Помоги проекту - поделись книгой:
Кристиан Жак
РАМЗЕС
Книга пятая
ПОД АКАЦИЕЙ ЗАПАДА
Глава 1
Лучи заходящего солнца поглотили храмы Пи-Рамзеса, столицы, которую Рамзес Великий построил в Дельте. Город бирюзы, воплощение богатства, могущества и красоты, был назван так потому, что фасады домов украшала черепица, покрытая зеленовато-голубой глазурью.
Жить в столице было приятно, но в этот вечер Серраманна не наслаждался ни свежестью воздуха, ни розовым закатом. Рогатый шлем на голове сарда и короткий широкий меч, закрепленный на боку, наводили ужас на египтян. Бывший разбойник, ставший по воле рока начальником личной охраны Рамзеса, в дурном расположении духа скакал в поместье хетта Урхи-Тешшуба Урхи-Тешшуб, сын хеттского императора Муваттали, заклятого врага Рамзеса, лишенный власти и вынужденный бежать из империи. Урхи-Тешшуб, убивший собственного отца, чтобы занять престол и править страной, но ему, в отличие от брата императора Хаттусили, не хватило хитрости, чтобы довести дело до победного конца. Пока Урхи-Тешшуб упивался мнимой властью, тот подкупил военных и купцов и захватил троп, принудив своего соперника к бегству. Аша, глава египетской дипломатии и друг Рамзеса, помог сыну Муваттали укрепиться в Египте.
Серраманна улыбнулся. Беспощадный анатолийский воин стал беглецом! По иронии судьбы, именно Рамзес, которого Урхи-Тешшуб так люто ненавидел, предоставил ему убежище в обмен на сведения о хеттских войсках и их вооружении.
Когда на двадцать первом году царствования Рамзеса к удивлению народов Египет и Хеттская империя заключили договор о мире, Урхи-Тешшуб решил, что пробил его последний час. Не станет ли он искупительной жертвой и великолепным подарком Рамзеса Хаттусили, чтобы скрепить их соглашение? Но уважая право убежища, фараон отказался выдать своего гостя.
Сегодня Урхи-Тешшуб был больше не нужен, и Серраманна совсем не нравилось поручение, доверенное ему Рамзесом.
Дом хетта находился на северной окраине города в пальмовой роще; он, по крайней мере, наслаждался роскошным существованием на Земле Фараонов, которую мечтал уничтожить.
Серраманна восхищался Рамзесом, он будет верен ему до самой смерти и только поэтому выполнит приказ фараона, казавшийся сарду несправедливым.
У входа в дом стояли два стражника, вооруженные кинжалами и пиками. Это были люди Серраманна.
— Все спокойно?
— Да, господин. Хетт отсыпается у бассейна после ночной пирушки.
Гигант сард, пройдя ворота поместья, быстрым шагом направился к бассейну по аллее, усыпанной песком. Трое других стражников не спускали глаз с бывшего главнокомандующего хеттской армии, который проводил время, наслаждаясь едой, пьянствуя, плавая в бассейне и отсыпаясь после утомительных пирушек.
Высоко в небе носились ласточки, удод слегка задел крылом плечо Серраманна. Бывший пират, стиснув челюсти и сжав кулаки, угрожающе озирался вокруг, готовый исполнить поручение фараона, впервые пожалев о том, что служит Рамзесу.
Подобно зверю, который почуял приближение опасности, Урхи-Тешшуб проснулся до того, как услышал тяжелые шаги великана.
Высокий, мускулистый Урхи-Тешшуб с длинными темными волосами и широким торсом, покрытым рыжей густой растительностью, которая защищала его от холода даже во время анатолийской зимы, обладал невероятной силой.
Лежа с полузакрытыми глазами на плитах, окружающих бассейн, он наблюдал за приближением начальника личной охраны Рамзеса Великого.
Значит, час пробил.
С момента подписания гнусного мирного договора между Египтом и Хеттской империей Урхи-Тешшуб не чувствовал себя в безопасности. Сто раз он думал о бегстве, но люди Серраманна зорко следили за ним. Избежать казни, чтобы быть зарезанным, как кабан, таким же безжалостным человеком, как он сам!
— Поднимайся, — приказал Серраманна.
Урхи-Тешшуб не привык подчиняться приказам. Медленно, будто наслаждаясь последними мгновениями жизни, он встал и повернулся к человеку, готовому перерезать ему горло.
Во взгляде сарда чувствовалась с трудом сдерживаемая ярость.
— Бей, мясник, — с презрением сказал хетт, — раз этого требует твой хозяин. Я не доставлю тебе удовольствия своим сопротивлением.
