Свадебный огонь

— Да, он был им, — с иронией согласился Алекс. — Именно это и подкупило мою сестру. Он владел большой плантацией, большим количеством рабов, и Элоиза представила себе, как она заживет, если…

— И рабы?

— Конечно. Как ты правильно заметила, нас не взяли в состав Штатов, потому что Техас — страна рабов. И Луизиана — тоже.

— Но я думала…

— Именно они и дают то богатство, о котором мечтала моя сестра. Судьба дочери текстильного промышленника казалась ей не слишком завидной, как для тебя сейчас участь дочери какого-то эксцентричного профессора. В итоге жизнь моей сестры сложилась не совсем так, как она хотела. Она вышла замуж за Джина Филиппа, а он проиграл плантацию в Луизиане в карты. Элоиза после этого отправилась на границу с Техасом в надежде на новую жизнь, оставив Джина Филиппа в старой. Если ты считаешь, что…

— Она получила то, что заслужила, — отрезала Кассандра.

— Что? — удивился Алекс.

— Разве ты не рассказывал о том, с каким презрением она относилась к заработанному честным трудом твоего отца? Ее привлекло богатство и легкая жизнь за счет бедных негров, похищенных на их родине.

— Ты за отмену рабства? — грозно спросил Алекс.

— Конечно. — Она задумалась. Неужели Алекс — рабовладелец? Она влюбилась в рабовладельца! Но даже в этом случае она не откажется от собственных убеждений. В любом случае она ненавидит рабство. — Да, я не собираюсь строить свое счастье за счет горя других людей.

— Что за чертовщина, — пробормотал Алекс.

События приняли неожиданный оборот. По убежденности в ее голосе видно, что она ненавидит рабство и рабовладельцев. Значит, все его предположения и обвинения — глупость? Но она говорит, что любит его. Что же теперь?

— Ты должен извиниться передо мной, — твердо сказала Кассандра. — Я совершенно не думала ни о твоих деньгах, ни о твоей земле, ни о…

— Тогда чего же ты хочешь от меня?

Вспомнив, что она сама призналась ему в любви, Кассандра почувствовала неловкость. Что теперь?

— Я пойду проверю табун, — неожиданно сказал Алекс. — Эти команчи всегда ждут удобного случая, чтобы украсть хоть несколько лошадей.

Кассандра боялась оставаться в одиночестве, и ей не хотелось, чтобы они расстались недовольные друг другом.

— Разбуди меня, когда подойдет моя смена, — пробормотала она.

Алекс не собирался делать этого. Последние несколько дней он поручал ей немало трудных заданий. Завтра ее тоже ждет трудный день. Ей надо отдохнуть. А для него утомление полезно, оно поможет заглушить желание. Правда, сегодняшнее событие бесследно для него не пройдет.

Сейчас надо было обдумать все случившееся между ними. Она призналась ему в любви. Но что может знать о любви девчонка ее возраста? Это просто благодарность за спасение, страх в этих условиях и боязнь оказаться в одиночестве там, куда она едет. Но все это не означало, что он должен жениться на ней. Тем более использовать ее сейчас, а потом не сделать ей предложения.

Может, она вскоре забудет обо всех этих «телячьих нежностях» и оставит его в покое? Хорошо бы. До сих пор ему удавалось избежать угрозы брака. Ему очень важна была мужская свобода, и он не собирался от нее отказываться. Хватило женских причитаний Элоизы, когда он пытался жить по своим правилам и убеждениям. Кстати, усилия Алекса все-таки принесли ей немного пользы. Правда, Джин Филипп всегда успевал проигрывать быстрее, чем Алекс заработать.

Сразу после того, как Алекс поехал к табуну, Кассандра почувствовала угрызение совести. Все-таки она позволила случиться чему-то не очень достойному. К тому же Алекс обвинил ее в том, что она сама провоцировала его, мечтая заполучить в мужья. Разве это похоже на правду? Она сама не понимала до конца, хотела ли этого. Да, она, наверное, любила его, но ей совсем не хотелось становиться женой рабовладельца. Раздосадованная на себя и на него, девушка слегка задремала, напоминая себе, что надо проснуться через четыре часа, когда настанет ее черед следить за табуном.

* * *

Сама мысль о том, что ей сейчас придется находиться одной в темноте, вызывала у нее неприятное чувство. Но она считала, что Алекс тоже имеет право отдохнуть и надо справляться со своими эмоциями. Она уже заслужила у него не очень приятную репутацию. Надо же, чтобы хоть что-нибудь вызвало у него одобрение. С этой мыслью Кассандра поехала к табуну.

Увидев ее, Алекс ощутил угрызение совести и мысленно упрекнул себя за все сказанное ей. Как старший по возрасту, он не должен был обвинять ее. Появилась мысль вернуть ее к костру, но потом он решил, что это может выглядеть неуважением к той храбрости, которую она проявила, выехав ночью к нему на смену.

— Если что-нибудь случится, стреляй в воздух, — сказал он. — Один только выстрел.

По дороге он вдруг вспомнил, какие у нее роскошные золотистые волосы. Да, немного им осталось быть вместе. Снова на него нахлынули смешанные чувства. Ему не хотелось, чтобы она перестала быть частью его жизни.

* * *

Три последующих жарких августовских дня они без передышки гнали своих лошадей от рассвета до заката. А по ночам дежурили по очереди. На третью ночь Алекс вернулся под утро к костру с полной уверенностью, что они оба могут спокойно поспать. На мгновение задержавшись возле спящей Кассандры, он подумал: «Как можно было тогда принять ее за юношу? Наверное, и в старости она будет столь же привлекательной. Если, конечно, до нее доживет. И эти золотистые волосы!»

Он осторожно провел пальцем по ее руке от плеча до ладони. Она вздохнула и во сне обменялась с ним рукопожатием.

Будить девушку он не хотел. Лошади вели себя спокойно, утомленные не меньше своих погонщиков. Безлунная ночь делала маловероятным нападение команчей. Индейцы сами боялись безлунных ночей. Они верили, что человек, убитый в такую ночь, обречен вечно находиться в темноте и его душа не сможет найти себе пристанище.

Алексу захотелось обнять ее. Только обнять. Что может произойти за несколько часов? Он проснется первым, и она даже не узнает, что он здесь спал. Алекс удовлетворенно вздохнул, потянулся и осторожно обнял ее. Их тела прекрасно подходили друг другу, словно части головоломки, составленные правильно. С этой мыслью он заснул.

* * *

Кассандра проснулась с первыми лучами света. Костер уже потух, но ей почему-то не было холодно. Она почувствовала, что что-то не так. Раскрыв глаза, она увидела прямо перед собой Алекса, в объятиях которого лежала. Он крепко спал.

«У него красивый рот, — подумала она. — На небритом и грубоватом лице губы особенно привлекательны. И такое стройное, сильное тело». Она почувствовала себя счастливой. Неожиданно радостное чувство сменилось мыслью о том, что что-то все-таки не в порядке. «Лошади! Никто не следит за ними. Почему он ее не разбудил? Боже, неужели табун разбежался?» Она вздрогнула. В тот же момент проснулся Алекс.

— Что случилось? — спросил он.

— Лошади. Никто не…

— С ними все в порядке, — пробормотал он.

Освобождая ее от объятия, он нечаянно коснулся рукой ее груди, и они оба замерли. Кассандра посмотрела ему в глаза и заметила, что они блестят. Молча он стал расшнуровывать на ней рубашку. Предчувствуя новое испытание, она закрыла глаза.

Неожиданно по телу пробежала приятная дрожь: губами он ласкал один из сосков на груди. От нахлынувших чувств она едва не заплакала.

— Боже мой, Кэсси, — пробормотал он, ругая себя внутренне за нерешительность, — ты хорошо понимаешь, что сейчас должно произойти?

Она молчала.

— Я хочу тебя, Кэсси, — шептал он, — но меня пугает твоя молодость. А не в моих правилах соблазнять молоденьких девушек.

Снова все повторяется. Опять он считает ее ребенком. Кассандра вздохнула.

— Понимаю, — печально ответила она.

— В самом деле? До конца понимаешь?

— Конечно, — в ее голосе звучал упрек. Она привстала. — Что, объяснить тебе в деталях?

Она села на землю со скрещенными ногами и закрыла лицо руками, забыв, что обнажена до пояса. Алекс, не отрываясь смотрел на ее розовые соски, точеные груди, поднимающиеся в такт ее дыханию. Боже, она была прекрасна! И он решил бросить все к черту.

— Кэсси, милая, — прошептал он.

— Меня воспитывали богобоязненной христианкой. Даже здесь я не забывала молиться, но все-таки я готова к прелюбодеяниям, потому что…

— Кэсси, прелюбодеяния — не очень подходящее слово для нас, — прервал ее Алекс.

— Почему? Ты ведь не любишь меня и не можешь дождаться того момента, когда, наконец, оставишь в каком-нибудь пограничном селении.

Алекс был просто ошарашен. Что она говорит? Это ведь неправда. Перспектива расстаться с ней навсегда пугала его еще больше, чем желание сделать ее своей женщиной. Неожиданно он увидел, что она плачет, вытирая слезы кулачком, словно ребенок. Он обнял ее.

— Кэсси, ты не права, — его утешения были неуклюжими.

— Чем я провинилась перед тобой? — спросила она.

— Ты не так меня поняла. Я не хочу соблазнить тебя. Я хочу, чтобы все у нас было по любви.

— А я уже не хочу.

— Все будет хорошо, — успокаивал он.

— Но ведь ты хочешь оставить меня где-нибудь на ярмарке?

— Нет.

— Уже нет? — смутилась она. — Но ведь ты не любишь меня, а все остальное не имеет значения.

Алекс вздохнул и признался и себе, и ей одновременно:

— Я люблю тебя.

— В самом деле?

— Да, но здесь нечему радоваться, — он прислонился щекой к ее волосам. — Милая моя, ты ведь слишком молода для меня.

— Нет.

— Вдобавок я живу такой жизнью, что мне нельзя жениться.

Упоминание о женитьбе смутило ее. Она была согласна, что искатель приключений — не очень подходящая кандидатура для мужа. Наверное, ей вообще не надо было приезжать сюда, на запад. Если Алекс сделает ей предложение и она согласится, в такой опасной жизни они оба могут не дожить до конца текущего года.

— И все-таки нам надо пожениться, — продолжил Алекс. — Потому что я не собираюсь отдавать тебя кому бы то ни было. — Он помолчал и добавил: — И не собираюсь, сделав тебя женщиной, бросать после этого.

«Да, не всякой девушке делали предложение таким образом, — подумала она. — По принятым правилам возлюбленный, прижав руку к сердцу, должен был поклясться в любви и честных намерениях. А Алекс даже не спросил о ее согласии».

— Будем надеяться, что на севере нам попадется какой-нибудь священник.

Сердце Кассандры радостно застучало от этих слов.

— А на обратном пути начнется наш медовый месяц, — объяснял Алекс.

— Медовый месяц? — она ощутила опять эту приятную волну по всему телу, вспомнив о прикосновении его губ и рук. «Ну разве могу я заменить его на какого-нибудь джентльмена в Кембридже?» — пронеслось у нее в мыслях.

— Ты согласна? — он улыбнулся ей своей обворожительной улыбкой, от которой ей опять стало жарко.

Она молча и радостно кивнула. Он прижал ее к себе и поцеловал уже властно и без тени колебаний.

— Считай, что мы помолвлены, — добавил он. — А сейчас пора выгонять табун.

Он стал раздувать ночной костер, чтобы приготовить для них кофе. Кассандра задумчиво наблюдала за ним.

Глава 6

— Священника? — Оделл Уэббер, владелец торговой лавки изобразил на лице удивление. — Нет, сэр. Здесь нет такового. Дело в том, что еще никто из священников никогда не забирался так далеко на запад, во всяком случае, пока я здесь. Да и кому он здесь мог бы читать проповеди?

Кассандра краем глаза взглянула на Алекса. Может, он сделал ей предложение, заранее зная, что их не смогут повенчать?

— Не стоит так расстраиваться, мисс, — продолжал Оделл.

Они с Алексом сидели напротив стойки на десятилитровых бочках, а Кассандра рассматривала эту небольшую захламленную комнату со скудным набором предлагаемых товаров.

— Для того чтобы выйти замуж, совсем не обязательно иметь дело со священником, — Оделл плюнул на жука, который медленно полз по стене, но объект его атаки спокойно продолжил свой путь. — Может, у маленькой леди стал расти живот?

— Нет, — сквозь зубы ответила Кассандра. Алекс еле сдерживал смех.

— Вам трудно меня одурачить, но если вы хотите пожениться, то почему бы нам не организовать это прямо сейчас. Здесь, в Техасе, это называется женитьбой по обоюдному согласию. Раз в этой стране нет ни священника, ни городской управы, то просто надо дать согласие и все. — Он снова плюнул на жука. — Конечно, на этот счет есть законы. И когда пройдет время, неизвестно сколько, вы должны будете проделать кое-какие формальности. Если, конечно, доживете.

— Он прав, — согласился Алекс, поворачиваясь к Кассандре. — Надо сделать так, раз нет священника.

— Конечно! — Оделл был в восторге от того, что его предложение приняли. — Хендрикс должен вернуться к вечеру. Он будет доволен, что ты привел лошадей, Алекс. А это вот моя женщина, — Оделл показал на индейскую женщину, которая до сих пор не произнесла ни слова. — Я зову ее Голубая Шляпка. — Она вам тоже понравится, я думаю.

Кассандра попыталась улыбнуться Голубой Шляпке — индианке небольшого роста, на вид физически очень крепкой. Это прозвище вряд ли подходило ей.

— Я буду отдавать невесту жениху, — торжественно произнес Уэббер, — честно признаюсь, что мне это очень приятно, мисс. Хотя у меня и своя хорошая жена. — Он радостно улыбнулся в бесстрастное лицо Голубой Шляпки, которая продолжала скребком очищать бычью шкуру. — Мы сделаем церемонию как надо.

— Станет ли это все законным? — Кассандра попыталась вспомнить, было ли такое раньше, чтоб люди выходили замуж без благословления священника. — И знает кто-нибудь здесь слова брачной церемонии?

— Слова не имеют значения, — заявил Оделл Уэббер. — Мы со Шляпкой не сказали друг другу ни слова.

Кассандра засомневалась, что Шляпка вообще обладает даром речи.

— У меня есть неплохой сарай, где вы можете провести свою брачную ночь. Придется только вынести из него несколько шкур.

— Я знаю текст торжественного обещания, — серьезно произнес Алекс. — С этим все будет в порядке, Кассандра.

Она почувствовала себя растерянной. Может, ей лучше отказаться от всего этого и отправиться на восток с мистером Хендриксом, который должен появиться? Нет, несмотря ни на что, она хочет быть с Алексом, пусть даже первая брачная ночь пройдет в сарае.

Через шесть часов она стала женой. На ней были те же штаны из оленьей кожи, подаренные ей Аурельяно. Она надеялась, что у мистера Уэббера окажется для нее что-нибудь подходящее случаю из одежды. Но из этого ничего не вышло.

— Зачем мне здесь такая одежда? Кому я ее продам? — удивился он. — Можешь взять что-нибудь у Шляпки.

Кассандре пришлось скрыть свой суеверный страх. Она не хотела выходить замуж в одежде женщин команчи.

Единственное, что ей понравилось в церемонии — это то, что она повторяла слова клятвы вслед за Алексом. В эти мгновения, глядя ему в глаза, она ощущала себя настоящей невестой. Во время последующего праздника Кассандра чувствовала себя чужой среди собравшихся. Она едва прикасалась к кускам медвежатины, зерновому хлебу и сладкому картофелю, тоже приготовленному на медвежьем жире.