Стальные крылья

Не пришло. Пометавшись по городу, молчаливые пегасы так же неслышно поднялись в воздух и полетели куда-то на юг. Все, кроме одного. Прилетевший последним, самый мелкий из них, настойчиво продолжал поиски, заглядывая в окна домов и распахивая тенты павильонов на городской площади. Судя по всему, этот гаденыш был гораздо умнее своих товарищей – почувствовав бесполезность своих метаний, он направился прямиком к домику на колесах. Неслышно спланировав к нему, пегас постучался, а затем и вошел в дом, впущенный проснувшейся Бабулей. Заинтересовавшись, я подполз чуть ближе и стал внимательно следить за окнами фургона.

Спустя какое-то время я услышал приглушенный вскрик.

Словно выпущенный из пращи камень, я несколькими яростными взмахами крыльев бросился к дому. Опять дверь, и вскрик, и не выдержавшие нервы – все это было до боли знакомо, словно много раз перечитанная книга. Под напором моего плеча незапертая дверь распахнулась, и, кувыркаясь, я влетел в фургончик. На долю секунды я увидел фигуру в темных доспехах, стоявшую рядом с Бабулей, опрокинутый стул… После чего времени на осмотр у меня не осталось – на полном ходу я врезался в застывшую в недоумении фигуру.

Удар грудью пришелся точно в круп стоявшего в полутьме пони, отбросив его от бабули в угол, на привинченную к полу печку. Мне повезло больше – кувырнувшись в последний раз, я почувствовал, что лежу на полу, упершись спиной в тяжелый сундук, стоявший возле стены. Из угла с печкой послышался стон и невнятное причитание, вкупе с запахом паленой шерсти известившее меня, что мой отчаянный рывок сработал и враг был временно выведен из строя. Подобравшись, я вскочил на все четыре ноги и, сморщившись от стрельнувшей в шее боли, подбежал к Бабуле. Старую пони отбросило от нас на кровать, где она и осталась сидеть, прижав копыта к груди. Судя по внешнему виду, она не пострадала, отделавшись легким испугом, поэтому я молча обнял ее, одним ухом слушая возню в углу. Старушка довольно быстро пришла в себя и крепко, порывисто обняла меня, прижав мою голову к груди. «Ну вот, опять обнимашки…» – улыбнувшись, подумал я.

– «Скраппи, милая! Зачем же ты так влетела?» – пролепетала Бабуля. Крепко взяв мою голову копытами, она пристально посмотрела мне в глаза и понизила голос – «Будь здесь и не выходи на улицу! Тебя ищут…».

– «Да я уже догадалась. Они прилетали в госпиталь, поэтому-то я и здесь, а не там» – сказал я, покосившись на шебаршащуюся в углу фигуру – «Не волнуйся. Я просто хотела узнать, чего это им понадобилось от наших скромных персон?».

– «Прошу, будь осторожна! Не задирай их – это очень серьезные пони!»

– «Бабуля, я – сама осторожность!»

Послав ей самый убедительный взгляд из своего репертуара, я осторожно подошел к углу, в котором продолжал возиться незваный гость.

При ближайшем рассмотрении, этим «гостем» оказался пони, хотя и довольно странного вида. В неверном свете керосиновой лампы я отметил волосатые кисточки на ушах и абсолютно голые крылья, своим видом напоминающие крылья летучей мыши. На абсолютно серой, без единого пятнышка шкурке, яркими огоньками горели два желтых, с вертикальными зрачками, глаза. Лежа на спине, он сердито сверлил меня своими необычными глазами, периодически пытаясь выбраться из-под горячей печи. Но даже сложив свои кожистые крылья, он не смог бы сделать это без посторонней помощи – вычурные, словно диковинный ночной цветок, доспехи погнулись, плотно пришпилив его к полу и печи. Схватив зубами низкую скамейку, использующуюся пони вместо стульев, я аккуратно поставил ее на валявшегося под печкой незнакомца, плотно зафиксировав ножками его шею и передние ноги. С облегченным вздохом, я забрался на импровизированную дыбу и, приблизив свою мордочку вплотную к пришельцу, заглянул в его необычные глаза.

– «Ну что – поговорим?».

