Новичкам везёт

- А он теперь крестник мой, учу уму-разуму!

- Ох, Седой! Нарвешься ты на ровном месте.

Тот лишь махнул рукой:

- Напугал ежа задницей!

- Давай, только быстро!

- Одна нога здесь, другая там. Что это - правильно - мина, гы!

- Типун тебе на язык, вали уже! - И повернувшись к часовому, сурово приказал - Калачу чтоб не слова, понял?

Тот лишь замахал головой, с тревогой косясь в темноту, что поглотила силуэты Седого с Атеистом.

Калач оторвал голову от свернутой куртки, служившей заменой подушки. Вроде орет кто-то, прислушался, сердце забилось с тревогой - неужели напали? Да нет, тишина, часовые не стреляют, не могли ж их всех перерезать без шума. Откуда только Центр насобирал этих недоумков, наемнички, мать их. Только и годны водку жрать, да по свежакам ништяки тырить. Надо всё-таки проверить что там. Со вздохом поднялся, никакого покоя, тихонько вышел из длинного сарая, что служил казармой для десяти бойцов спецназа и Зены с Калачом. Вот их ребята, действительно, пашут, как кони, операции одна за другой, внешники что-то активизировались не на шутку. Прошёл мимо "комнаты" Зены, ребята постарались - отгородили угол для командирши. Несмотря на поздний час из-под занавеса над входом пробивается полоска света. Не спит что ли? Осторожно сдвинул занавеску, заглянул внутрь. Зена сидит с задумчивым видом, обхватила ладонями кружку, словно греет замерзшие руки.

- Не спишь?

Девушка вздрогнула, резко обернулась к двери, правая рука метнулась к покоившемуся на столе пистолету. Калач вошёл, шутливо поднял руки:

- Сдаюсь! Прости, напугал.

Зена скупо улыбнулась, поставила кружку на стол, рука потянулась поправить волосы. Женщина и на войне остаётся женщиной.

- Да подремала чуток... Предчувствие у меня нехорошое, в чем-то мы прокололись. Не смотри так на меня, но вот чувствую я нутром - что-то здесь не так. Как будто упустили из виду что-то важное.

- Да брось, операция прошла как по маслу, муры пикнуть не успели. - Калач плюхнулся на табурет напротив. - Патруль скатался, как обычно до Площадки, и вернулся. Что не так-то? Взяли грамотно, без шума и пыли.

- Ой, не знаю. Неспокойно что-то на душе.

Калач усмехнулся:

- Если девушке не спится и тревожно по ночам, ей обычно советуют завести кавалера.

Зена лишь улыбнулась:

- Шел бы ты к черту с такими советами, Калач! Я девушка порядочная, так что ни-ни. Сам то чего бродишь среди ночи? Тоже не спится и тревожно?

- Да вроде орал кто-то, проверить хотел.

- Ааа, слышала. По голосу - Седой вроде. Опять водку жрет.

- Слушай, по-моему ты слишком хорошо относишься к этим разгильдяям. Этот Седой вообще беспредельщик - нарушение дисциплины, неисполнение приказов. Да я его вообще хотел к стенке поставить, мерзавца.

- Не кипятись, Калач! Он конечно допускает вольности, но боец отличный, наших спецов за пояс заткнет.

- Да скажешь тоже... Куда этому наемнику до моих ребят?

- Ладно, ты проверить кажется собирался? Вот и проверь, а потом спать. Завтра, - Зена покосилась на часы, - то есть уже сегодня, будет тяжёлый день.

- Хорошо. Когда у нас были лёгкие дни?

Седой все ещё сердито сопел, глухо матерился сквозь зубы, размашисто шагая. Атеист еле поспевал, с напряжением вглядываясь в окружившую со всех сторон темноту. Местное подобие луны стыдливо пряталось в распухшие от влаги тучи, что медленно тянулись на юг. Лишь на востоке небосвод чист и понемногу белел, но до полноценного рассвета ещё далеко.

- Седой, ты чего-нибудь видишь?

- Ну не сказать, что светло как днём, но вижу неплохо. Это дар Улья, так сказать личный ПНВ.

- Что за дар Улья?

- Тому, кто задерживается на этом свете, Улей делает подарок. Сверхспособность, так сказать. У кого-то полезное, у кого-то совершенный пустяк. Мне вот более-менее повезло, хотя от умения ксера не отказался бы. - Опередив раскрывшего рот Атеиста, пояснил. - Это когда взял в ладонь какой-нибудь предмет, а в другой из расходных материалов получилась копия. Ксеры, в основном такие фокусы с патронами делают. И живут в шоколаде.

- И когда он появляется?

- У всех по-разному. Да и его ещё развивать долго приходится, а для этого столько гороха придётся сожрать.

- Гороха? А почему его?

- Да не обычного гороха, с него ты только пердеть музыкально научишься. Тут нужен горох из тварей, которых не так просто замочить. Это тебе не тупые пустыши.

- Пустыши - это которые без споранов?

- Ага. Запомни для начала порядок: пустыши, споровики, затем горошники, вот в них уже тот самый горох, потом - жемчужники - это элита зараженных .

- Судя по названию в последних есть какой-то жемчуг?

- Есть. Он нехило прокачивает умение, или открывает ещё одно. Вот только завалить элиту - это большой фарт нужен. Тут ещё неизвестно, кто на кого охотится.

- А здесь такие есть?

- Внешники неплохо округу зачищают, но всех по-любому не изведешь. Попадаются изредка. Ты шевели ножками, мне то Калач глубоко похрен, только Ахмеда и правда не стоит подставлять. Ахмедка правильный пацан, хоть и басурманин.

- Что? Вы тут совсем обурели? Кто разрешал? Кто? Как ты посмел его отпустить? - Калач осыпал Ахмеда проклятьями и вопросами, брызгал слюной, а тот угрюмо молчал, лишь густые чёрные брови все сильнее хмурились, сливаясь в одно целое над хищным орлиным носом. На истеричные крики выглянула Зена, при виде девушки, Калач умолк, задышал хрипло, жадно хватая ртом свежий ночной воздух.

- Вы чего орете, бойцы же спят! Рассвет увидали - петухами заделались?

- Да эти бараны тут такого наворотили!

Ахмед вскинул голову, острый, как кинжал, взгляд чёрных глаз мысленно перечертил раскрасневшуюся харю Калача автоматной очередью. Вслух лишь выдавил с хрипом:

- Ты б за базаром следил!

- Ахмед, что стряслось? - Калач раскрыл уже было рот, но Зена остановила жестом. - Пусть сам объяснит.

- У Седого водка кончилась, где-то неподалёку он себе тайник сделал, вот и поперся вместе с новичком.

- И далеко этот тайник?

- Не знаю... - Ахмед опустил взгляд, Зена не стала допытываться, хоть и поняла, что боец врёт.

- Почему не остановил?

- Так Седого разве остановишь, он хоть бухой, хоть трезвый прет как танк, до победного конца... не то что всякие калачи...

- Ты на что намекаешь, черножопый? - Калач шагнул вперёд, руки потянулись схватить Ахмеда "за грудки". Не успел. Тяжёлый армейский ботинок с сочным чвоконьем впечатался в грудь, Калач пролетел вперёд задницей шагов пять, со всего маху грохнулся на землю, подняв облако пыли. Захрипел, дыхание сбилось в ноль, наконец бешено выпучил глаза от злости и боли, рука метнулась к кобуре. Ахмед сорвал с плеча автомат, лязгнул затвор, дуло нацелилось прямиком в лоб оппоненту. Но тут вмешалась Зена, рявкнула так, что вышедший отлить Молчун и остановившийся неподалёку, заинтересовавшись бурными событиями, чуть не отлил прям в штаны.

- Стоять! Стоять, я сказала! Убрал автомат! - глаза командирши засветились таким огнём, что Ахмед, напугать которого не так-то просто, поспешно исполнил приказ, и застыл на месте как статуя. - Калач, убрал руку с кобуры, и вообще, вернулся в казарму, без тебя разберемся!

Тот медленно поднялся, недовольно покосившись на Зену, во взгляде явно читалось, что так просто он этого не оставит. Злобно засопев, зашагал к сараю, обтряхивая на ходу пыльную задницу.

Зена проводила заместителя все тем же недобрым взглядом и повернулась к Ахмеду:

- Значит так, через полтора, максимум два часа мы выдвигаемся. Чтоб к этому времени Седой с новичком сидели на карантине под замком. Оба! Под замком! Ищи где хочешь, или сядешь сам. Сомневаюсь, что ты так поступишь, но надумаешь слинять - один или вместе с Седым, я доложу в Центр, что вы перешли к мурам. И тогда уже сам понимаешь...

- Через час Седой с новичком будут здесь. Я отвечаю, Зена.

Глаза командирши чуть подобрели, она одобрительно кивнула, хлопнув ладонью по могучему плечу кавказца.

- Возьми с собой ещё кого-нибудь. Вон этого, как его... Малого, - Зена кивнула на того самого тщедушного часового, тихонько застывшего за спиной Ахмеда. - И из наших ребят кого-нибудь, а, вон Молчун как раз уже не спит. Молчун! Пойдешь с Ахмедом? Тот лишь кивнул в ответ.

- Ну что - двинули?

Седой, крадучись, подошёл к крайнему из домов, внимательно огляделся, и взяв в руки обрез, до этого мирно болтавшийся на поясе в каком-то хитроумном самодельном креплении, кивнул Атеисту на дверь. Ещё на подходе Седой разъяснил порядок действий - Атеист медленно открывает дверь, Седой входит первым, и пока проверяет избу, Атеист приглядывает за округой. Если Седой начнёт стрелять - отходить обратно в сторону проржавевшего до нельзя остова грузовика. Сразу за ним начинается канава, вот по ней если что и уходить.

Атеист замер вслушиваясь в звуки, пока вроде тихо, только осторожные чуть слышные шаги Седого.

- Чисто! Заходи - гостем будешь.

Атеист вошёл, осторожно ступая, на улице заметно рассвело, но здесь ещё довольно сумрачно. Седой сдернул занавеску с окна, та от ветхости распалась чуть ли не в пыль. Немного прибавилось света, Атеист огляделся в комнате. Толстый слой пыли покрыл неказистую мебель - кухонный стол, несколько разномастных стульев, замолкший навеки холодильник, газовую плиту. К ней-то Седой и подошёл, скрипнула дверца духовки, и на стол звякнув бутылками опустился ящик водки. Следом появилось несколько банок тушняка, ещё какие-то консервы, глаза Седого довольно заблестели, как у кота, поймавшего мышь.

- Живём, Атеист! Грузи консервы и пару бутылей в рюкзак, нет лучше три возьми, на всякий пожарный, и уходим. Обратно побыстрее надо - светает уже. Атеист послушно сложил ценный груз, застегнул замок и только тут заметил, что Седой замер, к чему то прислушиваясь. Атеист тоже навострил уши, какой-то нарастающий гул, похожий на шум вертолёта. Седой бросился к окну, изогнувшись, глянул на небо и смачно выругался. Потом метнулся к двери и осторожно выглянул из-за косяка.

- "Гробы" летят.

- Что это? - Атеист спросил еле слышно.

- А это у внешников смесь вертушки с истребителем. "Гробами" называют из-за схожести с предметом последней необходимости. Хрен его знает, как эта штука летает, но может зависнуть над одной точкой, а может нестись со сверхзвуковой скоростью. Ты смотри, смотри что они делают, суки...

Глава 2

Три летательных аппарата размером с тепловоз, и вправду похожие на гробы, идут один за другим. Последний ещё рокочет над хутором, Атеист осмелился выглянуть, успел разглядеть прямоугольный силуэт свинцового цвета, когда где-то в районе базы рванул первый снаряд. Сначала блеснула яркая вспышка, а уже затем донесся грохот взрыва. Пол под ногами затрещал и затрясся, Атеист с испугом глянул на Седого, но тот словно прирос к косяку, глаза с тревогой следят за обстрелом. Взрывы пошли один за другим, сливаясь в канонаду, и наконец, все стихло, лишь мерный гул уходящих обратным курсом "гробов".

- Ну вот и все. - Седой сполз по стене, уселся задницей, на пыльный, заваленный мелким мусором и облупившейся штукатуркой пол. - Вот и все...

Атеист прислушался, после обстрела в ушах нещадно звенит, но всё-таки расслышал далёкие хлопки, словно детвора взрывает петарды.

- Седой, там кажется стреляют!

- Пожар там, вот и щелкают патроны. Некому там больше стрелять. Перепахали "гробы" там все... Пацанов-то как жалко, а... - Седой обхватил ладонями голову, заскрипел зубами. Хоть Атеист почти никого и не знал, но этим людям он все-таки обязан жизнью. Сердце заныло, парень шагнул к столу, дрожащая ладонь цапнула бутылку, огляделся в поисках стакана, напрасно, конечно. Зло сплюнул и, свернув крышку, присосался к горлышку. Водка резанула по глотке, огненным комком покатилась вглубь, Атеист, не удержавшись, закашлялся.

- Э, ты не нажирайся! Для нас-то пока ещё ничего не закончилось, сейчас на этот грохот со всей округи твари сбегутся, глядишь и к нам заглянут. Да и внешники могут заявиться - на зачистку.

Седой поднялся, подошёл к Атеисту и, выдернув из ладони, сам приложился к бутылке. Остекленевшие было глаза, словно наливаясь спиртным, заблестели. И тут за спиной Седого лязгнул затвор, металлическим грохотом прозвучал злой окрик:

- А ну стоять!