Пальцы Серраманна стиснули рукоятку меча:
— Проваливай!
Урхи-Тешшуб не поверил своим ушам:
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты свободен.
— Свободен… Как свободен?
— Ты можешь покинуть этот дом и идти куда захочешь. Фараон соблюдает Закон Маат. Больше нет причин держать тебя здесь.
— Ты шутишь!
— Это мир, Урхи-Тешшуб. Но если ты совершишь ошибку и останешься в Египте, а тем более вызовешь здесь хоть малейшие беспорядки, я брошу тебя в тюрьму как опасного преступника. И когда наступит время сразить тебя мечом, я колебаться не стану.
— А сейчас ты не имеешь права убить меня или причинить вред? Ведь так?
— Проваливай.
Циновка, набедренная повязка, буханка хлеба, пучок лука и пара фаянсовых амулетов, которые он обменяет на еду, — таковы были скудные пожитки Урхи-Тешшуба, бродившего как лунатик по улицам Пи-Рамзеса. Обретенная свобода пьянила его, хетт был не в состоянии думать и рассуждать.
«Нет города прекраснее Пи-Рамзеса, — утверждала народная песня, — малый считается там великим, акация и смоковница одаривают тенью гуляющих, дворцы сверкают золотом и бирюзой, ветер ласковый, птицы резвятся вокруг прудов». Урхи-Тешшуба околдовала красота столицы, построенной в плодородных землях Нила и окаймленной двумя широкими каналами.
Луга, изобилующие щедрыми пастбищами, многочисленные сады со знаменитыми яблонями, оливковые рощи, о которых говорили, будто они приносят столько масла, сколько песка в пустыне, виноградники, дающие сладкое, изысканное на вкус вино, красивые дома… Пи-Рамзес очень отличался от Хаттусы, столицы Хеттского царства, города-крепости, построенного на вершине Анатолийского плато.
Мучительная мысль вырвала Урхи-Тешшуба из оцепенения. Никогда он не станет царем хеттов, но отомстит Рамзесу, который допустил ошибку, даровав ему свободу. Если сын Муваттали устранит фараона, считавшегося подобным богу после победы над союзной армией при Кадеше, стремившейся его уничтожить, то Урхи-Тешшуб ввергнет Египет, а может быть, и весь Ближний Восток в хаос. Что ему оставалось кроме жгучего желания отомстить, которое послужит утешением за то, что он так долго был игрушкой в руках злого рока?
Вокруг него бурлила пестрая толпа. Здесь можно было встретить египтян, чернокожих нубийцев, русоволосых греков, горбоносых финикийцев в пестрой одежде, ассирийцев в узорчатой тунике и с завитой бородой и многих других, прибывших полюбоваться Пи-Рамзесом, новым городом фараона. Хетты хотели стереть с лица земли этот город, прежде чем склониться перед Рамзесом.
Убить Рамзеса. Разве у Урхи-Тешшуба, побежденного воина, была такая возможность?
— Господин… — прошептал кто-то за его спиной.
Урхи-Тешшуб обернулся.
— Господин… Вы меня узнаете?
Хетт увидел человека среднего роста с карими живыми глазами; льняная повязка стягивала густые волосы, рыжая короткая и острая бородка обрамляла лицо. Этот ничем не примечательный человечек был одет в ниспадающие до земли одежды из разноцветной ткани.
— Райя, это ты?
Сирийский купец поклонился.
— Ты, хеттский шпион… Ты вернулся в Пи-Рамзес?
— Мир, господин; наступила новая эпоха, старые прегрешения забыты. Я, богатый и уважаемый купец, снова взялся за торговлю. Никто ни разу не упрекнул меня за прошлое, меня уважают в приличном обществе.
Будучи хеттским шпионом в Египте, получившим задание ослабить власть Рамзеса, но разоблаченный людьми Серраманна, Райя сумел убежать. После пребывания в Хаттусе, он вернулся на свою вторую родину.
— Тем лучше для тебя.
— Тем лучше для вас.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Вы думаете, что наша встреча случайна?
Урхи-Тешшуб пристально посмотрел на Райя:
— Ты за мной следил?
— О вас ходили разные слухи: одни говорили, что вас убьют, другие — что освободят. Больше месяца мои люди постоянно следили за домом, где вы жили. Я дал вам… и вот я перед вами. Позвольте предложить вам холодного пива?
Урхи-Тешшуб решился не сразу: день был так богат сильными впечатлениями, однако инстинкт подсказывал ему, что сирийский купец может помочь в осуществлении его планов.
В харчевне, как всегда, спорили и шумели завсегдатаи. Райя с восхищением наблюдал за перевоплощением Урхи-Тешшуба: мало-помалу образ изгнанника растворялся, уходя в небытие, уступая место жестокому воину, готовому к победам. Сирийский купец не ошибся; несмотря на долгие годы затворничества, бывший главнокомандующий хеттской армии не утратил своей злобности.
— У меня нет привычки ходить вокруг да около, Райя, чего ты от меня ждешь?
Сирийский купец перешел на шепот:
— Я хочу спросить вас, господин, вы хотите отомстить Рамзесу?
— Он унизил меня. И я не заключал мира с Египтом! Но уничтожить фараона кажется мне невозможным.
Райя покачал головой:
— Будет видно, господин, будет видно…
— Ты сомневаешься в моей храбрости?
— Не в обиду вам будет сказано, одной храбрости недостаточно.
— Почему ты, купец, ввязываешься в такую опасную затею?
Райя ухмыльнулся:
— Потому что моя ненависть гораздо сильнее вашей.
Глава 2
Рамзес Великий, на шее которого красовалось широкое золотое ожерелье, в белой набедренной повязке наподобие той, что любили фараоны времен пирамид, в белых сандалиях, совершал обряды зари в своем Храме Миллионов Лет, Доме Рамзеса, построенном на западном берегу Фив. Он пробудил божественную силу, спрятанную в наосе. Благодаря ей циркулирующая между небом и землей энергия сделает Египет подобным космосу, и желание разрушения, свойственное роду человеческому, будет обуздано.
В пятьдесят лет Рамзес имел атлетическое телосложение и был высок ростом, золотисто-каштановые густые волосы падали на широкий лоб с выступающими надбровными дугами, его пронзительного взгляда боялось все окружение. Он излучал магнетизм, силу и прирожденное величие. В его присутствии даже бывалые люди теряли самообладание; не бог ли воодушевил этого фараона, который воздвиг в стране величественные храмы и сокрушил всех врагов?
Тридцать три года правления… Только Рамзес знал действительную цену испытаниям, через которые ему пришлось пройти. Они начались со смертью его отца, фараона Сети, эта утрата привела молодого царя в отчаяние, он остался без поддержки в тот момент, когда хетты готовились к войне; без помощи Амона, его небесного покровителя, Рамзес, преданный своими воинами, не смог бы одержать победы при Кадеше. Конечно, ему сопутствовала удача, и он добился мира с анатолийцами, но его мать Туйя, воплощавшая незыблемость власти, соединилась со своим великим супругом в мире света и вечного покоя. И неумолимый рок снова жестоко поразил Рамзеса, нанеся рану, которая обрекла его душу на вечные страдания. Царственная супруга Нефертари умерла у него на руках в Абу-Симбеле в Нубии, где Рамзес воздвиг два пещерных храма для прославления нерушимого единения царской четы.
Фараон потерял троих самых дорогих ему людей, чья поддержка и любовь были беспредельны. Однако он должен был продолжать царствовать, управляя Египтом с той же верой и с тем же воодушевлением.
Рамзеса ожидала еще одна утрата, его покинули один за другим четвероногие друзья, два верных коня, храбрых на поле брани, лев Боец, неоднократно спасавший ему жизнь, и золотисто-рыжий пес Дозор, которые были мумифицированы. За ним последовал другой Дозор, потом третий…
Давно уже умер греческий поэт Гомер, закончивший свои дни в прекрасном саду Египта, созерцая любимое лимонное дерево. Рамзес с тоской вспоминал о беседах с автором Илиады и Одиссеи, влюбленным в цивилизацию фараонов.
После смерти Нефертари он хотел отказаться от власти в пользу старшего сына Ка, но его друзья воспротивились этому, напомнив царю, что фараон не принадлежит себе. Какими бы ни были страдания, он должен выполнять свое предназначение до конца дней. Так требовал Закон, и Рамзес, как и его предшественники, подчинился ему.
Здесь, в Храме Миллионов Лет, находился магический источник, покровительствовавший его правлению, здесь Рамзес черпал необходимые силы, чтобы править страной. Несмотря на то, что ему предстояла важная церемония, фараон задержался в залах Дома Рамзеса, окруженного длинной изгородью, внутри которой находились два больших двора со столпами, изображавшими Фараона богом Осирисом, просторный зал с восьмью колоннами, длиной в тридцать один метр и шириной в сорок, и святилище, где царило божественное присутствие. У входа в храм высились семидесятиметровые пилоны, надписи на которых гласили о том, что они поднимаются до небес; на южной стороне первого двора стоял дворец. Вокруг священного места располагались обширная библиотека, кладовые, сокровищница с драгоценными металлами, конторы писцов и дома жрецов. Этот город-храм функционировал днем и ночью, так как служба богам не ведала отдыха.
Рамзес ненадолго остановился в той части святилища, которая посвящалась его супруге Нефертари и матери Туйе; он рассматривал барельефы, изображавшие союз царицы с благоуханием бога Амона-Ра, тайного и одновременно светящегося, и вскармливание грудью фараона, что подтверждало его вечную молодость.
Должно быть, во дворце уже заждались. Фараон очнулся от воспоминаний, он не остановился ни у восемнадцатиметрового колосса, высеченного из глыбы розового гранита и названного «Рамзес, светоч царей», ни у акации, посаженной во второй год его царствования, а направился в приемный зал с шестнадцатью колоннами, где собирались иностранные послы.
Красавица Изэт, зеленоглазая брюнетка с маленьким прямым носом и тонкими губами, в свои пятьдесят лет сохранила жизнерадостность и пылкость.
Годы оказались не властны над ней; ее изящество и способность обольщения остались прежними.
— Царь наконец вышел из храма? — обеспокоенно спросила она у служанки.
— Еще нет, Ваше Величество.
— Послы разгневаются!
— Не волнуйтесь! Видеть Рамзеса — такая привилегия, что никто не осмелится проявить нетерпение.
Видеть Рамзеса… Да, это была величайшая из привилегий! Изэт вспомнила о первом любовном свидании с Рамзесом, пылким юношей, который тогда и не помышлял о власти. Как они были счастливы в своем тростниковом шалаше на краю пшеничного поля, наслаждаясь тайной разделенного блаженства! Потом появилась величественная Нефертари, она, сама того не зная, обладала всеми качествами Великой Супруги Фараона. Рамзес в ней не ошибся, однако именно Красавица Изэт подарила ему двух сыновей — Ка и Меренптаха. Одно время она безумно ревновала Рамзеса и злилась на то, что он ее не замечает, но вскоре поняла: жить рядом с любимым человеком, соприкасаясь с его жизнью, — это ее предназначение.
Ни Рамзес, ни Нефертари не отвергли ее; она стала «второй женой» фараона. Изэт испытывала несравнимое счастье быть рядом с царем и жить в его тени. Придворные считали, что она губит свою жизнь, но Изэт не обращала внимания на эти пересуды. Она предпочитала быть служанкой Рамзеса, чем супругой глупого и напыщенного сановника.
Смерть Нефертари повергла ее в глубокое отчаяние; царица была ей не соперницей, но подругой, которую она уважала и которой восхищалась. Зная, что никакие слова не смягчат душевной боли фараона, она оставалась незаметной, безмолвной и сдержанной.
И немыслимое произошло! Когда закончился траур, и царь закрыл дверь гробницы Нефертари, он попросил Красавицу Изэт стать его Великой Супругой. Фараон не мог царствовать один, согласно традиции это должен быть союз мужского и женского начала, единение душ и гармонии.
Прекрасная Изэт и не думала, что станет царицей; обладать этим высоким саном после Нефертари повергало ее в трепет. Но воля Рамзеса не обсуждалась; Изэт, несмотря на ужас, подчинилась. Она стала «нежной любовью, той, которая видела богов Гора и Сета, успокоившихся, наконец, в существе Фараона, владычицей Двух Земель, Верхнего и Нижнего Египта, той, чей голос приносил радость»… однако традиционные титулы не имели никакого значения. Настоящее чудо — это разделять жизнь Рамзеса, его надежды и страдания. Изэт стала женой величайшего Фараона, которого когда-либо знала земля, и его доверия было достаточно для счастья.
— Его Величество просит вас, — сказала служанка.
Великая Супруга Фараона, увенчанная париком в форме чучела грифа с двумя высокими перьями, одетая в длинное белое платье, стянутое в талии красным поясом, украшенная золотым ожерельем и браслетами, направилась в приемный зал. Получив воспитание в знатной и богатой семье, она умела вести себя во время официальных церемоний; и теперь, как и Фараон, она станет центром внимания придирчивых и злословных сановников.
Красавица Изэт остановилась недалеко от Рамзеса. Он, первая и единственная любовь, продолжал волновать ее. Рамзес был слишком недосягаем для нее, она никогда не могла постигнуть глубину его мысли, но магия страсти заполняла эту непреодолимую пропасть.
— Ты готова?
Поделиться книгой: