Клубника в горьком шоколаде

— Не забывайте улыбаться, ведь фортуна улыбку любит! — Лера присела рядом. — Через несколько минут прямой эфир.

— Что?!

— Час прямого эфира, — Лера вскочила. — Всё. Режиссер пришёл.

В студию быстро вошел Кирилл Мамутов.

— А вот и я, бабоньки… Ира, вы с похорон? — ласково спросил он.

— Вроде нет, — посмотрелась в зеркало Ирина.

— Сегодня вы должны буквально заряжать хорошим настроением всех участников шоу, надеюсь, это ясно?.. — Мамутов разглядывал её лицо и морщился.

— Да, Кирилл Мефодьевич, — кивнула Ирина.

— А почему губы не накрашены? — Мамутов поискал глазами стилиста. — Где Сосо?

— Я здесь, — Сосо помахал из-за ширмы кисточкой. — Ирина, трепетно жду вас, сегодня будет переаншлаг, вот увидите! Зрители на входе ломятся, и даже на выходе пытаются проскочить, я вас умоляю, — щёлкнул он пальцами, колдуя над лицом Ирины.

— Только не забывайте улыбаться, Ирина Кузьминична, — напомнила Лера. — Итак, ваш выход через две минуты! Идёте направо, потом прямо, останавливайтесь в центре. Покажите зубки и начинайте говорить!

Ирина перекрестилась и стремительно прошла в студию. Справа и слева сидели зрители.

— Здравствуйте, уважаемые телезрители! Сегодня мы представляем новое шоу, его название говорит само за себя — «Ультиматум»!

Раздались такие оглушительные аплодисменты, что Ирина мгновенно забыла следующую фразу. «Я отвыкла всего за какую-то несчастную неделю?!» — сердце ушло в пятки, и она нервно обвела глазами студию.

— Ира, на частном самолете… — зашептал в ухо голос редактора.

— Сегодня к нам прилетел самый известный гитарист мира — Франциско Санчес Гомес! — Ирина улыбнулась измождённому старичку с веснушками на руках. — Скажите, Франциско, какой ультиматум вы предъявили жене, когда она категорически не захотела назвать вашего первенца Сальваторе? Кстати, как она хотела его назвать?

— Джульетта! — пожилой гитарист вздохнул и повторил: — Джульетта!..

— Значит, ваш первенец — дочка?!

Смех и гром аплодисментов. Ирина встретилась глазами с гитаристом.

«Что заставило его лететь на своём маленьком самолётике три тысячи километров в Москву? Ведь не шоу же?.. Какая потеря погнала его из Мадрида за тридевять земель?.. Ведь мы суетимся и рвёмся из привычной жизни, только если нам плохо и уже не по силам сидеть в том углу, в котором течёт наша обыденность».

— Завтра у меня два концерта в Кремлевском дворце, приходите посмотреть на мою Джульетту, Ирина, — Франциско Санчес Гомес оглянулся на переводчика. — Добро пожаловать на мои выступления! Франциско сыграет вам, как умеет!..

«Выходит у гитариста всё в порядке. Полный шоколад, как сказал бы Яшка!» — подумала Ирина и переключилась на зал. Посыпались вопросы про личную жизнь звезды. Франциско через переводчика отвечал, не забывая ни на секунду лучезарно улыбаться…

Гром аплодисментов встретил следующего участника.

— Скандальный гурман Арчил Блинов! Много ездит за границу, в свободное от гурманства время работает банкиром, — повторила Ирина слова из наушника.

В зал вальяжной походкой вошел очень упитанный господин, щёки его масляно лоснились, а взгляд не предвещал ничего хорошего.

— Арчил, это правда, что вы предъявили ультиматум ресторану, где вам подали вместо икры царского посола паюсную икру? — спросила Ирина.

— Предъявил, — кивнул банкир. — А что?

— Скажите, пожалуйста, а каков был ваш ультиматум? — Ирина заставила себя улыбнуться. — Я думаю, это будет интересно нашим зрителям.

— Я на них подал в суд и выиграл дело, а еще набил ресторатору морду, — лаконично ответил господин, работающий банкиром. — А за то, что вы меня назвали скандальным я и на вас подам в суд, и выиграю!

— Давай, Арчил! Мы с тобой, Арчи! Разори их к чертовой матери, Арчи! Сделай их! — закричали на галёрке. — Мочи их, Арчи!

— Я и на вас подам в суд, я не Арчи, а Арчил Леопольдович! — рявкнул банкир. — Трудно запомнить, да?

— Ах, ты! — завопила галёрка. — Мы тебя порежем на ремни! Шайбу! Шайбу!!!

Шоу продолжалось… Студия едва вмещала всех зрителей.

— Помочь? — подошла гримёрша, когда Ирина вернулась в гримёрную после окончания шоу. — Вы так похудели после Парижа, Ирина Кузьминична.

— Не зря, значит, съездила, — кивнула Ирина. — Лера, это с вашей легкой руки все меня зовут Кузьминичной? Прекратите же, наконец…

Лера Веселова подмигнула:

— Нам велено.

— Кем? Что за сюрпризы? А если я вас всех попрошу называть меня просто Ирой? — Ирина встала и оглядела всех присутствующих.

— Просто Ира, так просто Ира, — быстро согласился стилист Сосо. — Ну что?! Будем обмывать первый эфир?

— Всем быть в кафе через десять минут! — Кирилл Мамутов встал с кресла, в котором задумчиво сидел всё шоу, поправил галстук и вышел. — Я ушел. Жду всех внизу!

По седьмому этажу телецентра навстречу бригаде шоу «Ультиматум» плыла женщина-фреска Тамара Жилянская. Рядом неторопливо шёл совладелец Телеканала Ким Магомедович Хазаров.

— Всё хорошо? — спросила Жилянская, поправив пепельные волосы.

— Всё хорошо, — улыбнулась Ирина. — Шоу удалось. Идём в кафе праздновать!

Жилянская нервно кивнула, и супруги направились по ступенькам к внутреннему офисному лифту. Ирина оглянулась на них и споткнулась, с укором посмотрев на свои новые туфли из Парижа — из жатой телячьей кожи. В коридорах телецентра было не протолкнуться.

— Ир, это твоя лучшая роль после шоу «Обмана»! — кто-то потрогал её за плечо. Напудренное лицо известного телеведущего Андрея Французова с Первого канала глядело на Ирину. — Как тебе удалось снова выиграть кастинг, а? — сверкнул он ярко-голубыми линзами.

«Кастинга не было!» — хотела ответить Ирина, но промолчала.

— Наши пошли в кафе, хочешь присоединиться, Андрюш? — миролюбиво предложила она. — Надеюсь, что будет весело.

— Я пить бросил вчера, — вздохнул Французов. — Слушай, а хочешь, я тебя в свое шоу приглашу?..

— Валяй, — Ирина кивнула. — А тема?

— Безответная любовь, — махнул подбородком Французов. — Тебе-то это не грозит, звезда!

— И не говори, — кивнула Ирина и они вошли в кафе.

Через час всё закончилось… Ирина вышла из телецентра и села в маршрутку. В сером жакете, чёрных джинсах и без грима она была похожа на стандартную москвичку, у которой дома — ребенок, муж и аквариум. Дома на кухне мама пила чай с халвой, Пашка уже спал, Яков только собирался…

— Мам, мы пол-Парижа съели! — кивнул он на обгрызенный шоколадный Париж на столе в углу детской. — Но тебе ещё хватит, там ещё три улицы остались… Обещай, что больше не поедешь в Париж! — сжал её в объятиях сын.

— Пока нет, спи, Яшка, — поцеловала его в нос Ирина. — Никуда от вас не хочу!

— Мам, ма, а когда мы к папе поедем, ма?.. — Яшка сел на кровати. — Ты обещала, ма… Помнишь?..

— Вот заработаю денежек, — произнесла привычную фразу Ирина, — и съездим, Яш.

— Ладно, — сын вздохнул и закрыл глаза.

Выключив ночник, Ирина прислушалась — Пашка посапывал громче, чем Яшка, она тихо вышла из комнаты и прикрыла дверь.

— Я зайду, Полина? — набрав номер, спросила она.

— Так поздно?.. Лучше не надо. А что случилось? Ладно, — проворчала Байкалова и положила трубку.

Ирина вызвала лифт и прислушалась, где-то с мягким урчанием работал кондиционер. Дверь в квартиру Байкаловой была не заперта.

— Полина, вы где? — открыв дверь, позвала Ирина.

— Я принимаю сильное успокоительное для женщин после сорока лет — конфеты! — откликнулась с кухни Байкалова. — Дверь закрой и иди сюда, вместе успокаиваться будем.

На кухонном столе были расставлены пять открытых коробок с шоколадными конфетами, на подоконнике сидела писательница и ела эти самые конфеты горстями.

— Присоединяйся, — пригласила она.

— Мне не до конфет, — призналась Ирина, усаживаясь напротив. — Понимаете, я не могу его видеть и хочу уйти с Телеканала.

— У Хазарова что, такая нереальная харизма? — ставя чайник на плиту, проворчала Байкалова. — Может, он гипнотизер? Ему бы в цирке выступать… Не смотри на него и всё сойдет на нет, ведь люди проникают друг в друга глазами. Это всем известно! — и Байкалова достала еще одну коробку конфет. — Грильяж… Чего морщишься? Зубы болят?

