Голубые самосвалы

Рауль Мир-Хайдаров

«Голубые самосвалы»

Проезжая станцию с весенним названием Март, проводники непременно покажут промелькнувший у окна указатель — длинную обоюдоострую стрелу, сообщающую: «Азия — Европа». Указатель находится на перегоне, и поезда проходят мимо на высокой скорости, создавая ощущение, что стрела летит навстречу.

Не каждому селению дано стоять на стыке двух континентов, а Март возник давно, даже не подозревая, какую честь оказала ему география. Ничем другим районный центр Март от соседних не отличался. У широких прямых улиц, недавно покрытых асфальтом, стояли аккуратно выбеленные, ухоженные дома под шифером. Хотя почти все дома заново отстроены в последнее десятилетие и строительство продолжалось, разнообразием архитектуры поселок не отличался. Дома как дома: добротные, не лучше и не хуже, чем у соседа. У каждого дома палисадник.

Весна в этих краях неторопливая, степенная: напоит запахом талого снега и тонкого ледка весенних луж, наполнит воздух сладким дурманом набухших почек кленов и тополей, дружно пустит в цвет сирень-черемуху, белым снегом в одно утро окутает яблони, усыплет поля тюльпанами, даже крыши сараев окропит багряными маками. До первых знойных ветров, гонцов сухого лета, стоит весна-краса в Марте.

Хоть внешне Март и не отличался от соседних селений, что вправо, что влево от знаменитой стрелы, разница меж ними все же была. Почти все мужское население поселка работало на автобазе. Казалось бы, что здесь удивительного, мало ли селений, где мужчины — рыбаки, охотники, лесорубы, каменотесы, шахтеры. Но эти профессии складывались, так сказать, географически, по традиции, десятилетиями, а то и веками. А в Марте еще в сорок девятом пылила лишь одна машина, трофейная полуторка, принадлежавшая колхозу «III Интернационал».

Профессия, характеризующая время? Наверное. Но не только. Точнее сказать: это сделали время и Родион Ильич Карташ.

Весной 1954 года вместе с первым отрядом добровольцев Родька Карташ, механик Горьковского автомобильного завода, прибыл на казахстанскую целину. То, что Март стоял на железной дороге, определило его судьбу как перевалочной базы для прибывавших людей, грузов, машин. Ежедневно приходили составы со сборными финскими домами, новенькими, еще пахнущими краской газиками, серыми, под цвет брони, тяжелыми тракторами ДТ-54.

На первые машины нашлись шоферы, и своим ходом они ушли разбитыми весенними дорогами в дальний путь, к целинным совхозам. Но бесконечный поток прибывавших машин требовал все новых и новых водителей. Тогда-то и были организованы первые шоферские курсы. В две смены, с раннего утра дотемна, Родька Карташ — директор, преподаватель и механик в одном лице — готовил кадры.

Здесь же, в зале для занятий, в углу, стояла его раскладушка.

Повезло молодому механику с курсантами: Март не баловал своих мужчин работой. Да откуда же ее взять: станция, баня да маломощная артель — вот и все предприятия. А тут вдруг курсы со стипендией, и немалой для здешних мест. Отбою от желающих стать водителями не было. Пожилые отцы семейств, молодежь, даже девушки Марта потянулись к новой профессии.

Поначалу Карташа настораживала атмосфера на занятиях: ни шутки, ни смеха, даже в перерывы. Но чем дальше уходили по программе, тем большей симпатией проникался Родион к своим курсантам. Теперь он понимал: для них эти курсы в нетопленой, наспех переоборудованной конюшне колхоза открывали надежды на лучшую, сытую жизнь. Порою в глазах слушателей, вдвое старших его, Родион читал сомнение: «Неужели так и будет — сдашь экзамен, получишь машину и работай?» Им, знавшим цену постоянной работы в Марте, слышавшим за долгую жизнь немало обещаний, казалось, что здесь что-то не так.

Гараж, где шли практические занятия, не пустовал даже по воскресеньям. Затемно в дверях появлялся моторист. Вытирая ветошью обожженные на фронте руки, виновато говорил: «Все. Выключаю движок». Медленно гасло тусклое освещение, и только тогда курсанты нехотя расходились весенними улицами Марта по домам.

