В согласии с собой. Книга гордости и стыда

Вероятно, Вы замечали, что иной человек постоянно протестует, изливает свое недовольство на ближних, и ничего с ним не случается – здоров. Вы правы. Внешне это так. Постоянное выплескивание своих помоев на окружающих не позволяет ему заболеть физически. Зато он болен душевно, и очень серьезно. К тому же к нему приклеен ярлык плохого человека, который переживет самого человека. Кто способен сдерживать свои эмоции до последней крайности, может, взорвавшись, сделаться преступником, а жить с запятнанным именем – тяжкий крест. Никто его не понимает и понимать не желает. Да и сам он себя не понимает.

А Вам хотелось бы иметь такое здоровье? Думаю, что нет. Поэтому воспринимайте такого человека как отрицательный пример наставника и благодарите Бога, что он помогает Вам не стать таким же. Если подобный человек заставляет Вас призадуматься, значит, он помогает Вам избежать страданий. Причем величайших страданий, ибо умышленное постоянное уготовление страданий окружающим является злонамеренной злобой. Какую она вызывает болезнь, Вам уже известно. Если Вы скажете, что у горлопанов рака не бывает, то посмотрите на их детей. У детей он есть. То, что родители извергают из своих уст, дети держат при себе, чтобы не уподобиться им. Невыносимый стыд за родительское поведение способен вызвать у ребенка рак.

По степени интенсивности различаются два полярных вида отчаяния:

• ВОИНСТВУЮЩЕЕ ОТЧАЯНИЕ – подобное взорвавшейся в доме бомбе, когда вылетают окна и двери.

• СМИРЕННОЕ ОТЧАЯНИЕ – тихое угасание свечи жизни от погружения в трясину безысходности, разочарований, ожесточения и печали.

Воинствующее отчаяние вызывает заболевания, которые начинаются в резко выраженной форме, смиренное отчаяние – те, которые начинаются как хронические. Страх, что меня не любят, делает из человека бойца, оружием которого является обвинение. Страх, что моя любовь не нужна, и чувство собственной вины по этому поводу превращают человека в побежденного. Чем сильнее развит комплекс неполноценности и чем больше человек этого стыдится, тем старательней он скрывает свои недостатки. В результате развиваются болезни, которые начинаются незаметно, но со временем становятся опасными для жизни.

Многие больные приходят ко мне и говорят: «Я верю, что во мне эти стрессы есть, но я их не ощущаю». Причем чем болезнь тяжелее, тем острее проблема нечувствительности. Если люди с физическими заболеваниями как-то еще пытаются разобраться в причине, то пациенты с нарушениями или заболеваниями психики буквально атакуют меня. Главное для них – доказать, что у них нет стресса, который вызвал их болезнь. Вместе с тем чтение моих книг задевает в них какие-то струны. Есть что-то такое, чего они не признают, поскольку не ощущают, что заставляет их интересоваться теорией стрессов.

Что такое чувство и что такое нечувствительность? Где пролегает водораздел между чувствительностью к некоей энергии и нечувствительностью к ней, между утверждением и отрицанием?

Вообразите некий стресс. Вы знаете, что это – неопределенный туманный сгусток негативной либо позитивной энергии, и, хотя он есть, Вы его не видите. Воздух тоже не виден. Это не значит, что его нет. Если бы не было стрессов, было бы так же худо, как если бы не было воздуха. Воздух, пришедший в быстрое движение, может обратиться в бурю, которая все сметает на своем пути. То же происходит со стрессами, когда они разрастаются до гневного отчаяния. С бурей спорить смысла нет. От нее разумнее держаться как можно дальше. Этому учит инстинкт самосохранения, и человек подчиняется. Однако чем умнее этот человек становится, тем сильнее желает победить бурю. Умное человечество еще не научилось усмирять природные бури, зато все успешнее учится усмирять бури, бушующие в собственной душе. Подавляя свои стрессы, люди материализуют их в физическую болезнь.

Что происходит со стрессами? При сжатии воздуха образуется жидкий газ. При сжатии жидкого газа образуется древесина. При выжимании из дерева воды образуется камень, а при сдавливании камня – металл. Металлов в нашем теле предостаточно – хоть начинай шахтную разработку серебра, золота или платины. Онкологи как раз и занимаются этим с утра до вечера.

Если Вас вбить клином в древесную щель либо погрузить в жидкий бетон или металл и дать им затвердеть, а затем подвигать ту же древесину, бетон или металл, почувствуете ли Вы это движение? Не почувствуете! Почему? По той же причине, по какой Вы не ощущаете движения, когда сидите в вагоне и он начинает отъезжать от перрона одновременно с поездом, стоявшим у соседней платформы. Вы не ощущаете движения, потому что движетесь вместе с ним. Так же и физическая болезнь – она движется вместе с телом, покуда Вы не принимаетесь протестовать против энергии, из которой состоит Ваша болезнь. Чем протест отчаяннее, то есть чем сильнее Вы желаете избавиться от болезни, тем стремительнее выбрасывается негативная энергия, и это вызывает смятение чувств. Материально это выражается в боли.

Если Вы еще не доросли до этого, то, по крайней мере, не отрицайте наличия у себя стрессов. Если у Вас есть проблемы, есть и стрессы. Чем проблемы серьезнее, тем больше величина стрессов, но Вы их не ощущаете, поскольку подавляете до состояния нечувствительности. Если Вы привыкли к тому, что всегда правы, то знайте: право – это еще не правда. Ваше тело говорит правду и в том случае, когда все умные люди утверждают обратное. Умный, считающий себя очень умным, неразумен. Поэтому верьте тому, что говорит собственное тело.

...

Есть лишь одно подлинное чувство. Это Любовь.

Все остальные чувства не что иное, как эмоции, стрессы, отклонение от любви. Когда они высвобождаются, то вновь становятся Любовью. К сожалению, большинство из нас подавляет свои стрессы, чтобы никто не заметил. Подавляемые стрессы материализуются в два физических чувства: в боль и нечувствительность . Всякая эмоция может превратиться в боль. Борьба против боли любыми средствами приводит к нечувствительности. Нечувствительность – это самое страшное чувство, которое может испытывать человек.

Представьте себе, что каждая первичная частица болезни подобна молекуле, атому или мельчайшей элементарной частице, из которой болезнь состоит. Если Вы высвобождаете содержащиеся в ней положительные или отрицательные заряды, она изменяется. Высвобождается стресс за стрессом, одна элементарная частица за другой, атом за атомом, молекула за молекулой. Суммарное количество больных клеток уменьшается, и сами они разрежаются, разжижаются. Плотность металла разрежается до плотности камня. Плотность камня – до плотности дерева. Плотность дерева – до плотности жидкости. Чем менее густой делается жидкость, тем она чище. В некий момент получается прозрачная лимфа. Так благодаря прощению улетучивается болезнь.

Веря в себя и неспешно занимаясь собой, Вы поправляетесь, не замечая ничего особенного. Боли либо обострение болезни возникают в том случае, если Вы желаете от болезни избавиться, исторгнуть ее из себя. Отчаяние взрывается, подобно бомбе, и приводит в движение лавину. Пусть это всего лишь лавина грязи, но если Вы окажетесь у нее на пути, будет ой как больно. Не понимая разницы между высвобождением и избавлением, Вы испытываете разочарование, поскольку, по Вашему мнению, делали так, как я учила. Если Вы совершили ошибку и признаетесь себе в этом, то сумеете возблагодарить небеса за то, что энергии пришли в движение. Боль является плохой стороной этого хорошего, но она уменьшается, если не относиться к ней отрицательно. Если Вы желаете отделаться полегче и начинаете оправдывать себя собственным незнанием, глупостью, неумением, беспомощностью, неспособностью, а также внешними факторами, то это не поможет. Вместо этого начинайте заниматься своими стрессами. Потраченное на это время окупится во сто крат в виде Вашего здоровья, счастья и удачливости.

Потерянное время становится вновь обретенным временем. Благодаря обретенному времени Вы уже никогда не скажете, что потеряли время попусту из-за болезни.

Существует много стрессов, т. е. чувств, которых человек не ощущает. Одно из самых распространенных утверждений звучит так: « Я не боюсь того, что меня не любят. Я знаю , что меня не любят». Заметьте: человек не боится, потому что знает. Насколько его знание достоверно, в это он не углубляется. Он не чувствует – он знает. Причем он уверен в том, что прав. Такое знание подобно куску льда, спрессованному из холодного воздуха. Страх спрессовывается в знание. Знайте, что Вас нельзя не любить как человека, но совсем другое дело, когда кое-кому не по душе конкретный Ваш поступок. Если, будучи ребенком, Вы не заглушали бы в себе страхи из желания стать смелым, то они не обратились бы в знание. Если кто-то заявляет Вам в лицо, что не любит Вас, то знайте, что Вы сами спровоцировали его на эти слова в свой адрес. Вашему страху, что меня не любят, захотелось убедиться в том, что любят, и Вы получили то, чего боялись: знание, что меня не любят. Зациклились на нем, и дальше этого мысли не пошли.

Всякое знание – это подавляемый страх. Он также именуется смелостью. Знания делают человека смелее, смелость делает человека умнее. Смелость и ум – это хорошие вещи, которые улучшают жизнь. Будь такая логика правильна, люди были бы здоровыми и счастливыми. Жизнь доказывает, что подобная логика хромает, судя по тому, что болезни становятся все более тяжелыми и сложными.

Испуганный человек желает быть смелым . Он считает, что, чем больше у него всякого добра, тем безопасней живется. Он защищает себя приобретенным умом, богатством и красотой, не понимая того, почему он страшится их лишиться. Защищая свой ум, богатство и красоту, человек добивается того, что они оборачиваются глупостью, нищетой и уродством. Происходит это по-разному. Если человек абсолютно уверен в том, что он красив, умен и богат, то налицо подавляемый до бесчувственности страх, он же смелость, или эгоизм, который причиняет человеку величайшие страдания.

Испуганный человек желает все знать . Ему кажется, что, если знать, кто к нему плохо относится, будет не так страшно. Ближним же он повторяет банальную истину, что дураку живется легко: кто не знает, тот не боится. Человек, находящийся в состоянии постоянной напряженной самообороны, настолько свыкается с ним, что считает его нормальным. Когда приходит болезнь, она воспринимается как ошибка, несправедливость. Такое суждение естественно для человека, пребывающего в состоянии неослабной самообороны из-за плохого к себе отношения. Суждение это – очередное бесполезное знание, а потому оно причиняет вред.

Человек, который высвобождает свое знание, ощущает, в какой степени он сам спровоцировал ближнего на такое к себе отношение. Ощущение достоверности своего знания приносит успокоение.

Незнание жизни вынуждает людей узнавать о ней как можно больше. Признавая только свои знания, они считают себя непогрешимыми, но не сознают того, что знание подобно солнечному лучу, исходящему из некоей центральной точки. Это знание можно развивать научно до бесконечности. Именуя это знание хорошим, применяя его на практике, люди неизбежно приходят к выводу, что есть и оборотная сторона медали. Так приходят к философскому мышлению.

Философское знание подобно бесконечной прямой, состоящей из видимого и невидимого солнечного луча. Говоря о каждом луче в отдельности, умничая с важным видом, мы ходим, словно кот вокруг горячей каши, но суть дела не проясняется. Лишь высвобождая свои знания, мы подходим к такому моменту, когда суть улавливается нашими чувствами. Мы чувствуем, что говорим о вещи, которая является источником излучения, подобно солнцу. Мы можем рассказывать о солнце все, что знаем, можем смотреть на него, но если сосредоточиться и попробовать его прочувствовать, мы ощутим нечто такое, чего не выразить словами. Отыскивая подоплеку этого чувства, мы сможем обнаружить в солнце нечто новое.

О своем открытии мы можем произносить долгие ученые речи, но если солнце прочувствовать снова и снова, мы всякий раз будем ощущать нечто новое. Отыскивая этому новому соответствие на физическом уровне, мы будем открывать все более мелкие частицы материи, которых раньше как будто и не было. Обнаружили мы их благодаря чувствам.

Новые открытия всегда основываются на чувствах, интуиции.

Таким же малоизученным источником излучения является человек, каждый из нас. Мы знаем о себе как будто все, но вот происходит неожиданное событие, и выясняется, что мы не знаем о себе ничего. В своем желании быть смелыми мы цепляемся за свои знания, и они подводят нас, как водится, в самый неподходящий момент. Высвобождая свои знания о себе, мы лучше себя узнаем. Меняются представления, за которые мы цеплялись прежде, и меньше становится страданий.

Кто предпочитает научное обоснование жизни, тем я постараюсь объяснить то же несколько иначе. Для этого воспользуюсь определениями, приведенными в «Эстонской энциклопедии» и раскрывающими содержание понятий. Чтобы не усложнять дело, воспользуюсь наиболее известными из них. Обратите внимание также на первоначальное значение названий научных понятий, ибо оно не случайно. Каждое слово имеет бесконечно глубокое значение. Названия не берутся учеными с потолка.

Душа и дыхание

Душу и дыхание обычно не принято увязывать друг с другом, несмотря на то, что в эстонском языке эти слова имеют общий корень, и это могло бы навести на мысль, что и то и другое являют собой принципиально ту же энергию. Покуда человек дышит, душа его движется. Движение и есть жизнь. До тех пор, пока душа движется внутрь и наружу, в теле поддерживается жизнь. То, что мы вдыхаем, в это же потихоньку и превращаемся. Окружающая атмосфера, как в духовном, так и в земном смысле, незаметно преображает человека. Начиная познавать свои потребности, мы учимся не оставлять в себе атмосферу, которую вдыхаем, а, наоборот, выдыхать ее. Покуда этого не происходит, человек по привычке цепляется за все, что ему досталось, до тех пор, пока чаша не переполнится.

Когда переполняется чаша материальности, для души уже не остается места, и она вынуждена уйти, чтобы, освободившись от тела, двигаться дальше. Кто из них страдает? Уже никто не страдает, потому что тело без души ничего не чувствует. С момента освобождения находящаяся в сфере духа бестелесная душа может делать выводы из пережитого, уже не подгоняемая страхами и нехваткой времени.

Движение души, или дыхание, регулируется диафрагмой. Душа появляется на свете для того, чтобы возвыситься – развиваться от состояния неуравновешенности до состояния уравновешенности, т. е. чтобы стать духом. Под воздействием страхов возвышение оборачивается унижением. Униженность вызывает воспалительный процесс. От невыносимой униженности развивается гнойное воспаление. Следовательно, своими страхами мы унижаем себя и причиняем себе воспаление, причину которого принимаемся искать вовне, унижая тем самым материального возбудителя воспаления. Можно сказать, что униженность является базовой энергией всех болезней.

Человек дышит правильно, если понимает, что такое справедливость и что такое правда. Уравновешенный человек видит, что жизнь справедлива, что каждый получает то, чего заслуживает. Так оно было всегда. Он видит умирающего ребенка и понимает, что этот ребенок добровольно явился на свет, чтобы именно таким образом искупить свой кармический долг. Если из всех возможностей эта – наиболее трудная, то помочь ему не в силах никто, кроме его родителей, которые через болезнь ребенка искупают собственный кармический долг. Они могли бы помочь, но если они не умеют, если у них нет веры либо нет желания, то долг кармы ими не искупается, а переносится в будущую жизнь. Не искупиться он не может. Близкие могут помочь облегчить жизнь, но прожить ее за другого не могут. Так реализуется принцип жизненной справедливости.

...

Испуганный человек всегда считает,

что именно сейчас времена – хуже некуда,

и что он всегда делает больше, чем получает,

и что жизнь к нему предвзята и несправедлива.

Если Вы считаете себя смелым, но думаете точно так же, то напомню, что СМЕЛОСТЬ – ЭТО НАИСИЛЬНЕЙШИЙ СТРАХ, КОТОРЫЙ НЕ ОЩУЩАЕТСЯ КАК СТРАХ, ПОТОМУ ЧТО ПОДАВЛЯЕТСЯ.

Такая смелость и впрямь способна сотворить многое, чтобы получить хорошее. Но ее, возможно, наивысшие деяния имеют целью выслужить любовь, что не приносит счастья. Впустую потраченная энергия рождает чувство несправедливости, которое ведет к борьбе против несправедливости, именуемой борьбой за права человека. Борющемуся против несправедливости человеку повсюду видится несправедливость, и он ощущает себя приниженным, если не получает того, чего желает. Поэтому он способен во имя жизни тащить в суд любого, в ком видит притеснителя, то есть в ком видит себя. Самое большое притеснение – это притеснение самого себя страхами.

Страх оказаться виноватым является наисильнейшим притеснителем человека. Диафрагма испуганного человека отражает проблемы дискриминации, предвзятости и несправедливости. Кто боится оказаться дискриминированным, у того диафрагма напряжена и не дает правильно дышать. Людей учат дышать правильно, но пользы от этого мало. По всему миру открыты школы и курсы освобождающего дыхания, именуемого rebirthing, где обучают высвобождать стрессы путем специальных дыхательных упражнений. Я им занималась и считаю это прекрасным способом выявления и высвобождения скопившихся в подсознании стрессов. Вместе с тем я знаю, что для этого нужно специальное время и место, а ведь правильно дышать следовало бы постоянно. Я стала искать альтернативу и теперь знаю, что тот, кто высвобождает сдерживаемую энергию дискриминации, предвзятости и несправедливости, начинает дышать все более правильно.

Освобождающее дыхание представляет собой непрерывное дыхание. Представьте себе большое кольцо, которое проходит вертикально сквозь Ваше тело и частью которого Ваше тело является. Вы дышите через кольцо – вдыхаете через ступни и выдыхаете через темя. Выдох движется по кольцу вниз к ступням, и оттуда Вы вдыхаете вновь. Следите за тем, чтобы конец выдоха сразу же без паузы переходил в начало вдоха.

Можно дышать и наоборот – вдыхать через темя и выдыхать через ступни. Оба способа правильны и необходимы. Так вместе с дыханием Вы направляете поток энергий. Важно следить за тем, чтобы вдох плавно переходил в выдох и наоборот и чтобы ритм оставался тем же, что и при обычном дыхании. Еще лучше дышать медленнее. В школах и на курсах обучают дыханию, имеющему определенную направленность, в разном ритме и с разной глубиной, но этого нельзя делать без подготовки.

Можно вдыхать и выдыхать через больное место. Можно вдыхать всем телом и выдыхать также всем телом – направляя выдох из центральной точки лучеобразно во всех направлениях. Такое дыхание может на миг возникнуть само собой, когда человек занимается высвобождением своей гордыни, стыда, безысходности, неспособности принимать решения. В принципе такое дыхание бывает у святых. Чтобы этого достичь, нужно долго работать над собой.

Испуганный человек дышит прерывисто. После каждого вдоха или выдоха возникает короткая пауза – дыхательный спазм, свидетельствующий о том, что в человеке сидит страх получить плохое или страх лишиться хорошего. Так хорошее, которое человек вдыхает, остается внутри и становится пленником, т. е. плохим. Плохое, которое следовало выдохнуть, не выходит наружу, а отлагается в теле в виде вредного шлака. Уже одним таким неправильным дыханием мы нагнетаем в себе болезни. Вдобавок к этому питаемся мы тоже неправильно – не то едим и не то пьем. Да и очищаться умеем лишь внешне, не сознавая того, что это – лишь крохотная часть процесса очищения. А все потому, что мы живем со страхами.

Мы нередко говорим применительно к исчезнувшему человеку или предмету, что он испарился или что его будто ветром сдуло. Например, хворь как ветром сдуло. Была и нет ее – прошла за ночь. Если проблема, томившая душу, к вечеру прояснилась и разрешилась, то наутро от легкого недомогания не остается и следа, словно его ветром сдуло или, выражаясь иначе, словно больной выдохнул его из себя. И действительно – выдохнул. Если это произошло подсознательно, то недомогания, возможно, и не заметили и тут же про него забыли.

Поскольку человек – существо мыслящее, и ему необходимо до всего дойти своим умом, то при рецидиве той же болезни ее уже так просто не выдохнешь. Целесообразнее всего выдыхать болезнь органов дыхания путем сознательной регуляции самого дыхания. Когда человек принимается докапываться до причин заболевания своих дыхательных органов, из диафрагмы начинает автоматически высвобождаться энергия несправедливости. И если он задается вопросом, чему же хочет научить его болезнь, то болезнь перестает быть несправедливостью. Почему? Потому что болезнь впитала в себя мысль человека и превратилась в наставника.

Диафрагма координирует дыхание. Без ее участия воздух не поступает в легкие и не выводится из легких наружу.

Иными словами, без нее свобода, т. е. свободное движение души внутрь и наружу, превращается в смерть. А деятельность диафрагмы напрямую зависит от представлений человека.

Поскольку о диафрагме, она же грудобрюшная преграда, обычно не говорится, расскажу вкратце о ее строении. Она представляет собой орган из мышечной ткани. Мышцы крепятся к стенке грудной клетки на уровне нижних ребер и первых поясничных позвонков. Мышцы простираются к центру и переходят в сухожильную, или соединительную, ткань, в которой расположены отверстия для пищевода, всех кровеносных сосудов, нервных волокон и лимфатических сосудов, соединяющих верхнюю и нижнюю части тела. Диафрагма имеет выпуклую куполообразную форму. Сверху она выстлана легочной плеврой и околосердечной сумкой, а снизу – брюшиной. Известно, что основной функцией диафрагмы является дыхательная, однако если у человека поражаются органы дыхания, то патология диафрагмы обычно остается без внимания. Поскольку зачастую патология эта лишь энергетическая, то становится понятным, почему ее не выявляют медицинским способом.

Чем больше человек заставляет себя возвыситься, т. е. стать лучше, тем сильнее он тянет диафрагму кверху. Может и порвать. Чем сильнее человек заставляет себя унижаться перед ближним, чтобы тому понравиться, чтобы выслужить его любовь и зажить лучше, тем сильнее он продавливает диафрагму книзу. Силой вывернуть купол наизнанку, т. е. перевернуть жизнь, не удавалось еще никому. Кто очень этого хочет, тот умирает.

Купол обладает энергией вознесения. Он является такой же полусферой, что и небесный свод над нами. Вероятно, Вы ощущали благословенное чувство, когда стояли в церкви под куполом. К сожалению, в большинстве церквей под куполом располагается алтарь, и простые смертные не имеют права там находиться. Зато Бог не запрещает никому из нас стоять под его куполом, т.е. под небесным сводом, и принимать от него благословение. Купол есть святость, он же духовный свет, а его противоположностью является стыд, он же мрак, чернота.

Деформированный купол обладает энергией подавленной приниженности. Все земные купола могут приобретать неправильные пропорции, деформироваться, обваливаться, поэтому на них нельзя полагаться. На небесный же купол можете полагаться всегда. В момент вознесения легкие у человека утрачивают напряжение и становятся настолько вместительными, что большего и не надо. Чувство святости возвышает.

Освободите из плена страха свою вознесенность, святость, и Вы ощутите, что значит «Я живу».

Диафрагма символизирует состояние отношений между свободой (легкими), любовью (сердцем) и властью (печенью). Государство – это орган власти, против которого вечно протестуют, ибо протест против принуждения рождается подсознательно, автоматически. Протест порождается страхом. Сами боимся, сами протестуем и сами являемся государством. Поэтому все эти процессы и происходят в теле у каждого из нас. Чем сильнее человек страшится рабства, тем сильнее на него давит государство, и тем сильнее снизу вверх давит печень. Покуда не перехватывает дыхание. Государство с его благими намерениями вынуждено преследовать человека до тех пор, пока он не поймет, что государство необходимо, ибо люди еще не научились жить иначе. Поскольку Вы боитесь людей, которые Вас притесняют, то как только эти люди усваивают смысл государства, Ваши страхи множатся.

Это означает следующее: чем больше число людей, которых Вы боитесь, которым не доверяете, которые, как Вам кажется, не желают Вам добра либо желают зла, которые стремятся высмеять Ваши знания и умения, тем больше Вас беспокоит печень. Эти люди являют собой частицу государства, в котором Вы живете. Если Вы стараетесь не поддаваться, диафрагму охватывает спазм, тогда как печень продолжает давить снизу, потому что своим судорожным страхом Вы притягиваете к себе нападающих. Чем отважнее пытаетесь оказать сопротивление, тем сильнее печень увеличивается или уплотняется, поскольку к своим притеснителям Вы наверняка относитесь с ненавистью. А что своих чувств не высказываете, речь сейчас не об этом. Печень – она тоже глазу не видна.

Многие называют своих недругов – чтобы не сказать врагов – одним общим словом: материалисты. Что непременно включает в себя также и понятие денег. Сколь бы Вы ни были доброжелательны к окружающим, но если они мешают Вам заниматься своим делом – выполнять, как говорится, свою миссию – то Вам становится трудно дышать. Чтобы сделать вдох, Вам приходится как бы надавить на печень сверху, чтобы она вернулась на свое место. Само по себе давление не есть энергия принижения. Это то же самое, как если бы своей одухотворенностью Вы унизили материалистов, и они вынуждены были бы оказывать на Вас давление, чтобы Вы растолковали им духовные премудрости, ибо они тоже испытывают потребность возвыситься. Это то же самое, как если бы власть тоже потребовала для себя свободы. Поскольку иначе она не умеет, то и считает, что свобода – это когда печень поднимается до уровня легкого.

Эти энергии можно высвобождать по-разному. Можете высвобождать свободу и власть, а также печень, сердце и легкие – высвобождать как энергии. Если свобода хочет быть превыше всего, это действительно страшно. Если свобода, она же любовь, превращается в злобу, то может грянуть гром среди ясного неба и разверзнуться земля.

Подлинная свобода подобна небу, окружающему землю, и ее нельзя притеснять.

Кажущаяся свобода подобна земле, которая вознамерилась стать небом. Если это не удается, значит, налицо притеснение. Кто этому мешает, тот и есть притеснитель. Желание обрести свободу словно взрывает тело человека изнутри и расшвыривает фрагменты по небу. Человека словно и нет вовсе. А есть разгневанное существо, которое уже и не человек, а животное. У разгневанного человека желчь выплескивается в кровь и разносится по всему телу. Кто занимается исправлением своего умонастроения, тот не провоцирует других и того другие не провоцируют на взрыв. Он перестает быть притесняемым.

Когда нет притеснения, не возникает отчаяния. Эти два стресса подобны двум драчунам, которые через диафрагму вслепую обмениваются тумаками по принципу «кто кого». Оба не терпят ни пристрастного отношения, ни несправедливости. Притеснение держит железной хваткой IV чакру и заставляет человека бороться за свои права, как за воздух. При этом человек не догадывается, что если кто его и притесняет, так это он сам. Борьба против притеснения всегда ведет к отчаянию, железной хваткой подчиняющему себе III чакру. Отчаяние приостанавливает жизнедеятельность, чтобы человек поразмышлял над своей жизнью. Когда человек не может уже ничего делать, то думать он все-таки может.

Притеснение видит в противнике несправедливость. Отчаяние видит в противнике пристрастное отношение.

Находящаяся между ними диафрагма служит той стеной, той мишенью, в которую выстреливаются оценочные суждения. Над диафрагмой нагнетается несправедливость, а под ней – пристрастность. Различие между ними ощущается тонко чувствующими людьми при добавлении других стрессов. Для людей менее чувствительных все это – одна большая мешанина. Зная о существовании этих стрессов и высвобождая их, Вы все же сможете ощутить различие между ними.

В наше время «притеснение» стало модным словечком. Все вокруг борются против притеснения и притеснителей, не понимая того, что борются в первую очередь против самих себя. Если человек чувствует, что его притесняют, то его притесняют даже тогда, когда никто его не притесняет. Определяющим является чувство. Кто испытывает чувство притеснения, тому притеснитель мерещится и там, где его нет. Так, ребенку кажется, что его притесняют родители. Ученику – что его притесняют учителя. Работнику – что притесняет начальство. Борьба против притеснителей ведется как духовно, так и физически. Притеснители впадают в отчаяние и чувствуют, что их притесняют. Правы обе стороны, но истина состоит в том, что страх оказаться притеснителем и страх оказаться притесняемым обитает в душе у каждого человека, из-за чего люди оказываются все менее способными управлять собой.

Итак, диафрагма принимает активное участие в процессе дыхания, и если вдруг возникает страх перед пристрастным отношением и несправедливостью, то от страха перехватывает дыхание. Пусть даже человек в этот миг и не размышляет о проблеме пристрастности либо несправедливости. Решено – сделано. Неважно, когда именно решено. Невысвобожденная энергия всегда обнаруживает себя в самое неподходящее время – в этом можете быть уверены.

Если Вы испытываете желание спокойно и мирно выстоять, то скоро Вас посетит печальное чувство, что людей постоянно дискриминируют, что богатого считают лучше бедного, умного – лучше глупого, старого – лучин молодого, красивого – лучше некрасивого, белую расу – лучше черной, Вашего брата – лучше Вас, Вас – лучше Вашей сестры, мать – лучше отца или наоборот и т. п. Печаль из-за подобной несправедливости ведет к вздутию диафрагмы, которое может быть чрезвычайно сильным. Столь сильным, что может быть видным невооруженным глазом, однако это часто списывают на излишки веса. Лишь у очень худых людей можно заподозрить на уровне нижних ребер кольцеобразное вздутие. Мои слова об отеке, или вздутии, диафрагмы большинство медиков, очевидно, сочтет смехотворным.

Диафрагма делит тело пополам. Кто делит жизнь в ее цельности на прошлое и будущее, земное и духовное, у того постоянные проблемы с диафрагмой. Кто говорит о прошлом и будущем по отдельности, тот не умеет жить в настоящем и у того в большей или меньшей степени поражается диафрагма. Диафрагма здорова у тех, кто просто живет, обходясь без пустозвонства.

Поскольку все проблемы проистекают из страха, то и диафрагма может пребывать в напряжении вследствие страха. Внезапно возникшее напряжение может ощущаться как спазм, который не дает дышать. В такой ситуации человек принимается двигать вверх-вниз плечами, раздувая легкие, как меха у гармошки. Если же человек не додумывается до этого приема, то может задохнуться. Постоянное напряжение диафрагмы, вызываемое страхом, свойственно людям, которые постоянно теряют в весе. Они боятся дискриминации, предвзятости и несправедливости, однако не будут отстаивать перед обидчиком свое место либо чужое моральное право ни криком, ни кулаками, ни оружием.

Спазматические сокращения диафрагмы – икота – обычно считаются безобидным явлением. Если икота случается часто и длится часами, человек по ее завершении ощущает себя совершенно разбитым и понимает, что дело далеко не шуточное. Икота выражает страх по поводу утраты смысла жизни, а это – дело серьезное. Да и сама жизнь – дело серьезное, однако относиться к ней со смертельной серьезностью тоже не следует. Вот и икающего человека стараются рассмешить. Ему говорят: «Припомни, когда ты в последний раз видел лошадь сиреневой масти и в какую сторону был повернут ее зад?» И человек задумывается.

Да так задумывается, что забывает про икоту. Может, припомнил-таки лошадь, может, нет, но икота прошла. Что это означает? А то, что, если человек находится в состоянии душевного кризиса, ему следует дать некое конкретное, связанное с мыслительными операциями задание, невыполнение которого само по себе не заключает в себе ничего трагического. При икоте также говорят: кто-то обо мне вспоминает. Если человек преисполнен радостной надеждой, то от одной лишь попытки определить, кто же о нем думает, икота прекращается.

Икающего младенца, в том числе грудного возраста, конечно же, такие мысли не посещают. Детская душа распознает приближение очередной родительской ссоры. Когда родители начинают себя накручивать, ребенок принимается икать, чтобы родителей вразумить. Матери очень сильно раздражаются из-за детской икоты, но если в своем раздражении мать перестает думать об отце, то икота прекращается. А стоит прежней мысли вернуться, как ребенок снова начинает икать и может икать целый день.

Положение становится чрезвычайно серьезным, когда тяжело больной человек икает целыми днями и никакая шутка, никакое развлечение не приносит облегчения. Если человек приговорил себя к смерти, оптимистическими речами его не расшевелить. Оптимизм навевает на него печаль, а печаль превращается в злобу на собственный недуг, которая не позволяет радоваться вместе с другими! Печаль ведет к отеку печени, а злоба вызывает в печени внутренний огонь, что в совокупности усиливает раздражение диафрагмы. В такой ситуации нужно глядеть правде в глаза и откровенно говорить о жизни, о том, что в прошлом было хорошего, а что – плохого.

Если у человека в одной половине тела перекрываются расположенные вертикально энергетические каналы, то это еще не беда, так как каналы второй половины помогают жить дальше. Если же перекрывается перекрестный канал, это конец. Перекрестный канал – это не что иное, как канал диафрагмы. Обычно об этом не говорят. В восточных учениях, распространившихся и у нас, речь в основном идет о вертикальных каналах, ибо так лечат физическое тело и на Востоке. О лечении мыслями как наивысшей ступени излечения, характерной для восточной философии, мне говорили многие из тех, кто интересуется духовным развитием и кому в руки попадает соответствующая литература.

Если человек болен, поражается и диафрагма. Но если заболевает только верхняя либо только нижняя часть тела, то энергия диафрагмы непременно блокируется в большей или меньшей степени. Например, при отечности нижней части тела, непропорциональном увеличении либо иных симптомах опухания скопившаяся в нижней части тела энергия не может двигаться по всему телу. Это значит, что земная энергия не в состоянии подняться вверх, поскольку человек является пленником материального уровня. Такой человек борется с несправедливостью, восставая против нее стеной. Свою материальность он считает явлением отрицательным и хотел бы от нее избавиться, но земля его не отпускает.

Материальности известно, что если человека отпустить, он, недолго думая, бросится туда, где, как считает, ему будет хорошо, а значит – на небеса. Но ведь это смерть.

Пока время еще не подошло, высвобождайте потихоньку материальность, и нижняя часть тела исцелится. Итак, желание убежать от материальности, которая затрудняет жизнь, но при этом так, чтобы материальные блага приумножились, концентрируется в нижней части тела в виде болезни.

Человек с материальными взглядами, не готовый еще к духовности и потому к ней не торопящийся, живет себе на свете здоровый и радостный и не ведает горя. Если он доволен своей жизнью, то для жизни и здоровья ему хватает земной жизни. Ведь в подсознании им руководит все-таки дух, и человек делает что надо, чтобы жизнь наладилась.

Явления отечности, в том числе ожирение, либо скопление болезней, поражающих только верхнюю часть тела, означают, что человек испытывает страх перед несправедливостью, который культивирует в себе. Его молчаливый протест против несправедливости превращает верхнюю поверхность диафрагмы в труднопроницаемую энергетическую стену, и в верхней части тела скапливается тем больше жидкости, чем сильнее печальное нежелание человека опуститься столь низко. Верхняя часть тела неуклонно увеличивается в объеме всякий раз, когда человек при виде непристойности, низости, пошлости и безобразия дает себе клятву, что уж он-то никогда не падет столь низко, поскольку запретил себе подобное.

С детьми, которые в один прекрасный день начинают думать своей головой и оценивать окружающее, происходят буквально зримые физические изменения. Эти дети борются с желанием убежать из дома, где процветают хамство и невежество, и с желанием никогда не опускаться до уровня своих родителей. В результате развиваются всевозможные болезни в грудной области. Итак, никогда не обещайте, что уж Вы-то столь низко не падете. Если пообещаете, то падете, поскольку к этому вынудит Вас стресс. Лучше высвободите свой страх перед несправедливостью, а также самоуверенность, которая обещает Вам, что низко Вы не падете. Знайте, что самоуверенность есть стресс, который сыплет обещаниями, но, увы, невыполнимыми.

Особенно велик этот стресс у тех, кто считает себя человеком духовным. Бремя несправедливости, которое мы приносим с собой из предыдущих жизней и из-за которого в жизни нынешней видим больше несправедливости, чем следует, является проблемой житейского уровня.

Когда мы, спасаясь от материальности бегством в духовность, начинаем считать себя духовными, то к материалистам относимся как к чему-то особенно низменному, но не видим того, что сами продолжаем обеими ногами стоять на земле. Не парим в небесах ангелочками.

Страх скатиться вновь до чисто материального уровня заставляет человека поклясться, что он никогда не падет столь низко. Так человек, считающий себя духовным, укрепляется в чувстве превосходства над материалистами, и жизнь непременно поставит его на место – руками материалистов.

Немало таких, кого называют завистниками. Человек во всех отношениях положительный, т. е. желающий быть лучше других, говорящий о своих неудачах и бедах и постоянно сравнивающий их с чужим везеньем, может источать нескрываемую зависть. Если он воспринимает неравенство как несправедливость, на него поочередно валятся беды, одна хуже другой, поскольку человек упорствует в своем мнении и жизнь его не клеится. Чем более откровенны и злобны его сетования, тем опаснее развивающаяся у него открытая форма туберкулеза легких, что на сегодняшний день во всем мире встречается все чаще и чаще, несмотря на наличие хороших лекарств. Кто же боится либо стыдится кричать в полный голос о своих бедах, у того развивается закрытая форма туберкулеза легких.

...

•· Беда и стыд – близнецы.

•· Беда приключается с тем, кому стыдно, что он не свободен.

•· В беду попадает тот, кто не умеет жить.

•· Кто стыдится признать свое неумение, того и настигает беда.

•· Кто в своей беде винит себя либо других, тот, вдобавок к собственной беде, зарабатывает еще и болезнь.

•· В зависимости от особенностей обвинений как формы борьбы против несправедливости развиваются также болезни легких.

•· Зависть к ближним из-за их свободы вызывает туберкулез легких.

Сжавшаяся диафрагма препятствует как дыханию, так и приему пищи. Необъяснимое отсутствие аппетита говорит о том, что у человека отсутствует вкус к такой жизни. Он хотел бы другую жизнь, да неоткуда взять. Он не желает хорошей жизни, так как считает себя недостойным хорошего, однако не желает и плохой. Страшится он не столько материальных трудностей, сколько моральных проблем. Кто думает подобном образом, у того родители наверняка наносили друг другу обиды. Ребенок может и не знать про это – в его сознании это не зафиксировано, так как родители скрывали от него нехорошие вещи. Ребенок знает про это подсознательно и как будто безо всякой причины боится, что и в его собственной семье может произойти такое. Как правило, имеется в виду проблема измены.

Кто не пойман с поличным, того прямо не обвинишь. Но страх остается и постоянно делает свое дело, особенно если супруг(а) чем-то выделяется и обращает на себя внимание вне дома. Верность нельзя связывать только с сексуальной жизнью. Верность – это прежде всего единство взглядов. Люди развиваются вместе и вместе меняют взгляды. Когда отсутствует духовное согласие, взгляды расходятся. Духовное расхождение ведет к расхождению душевному, а это, в свою очередь, к материальному расставанию.

Человек с постоянно напряженной диафрагмой, живущий во имя хорошего, боится вдыхать полной грудью, потому что боится выдохнуть. Иначе говоря, он боится жить радостно, т. е. жить полной грудью, поскольку страшится выплеска печали, таящейся в тени радости. Выражаясь еще проще, это страх жить. Страх жить вынуждает человека все себе запрещать, а другим позволять. С годами стресс усиливается и оборачивается чудаковатой невзыскательностью, раздражающей окружающих. Например, человек ест некачественную пищу, приберегая все, что получше, для других. При этом ближние вовсе не желают, чтобы он отрицал свои желания и потребности. Если он и позволяет себе когда-нибудь маленькую радость, это заканчивается самобичеванием.

Такой человек, живя бок о бок с домашними, может сделаться неприметным, как тень. В повседневных хлопотах его странности как бы не замечаются, но в выходные дни он путается у домочадцев под ногами, вызывая раздражение. Он являет собой живой укор ближним, из которых ключом бьет радость жизни, задор и энергия. Его так и подмывает хорошенько встряхнуть – а иной раз так и делают, но от этого становится еще хуже. Такой человек начинает позорить членов семьи.

Если Вы знакомы с подобным человеком и он раздражает Вас своей скаредностью, то знайте, что в нем Вы видите собственную скрытую сторону. Он усиливает в Вас чувство вины за Вашу расточительность. Стоит его увидеть, как и у Вас тоже перехватывает дыхание, и Вы начинаете суетиться. Это значит, что Вы желаете дышать полной грудью и как будто так и живете, но тут чужая воздержанность наступает Вам на мозоль и напоминает, что Вы живете сверх своих способностей, даже если это не так.

В своем стремлении к высшему Вы словно подчеркиваете низменность ближнего, а потому предвзяты и несправедливы к тем, кто вынужден жить в бедности. Высвободите свой страх жить. Отпустите также страх перед моральной предвзятостью и несправедливостью. В противном случае Вы озлобитесь на несправедливость, а значит, на самого себя.

Страх жить полноценной жизнью заставляет довольствоваться малым, лишь самым необходимым. Для такого человека изобилие является нежеланным в молодые годы и неприемлемым в зрелом возрасте. Если поначалу человек принимает то, что предлагают другие, то позже уже отказывается, ибо страх незаметно перерастает в протест. Со временем в нем развивается полное неприятие роскоши и ненависть к ее почитателям. Приобретение какой бы то ни было вещи воспринимается им как излишняя роскошь, даже если эта вещь облегчает, ускоряет и повышает качество труда.

Если кто-то из близких, например, любимая жена, покупает себе обновку – ради Бога. Если же новое дарится ему самому, то подарок может годами лежать на верхней полке, дожидаясь своего часа. Техническая новинка успевает устареть прежде, чем ею начинают пользоваться. Страх жить полноценной жизнью преследует человека, словно наваждение, заставляя его гордиться своей воздержанностью, чинить старые вещи и демонстрировать их отличные рабочие качества. В тени подобной непритязательности частенько развивается жадность к деньгам, скупердяйство, зависть, о которых близкие не догадываются. Да и семья не всегда знает, сколько в доме денег. И только ощущение растяжения и скрученности в средней части тела дает знать о наличии проблемы.

Когда в мужчине сидит страх жить полноценной жизнью, его жене приходится постоянно ощущать свою вину за расточительность. Настоящая мотовка недолго уживается со сквалыгой, тогда как душа экономной женщины должна быть готова к ежедневным травмам. Даже если она крошки лишней не потратит, а будет экономить на собственном желудке, пока не усохнет, то и тогда ее найдут чем попрекнуть. Кто боится жить полноценной жизнью, тот покупку буханки хлеба воспринимает как расточительство. Страх оказаться мотом разрушает аппетит. Кусок в горло не лезет, хоть и не ел несколько дней. Подобный кризис возникает тогда, когда человека охватывает жалость к себе из-за неспособности жить полноценной жизнью. В итоге развивается анорексия – страх перед едой, что по сути является страхом перед подобной жизнью. Предвосхищая тему, добавлю, что анорексия выражает проблемы жизни и смерти, обитающие в надпочечниках. Кто боится матери, тот боится жизни, непомерно же великий страх перед матерью и жизнью вызывает анорексию. Обратной стороной данного страха является злоба на мать. Если это мстительная злоба, человек умирает от анорексии. Главное – своей смертью отомстить матери. Но в этом он ни за что не признается.

Человек, боящийся жить полноценной жизнью, подавляет своим страхом близких, и у тех возникает протест против этого страха. Так, у прижимистого родителя ребенок может вырасти таким мотом, что в одночасье пускает на ветер родительское состояние, копившееся всю жизнь. В нем сидит подавленный до нечувствительности страх, он же кажущаяся смелость жить полноценно, отсюда и желание взять от жизни все, что можно. Зла причинять он не хочет, но протест вынуждает его к этому – поворачивает дела так, что все летит на ветер. Он ест, пьет, сорит деньгами и пирует, словно в него бес вселился. Возможно, с Вами бывало такое: в присутствии голодного на вид, но не желающего есть человека у Вас вдруг вспыхивал волчий аппетит. Вы едва не лопаетесь от еды, а он, сидя напротив, хлебает простую воду или клюет крохи. Представьте, до какой толщины Вы можете раздаться от обжорства, если испытываемый супругом страх жить полноценной жизнью раздражает Вас всякий раз, когда Вы садитесь за обеденный стол. Возможно, Вам случалось напиваться до чертиков лишь потому, что некий ханжа жужжал над ухом, дескать, за всю жизнь он ни капли в рот не брал. Либо же Вас охватывал покупательский азарт, когда на Ваших глазах человек скромного вида, но отнюдь не бедняк, начинал пересчитывать медяки. Потом ненужная покупка обычно кому-нибудь передаривается. Так выразился Ваш протест против неполноценной жизни, хотя можно вести жизнь полноценную. Из-за этого стресса Вы запрещаете себе жить неполноценной жизнью и от запрета толстеете.

Жизнь состоит из прошлого, настоящего и будущего. Страх перед будущим и страх за прошлое блокируют, соответственно, будущее и прошлое. Кто страшится будущего, тот живет в прошлом. Любое доброе и полезное новшество воспринимается им как тяжкая повинность, против которой он и протестует подсознательно либо сознательно, тихо либо громко. Все новое его раздражает. Ему кажется, что всякая новая вещь заведомо плохая и никуда не годная. Если в десятитысячной партии товара одна-единственная вещь оказывается с дефектом, именно ему она и достается. Даже если вещь и без дефекта, в его руках она все равно не работает. Он покупает другую, и повторяется то же самое.

Иному человеку приходится беспрестанно что-то чинить, относить в гарантийную мастерскую, разбирать на части, чтобы подивиться, что все в порядке, а вещь не работает. Зато после сборки она вдруг начинает функционировать, хотя ничего не исправлялось. И до каких же пор жизнь будет насмехаться над человеком? Покуда он живет в страхе. Покуда не научится жить полноценной жизнью.

Врачи могут прописать такому больному всевозможные укрепляющие средства от прогрессирующего похудания, но это не помогает – определяющим является стресс. Больной мается от неприятного давящего ощущения под ложечкой и приступов тошноты, не доходящих, впрочем, до рвоты, и тут не поможет никакое средство, так как от страха не существует лекарства. Чем сильнее в человеке желание-вызов доказать всем, что сам он обходится ничтожно малым, которым он выражает протест против мотовства, тем больше он начинает походить на бродячий скелет.

Могу сказать, что страх жить полноценной жизнью порой становится навязчивой идеей, и в этом случае членам семьи приходится страдать больше самого страдальца. Если у Вас в семье есть такой несчастный, постарайтесь потихоньку, осторожно разъяснить ему проблему. Если Вы ошибетесь в выборе тактики и заговорите о стрессе в обличительном духе, то за последствия вините самого себя. Поэтому прежде чем сказать что-то кому-то, освободите свой страх перед полноценной жизнью, а также протест против неполноценной жизни. Научитесь быть тактичным.

Прямо противоположным образом действует страх за прошлое. Он возникает тогда, когда человек стыдится прошлого. Он вынуждает относиться отрицательно ко всему, что имеет отношение к былому, и желать исключительно нового. Страх заставляет жить ради нового и во имя нового. Против обновленного старого он ничего не имеет. В ходе работы по обновлению вполне могут между собой ладить те, кто боится будущего, и те, кто боится прошлого, тогда как в остальных ситуациях они постоянно находятся на грани ссоры. Если эти двое – супружеская пара, то их жизнь не разлаживается только благодаря хитрости того из них, кто зациклен на будущем.

Все, что им приобретено для дома, мало-помалу стареет и перестает быть проблемой для партнера. Как он исхитряется приобретать новое – это статья особая. Если это женщина, то уж женщины-то умеют вытянуть из мужа деньги, но если к новому стремится мужчина, то стой он хоть на голове, денег от жены не допросится. Потому многие и не доверяют распоряжаться деньгами своей половине – чтобы не портить себе нервы.

Между подобными супругами постоянно идет скрытая или открытая борьба. Чем больше стаж совместной жизни, тем чаще и откровеннее супруги подтрунивают друг над другом уже накануне конкретного события. Один с смехом заявляет, что второй все равно ничего путного не купит, а тот – что первый никогда не сообразит приобрести для дома что-нибудь новое и необходимое. На самом деле это – смех сквозь слезы, за которыми скрывается сдерживаемый гнев, и гнев этот рано или поздно выплескивается наружу. Как скрытая, так и открытая война усиливают убежденность в собственной правоте. Оба чувствуют – неправой является противная сторона. Постоянный смех сквозь слезы – самый опасный вид смеха из всех существующих, ибо ведет к раку, чтобы человек осознал, что печаль следует высвобождать, а не превращать в смех.

Неизбежное развитие в направлении будущего изматывает супруга, живущего будущим, так как ему постоянно приходится прорубать стену страха, возведенную своей второй половиной. В то же время супруг, цепляющийся за прошлое, ощущает, что его незаслуженно обижают. Женская зацикленность на прошлом тормозит жизнь значительно в большей степени. Если муж пользуется на службе репутацией очень ценного новатора, а дома все наоборот, то он спасается от семьи на работе. Если же и это не помогает, он уходит из дома насовсем. По мнению женщины, мужчина, бросающий больную жену, ведет себя крайне несправедливо.

Если мужчина зациклен на будущем, в его доме полно хозяйственной техники, причем, быть может, в такой степени, что для жены не остается места, и она уходит сама. Увлеченность техникой она еще может вынести, так как самой ей не под силу в ней разобраться. Но если женщине приходится конкурировать с электрическими и электронными аппаратами, то она сдается. Ни один человек не вынесет чувства, что им пользуются в последнюю очередь, когда более важные вещи уже переделаны. Кому приходится соперничать с вещами, тот начинает вещи ненавидеть. Так, женщины испытывают ненависть к мужниной работе, к компьютерам – мужской забаве, а мужчины – к женским тряпкам, побрякушкам и вечному обновлению мебели. Следствием этого является болезнь, соответствующая виду ненависти.

В университете нас учили диагностировать грыжу диафрагмы. Подозрение на нее возникает, когда у человека одновременно с приемом пищи возникают трудности с дыханием. Кто желает единым рывком перенестись из прошлого в будущее либо так и делает, у того происходит разрыв диафрагмы. Его следствием является грыжа. Поскольку большинство людей бросается в будущее, принуждая себя к работе, то чаще всего грыжа диафрагмы располагается в левой половине тела, и желудок давит на грыжевый мешок. Сердце и легкие на грыжевый мешок не давят. Это означает, что подлинные свобода и любовь не стремятся возвыситься, – это было бы собственным приниманием. А вот желудок, кишечник и печень давят. Причина Вам уже понятна.

Отчаянное желание ради своих целей пробиться в общество, где человека явно не ждут и где его появление встречается присутствующими с затаенным на миг дыханием, вызывает грыжу отверстия пищевода, когда человек обозляется, однако от своего не отступает. В диафрагме для пищевода имеется достаточно широкое отверстие. Что же получается, когда в это отверстие снизу втискивается желудок, сокращаясь в размерах и причиняя боль? Чем сильнее человек рвется плыть против течения, тем больших размеров грыжа отверстия пищевода, именуемая по-латыни hernia hiatus oesophagi. Многолетняя грыжа отверстия пищевода постоянно травмирует его ткани и может настолько их истончить, что образует разрыв. Жизнь может спасти неотвратимая операция, но если ткани очень истончены, возникают осложнения.

Грыжа диафрагмы – болезнь коварная и серьезная. Она может привести к ночным приступам удушья (от нехватки воздуха), которые, возможно, в течение многих лет интерпретировались как нарушения сердечного ритма, вызываемые спадом напряжения в ночное время. Лекарствами подобные нарушения не снять, ибо причины в ином. Причина заключается в давлении грыжевого мешка на сердце, усиливающемся, когда человек спит. Важную роль играет поза спящего. Боль особенно велика, когда человек перед сном переедает.

Если в Вас зреет протест против того, что прошлое ценится выше, чем будущее, либо против того, что прошлое охаивается, тогда как будущее восхваляется, в этом случае Ваша бессильная печаль оборачивается бессильным гневом, ибо Вы не в силах никому ничего доказать Во всем теле на уровне верхней границы пояса Вас терзает постоянная боль, потому что Вы терзаетесь желанием что-то кому-то объяснить. Например, во имя великой цели Вы настолько перенапряглись, что тяжело заболели и вынуждены распрощаться со своей прекрасной мечтой. Некто, пытаясь поднять Ваше настроение, принимается убеждать Вас в том, что эта прекрасная мечта на самом деле никуда не годится. Такая дискриминация воспринимается Вами как чудовищная несправедливость, и от обиды Вы ссоритесь с доброжелателем. Ваш протест против дискриминации не дает Вам возможности разъяснить что-либо непонятливым. Позиция у них непоколебимая. У Вас тоже. Мне не доводилось слышать о том, чтобы кому-либо был поставлен диагноз воспаления диафрагмы. Если воспаление есть, то диагностируется, в зависимости от осложнений, воспаление легких, сердечной мышцы либо печени. Все равно при любом воспалении прописывается один и тот же курс лечения – антибиотики.

Воспаление диафрагмы есть униженность из-за предвзятости и несправедливости. Гнойное воспаление диафрагмы есть невыносимая униженность из-за предвзятости и несправедливости.

О таком диагнозе, как гнойное воспаление диафрагмы, слышать мне не доводилось, поскольку, когда гной прорывается в брюшную полость, диагноз ставится в зависимости от местонахождения гноя. Операция является высвобождением невыносимой униженности, а послеоперационный уход – это забота и любовь, которые смягчают несправедливость. Помимо этого, человек надолго либо навсегда отрывается от среды, в которой он заболел, и проблема находит быстрое разрешение. Больной поправляется. Другое дело – полностью ли?

Пример из жизни

Мне довелось знать молодого человека, заболевшего во время прохождения армейской службы. Его обследовали, лечили, но, не обнаружив ничего особенного, послали обратно служить. Через некоторое время все повторилось вновь. На основе симптомов воспаления, выявленных анализом крови, он прошел несколько курсов лечения антибиотиками, однако с каждым разом они действовали все медленнее. Случай этот произошел лет двадцать тому назад, когда современной компьютерной диагностики еще не знали. В ходе очередного обострения юноше была сделана операция брюшной полости, поскольку ничего иного сделать было уже нельзя.

Под печенью обнаружилось два литра стерильного гноя. Как это стерильного? Очень просто: от антибиотиков все микробы погибли. Но из-за того, что проблема осталась, остался и гной. В армию он уже не вернулся. Однако и не поправился. Ощущая себя человеком не особенно умным, бедным, некрасивым, скромным, малорослым – словом, испытывая комплекс маленького человека, он теперь повсюду видел несправедливое к себе отношение. В конце концов он зачах и умер пару лет назад.

Врачи оказались бессильными против стрессов.

* * *

Чем более в человеке развито чувство справедливости, т. е. чем больше он боится несправедливости, тем больше ему повсюду мерещится предвзятость и несправедливость. Пожелай он восстановить справедливость мирным путем, как тут же обнаружит свою беспомощность и впадет в печаль. Чем сильнее в Вас печаль по поводу любого рода дискриминации, т. е. несправедливости, и чем Вы чувствительнее, тем явственнее ощущаете, будто в легких не хватает места. Как только чуть расслабляете тело, возникает нехватка воздуха, хотя легкие, по свидетельству врачей, здоровы.

Если Вы проследите за нехваткой воздуха, то поймете, что дыхание перекрывается животом. Когда Вы потягиваетесь, становится легче, но от постоянного вытягивания спины устают мышцы. Пищеварительный тракт вроде здоров, но внутри засело смутное неприятное ощущение, что-то вроде тошноты. Со временем, если проблема остается, Вы замечаете, что при расслаблении тела появляется странное ощущение наполненности там, где ничему не положено быть, где нет органов, которые могли бы заболеть.

Печаль вызывает вздутие. При вздутой диафрагме отверстия в ней сужаются, а значит, пища застревает, не доходя до желудка, и проходит рывками. Ощущение это неприятное и рождает панику. Паника ведет к учащению сердцебиения, и внимание обращается вместо причины на следствие. Крупные артерии не в состоянии снабжать нижнюю часть тела кислородом и питательными веществами в должной мере. Крупные вены не могут в достаточной степени транспортировать обратно в сердце кровь, обедненную кислородом. К низу от диафрагмы возникает застой, конгестия. А что еще хуже – в результате нарушения обмена веществ лимфа также неспособна выводить шлаки.

Своими гроздьями лимфатические узлы могут симулировать опухоли, но и превращаться в таковые, если застойные явления длятся подолгу. Чем дольше длится печаль, тем толще делается жировая ткань. Это означает, что со временем печальная ситуация, если ее не исправлять, начинает восприниматься человеком как оскорбление, и он полнеет в талии. Как внутри, так и снаружи появляются жировые складки. Теперь уже в силу обстоятельств приходится постоянно втягивать живот и выпячивать грудь, чтобы фигурой не походить на лягушку. Постоянное напряжение утомляет, и, когда человек расслабляется, туловище и впрямь делается лягушачьим. Чего он боялся, то и получил. Людей с лягушачьим туловищем можно встретить на каждом шагу. Испокон веков это считалось неэстетичным, и изъян старались скрыть под корсетом, чем укорачивали свою жизнь как в прямом, так и переносном смысле. Проблема остается и передается из поколения в поколение. Неважно, толстый человек или худой, молодой или старый, не говоря уже о прочих доблестях. Если у него заплывшая талия, то речь идет о потерпевшем от несправедливости, который сам притягивает к себе несправедливость. Притягивает страхом перед несправедливостью и злобой на несправедливость.

Лягушка являет собой энергию обиженности. Будучи земноводным, она спасается от наземных опасностей, прыгая в воду. Если что-то ей не нравится в воде, возвращается на землю. Какие-то дела она делает в воде, какие-то на земле. Для нее лягушачья жизнь естественна и необходима. Если человек раздувается от обид, он уподобляется лягушке и живет и ведет себя, как лягушка. От сухости спасается в воде, а от воды – в сухом месте, надеясь при этом, что окружающие изменят его жизненные условия, сделав их достойными человеческого существования, что окружающие положат конец несправедливости. Посуху он квакает, дескать, мокро – это плохо, в воде же квакает, что плохо посуху – сам же только и делает, что тяжело пыхтит. Он всегда недоволен тем, что имеет, или тем, где находится. Его девиз – хорошо там, где меня нет, при этом совершенно не замечая, что обижает до глубины души людей, предлагающих ему добро. Иного человека называют земноводным, и все понимают, что имеет в виду говорящий.

С диафрагмой связаны не только изменения в талии, но и объем и форма грудной клетки.

Страх жить полноценной жизнью, т. е. страх дышать полной грудью, делает грудную клетку маленькой, вдох затрудненным, зато выдох свободным. Выдыхание выражает освобождение этого человека от излишнего хорошего материальной жизни.

Смелость жить полноценной жизнью, т. е. смелость дышать полной грудью, на деле является смелостью, подавленной страхами. От этого человек становится рвачом – берет от жизни все, что только можно. Смелость жить полноценной жизнью расширяет грудную клетку, делает вдох свободным, объем легких на удивление большим, а выдох неслышным и незаметным. Человек думает, что так и надо.

Если грудная клетка у Вас стала с годами непропорционально большой, по сравнению с нижней частью тела, либо всегда была такой, начинайте высвобождать свою кажущуюся смелость жить полноценной жизнью. Помимо душевных тягот Вам грозят легочные болезни. Пора понять, что с каждым вдохом Вы вдыхаете в себя слишком много, а с каждым выдохом выдыхаете из легких далеко не весь отработанный воздух. С воздухом в человеческое тело поступает все, что человеку нужно для жизни. 15 вдохов в минуту, 15 x 60 в час, 15 x 60 x 24 в сутки равняются полноценному обеду. Когда мы принимаем то, что нам дают, то должны бы отдавать взамен то, в чем больше не нуждаемся. Если мы так не делаем, ненужное остается в теле в виде шлаков. А ведь любая болезнь – это зашлакованность, как душевная, так и материальная.

Мучительной болезнью является астма, при которой человек не может выдохнуть. Ощущение удушья заставляет хватать воздух ртом, и человек без особого труда наполняет воздухом легкие, но обратно воздух не выходит, хотя бронхи не закупорены. Почему? Потому что меха, движущие легкими, и есть диафрагма, и если на душе столь тяжкий груз, что для диафрагмы уже не осталось места, то меха не могут работать.

Расскажу о личном опыте, подтолкнувшем меня к изучению этой проблемы. Несмотря на слабое здоровье, в детстве и юности я по праву могла гордиться большим объемом легких, даже спортсмены уступали мне в этом. Но когда, начиная с 25 лет, верхняя часть платья сделалась тесной, мне это уже не понравилось. Шли годы, и пропорции менялись в пользу верхней части тела. Нельзя сказать, чтобы я вообще не обращала внимания на свое дыхание. Мне было весьма знакомо ощущение, что грудную клетку распирает прямо до боли, вот-вот ребра затрещат, а хочется вдохнуть еще воздуха. Когда разрешилась проблема, из-за которой я задыхалась, я выдохнула единым духом, и все прошло. Астму я считала самой ужасной болезнью из всех, но не догадывалась задаться вопросом: «Почему этот больной поступил именно в мое дежурство?» Я понимала, что нужно досконально усвоить технику оказания первой помощи при приступе астмы, и усвоила ее. Это значит, я понимала, что мне нужно еще учиться. Но я не понимала того, что помимо знания лекарств, болезни и самого больного мне необходимо главное – познать самое себя в связи с этим недугом. Всякий раз я думала, что нужно защитить себя от факторов, вызывающих приступы астмы, коли, оказывая помощь астматику, ощущаю, как перехватывает собственное дыхание. Я старалась беречь свои органы дыхания, чтобы не заболеть той же болезнью. Вероятно, Вы уже поняли, что пользы от всего этого было мало, так как истинная причина астмы кроется гораздо глубже.

Пример из жизни

На пять лет жизнь подарила мне наставника в лице человека, тяжело больного раком. В течение пяти лет я делала все, что было в моих силах, чтобы продлить жизнь этому юноше. Он воспринимал столько, сколько мог, высвобождал свои стрессы, и в первое время эффект был хороший. Я же чувствовала, что эффект этот внешний, обманчивый, и об этом ему сказала. Он и сам говорил, что всякий раз, когда жертвовал исправлением умонастроения в угоду земным соблазнам, наступало обострение.

Поскольку наивысшим земным соблазном для него были увеличение учебной нагрузки и спорт, чем хотел доказать свое превосходство над окружающими, то никто не мог заставить его от этих занятий отказаться. Я взяла на себя смелость отчитать его по-матерински и наложить запрет, а он ответил просто: «Но это мне не в тягость». Так говорит привычка всегда нести на себе максимальную ношу. Его привычки я побороть не смогла.

Протест в нем вызывало только медикаментозное лечение, и он рассказывал, как при этом себя чувствует и какое разрушительное действие оказывается на его организм. До болезни он боготворил знания и физическую деятельность, благодаря которым можно достичь любых высот. Об отказе от всего этого и посвящении себя болезни не могло быть и речи, ибо изменение взглядов тем труднее, чем человек самоувереннее. Самоуверенность зиждется на абсолютных знаниях, зацикленность на которых придает смелости и силы воли.

Знание, что плохого я не делаю, и то, что я делал, принесло мне лишь хорошее, превращает человека в слепого, глухого и бесчувственного ко всему, что находится вне этого убеждения. Самоуверенность возрастает от интеллигентности, которая велит быть терпимым к людям, делать дружелюбную мину даже тогда, когда подмывает дать по морде. Самоуверенность – тяжелейший стресс, о котором речь пойдет особо.

Чего человек боится, то на себя и навлекает, и то, что он ненавидит, причиняет ему боль. У моего пациента начались обострения, за ними – курсы лечения и осложнения от лекарств. Я была ошарашена и уязвлена, когда обвинения полетели в мой адрес, а еще более меня удручало то, что в повседневной жизни он был практически наедине со своим недугом. В моей практике были раковые больные, которые быстро выздоравливали, чему способствовали супруг, дети и родители, поскольку занимались улучшением своего умонастроения, но заставить заниматься этим я никого не могу. Будь у меня возможность применить к моему пациенту альтернативные способы лечения, я посмела бы отсоветовать химиотерапию, но таких возможностей в Эстонии нет, и я почувствовала, что начинаю уступать смерти.

Жизнь предоставила мне возможность отправиться искать помощь в далекой чужеземной стране. А также дала шанс встретиться там с врачом, который располагал большими возможностями. Тот выслушал меня и как бы между прочим уверенно сказал: «Не волнуйтесь, ему можно помочь. У нас и раньше лечили подобных больных». Меня поразила самоуверенность врача, но мне так хотелось надеяться на лучшее. Помню, как стала хватать ртом воздух, как перехватило дыхание и как потом я пыталась отдышаться. Те полтора часа, в течение которых я дожидалась этого врача, чтобы обговорить детальный план, я дышала так, как никогда ранее.

От меня требовалось только вдыхать, обратно все выходило само. Внутри словно скопилась неимоверная масса чего-то, что стало теперь выходить с дыханием. Я стояла и ощущала, что бюстгальтер становится мне велик. Затем он стал сползать вниз, так как снялось напряжение от сверхтребовательности, задиравшей плечи кверху, едва ли не вровень с ушами. Плечи настолько расслабились, что даже поясной шов платья опустился на свое место. Мне уже не нужно было требовать от себя невозможного. Спустя час я встретила знакомую, с которой провела пару часов накануне, и та воскликнула: «Какой ты стала маленькой!»

Что все это означало? Я осознала, что взяла на себя ответственность за сохранение жизни другого человека, и она легла на душу величайшим бременем. Добра ему этим я не сделала, зато себе причинила зло. Я немало потрудилась, стараясь высвободить его из себя, но поскольку он изо всех сил за меня цеплялся, оттолкнуть его было бы для него смертельным ударом. Он жил мной. Его физическая смерть убила бы меня духовно, потому что в ту пору общество относилось ко мне, словно изготовившийся к прыжку зверь. Ведь в нашем сознании прочно укоренилось мнение, что врач несет ответственность за жизнь больного. Я не могла не беспокоиться за нас обоих. Тогда я еще была слишком хорошим человеком.

Мы все являемся на свет, чтобы нести ответственность за собственную жизнь, но мы не имеем права отвечать за жизнь других. Если мы берем на себя это право, оно становится обязанностью, и, если долг нами не исполняется, нас встречает осуждение. Меня осуждали, мне было трудно, а пациент мой виновником считал себя и страдал вместе со мной. Я объясняла ему, что сама навлекла это своим страхом перед несправедливостью, что это моя ошибка, но он не мог этого вынести, ибо боялся за меня.

Об одном подобном случае я рассказывала в своей третьей книге, когда привела пример с юношей, отчаявшимся от печали и беспомощности, что стало причиной скопления у него в правом легком опасного для жизни количества жидкости. В моих страданиях он винил себя. Я объясняла, что он не виноват, – при всей воодушевленности от проделанной над собой работы и ее последствий он не мог вообразить, сколь велико было «эго» у журналиста. Журналист не виноват в том, что в своем полном невежестве и в погоне за сенсацией не выбирал средств, а думал только о себе. Он знал, что беседует с раковым больным, чью хрупкую психику следовало бы учитывать, но в своей житейской наивности, что само по себе является эгоизмом, не подумал о последствиях. Голодный думает только о том, как бы утолить голод. В этот миг он не ведает ни сочувствия, ни чувства ответственности. Не виноваты и врачи, считающие медицину единственно верным способом лечения. Раскрыть глаза им пока еще мешает страх и профессиональная честь. Нельзя из-за чужих стрессов усиливать собственные и среди них погибать.

Пациент выслушивал меня, выказывал согласие и понимание, но его молодая душа, которая от моих речей на время воспарялась и благоприятствовала ремиссиям – временным ослаблениям болезни, длившимся по полгода, вскоре вновь принималась впитывать плохое, проистекающее от хороших желаний хороших людей. От окружающей среды поддержки не было, хотя та же среда всяко-разно за него беспокоилась. А что беспокойство – это вампир, выпивающий до капли жизненную силу у того, о ком беспокоятся, об этом хорошие люди не ведают и ведать не желают. Они желают быть хорошими людьми, и беспокойство является признаком хорошего человека.

...

Ситуация не меняется, несмотря на то, что все это нам известно. Проблемы разрешаются, когда мы высвобождаем свои знания, когда очищаемся. Это значит – когда не притягиваем больше к себе такого большого количества грязи. Для очищения души требуется время, но хорошие люди, они же общество, активно борющееся со злом, не дают времени. Человек спешит, боясь не успеть, боясь оказаться виноватым. Хорошие люди знают, что спешка – не заяц, который убегает. Перестаешь спешить – и спешки нет. Несмотря на это, человек подгоняет себя и других и портит все поистине прекрасное. Если попросить у бегущих: «Дайте время!», они тебя затопчут. Спешащие из чувства вины люди глухи к просьбам. Они желают получить осязаемый результат немедленно и еще вчера.

В хороших людях сидит великий страх оказаться эгоистом в глазах других хороших людей, человеком, кому наплевать на других, поэтому они вмешиваются во все, хотя сами несведущи. Толку от них никакого, но зато по крайней мере они доказывают, что являются хорошими людьми. Им невдомек, что тем самым они причинили больше плохого, нежели хорошего. Причем не только тому, кому хотели помочь, но и в целом.

Я втолковывала пациенту: развяжи чувство вины! Но у него накопилось за предыдущие жизни и с начала нынешней столько, что разом высвободить было невозможно. Если те, перед кем он ощущал себя виноватым, сказали бы ему в глаза прямо и чистосердечно: «Нет! Ты не виноват. Вину свою ты выдумал сам, так как желал отдавать всем больше, чем возможно и необходимо», то у него, как и у меня, груз тотчас бы свалился с души. За те полтора часа я перепоручила ответственность за жизнь ближнего другому врачу и смогла начать дышать по-человечески. Взял ли врач на себя эту ответственность – его дело. Уверена, что не взял, ибо он был смышленее меня.

Вас, наверное, интересует, излечился ли мой пациент? Нет, не излечился. Его уже нет в живых. Хотя он и начал поправляться, ему не давала покоя навязчивая мысль – такая жизнь не имеет смысла. Ему было стыдно жить инвалидом. Не смог примириться с мыслью, что ликвидация последствий болезни потребует еще лет 10 или 20. Это значит следующее: знание и признание своих ошибок означает достижение душевного покоя, но лишь сознательное исправление ошибок означает исцеление тела.

В такой атмосфере я не смогла научить его мыслить самостоятельно так быстро, как было необходимо, потому что он с детства привык исполнять приказы. Он делал только то, что я советовала. Первоначальный эффект был положительный, поскольку его стрессы были сопоставимы с топорной работой. Разъяснять их было просто. Из года в год, из месяца в месяц, изо дня в день мы внедрялись в глубину, доходя до все более тонких деталей. Мыслительная работа усложнилась, но с ней он справлялся, так как появились проблески самостоятельного мышления. Учитывая все убыстряющийся темп повседневной жизни, это было счастьем, поскольку я не могла уследить за каждым его шагом. К сожалению, хорошие люди наезжали на него со своими отрицательными оценками всякий раз, когда он успевал оправиться от предыдущего удара. Всякий раз нам приходилось восстанавливать разрушенное. Но надолго ли хватит у бедняги сил?

Что бы кто ему ни говорил, он привык ко всему прислушиваться. Любое суждение воспринималось им как приказ либо запрет. Сказали: хорошо, и он знал, что так правильно. Сказали: плохо, и он знал, что этого нельзя. В душе он протестовал против обязанностей, но наружу протест не выплескивал. Непоколебимая уверенность в том, что чувство ответственности было, есть и будет девизом Человека, изживается с великим трудом. Стоило кому-нибудь приказать ему во имя хорошего – и он тут же брал ответственность на себя. Кто бы ни захотел похвалиться его достижениями – и он уже бежал, покуда хватало сил. Да и сам он не раз говорил мне: «Ладно, пусть будет по-твоему!» От недобрых предчувствий у меня волосы дыбом вставали, и, бывало, я переходила на крик: «Кому это надо: мне или тебе!» Иногда он отшучивался: «Ну и тебе тоже!» И был прав. Помимо желания видеть его живым, я желала сама уцелеть душевно. Из-за его смерти меня не отправили бы на костер – времена изменились, но обвинения жгли мою душу, словно это я виновата в его болезни, а вылечить не могу.

Что было бы, если бы я не взяла на свою душу ответственность за его жизнь?

Он давно бы помер, зато меня в этом не обвинил бы никто.

Зачем он появился в моей жизни – ведь мог бы и не появляться?

То была наша кармическая связь. Когда-то в прошлом, много жизней тому назад, он помог мне, невзирая на трудности, и его сердце знало, где теперь найти такую помощь, за которую не придется оказаться в долгу. Чувство вины есть чувство ответственности, чувство долга, при этом самое сильное – чувство долга из благодарности. Более всего он боялся оказаться виноватым и оказаться в долгу. Передо мной он в долгу не остался. Теперь наш кармический долг искуплен.

Грудная клетка у него была огромных размеров, куда умещалось бремя безмерной ответственности. Он нес его с гордостью, а когда окончательно убедился в том, что для выздоровления необходимо еще круче изменить стиль жизни, то надломился. Он не желал видеть плохого. В этом – главная беда тяжело больных людей, поскольку у них тут же появляется чувство, что их из-за этого станут считать плохими. Это значит, что хорошие люди, которые прежде хвалили, становятся теперь очернителями, а значит, плохими. Если больной стыдится отзываться плохо о людях, то не желает слышать ничего плохого. Болезнь как спутанный клубок негативной энергии остается из-за этого нераспутанной и не излечивается. Для меня знаком обреченности прозвучала произнесенная им в первый раз фраза, резанувшая слух своим старческим настроем: «Не желаю, чтобы кто-нибудь вспоминал обо мне дурно». На мой призыв одуматься, не бросаться словами он ответил, что, видимо, слишком горд, чтобы унижаться. Ему казалось, что находиться ниже вершины – унижение, позор, а это хуже смерти.

В нем укоренилось представление, будто прощение есть принижение себя до уровня виноватого, что означало отсутствие сил оказаться выше плохого. Его всегда и всюду учили быть, как и положено человеку достойному, выше всех и вся. Никому и в голову не приходило, что достоинство есть вознесение себя и других, но никак не превосходство над кем-то или чем-то. В нем неосознанно воспитывали эгоизм, хотя при этом эгоизм критиковали и запрещали. В результате развился непомерный скрытый эгоизм, следствием которого и явилась раковая опухоль. В дальнейшем мы с Вами еще подробно поговорим о процессе возникновения рака.

Гордость запрещает говорить о плохом даже в том случае, когда говорить о плохом жизненно необходимо, чтобы вместе со словами выпустить из себя негативную энергию. Бедой моего пациента была именно гордость. И особенно большой бедой еще потому, что пациент не позволял ей проявляться внешне. Почему? Потому что оставались еще люди, над которыми ему хотелось утвердить свое превосходство. Он желал стать еще лучше, чтобы доказать прежде всего самому себе, что он – лучший из всех. Такова была его цель, за которой скрывалось желание отомстить за незабытые детские унижения и обиды. Когда гордое желание дышать полной грудью сделало свое дело, мириться с меньшим – хуже смерти. Он не желал жить такой жизнью, а когда у человека пропадает желание жить, он превращается в живой труп. Он желал быть достойным и видеть достоинство в тех, кого хотел уважать. В первую очередь, своих отца и мать, затем учителей. Стремясь стать идеальным, он желал, чтобы и другие были такими же. Он был сверхтребователен в отношении ко всему. Внешне он был само спокойствие.

Заболел он внезапно – после неудачного выступления на чемпионате, где от него ожидали победы. У него развился лимфогранулематоз, опухолевое заболевание лимфатической системы. Лимфогранулематоз возникает, когда человек испытывает смертельный стыд, вызванный тем, что человек не сумел добиться того, в чем фактически совершенно не нуждался. Ему было стыдно перед всеми, чьи надежды он не оправдал. А таких было много. Будучи больным, он желал своим выздоровлением доказать всем, кто в нем разочаровался, что способен на большее, чем от него ожидается. Даже исцеление стало для него целью. После выздоровления он мечтал начать творить чудеса и принимался их творить, как только чувствовал себя получше. Жизнь доказала, что, несмотря на хорошее самочувствие = хорошее знание самого себя, он все же чувствовал себя совсем нехорошо, и посылала ему обострение болезни. Раз за разом росло чувство стыда из-за очередного срыва намерений, пока не превратилось в трагическую безысходность: у меня все равно ничего не получится.

Как назло в ту пору произошел ряд неприятных случаев с известными, авторитетными людьми, и после каждого он либо подхватывал болезнь с температурой, либо погружался в депрессию. Он ощущал стыд из-за позора других людей. Наконец, он сделал выбор – решил отвергнуть смерть при жизни, предпочтя ей жизнь после смерти, но, кроме меня, никому об этом не сказал. Знал, что хорошие люди этого не одобрят. Он не желал никому делать больно. Я пыталась объяснить ему, что мы не имеем права прожить жизнь за другого. Он ухватился за мои слова и сказал: «Вот именно», имея в виду, что у меня нет права осуждать его выбор. Он не желал больше жить подобной жизнью в этом бесстыдном мире.

Такова жизненная судьба человека, который принес себя в жертву.

Проведенные рядом с ним годы научили меня лучше разбираться в причинах возникновения, течении и возможностях исцеления ракового заболевания. Я стала свидетелем того, как человек, избравший смерть, способен обрести себя благодаря исправлению умонастроения, обрести в такой степени, что страдания его физического тела оказались минимальными. Он скорее походил на готовящегося в долгий путь странника, который свел все счеты с миром. Отправляясь в дорогу, он счел нужным сказать лишь: не поминайте лихом. Это одновременно и просьба, и назидание: я не сумел забыть плохое и потому так жутко страдал. Не повторяйте мою ошибку!

Человек, который не способен обрести себя в своем доме, отправляется странствовать по свету в поисках самого себя. Если в этом он видит цель своей жизни и посвящает себя этой цели, то, отправляясь в последний путь, он ни о чем не жалеет. Он идет с чувством, что поступает правильно, ибо подсознание говорит, что настал последний срок проторить дорогу в следующую жизнь.

Прежде чем Вы начнете читать главу о раковых заболеваниях, могу сказать, что все, написанное мною в предыдущих книгах о возникновении рака, к сожалению, справедливо. Рак – это результат скопления энергии недоброжелательной злобы. Недоброжелательность являет собой нереализованную злонамеренность = нежелание быть плохим человеком, который начинает мстить всем, кто его принуждает и закрепощает. Недоброжелательность – это желание убивать без убийства. Желание убить умерщвляется чувством стыда за подобное желание, и человек не чувствует, что в нем сидит столь постыдное желание. Больной раком, который признается себе в том, что убил бы, если был бы уверен, что никто об этом не узнает, непременно начинает выздоравливать. Высвобождая свою жажду убийства, он приходит к осознанию того, что желание избавиться от плохого и есть интеллигентское желание убивать. За этим следует еще одно озарение: желание, чтобы все было только хорошо, фактически и есть убийство. Какая разница, что речь идет об устранении плохого. Хорошее ведь и так не истребляют.

* * *