Помоги проекту - поделись книгой:
В больнице (гор) психиатрической
…Каких не встретишь только
личностей
В больнице (гор) психиатрической.
. . . . . . . . . . . . . .
Как важно верить в тихий час:
Однажды выпишут и нас!..
В больнице (гор) психиатрической
Один поэт – поэт лирический —
Он ждёт в надежде одного —
Однажды выпишут его!
На выписку давно просился —
Главврач на это согласился.
Прошёл и сложности, и тренья —
Главврач – он тоже человек.
…Вишневского ж стихотворенья
Никто не выпишет вовек.
Хоть умоляй его, хоть плачь,
Бессилен даже главный врач —
Ведь в кому впал зав. отделенья,
Прочтя его стихотворенья,
У медсестёр случился жар,
Ушёл с работы санитар,
Чуть не сошёл с ума психолог,
Напился анастезиолог,
И убежала со двора,
Стихи услышав, медсестра,
Главврач уехал за границу —
Закрыли эту психбольницу.
…А кто успел стихи прочесть —
Давно в палате номер шесть.
Медбрат
…Если б не был прописан в
Палате —
я стал бы медбратом.
. . . . . . . . . . . . . .
Кстати, братский привет
как 7-й, так и 5-й палатам.
Ну и братьям по разуму – всем:
Михалковым, Запашным…
И, кстати, Люмьерам!..
Я бы стал президентом,
когда б уже не был премьером.
Вишневский наш рождён был хватом —
Итоги подведём, итак —
Неплохо быть друг другу братом,
Но без медбрата нам никак.
Вишневский это понимает,
Медбрат в палате номер шесть
Привет по-братски посылает
Всем, кто в других палатах есть.
Все вопрошают о медбрате —
Медбрат не платит за простой
Люмьерам, что в седьмой палате,
И Михалковым из шестой.
Но что бы значили Люмьеры,
Когда Вишневские не спят
И пробиваются в премьеры
Всех вышеназванных палат.
Вишневский лидером зовётся,
Кричит: «Люмьеры не по мне!» —
К Медведевым в палату рвётся
Он с обостреньем по весне.
Раздать медбратьям дивиденды
Вишневский почитал за честь,
А сам он станет президентом
Видать, палаты номер шесть,
И целый ряд палат возглавит,
Мечтой высокою томим,
Затем Медведева отставит,
Палатой поменявшись с ним.
Он станет Ньютоном, Люмьером,
А взяв в политике мандат,
Он не преминет стать премьером
Всех психбольниц и всех палат.
Газпром
…Но всё: с утра «Газпрому» перекрыл
Подачу креатива с позитивом.
С утра Газпрому перекрыл
Я позитив и не жалею,
Хоть потерял немало сил,
Мечту высокую лелея.
А к ночи перекрыл Газпром
В ответ на выходку поэта
Всё, что написано пером —
Оно, должно быть, канет в лету.
Оно, пожалуй, в лету канет —
Забыт Вишневский, вот беда!
…Но сожалеть никто не станет
Об этом, право, никогда.
Раввин
…Когда решалися вопросы,
. . . . . . . . . . . .
и надо было, выиграв время,
не в шоке быть – конкретно в теме…
Как прав был, взяв самоотвод,
Митрополит Филакдиод!..
. . . . . . . . . . . .
…Уж пятница зашла за середину…
Ну ты нашёл, когда звонить раввину!..
Я понял: Божий я избранник —
Поклонник гор, певец равнин,
И я сказал, поэт и странник:
«Благослови меня, раввин!»
Раввин же в теме был при этом,
Как батюшка Филакдиод,
Сказал, что иногда поэтам
Неплохо б взять самоотвод.
Как минет пятниц середина,
Поэты преграждают путь.
Вишневский, дай хоть ты раввину
От вас, поэтов, отдохнуть.
К хасидам
…Уйти туда, куда ещё не поздно,
. . . . . . . . . . . . . . .
где нас – с картины Репина «Не ждали»,
. . . . . . . . . . . . . . .
Я помню мне проходу не давали!
«Вы далеко направились, Мужчина?..»
. . . . . . . . . . . . . . .
Я ухожу, Алёнушка, к хасидам!..
Понятно, тут не Ясная Поляна.
Мы не Толстой, хоть Лев по Зодиаку.
Алёнушка, я Лев по Зодиаку,
Хоть не Толстой, должно быть, даже с виду.
Когда бы мне Толстовского размаха,
То я бы не отправился к хасидам.
Голубушка, ну что на это скажешь?
Ведь выбрала ты вовсе не Толстого,
Алёнушка, ты тоже не Наташа,
И если откровенно – не Ростова.
Нам ни к чему обоим притворяться —
Я сам, как ни крути, не без изъяна,
И жизнь моя – не надо сомневаться —
Совсем-совсем не Ясная Поляна.
Я бы хотел иметь иные виды,
Мечтая улететь в иные дали,
Я бы пошёл, наверное, к хасидам,
Но помнишь, как у Репина «Не ждали»?!
Но не во мне, в Толстом, видать, причина,
И борода, как часть его прикида,
«Вы далеко направились, мужчина?» —
Сквозь зубы прошептали мне хасиды.
Хотя ты на меня имеешь виды,
Давай запомним истины простые:
Алёнушка, не примут нас в хасиды
И уж поверь, тем более – в Толстые!
Страна Облома и Бедлама
…Но нет, не всё ещё запущено
в стране Облома и Бедлама!..
Ещё читают люди Пушкина,
Вишневского и Мандельштама.
. . . . . . . . . . . . . .
И за «Козла» мы все ответили.
И НЭП зачем-то пережили.
Живёт Вишневский от рождения
В стране Бедлама и Облома.
Такая участь, знать, у гения!
И против лома нет приёма.
Читают люди Достоевского —
Знать, не совсем ещё невежды,
Но дорастут и до Вишневского —
По крайней мере, есть надежда.
А кто, взглянув на мир по-новому,
В Вишневском дара не заметит,
Они – Бедламовы-Обломовы,
И за «Козла» ещё ответят.
«Кол» по поведенью
…А сам-то рос в семье…
Мне «кол» по поведенью.
Книгоизда-ни-е
В ущерб деторожденью.
Я наплевал на ваше мненье,
Да и на ваше наплевал!
Я «кол» имел по поведенью,
В науках не преуспевал.
Я вырос и дошёл до точки —
И нет ни дома и ни сада,
И нет ни сына и ни дочки,
А мне не больно-то и надо.
Не потрудился – вот и славно!
А в самом деле, в чём прикол?
Зато стихи пишу исправно,
Но и за них имею «кол».
Зима в начале мая
…Еще гордимся мы запросами,
нигде ума не занимая…
А небо уж не дышит осенью,
Зато зима в начале мая.
Поэт Вишневский для начала
Писал, ума не занимая,
Как небо осенью дышало,
И про грозу в начале мая.
Он и лицом, и ростом вышел,
Талантом и умом богат,
Но эти строчки где-то слышал.
Читатель скажет: «Плагиат!»
Те ж, кто поэзию читает,
Поймут – он гениям под стать;
Хотя ума не занимает,
Но строчки мастер занимать!
Не повезло
…чего там говорить, с охотой
Мы провели наш выходной.
Не повезло нам лишь с погодой,
Людьми, эпохой и страной.
Страна с богатою культурой —
То перестройка, то застой.
Нам повезло с литературой —
Есенин, Пушкин и Толстой.
Везло нам с Блоком, с Достоевским —
Добро несли, клеймили зло.
А вот с Владимиром Вишневским,
Пожалуй, нам не повезло.
Крёстная сила
Со мной Вознесенский
и – крёстная сила.
Не скажешь, что не с кем —
ЗИМУЕМ в РОССИИ.
В России зимую,
Не где-то в Париже,
В России рифмую,
В России предвижу
Успех и удачу —
Бегут к изголовью.
Поеду на дачу
В своё Подмосковье.
Рифмую морозы
С любовью-морковью,
Стихами и прозой
Пишу в Подмосковье.
Поеду на Невский
В стране многоликой,
Аль я не Вишневский?
Аль я не великий?
Рождён я поэтом —
Печать на лице,
Зимую при этом
Я в Зимнем дворце.
А ну его, Невский,
Монархам – могила!
С Россией Вишневский
И крёстная сила!
Бахилы
Я куда-то откуда-то вышел,
Громыхнул под ногами настил…
Но прорезалось шёпотом свыше:
«Я и так тебя долго щадил…».
. . . . . . . . . . . . . . .
При входе в рай мне продали бахилы.
Поэт Вишневский склонен любоваться
Своим сияньем средь других светил,
Но всё ж не стоит, право, удивляться,
Что он в литературе наследил.