За первым выпуском последовал второй, третий. А через два года Родион праздновал новоселье. Силами курсантов отстроилась новая добротная школа с учебными классами, механическими мастерскими, просторными гаражами, общежитием. Потянулись к шоферскому делу из колхозов и соседних районов.

Хотя и появились у Карташа помощники, дело держал он в своих руках. Родион был из тех, кого судьба метит яркой метой — одаряя слухом или голосом, умелыми руками или необыкновенным видением мира. Машины были его единственной страстью, и знал он о машинах все, что только можно было знать. По одному ему ведомому признаку мог Родион определить неисправность машины, для этого ему достаточно было услышать ее. В Марте у Родиона обнаружились новые способности — организатора и педагога. В первую целинную весну в райкоме партии усталый секретарь, в промокшем насквозь брезентовом плаще, только вернувшийся из дальних колхозов, не дослушав его до конца, сказал:

— Родион, мысли у тебя дельные. Но из всего, что ты принес, я возьму лишь графики выпусков. Шофера нужны позарез. Действуй, как считаешь нужным.

Организаторские способности Карташа не остались незамеченными в районе и даже в области.

Удивительная вещь природа: горный аул, похожий на десятки других, но этот ни с чем не сравним — Кубачи. Неприметные с виду селения, каких на Руси тысячи, но они ее гордость — Палех и Мстера. Чем объяснить, что их жителям из поколения в поколение даются секреты подлинного мастерства? Задумывался об этом и Родион в Марте. Занимаясь со своими первыми курсантами, Родион не раз ловил себя на тщеславной мысли: «Я сделаю их шоферами высшего класса, сотворю их по своему образу и подобию. Я создам свою школу, слава о выпускниках которой будет бежать впереди их дальних дорог».

И чтобы сбылись эти честолюбивые замыслы, Родион вкладывал в каждого курсанта все свои знания и любовь к машинам. Надежды Родиона Карташа сбылись даже раньше, чем он предполагал, слава мартовской школы перешагнула границы Казахстана.

Мартовским шоферам передалась страстная любовь учителя к машинам, его поразительное чутье на малейшую неисправность. На Кавказе говорят: «Джигит прежде заботится о коне, затем уже о себе». Сказанное можно было с полным основанием отнести к мартовским водителям. Машины их, всегда свежевыкрашенные, с аккуратно выписанными номерами, начищенными зеркалами, дополнительными подфарниками, выглядели словно на смотре.

Часто застрявший в ночи на обочине шофер молил судьбу, чтобы мелькнули фары машин именно мартовских шоферов. Эти не проедут мимо, и всегда у них найдется и трос, и запасное колесо, и другие запчасти. А если надо, дотянут до первого села или переберут все нутро машины, чтобы двинулась собственным ходом. Шоферский закон: «Не бросай в беде товарища» — карташевцы соблюдали строго.

В первые же годы богатых целинных урожаев мартовские шоферы побили все рекорды республики по вывозу зерна. Первые автопоезда из прицепов пришлись по душе в Марте, и в центральной печати замелькали портреты мартовских капитанов хлебных караванов. А в тенистых аллеях школы, в скверике и розарии, разбитом первыми выпускниками, готовилась к экзаменам очередная группа юношей.

В красном уголке школы, где проводились торжественные собрания и вручались дипломы, висели портреты знаменитых выпускников. Были среди них два Героя Социалистического Труда, а в центре в траурной кайме висела фотография улыбающегося юноши в солдатской форме. Это он ненастной осенью ночью вывел с переполненного аэродрома загоревшийся бензозаправщик.

Возвращаясь с молодой женой из гостей, пересекая центральную площадь райцентра, Родион шутя, но не без гордости иногда говорил: «Вот здесь Март поставит мне памятник». И Март не забывал заслуг Карташа — избрали его в поселковый Совет, был он и членом райкома партии.

Щедра оказалась целинная земля, и осенью шестидесятого разродилась таким урожаем, что справиться ни мартовским шоферам, ни шоферам всей области было не под силу. Вновь потянулись в Март на уборку со всех концов страны составы с машинами и водителями.

До поздней осени круглосуточно вывозили зерно на элеваторы близлежащих городов и селений, грузили прямо в составы на железнодорожных путях, так много уродилось хлеба! А с первым снегом за станцией Март на пустоши в целый гектар выстроились тысячи разных машин.

Шоферов задерживать не стали, свое они отработали с честью — с честью и проводили.

Райком снова обратился за помощью к Родиону Карташу. Как привести в порядок сотни машин, как перегнать эту армаду на станции близлежащих городов, как организовать их быстрейшую отправку? И тут Родион обнаружил прямо-таки государственный ум. Он убедил районное и областное начальство, что нет смысла возвращать машины владельцам. Гораздо выгоднее иметь в Марте, на стыке двух республик, мощную автобазу, благо, кадры найдутся на месте. Вскоре в степи за станцией выросла невиданная в здешних, да и не только в здешних, местах мощная автобаза, директором которой стал Родион Карташ.

Автошкола обрела нового директора, но по-прежнему называли ее карташевской. Родион ревниво следил за своим детищем, заботясь о ее нуждах, направляя развитие школы по лично разработанному плану.

Создание огромной автобазы, оснащенной современным оборудованием, с многоярусными подземными гаражами, полуавтоматическими линиями сборки, просторными механическими и кузнечными цехами, охваченными диспетчерской радиосвязью, далось Карташу нелегко. И как-то незаметно для окружающих он вдруг погрузнел. Некогда буйная, растрепанная шевелюра изрядно поредела, а виски густо покрыла седина. Его вездесущая серая, неприглядная снаружи «Волга» с бесшумными дверцами, мощным мотором, оснащенная радиосвязью, была знакома каждому жителю Марта. Родион Ильич никогда не пользовался положенным по штату личным шофером, разве что за его машиной постоянно следил дед Бахмут, из первого, памятного для Родиона выпуска.

Из тех, кто окончили курсы в конюшне колхоза «III Интернационал», на автобазе работало человек сто. В большинстве своем они стали теперь начальниками колонн, механиками, завгарами, но были среди них и шоферы. Родион никогда не скрывал своей симпатии к ним и говорил: «Моя старая гвардия!» Они были опорой Родиона в полуторатысячном коллективе. С ними Родион часто держал совет, и во всех его начинаниях впереди шла старая гвардия.

Когда в стране было решено ввести профориентацию в школах, в Марте сразу и единодушно постановили готовить водителей. Родион Ильич, заранее предвидя выгоду, с присущей ему энергией и знанием помог поставить дело в школах. Практику ребята проходили на автобазе, а председателем экзаменационной комиссии был сам Родион Ильич. Карташ смотрел далеко. Сколько бы ни выпускала шоферов его школа, могучая автобаза требовала их все больше. Уж слишком далеко ушли дороги его машин: пятьсот мартовских самосвалов работали в Средней Азии, отсыпали автодорогу Ташкент — Алмалык, две колонны возили крепежный лес из Башкирии на шахты Караганды; другие перевозили алтайский хлеб и руду Темиртау, гурьевскую соль и даже скот доставляли на мясокомбинаты Семипалатинска. И когда колонна возвращалась в Март, своим ходом или по железной дороге, приходили зачастую по одному к Карташу неловко переминавшиеся с ноги на ногу не больно разговорчивые мартовские шоферы: «Отпусти, Ильич, по душе жизнь в Башкирии: лес, река.» А то говорили: «Жениться хочу, Родион Ильич, отпустите.»

— Такова жизнь: спасибо и на том, что самовольно машин не оставляют в далеких краях, — говорил Родион Ильич и продолжал готовить шоферов не только для своей автобазы.

С годами Март разросся, стали поговаривать, что будет он называться поселком городского типа. Появилось много новых предприятий. Рядом с автобазой выросли три параллельные улицы с двухэтажными коттеджами. Автобаза утонула в зелени: весной душно цвела сирень, летом сладко благоухали чайные розы.

— Зачем такую красоту развел, ведь не парк культуры? — спрашивали заезжавшие коллеги-директора.

— Специфику работы понимать надо. Хлопцы за тысячи верст от базы работают, а дом вспоминают. Так пусть помнится красота. Немало автобаз повидают в дальних краях, больше гордости будет за свою, — отвечал Родион Ильич. И два штатных садовника исправно несли службу.

Особых развлечений жители Марта не имели: три кинотеатра, где изредка выступали заезжие гастролеры, вот, пожалуй, и все.

Но если не упомянуть о стадионе — значит, исказить истину. Дело в том, что в Марте было еще одно поприще, где можно было завоевать любовь и признательность односельчан, даже не выигрывая авторалли по Скандинавии.

Футбольные матчи и лыжные гонки собирали не только мужскую половину Марта. Почему футбол и лыжи? Право, объяснить это трудно. Хотя в Марте были неплохие легкоатлеты, велогонщики, борцы, но сердца мартовцев по-настоящему занимали лишь футбол и лыжи. Любое, самое маленькое предприятие Марта имело футбольную команду, окрестные колхозы и совхозы тоже выставляли команды на осенний и весенний розыгрыши кубков. Успехи футбольных коллективов поднимали престиж предприятий, и потому матчи отличались особым накалом.

Родион Ильич долго не разделял страстей своих земляков. Уже будучи директором громадной автобазы, без особой гордости принимал он поздравления, когда команда «Водитель» выигрывала первенство района или кубок. Не вызывали у него огорчения и проигрыши команды, и потому особенно не любил Родион Ильич, когда просили освободить шоферов для очередных игр.

Но однажды Родион Ильич по ранней весне отдыхал в Лазаревском, что под Сочи. Ранняя весна и поздняя осень — единственное время отдыха для крупных администраторов, хозяйственников. В санатории Родион Ильич был окружен директорами заводов, управляющими строек, начальниками всевозможных управлений. С утра, приняв процедуры, они спешили на стадион. Дело в том, что весной в Лазаревском тренируются многие футбольные клубы страны. Поначалу Родион Ильич ходил с отдыхающими на стадион просто так, за компанию.

Когда сосед по палате, директор одного из украинских заводов, пригласил Родиона Ильича к своим знакомым, киевским динамовцам, и Карташ стал ездить на предсезонные игры в соседние приморские городки в автобусе с футболистами, директор мартовской автобазы был уже в плену этой захватывающей игры. Как и всякая поздняя любовь, любовь к футболу оказалась страстной и всепоглощающей. Теперь Родион Ильич внимательнее прислушивался к разговорам коллег, и день ото дня крепла уверенность: будет и у него команда не хуже, чем, положим, у директора консервного завода или у директора мясокомбината.

Вернувшись в Март, Карташ с присущими ему энергией, энтузиазмом, а теперь любовью и знанием футбола (а кто не считает себя знатоком футбола!) взялся за свою команду «Водитель».

Первое же появление Родиона Ильича на мартовском стадионе не осталось незамеченным. Но и Карташ опытным взглядом хозяйственника увидел недостатки стадиона. Нестандартное, без травяного покрова поле, отсутствие раздевалок и душевой для команд. Всего три ряда скамеек вокруг поля. Голый, без зелени стадион разочаровал директора автобазы. И тут Родион Ильич вспомнил архитектора из области, который уже второй год просил «устроить» мотор для личной «Волги» и не прочь был сменить кузов.

Архитектор обрадовался неожиданному звонку. Разговор Карташ завел издалека: трудно, мол, нынче архитекторам, почти невозможно выразить себя — проектные институты, творческие группы, а сидит в каждом мечта создать что-то свое. Архитектор, задетый за живое, соглашался.

И Родион Ильич, как и всякий деловой человек, решил не затягивать разговор и объяснил, что поможет осуществить голубую мечту и к тому же намерен исполнить давнюю просьбу архитектора. Для этого от архитектора требовалось одно — сделать проект небольшого стадиона.

То ли повезло Марту, то ли Карташ действительно безошибочно определял людей способных, архитектор оказался человеком небесталанным. Вместе с Карташем они выбрали место для стадиона, и к осени проект был готов.

За автобазой, в большом молодом парке, бережно пересадили часть деревьев, и внутри парка началось строительство футбольного стадиона. Не одно взыскание получил Родион Ильич, пока велось строительство, но стадион вышел на славу!

С годами подросли деревья в парке, и стадион стал излюбленным местом отдыха. Был теперь у команды автобазы свой стадион и условия для тренировок получше, чем у многих других, а вот особенными победами «Водитель» похвалиться не мог — в футбол мар- товцы играть не умели.

Чернее тучи ходил Родион Ильич, когда в финале первенства или розыгрыша кубка местного значения футболисты какого-нибудь элеватора или лесхоза, штатом-то всего в триста человек, побеждали команду его автобазы. Зачастую «Водитель» проигрывал оттого, что лучшие игроки находились в дальних рейсах, а достойной замены не было. Постепенно у «Водителя» сформировались первая и вторая сборные, несколько юношеских. Теперь при случае можно было выставить равный во всех линиях состав. Все реже Карташ стал отправлять в дальние рейсы тех, кто мог на поле повлиять на судьбу футбольного матча. Нередко оказывалось, что лучший игрок другой команды вдруг переходил на работу в автобазу.

В финале осеннего кубка района «Водитель», с трудом отбивавшийся весь матч, в единственной контратаке второго тайма забил гол «Кооператору». Вратарь Николай Цихмистро по кличке Сова пропустил безобидный мяч. А через два месяца он перешел на работу в автобазу и сразу получил новую машину. И хотя на улицах уже лежал снег, события финального матча ожили у мартовцев перед глазами, словно это было вчера. По Марту пошли пересуды.

В приемной и в просторном кабинете директора автобазы вдоль стен стояли аккуратные стеллажи, сделанные местным столяром-краснодеревщиком по эскизам Родиона Ильича. В стеллажах выстроились всевозможные кубки: хрустальные, бронзовые, потемневшего серебра, крытые никелем. Висели вымпелы: нарядные, шитые золотом и попроще, грамоты и фотографии в рамках из светлой вишни. Гости автобазы, прикомандированные инженеры, члены всяких комиссий, бывая у директора, непременно говорили:

— Родион Ильич, да у вас все кубки, вам и завоевывать-то больше нечего!

Карташ любезно соглашался, но лишь только за посетителями закрывалась дверь, на лицо его набегала тень. Иногда ему казалось, что они сознательно бьют его в больное место. Откуда им было знать, что у директора автобазы была заветная мечта — добыть еще один кубок. Этот более чем полуметровый хрустальный кубок не выходил у него из головы с той самой минуты, когда он, раскрыв газету, увидел снимок: счастливые обнявшиеся футболисты, растерянное лицо тренера, еще не осознавшего, что все позади, и гордая улыбка директора завода, того самого, консервного, вскинувшего над головой тяжелый хрустальный приз. Под снимком несколько слов о заводе, директоре, чьи футболисты прошли столь тернистый путь до победы. Шутка ли, в борьбе за почетный приз участвовало двенадцать тысяч команд! Да, Родион Ильич надеялся, что когда-нибудь его «Водитель» выиграет кубок СССР для коллективов физической культуры. Мечтой своей Карташ ни с кем не делился, даже с футболистами. Путь долгий и трудный, на годы. Кубок СССР в Марте? На такое мог замахнуться лишь Родион Карташ.

В зоне отдыха рабочих автобазы у Чудных озер вырос еще один двухэтажный коттедж. Над входом висела искусно вырезанная фигурка футболиста, а зимой — лыжника, изогнувшегося в вираже. Рядом построили футбольное поле, теннисный корт. Что-то наподобие спортивной базы возникло в зоне отдыха. Родион Ильич знал лично всех футболистов, игравших и в юношеских командах «Водителя», и во взрослых, не говоря уже о тех, кто играл за сборную автобазы. О том, чтобы посылать их в дальние рейсы, теперь не могло быть и речи.

«Новая гвардия», — называли с иронией футболистов на автобазе. Старые друзья часто говорили Карташу, что футболисты злоупотребляют его любовью. Но поздняя любовь слепа, и Родиону Ильичу не нравились жалобы на игроков.

Когда «Водитель» попал на финальный турнир розыгрыша кубка СССР в своей зоне, Родион Ильич сопровождал команду сам. В турнире «Водитель» занял последнее место, а ведь это был лишь финал одной из двадцати зон. Видел Родион Ильич: в составах большинства команд на ключевых позициях играют бывшие игроки класса «Б», а то и высшей лиги. У команд квалифицированные тренеры.

Но неудача не остудила пыл Родиона Ильича.

В первое же воскресенье после возвращения «Водителя» из бесславного турне в Марте прошли две полуфинальные игры осеннего кубка. В первом матче игроки «Водителя» забили в ворота противника пять безответных мячей. В другом матче случилось непредвиденное — «Локомотив», бесспорный фаворит, проиграл, и проиграл по всем статьям, команде местной средней школы номер три.

Финальный матч, назначенный на следующее воскресенье, ждали с большим интересом, только о нем и шли разговоры.

Проигрыш «Водителя» в кубке СССР для коллективов физической культуры был забыт. Смогут ли юные, быстрые, играющие с задором школьники выиграть у опытнейшей команды района? Мнения разделились.

В воскресенье на переполненном стадионе автобазы кипели страсти. Юность, дерзания всегда вызывают симпатии болельщиков, и у школьников их оказалось, пожалуй, больше, чем у «Водителя», что случалось в Марте крайне редко.

«Вот она, моя будущая команда!» — присматриваясь к школьникам, думал Родион Ильич, хотя уже к концу первого тайма со счетом 2:0 вели футболисты его автобазы.

Наблюдая за игрой, Родион Ильич впервые не волновался ни за своих любимцев, ни за кубок, который они могли и не выиграть. Глядя на разворачивающиеся события, Карташ чувствовал, что школьники, несобранно начавшие матч и моментально наказанные опытными игроками, вот-вот «поймают» свою игру, и защита его «Водителя» не справится с маневренной и изобретательной игрой нападения.

Наблюдавший немало матчей и уже не дилетант в футболе, Родион Ильич впервые видел столь неожиданные и, казалось бы, нелогичные решения в атаке.

От этой-то нелогичности стала в тупик защита «Водителя». Порою школьники закручивали такую карусель в штрафной площадке противника, что Родион Ильич невольно сравнивал нападение команды мартовской средней школы с хорошим джаз-оркестром, где импровизация любого инструмента стройно вплеталась в общую мелодию, где каждому предоставлялась возможность солировать, развивая и углубляя тему.

Не по годам рослые, выносливые ребята приняли навязанный «Водителем» высокий темп, и когда при счете 2:2 водители пытались сбить атаки жесткой игрой, школьники не дрогнули.

Предчувствие Карташа не обмануло, его команда была бессильна противостоять шквалу атак школьников. На последних минутах игры их капитан Хамза Кадыров, совершив сольный проход, прошел всю защиту «Водителя», выманил из ворот Сову и легонько вкатил мяч в пустые ворота. 3:2!!! Три гола центрального нападающего школьных футболистов впервые за последние годы лишили автобазу осеннего кубка.

В раздевалке водителей стояла гнетущая тишина, футболисты, отдавшие все борьбе, не находя сил стянуть мокрые и грязные футболки, исподлобья поглядывали на дверь. Иным уже виделись суровые зимние дороги на Семипалатинск. Вдруг скрипучая дверь распахнулась, и вошел улыбающийся Родион Ильич.

— Что за похоронное настроение? Вот не думал, что вы такие жадные. Пусть молодежь сегодня порадуется, а то играть вам скоро не с кем будет. Банкет, который я самоуверенно заказал на Чудных озерах, не отменяется. Гости при параде, правда, немного сконфуженные, но не расходятся. Так что живо собирайтесь, жду вас в автобусе.

Футболисты, знавшие крутой нрав Родиона Ильича, недоумевая, заспешили в душевую.

Наутро Карташ, едва закончив планерку, придвинул к себе микрофон:

— Наталья Павловна, разыщите мне Кравцова.

Механик Кравцов из года в год ведал в профсоюзе спортивно-массовой работой, за «Водитель» радел не меньше, чем Родион Ильич. Сергей Никифорович, услышав по радио, что его вызывают к директору, скинул халат, протер ветошью руки и, переглянувшись с находившимися рядом шоферами, нехотя двинулся к конторе.

В кабинете директора находился бухгалтер, принесший бумаги на подпись, и Кравцов потихоньку уселся в глубокое кресло в углу у кондиционера.

— Как вчерашняя игра, понравилась? — спросил Родион Ильич, лишь только бухгалтер прикрыл дверь.

«Так и знал», — подумал Сергей Никифорович и ответил:

— Не узнал школьников, и в прошлом году они играли в этом составе, а нынче — прямо московский «Спартак», ничем не остановишь. А капитан у них, ну, прямо бери и — в класс «А». Высший пилотаж, как говорят у меня в колонне.

— Что ж, я очень рад, что мнения наши совпали. У меня к вам просьба. Кажется, в третьей школе автодело ведете вы?

— Да, они учатся у меня, — сказал Сергей Никифорович.

— Пожалуйста, постарайтесь собрать сведения о команде: что за ребята, их увлечения, чем собираются заняться, все-таки выпускники. Недели хватит? — спросил Родион Ильич, вставая из-за стола.

Ровно через неделю после обеда Карташ долго беседовал с Сергеем Никифоровичем. Оказалось: ребята из двух параллельных десятых классов играют третий сезон. Особые увлечения? Конечно, автомобили! Мечтают после школы попасть на автобазу, поначалу хотя бы в слесари, но до армии хотели бы сесть за руль. Только один в команде, вратарь Коля Дмитриенко, давно увлекся юриспруденцией и собирается поступить в университет, за что в школе прозван Прокурором. У семерых родители с автобазы. Отец капитана команды работает на мойке, а остальные — на машинах.

«Вот она, команда, которая добудет мне кубок!» Директор мысленно уже видел этих ребят тренирующимися на базе в Чудных озерах под руководством опытного специалиста. Он знал, что создаст им самые благоприятные условия для работы и игры.

Увлечение Родиона Ильича, однако, нисколько не отразилось на работе. Автобаза считалась в области одной из передовых, колонны, работавшие в дальних краях, перевыполняли планы перевозок, и в Март, в адрес руководства, шли благодарности. На текущий счет автобазы набегали немалые премии за досрочно пущенные объекты, за своевременно доставленные сотни тысяч тонн грузов, за победы в социалистическом соревновании.

О новых планах директора едва ли кто, кроме Кравцова, догадывался. Переговорить с юношами Карташ не доверял даже Кравцову, ждал весны. Родион Ильич надеялся, что весной, когда выпускники придут на практику на автобазу и будут сдавать вождение, представится удобный момент для разговора. Но случай представился неожиданно и даже раньше, чем он предполагал.

В апреле, накануне майских праздников, он вернулся из области. В приемной Кравцов, раздвинув стекла стеллажей, что делалось крайне редко, показывал ребятам спортивные трофеи автобазы. Родион Ильич искренне обрадовался мальчишкам и, широко распахнув двери кабинета, пригласил их к себе.

Просторный уютный кабинет, сверкающие призами стеллажи словно заворожили ребят. Но радушие хозяина кабинета, поданный секретаршей чай в ажурных подстаканниках быстро растопили атмосферу неловкости, возникшую поначалу при появлении директора. Вскоре Кравцов ушел, а Родион Ильич все беседовал с ребятами: о машинах, об автобазе, о футболе. Оказалось, что и они болеют за московский «Спартак». Неожиданно Родион Ильич спросил:

— А тайны вы хранить умеете?

— Умеем, — нестройно ответило несколько голосов.

— Не все, значит. — улыбаясь, сказал Карташ.

— Умеем! — твердо, в один голос ответила команда.

— Вот так мне нравится больше, — сказал директор и склонился над микрофоном: — Наталья Павловна, попросите, пожалуйста, чтобы подали автобус к конторе, водитель не понадобится.

Вскоре подали автобус, и Родион Ильич пригласил всех в машину. Ребята, предчувствуя что-то занятное, весело заняли места. Директор сел за руль, улыбнувшись, обвел взглядом салон и сказал:

— Поехали!

Автобус долго петлял между корпусами автобазы, миновал зеленую зону и остановился у боксов, прижатых к глухому забору. Когда ребята сошли, Родион Ильич нетерпеливым жестом пригласил их с собой, и они зашагали к самому крайнему строению. Директор осмотрел пломбу на двери, аккуратно сняв ее, открыл замок.

В боксе пахло пылью и сыростью. Подслеповатое оконце, затянутое паутиной, не пропускало свет, и Родион Ильич, включив освещение, пригласил застывших на пороге ребят пройти внутрь.

Перед ними в ряд, словно на линейке, стояли пятнадцать новеньких голубых самосвалов.

— ЗИЛы — пятьсот пятьдесят пятые, — сказал кто-то шепотом.

Словно и не было запаха пыли и плесени, мальчики вдруг ощутили, как пахнет свежая краска, услышали запах шин, новенькой кожи сидений. Крытые никелем фары машин, поблескивая тонким слоем смазки от коррозии, глядели в упор на зачарованных ребят.

Родион Ильич, отойдя в глубину бокса, наблюдал за ними. Вдруг он сказал:

— Вот это и есть моя тайна. На следующий же день после выпускного бала можете приходить на базу — они ждут вас! — и Карташ, выйдя из тени, открыл дверцу ближайшего самосвала.