Ира зажмурилась и покачала головой.

— Чего ты там говорила, что собралась уйти с Телеканала? — разливая чай, спросила Байкалова. — Шутишь?

— Почему? — Ирина гипнотизировала плавающие в чашке чаинки. — Что я работу себе не найду?

— А вот и не найдешь, — тихо сказала Байкалова. — Такой точно не найдешь никогда! Где все те, кто ушел с телевидения?

— А чёрт их знает!

— Вот именно! Россия — кладбище талантов, — Байкалова скрипнула зубами. — Ира, я тебя прошу, вспоминай хоть иногда свой первый день приезда в Москву. Тебе было до любви тогда?. Сколько денег у тебя было в кармане? Неужели, забыла?..

— Нет, мне было не легче, я была готова на всё, но сегодня мы поздоровались, он сказал мне несколько дежурных фраз, и всё, Полина! Всё, — Ирина всхлипнула. — Нет, надо что-то делать… Наваждение какое-то, он только что женился, вдобавок, у него рухнул дом, на днях он хоронит свою тёщу, а я не могу без него жить, — Ирина вытерла слёзы. — Вдобавок дочки Хазарова до сих пор не найдены.

Байкалова задумчиво пила чай и молчала.

— Тебе легче? — спросила она, когда Ирина, выплакавшись, собралась уходить.

— Да.

— Вот, я же говорила, что конфеты — это самое лучшее успокоительное! — хмыкнула писательница. — А еще знаешь что?.. Закрути, как можно быстрее, головокружительный роман!

— Хорошо, — кивнула Ирина. — Только я никого не вижу рядом… Вообще никого, ни одного мужчину! Где они?

«Что с ней с самой-то? — вдруг подумала Ирина. — Конфетами успокаивается».

МЕДИУМ

Хазаров завязал шнурки и посмотрелся в зеркало, потом снова на шнурки, в зеркало… на шнурки — и так несколько раз. В голове шумело, в глазах плясали черти.

«Опять давление, — подумал он. — Надо лозап выпить!»

— Я приеду позже, — Тамара Жилянская незаметно подошла и чмокнула Хазарова в лысину. — Обедаем сегодня где?..

Хазаров обнял супругу и вздохнул, выходя, он обернулся. Тамара самозабвенно махала ему рукой и улыбалась.

«А у неё хорошее настроение, — подумал он. И еще он подумал: — Зря она перекрасилась в пепельный цвет».

Из Чигасово он поехал на улицу Мечты. Пройдя в арку старого дома с жёлтыми осыпающимися барельефами, Хазаров протиснулся в узкую дверь в ремонтируемом торце здания. Помещение было похоже на приемную затрапезного ЖЭКа, к тому же пахло конденсатом горячей воды и пылью, которая скрипела на зубах.

На двери в конце коридора был повешена стрелка-указатель — МЕДИУМ. Ким постучался и вошёл, оказавшись в комнатке со стульями и секретаршей. На стульях сидели три задумчивые женщины с вопросительным выражением лиц.

— Мужчина, вы!.. Пройдите к медиуму, — раздался резкий, как у осенней вороны голос.

«Ему срочно нужно менять секретаршу!» — Хазаров поморщился и выронил газету, которую читал.

— Ну, идите же, — покачала головой одна из женщин. — Ох-ох-ох, как долго…

Ким толкнул дверь и оказался в светлой комнате. Вся мебель в ней была разных оттенков голубого цвета, а на кушетке у окна сидел неприметный человек невыразительной наружности.

— Здравствуйте, Ким Магомедович, — произнёс медиум и кивнул на жёсткий стул напротив. — Присаживайтесь.

Хазаров сел и рефлекторно вздрогнул, встретившись глазами с медиумом и поразившись их бесцветности.

— Окажете мне услугу? — усилием воли Хазаров заставил себя улыбнуться.

Медиум поспешно кивнул.

— Я слышал о вас, поэтому задам всего несколько наводящих вопросов, Ким Магомедович, — медиум почесал лоб, похлопал глазами и возвёл их к потолку. Печать возраста почти не обозначилась на его лице — он выглядел на тридцать и пятьдесят одновременно, в зависимости от вашего настроения в тот момент, когда вы увидели его. Медиум Нелидов был никакой. В толпе, вы, возможно, первым делом увидели бы его ботинки от Карло Пазолини, но самого Нелидова запомнить было нереально. Он был серый, как стена в туалете. Про таких говорят — пиджак с воздухом.

— Что вас делает счастливым? Вы имеете отношение к тому, что называется столичный бомонд? Роскошный особняк, красный «ягуар» — это про вас? Что вы делали, когда пропали ваши дети? — с паузами в несколько секунд спросил Нелидов.

Хазаров пожал плечами.