Когда в поэты он внезапно вышел,
Промчавшись по паркету, что есть сил,
Тогда раздался явно голос свыше,
Что бегать так негоже без бахил.
Но он не внял, и под его ногами
Всё громыхал поэзии настил —
Ходил вокруг да около кругами
И вновь в литературе наследил.
Он грезил раем и писал о рае,
Но в рай ворота ангел не открыл —
Промолвил ангел: «Ты ведь не в сарае!
Сюда тебе негоже без бахил!».
Как та мартышка в басне у Крылова
С очками просто выбилась из сил,
Не вник Вишневский в назначенье слова
И даже в назначение бахил.
2011
Поэт и журналисты
Журналисты вопросами маются,
вынуждая вдаваться в детали:
«Ваши планы, чем занимаетесь,
от чего мы вас оторвали?..»
Взял – ответил, как на духу,
пусть без рифмы, но близко к стиху.
«Проявляя такт и терпение,
провожу в настоящее время
операцию по принуждению
девушки Иры к взаимности…».
Журналисты, ей-Богу, поэту
Никакого житья не дают —
Расскажи им про то и про это,
Тут и там, проходимцы, снуют.
Журналистов к прямому эфиру
Всё же косвенно я подвожу,
А в эфире про девушку Иру
В ярких красках я им расскажу.
Пусть без рифмы – мне с рифмою сложно —
Тани, Иры со мной заодно:
Тут сравниться со мной невозможно,
Это понял читатель давно.
Только дело доходит до Лиры,
Не рифмуется мне при луне…
Что ж касается Тани и Иры —
Тут, однако же, я на коне!
Мне хватает талантов, умений,
И к успеху иду напролом,
Что ж касается стихотворений —
Как всегда, ожидает облом.
Вожди
…В порханье, в стихотворном лепете
Провёл на озере два дня…
Но взглядом генерала Лебедя
Взглянуло завтра на меня.
В любовно-стихотворном лепете
Я жизни радости ловил,
Но взгляд неистового Лебедя
Меня внезапно отрезвил.
Порхал я бабочкой прозрачною,
Себя напрасно не грузил.
…Вдруг Сталин встал стеною мрачною
И молча пальцем погрозил.
В него в испуге взгляд свой вперил я,
Но лёгкость всё ж в душе хранил,
Как вслед за ним явился Берия
И праздник разом отменил.
Затем примчался Ленин с кепкою
И прокартавил: «Так нельзя!»
И захватил рукою крепкою,
Мне революцией грозя.
Затем пришли другие – прежние,
И те им стали помогать —
Все – от Хрущёва и до Брежнева —
Меня хотели напугать.
…Уж приближался час критический,
Как свет затеплился вдали,
И дяденьки в психиатрической
Меня связали и спасли.
Сочинение
Лена Лена Юля Тома
Таня Оля Света
(Вместо сочинения на тему
«Как я провёл лето»).
Терзают нервную систему
Улыбки Оль, Наташ, Людмил
(Из сочинения на тему:
«Как наш поэт в детсад ходил»).
Любовь бывает без ответа
Со стороны Марин и Алл
(Из сочинения поэта —
Как в школе он преуспевал).
И бушевали страсти круто
Среди Ирин, Оксан и Свет,
Когда в эпоху института
Гранит науки грыз поэт.
Он возмужал и стал поэтом —
И здесь разнообразья нет —
Все сочинения про лето:
Про Галь, Тамар, Оксан и Свет.
Когда ж на склоне лет упорно
Мечту преследует поэт,
Хотя она с косою, в чёрном,
Он видит в ней Тамар и Свет.
Исход семитов
… Исход семитов не всегда
летальный!..
Исход семитов не всегда летальный,
И уравнять иных нельзя никак —
Кому блистать в «Молитве Поминальной»,
Кому-то процветать, как Пастернак.
Так где ж нам взять пророка Моисея,
Чтоб нас и умудрил, и просветил,
Но сколь с разумным доброго ни сея,
Вишневского не видно средь светил.
Поэт и собаки
…Замер я на скрещенье улиц:
Боже, лето, город, родство…
И собаки переглянулись:
Не облаять ли нам его…?
Поэт гулял в начале лета
По улицам, стихи слагая.
Услышав опусы поэта,
Собаки сотряслись от лая.
Затем они переглянулись,
Когда поэт совсем иссяк,
И как-то вдруг перемигнулись,
Что не похоже на собак.
…И я их очень понимаю,
Когда Вишневскому внимаю.
«Не стихи»
…Не визу ждать, а взять
и бросить вызов!
. . . . . . . . . . . . . . . .
…Не транспортом наземным
и не еду.
Есть вещи потрагичней пересадки.
Я ухожу – как минимум в легенду.
Без всяких «чтоб вернуться»,
без оглядки.
Как хорошо не транспортом не ехать,
Не визу ждать, а вызовы бросать,
Не утешаться никакой утехой,
А «не стихи» бы лучше не писать.
Коль взял ты вдохновение в аренду,
Коль «не стихи» твои не слишком гладки,
Ты уходи, как минимум, в легенду,
Без всяких там «вернуться», без оглядки!
Зайцы-пассажиры
Кто ваш потребует билет,
Тот контролёр, а не поэт.
Поскольку не должны поэты
У граждан проверять билеты.
. . . . . . . . . . . .
Хотим мы того, или нет, —
Владимир Вишневский – Поэт.
Едва родился я на свет —
То сразу понял – я поэт,
Но только, видимо, в поэты
я прорывался без билета,
И, несмотря на уговоры,
Не пропускали контролёры —
Видать, в поэзии запреты
На пассажиров без билета,
Но средь поэтов от Сатиры
Бывают зайцы-пассажиры:
Дрожит, как хвост, неверный стих
(Вишневский, видимо, из них).
Площадь Ильича
…И снова в путь!.. За далью даль.
Но – объявили «Пляс Пигаль».
А я подумал сгоряча,
Что это «Площадь Ильича».
… И снова в путь!.. За далью даль.
Ещё один разок – ein Mai,
Но костью в горле сгоряча
Застряла «Площадь Ильича».
Как видно, даже Ильичу
Она теперь не по плечу.
Поеду в Питер и на Невском
Я всем напомню о Вишневском.
Охрипнув, о себе крича,
Вернусь на «Площадь Ильича».
По всей России брошу клич —
Главней Вишневский, чем Ильич!
Но, видно, Ленина заветы
Важнее людям, чем поэты.
А если не привлечь вниманья —
Не распознают дарованья.
Я становлюсь всё злей и злей —
Пойду и лягу в Мавзолей.
Палач
Палач не знает роздыха!..
Но всё же, чёрт возьми,
Работа-то на воздухе,
Работа-то с людьми.
Поэт не зря старается,
Хоть смейся или плачь —
Он с рифмой расправляется
С лихвой, как тот палач.
Поэт не знает роздыха —
Невиданный размах!
Работает на воздухе,
Работает впотьмах.
Коль дело не по рангу,
И труд не по плечу,
Стих брякнет бумерангом
Поэту-палачу,
И, видимо, поэтому
Воскликнет: «Чёрт возьми!
Хочу творить с поэтами,
Хочу дружить с людьми».
Бережёного Бог бережёт
…И предстану, прикидов лишённый,
И представлюсь началу начал:
Ваша светлость, я ваш бережёный,
Я меня вам беречь помогал!..
Я стихи не пишу, не слагаю —
Я себя Вам беречь помогаю.
Чем трудиться, так лучше прилечь —
Поберечь бы себя, поберечь.
Я стихи срифмовать не могу,
Потому что себя берегу.
Как Емеля полезу на печь —
Чтоб опять же себя поберечь.
Видно, в творчестве я ни гу-гу,
Берегу я себя, берегу.
Да, Вишневский глаголом не жжёт,
Бережёт он себя, бережёт.
Бережёт он себя или нет,
А выспрашивал: «Я ль не поэт?
Что ответит Начало Начал?»
…Голос свыше тактично смолчал.
Валяние дурака
«НЕ ПОЛЕВЕЕТ ПРАВАЯ НОГА!»
Вот так себя валял я, дурака.
Теперь Она конкретно дорога.
И гипс такой – разжалобит врага…
Не полевеет правая нога,
Не поправеет левая рука,
Вот вся, как говорится, недолга —
Поэт себя валяет, дурака.
Пока приходят в голову слова,
Не с той ноги поэт, видать, встаёт,
Покою же дурная голова
Ногам обеим, видно, не даёт.
Пока не надоест себя валять,
Нога так и останется кривой,
Но ногу можно гипсом исправлять,
Проблема в том, что делать с головой?!
Поделиться книгой: