Помоги проекту - поделись книгой:
– Передачу отдал?
– Апельсины не взяли, говорят, нельзя.
– Правильно говорят.
– Нужны яблоки! Вот записка!
– Я как раз в ветеранском магазине килограмм взяла – завтра отнесешь. И смотри по дороге не слопай половину.
– Все шутите, Наталья Петровна…
– С тебя станется.
– Ладно. Сейчас перекушу, и снова начнем душевные разговоры… Есть в них что-то спасительное, настраивает на философский лад… Только, пожалуйста, не изображайте из себя ветерана на пионерском сборе… Зачем лепетать о том, что вычитали в мемуарах или в кино увидели – будто своей биографии мало… Лучше вспомнить честно то, что было – ни меньше ни больше… Правда, ничего, кроме правды, – зять расстегнул пальто, вышел, на ходу надевая шлепанцы, вернулся. – Везет же мужикам, сегодня в списке одни мальчики!.. Да не разогревайте, и так умну… А вы, теща, мне даже приснились, и почему-то с парабеллумом в руке…
13
– Зин, а Зин…
Наташа свесилась в темноту.
– Ну и молодчинка ты! Так шпарить на ключе – одно загляденье!
– Телки вы безрогие, ничегошеньки не понимаете…
Зинка протянула руку вверх, и пальцы их встретились.
– Думаешь, я просто так в отличницы выбиваюсь? Может, при курсах инструктором оставят – понятно? Мужики-то, дурачье, все на фронт рвутся.
– Сама ты телка дебелая!
Ольга из Ростова, прозванная Гвоздиком, повернулась с боку на бок, вздохнула, как обычно, страдальчески.
– Всех отличниц по окончании в партизаны засылают, а оттуда мало кто возвращается!
– Не брешешь?
Зинка отдернула руку и повернулась к Гвоздику.
– Не брешешь?
– Стучи, подружка, стучи!..
Гвоздик опять вздохнула и затихла.
В дверях мелькнул свет, и по проходу защелкали подковками сапоги старшины.
Наташа, затаив дыхание, натянула колючее одеяло по самый подбородок и стала ждать, когда вспыхнет лампочка.
Это случилось, как всегда, неожиданно, и сразу же старшина сипло проорал команду и, глядя на секундную стрелку карманных часов, отвернулся к облупленной стене.
Пока Наташа подхватывала обмотки и шарила ботинки, Зинка, скользнув в юбку, натягивала косоворотку и вылетала босиком на построение.
А старшина, по-прежнему глядя в стену, гнал всех обратно и снова объявлял подъем, и Наташа в который раз хваталась за обмотки…
14
Достав из сумочки бальзам, Наталья Петровна поддела ногтями тугую крышечку и натерла виски.
Глаза начали слезиться, кожу защипало.
Вьетнамский бальзам почти не помогал, но хоть отвлекал от наползающих болей.
А вот зять пользуется бальзамом без всякой меры, при любом случае, для профилактики… С него и прижился бальзам в доме…
В очередной раз возвращаясь от Ольги, накупил штук двадцать крошечных баночек с красной звездой на крышечке, высыпал из пакета в ящик серванта, где всегда лежали горчичники, пластырь и бинт с ватой.
– Теща, цените: не только денег не пожалел, но и ради общего блага намаялся в очереди. Да было бы не обидно, если бы все хватали дефицит, а то кому – аспирин, кому – анальгин… К тому же за прилавком – старуха в чепчике, и ползает еле-еле, и рецепты по десять минут разглядывает… Вообще, ненавижу любую очередь и удивляюсь собственной теще. Иметь на руках удостоверение ветерана и не пользоваться им! Другие выжимают все из своего положения, а здесь необъяснимое благородство и чистоплюйство. Ветеранствуй, если заслужила!.. А может быть, есть какая-то причина, достаточно уважительная? Может, есть что скрывать от людей? Вот и решил, как представится возможность, поговорить с достопочтенной тещей по душам. Ведь не ради показухи такая позиция?..
15
Наташа осторожно, двумя руками сняла наушники, положила их на стол рядом с ключом и пододвинула инструктору листок.
Инструктор быстро просмотрел запись, отдельные цифры подчеркнул карандашом.
– На третий класс потянешь.
В коридоре, прикрыв дверь, Наташа прислушалась.
На ее место села Гвоздик, а рядом уже работала на прием Верочка.
– Вот и все…
Зинка отвернулась к окну.
– Что же теперь будет с нами?
Наташа поправила ремень и встала рядом.
Вдали за темной полосой деревьев угадывались белесые горы.
В иные дни они виделись четко и, казалось, тяжело двигаются навстречу.
Сегодня мешала весенняя дымка.
Полоса деревьев почти сливалась с верхом забора, а перед забором – пестрый от луж плац.
Через плац торопливо шел незнакомый командир в новенькой шинели.
Он старательно обходил каждую лужу.
Когда незнакомец поворачивался боком, возле бедра поблескивала замком полевая сумка.
– Что, девоньки, загрустили?
Старшина, вечно замотанный делами, вдруг остановился, щелкнув подковами, и тоже стал смотреть в окно.
– Радуйтесь, первый покупатель нарисовался из ОПСОНа – ишь, фортеля выписывает.
– И откуда, товарищ старшина, вы все знаете?
Зинка повернулась спиной к опустевшему плацу.
– Буквально все!
– Будя-будя… Злость для фронту подбереги.
Старшина переступил с ноги на ногу.
– Я вам сапоги выбил, панталоны самых нежных цветов раздобыл…
В конце коридора хлопнула дверь.
Командир постоял у порога и стремительно зашагал к старшине.
Когда незнакомец проходил очередное окно, эмблемы на черных петличках шинели вспыхивали.
– Рановато пожаловали!
Старшина небрежно козырнул.
– Личный состав курсов экзаменуется.
– Товарищ лейтенант, разрешите обратиться!
Наташа подмигнула Зинке.
– А что такое будет ОБСОН?
– Не ОБСОН, а ОПСОН!
Лейтенант расстегнул шинель на груди, глянул на старшину.
Старшина крякнул в кулак, стиснул зубы, молча развернулся на каблуках и рванул на себя дверь ближнего класса.
Оттуда, толкнув старшину плечом, вывалилась раскрасневшаяся Верочка. Сапоги ее хлопали голенищами.
– Дево…
– ОПСОН – это очень серьезно!
Лейтенант потрогал тусклую пуговицу на вылинявшей гимнастерке.
– Отдельный полк связи особого назначения.
– Дево…
– Если хотите, запишу вас к себе.
Лейтенант похлопал рукой по тугой сумке.
– Не пожалеете.
– Девочки, мне можно с вами, ну пожалуйста?
– Кому такой недомерок нужен!
Зинка отодвинула Верочку от лейтенантика и стала в упор разглядывать его.
Лейтенант посмеивался, касаясь пальцами свежего шрама над правой бровью…
16
Наталья Петровна снова натерла виски бальзамом и отошла к стене.
Возле серой выщербленной стены ждать было легче, и казалось, что очередь начала двигаться рывками, как едва заметный ветерок, только что выскочивший из-за тополя.
Наталья Петровна закрыла глаза.
Главное, дышать ритмично и глубоко… Куда же пропал ветерок… Пора уж пройтись ему вдоль магазина, ведь тополь снова прошелестел – еле-еле, но прошелестел…
А здесь, у стены, по-прежнему, как в омуте… Нет, не в омуте, а в переполненном вагоне…
Ночь, но мало кто спит… Поезд, судорожно подрагивая вагонами, тащится к фронту… Все ждут, что вот-вот сквозь привычный перестук нахлынет давящий гул самолетов… Или это она одна не спит, упершись коленями в чьи-то каменные колени, положив руку на чью-то вздрагивающую в такт вагонам спину, и ей кажется, что не спит весь вагон… Когда поезд притормаживает, шеи касается лямка подвешенного вещевого мешка – она как маятник, но только отсчитывает не время, а путь… Хоть бы кто слово сказал, хоть бы кто кашлянул… И нечем дышать, совсем нечем дышать…
Наталья Петровна открыла глаза, словно после предзакатного одуряющего сна, и посмотрела на тополь.
Дерево поникло, бессильно свесив тяжелые пыльные листья.
Ах, лейтенант Ремезов, лейтенант Ремезов…
17
В двухэтажной школе на окраине города обживалась разбитая за проливом часть.
Люди в рваных окровавленных гимнастерках бродили по коридорам, тупо разглядывая девчонок, прибывших с радиокурсов.
Девчонки старались не показываться в коридорах.
Поделиться книгой: