чем это было необходимо, – а затем надела вторую серьгу.

– Превосходно, – сказал Алексей, придвигаясь ближе к ней.

Он стоял позади нее – так близко, что она ощущала жар его тела. Его запах – тот самый, который мучил ее целый день, – окутал Маделин с головы до ног.

Подняв руку, Алексей прикоснулся к одной серьге.

– С этой вещью мне было интересно работать, – сказал он. – Камешек хорош сам по себе, им можно залюбоваться. Но в такой стильной форме, идеально ограненный, он выглядит гораздо лучше. И когда эти драгоценности надеты на красивую женщину… тогда они поистине великолепны.

Повернувшись, Маделин поняла свою ошибку, но было уже слишком поздно. Ее груди прикоснулись к его груди, и она крепко сжала свою сумочку, чтобы сохранить спокойствие.

С трудом она изобразила натянутую улыбку:

– Это замечательно. Я имею в виду – для рекламной кампании. – Маделин проскользнула мимо него и отошла как можно дальше, пока снова не смогла дышать. – Мы должны… Я должна… Занимайтесь, пожалуйста, своими делами, но мне надо отлучиться ненадолго. Для последних приготовлений, так сказать.

Он кивнул, и легкое изумление отразилось на его лице.

– Конечно. Посмотрим, будет ли этот вечер таким идеальным, каким он должен быть, по твоим словам.

Глава 3

Пышные банкеты и роскошная обстановка были, буквально говоря, повседневным явлением для Мэдди. Но она работала за сценой – координировала, планировала, руководила. Ее работа всегда была невидимой.

И вдруг внезапно она оказалась у всех на виду. Люди со всех сторон глазели на нее. Она понимала: вообще-то они смотрят не на нее, а на драгоценности, которые были на ней. И на Алексея, шедшего рядом. Этот мужчина излучал агрессивную сексуальность. В своем классическом смокинге он имел грозный и необыкновенно привлекательный вид.

Маделин улыбнулась проходившей мимо паре, заметив, что Алексей не обратил на них ровным счетом никакого внимания. Лицо его оставалось неподвижным и спокойным, когда они прошли через зал.

– Может быть, вы попытаетесь улыбнуться? – прошептала она.

Он склонился к ней:

– Зачем?

Сделав шаг в сторону, чтобы хоть немного отдалиться от него, Маделин продолжала идти рядом с ним.

– Это выражение дружелюбия. Так всегда делают люди.

– Не знал, что я должен выражать дружелюбие, – сказал он.

– Но ведь вы – бизнесмен, – сказала Маделин. – И продажа себя – это часть продажи вашего продукта.

Кажется, она говорила глупые и бесполезные слова этому мужчине, и ей не нравилось это. Разговаривать с ним по телефону ей удавалось лучше.

– Улыбаюсь я или нет, драгоценности все равно продаются, – невозмутимо произнес Петров.

– Да, конечно, я не сомневаюсь в этом, но…

– И кстати, если ты даешь людям все, что они хотят, они сразу же теряют к тебе интерес. Лучше оставить немного тайны.

Тайны в нем было предостаточно. Его личная жизнь оставалась сугубо личной. В ней не было даже намека на какие-то скандалы, никакой информации о том, с кем он спал. Ничего. И это тем более удивительно, учитывая жадный интерес прессы ко всякого рода скабрезным историям и скандалам.

Маделин оглядела зал – и вдруг почувствовала приступ клаустрофобии. Такие банкеты были для нее обычным делом, но она привыкла все время находиться по другую сторону сцены. Быть членом персонала означало слоняться где-то по углам. Быть гостьей и находиться рядом с Алексеем означало получать всеобщее внимание, которого она никогда не удостаивалась.

Маделин никогда не получала всеобщего внимания и теперь не знала, что делать с ним. Ей становилось все хуже в этой вынужденной обстановке, под любопытными взглядами окружающих.

Но постепенно она поняла – Алексей чувствует себя не лучше – и немного приободрилась. Он вел ее вперед, обняв рукой за талию, и рука его была напряжена. Взглянув на него, она заметила – даже в его изогнутых бровях сквозило напряжение. Однако Алексей смотрел не на нее. Он смотрел на столик, к которому они направлялись и за которым уже сидели гости. Они болтали и восхищались драгоценностями, размещенными в красивых шкатулках в витринах.

В этот момент Маделин узнала нечто о своем упрямом, скрытном боссе. Он чувствовал себя здесь так же неуютно, как и она. Он тщательно это скрывал, его лицо было совершенно спокойным, но она физически ощущала его дискомфорт.

Маделин прошла вперед, его рука все еще лежала на ее талии, и он последовал за ней, хотя движения его теперь были скованными.

Наконец Алексей улыбнулся людям, сидевшим за столом, когда, отодвинув стул, жестом пригласил свою спутницу сесть. Казалось, он полностью владел собой, как и всегда. Но Маделин знала правду. Тело его было напряженным, зубы крепко сжаты, даже когда он улыбался.

Когда Алексей уселся рядом с ней и положил ладонь на белую льняную скатерть, она инстинктивно положила свою руку поверх. Это был успокаивающий жест. Это был контакт. И он означал гораздо больше, чем просто прикосновение.

Словно электрический ток прошел от ее ладони вверх по руке, прямо к груди, заставив подпрыгнуть сердце и вспыхнуть жаркому огню внутри.

Она медленно отняла свою руку.

Взглянув на пустую тарелку, стоявшую перед ней, Маделин с надеждой подумала о том, что стук ее сердца, возможно, не будет слышен никому за столом.

Алексей почувствовал тепло от прикосновения Маделин, но главным было то, что этот жест его немного успокоил. Сглотнув, он сжал руку в кулак и повернулся к женщине, заговорившей с ним:

– Мистер Петров, я так рада видеть вас здесь.

– И мы с восхищением рассматриваем вашу новую коллекцию, – промурлыкала другая дама.

Он стал говорить о своей коллекции, о составляющих ее драгоценностях. Но при этом все время думал о непреднамеренном прикосновении Маделин. Это напомнило ему о давно прошедших временах. О ласковых прикосновениях. Прикосновениях, которые выходили за рамки секса. О связи, которая соединяла не только тела…

Он отогнал от себя эти мысли. Эта часть жизни осталась позади. Полина ушла. И любая связь, которая сейчас протянулась между ним и его администратором, была воображаемой. Алексей не хотел придавать ей никакого другого значения.

Маделин сложила руки на коленях. Ладонь ее все еще горела.

Она смотрела на Алексея. Он чувствовал себя уверенным, пока рассказывал о своей работе.

Маделин знала – он страстно увлечен своей работой. Она видела проблески этой страсти и слышала ее в его голосе, когда они разговаривали по телефону и обсуждали планы выставок и других мероприятий. Но теперь в его голосе не слышалось никакой страсти. Он стал холодным и ровным еще в гостиничном номере. Алексей прекрасно умел создавать дистанцию между собой и людьми. Этому искусству она хотела бы у него научиться.

Сидя рядом с ним – так близко, что рука его касалась ее, – Маделин ощущала волнение.

Каждый раз, когда Алексей ненароком прикасался к ее плечу, в ней как будто загорался огонь, который мгновенно пронизывал все ее тело.

– Кажется, мне надо подышать свежим воздухом, – тихо сказала она, когда грязные тарелки были убраны.

Ей также надо было кое-что проверить, и конечно же Маделин не хотела афишировать тот факт, что она – член персонала. Тогда стали бы интересоваться, почему она сидит рядом с Алексеем. А она не хотела возбуждать к себе интерес, не хотела стать запоминающейся фигурой. Не хотела, чтобы имя ее появилось в заголовках утренних газет.

Вежливо махнув рукой, – этот жест, казалось, никто и не заметил, – Маделин встала из-за стола и стала пробираться сквозь толпу гостей, пока не оказалась возле буфетной стойки. Один оценивающий взгляд – и она поняла: осталось мало закуски. Но вместо того чтобы найти официанта и дать ему поручение, Маделин прошла по периметру зала и вышла в длинный и пустой коридор.

Она испытала облегчение, избавившись от этой шумной и суетливой атмосферы. Упершись каблучками в мраморный пол, Маделин прислонилась к покрытой кафельной плиткой стене. Холодок пробежал по ее обнаженной спине.

– С тобой все в порядке?

Повернувшись, она увидела перед собой Алексея, и вдруг холод, исходящий от стены, перестал ей помогать.

– Ты не любишь толпу? – спросил он.

Маделин застыла на месте:

– А ты не любишь вечеринок.

Он пожал плечами:

– Я думал, это очевидно. Если бы я их любил, то бывал бы на них гораздо чаще.

– Но все хотят поговорить с тобой.

– Да. Потому что все хотят прикоснуться к богатству и власти. Если бы я был одним из этих официантов, ты считаешь, кто-нибудь захотел бы со мной поговорить?

– Проработав последние пять лет организатором мероприятий, могу сказать тебе честно – нет.

Алексей остановился прямо перед ней. Он был невероятно привлекательным. Его вид пробуждал к жизни все ее греховные помыслы, которые Маделин с таким трудом подавила в себе.

– Разве важно, что люди хотят поговорить со мной, если их при этом интересует мое положение и то, что оно может им дать?

– Я… я считаю, все не важно, если ты на это так смотришь.

Алексей взглянул через ее плечо на дверь, ведущую в банкетный зал:

– Просто у меня не хватает терпения для такого рода мероприятий. Не могу постоянно их посещать. Но это – часть моего бизнеса.

Маделин медленно кивнула:

– Я понимаю…

– Для тебя работа тоже на первом месте, – заметил он. – Могу сказать, ты относишься к ней очень серьезно.

– Иметь работу – это очень важно. Иметь хорошую работу – просто замечательно. А иметь любимую работу, которая приносит известность… это вообще мечта. Поэтому да, работа – это главное. А ты любишь известность?