***

К моему глубокому сожалению, разговора у нас не вышло – стоило мне только открыть рот для первого вопроса, как дверь, уже и так порядком расшатанная моим бесцеремонным вторжением, с грохотом распахнулась вновь. Через порог, словно в каком-то фильме ужасов, входило четыре темные фигуры с желтыми змеиными глазами, ярко светившимися на их мордах. «Картина Репина «Не ждали» – в лицах!» – раздосадовано подумал я. Путей для отступления у меня не было, да и не стал бы я бросать Бабулю наедине с пятеркой этих «понифациев». Быстро вскочив, я подхватил копытом вторую скамейку и загородил сидевшую на кровати Бабулю от окруживших нас пони. От сине-фиолетовых доспехов с вычурными, скрепленными на груди наплечниками, рябило в глазах, пока входившие пегасы окружали меня. Главарем пятерки был мощный, прямо-таки героических размеров пегас с позолоченным, еще более вычурным, чем у его подчиненных, шлемом, украшенным красным гребешком. Не особо церемонясь, он одним движением крупа отодвинул в сторону стол, стоявший посередине домика, и, пройдя мимо меня, подошел к печи.

– «Так-так-так… И что же тут у нас?» – произнес он низким, ворчащим голосом – «Что, гастат[16], опять влип?». Застрявший благодаря моим усилиям пегас вновь попытался выбраться из-под печи, и наконец, вдохновленный ободряющим пинком, пробкой выскочил на середину комнаты.

– «Виноват, кентурион[17]! Но кто же знал, что оно…» – поднимаясь, он сердито посмотрел в мою сторону и не заметил очередного пинка, которым от всей души наградил его командир.

– «А кто должен был знать? Похоже, тебе крупно повезло, что ты еще здесь, а не где-нибудь в сугробе, расчлененный на сотню кусков…» – голос кентуриона стал опасно ласковым, и провинившийся пегас опустил голову, по-видимому, признавая собственную вину. Хотя взгляды, которые он бросал при этом на меня, были далеки от удрученных. Да плевать!

– «А что же до тебя…» – пророкотал кентурион, поворачиваясь и подходя ко мне – «С тобой мы только поговорим. Ничего больше, клянусь луной!». Похоже, что скамейка, по-прежнему зажатая в моей ноге, его ничуть не обеспокоила, и, немного расслабившись после его высокопарного заявления, я опустил ее и присел рядом с кроватью, по-прежнему закрывая Бабулю своей спиной. Однако бойкая старушка не собиралась оставаться простым наблюдателем и, немного придя в себя, ринулась в бой.

– «Вот уж не знала, что теперь Ночная Стража врывается в жилища простых пони, словно бандиты какие!» – сердито выпалила она, поднимаясь с кровати и становясь перед пришельцами – «Объяснитесь-ка, молодые пони! Что вам нужно от нас?».

– «Лично от вас, миссис Лиф Беррислоп, нам ничего не нужно. Как и от вашего мужа, если вы понимаете, о чем я говорю. А вот с вашей новообьявившейся «дочерью» мне предстоит долгая беседа…»

– «Ни о чем вы не будете с ней беседовать! Мне достаточно тех гадостей, которые начал говорить про Скраппи этот невоспитанный пегас, ворвавшийся ко мне в домик! Уверяю вас, если бы мой Санни был сейчас здесь, то он бы… »

– «То он бы не стал держать на пороге своих братьев миссис Беррислоп!» – несколько раздраженно буркнул кентурион. Видимо, его стали утомлять эти пустопорожние пререкания – «Вы знаете, зачем мы пришли!».

– «Да, знаю, и не верю ни единому слову! Мой Дед рассказывал мне про… Про вас! Я знаю, о чём вы хотите говорить с ней, и скажу вам прямо – я не верю в это!» – старушка отступила ко мне и обхватила копытами, словно в попытке защитить от опасности, исходящей от этих пегасов.

Пререкания Бабули дали мне время собраться с мыслями. Похоже, открывался один из секретов этого мира, и каким-то образом связан он был именно со мной. Я вспомнил призыв Деда во время нашей первой встречи, связал воедино все намеки и недомолвки, которыми обменивались в разговоре Бабуля и пегас…

– «Похоже, я начинаю догадываться, зачем вы пришли» – проговорил я, мягко отстраняя от себя Бабулю и подходя к столу – «Но все же, предпочту услышать это от вас».

– «Молодец, девочка!» – пророкотал кентурион, так же подходя и присаживаясь за стол – «Или мне лучше называть тебя «дух»?». Я услышал, как где-то сзади судорожно вздохнула Бабуля.

– «Называй меня котенок, называй меня слоненок… А что, через меня стены просвечивают, что ты решил меня записать в привидения?» – заинтересованно улыбнулся я, устало опуская голову на стол.

– «Не играй в опасные игры…» – начал было кентурион, но в тот же момент осекся. Внезапно почувствовав в груди нарастающее бешенство, я вскочил, расправив крылья и резко хлопнув ими, словно огромными ладонями. Эффект превзошел любые ожидания. Пегасов, стоявших рядом со мной по обе стороны стола, просто унесло в сторону двери, где они и сложились живописной кучей, а кентуриону пришлось вцепиться не только ногами, но и ртом в столешницу, чтобы не присоединиться к своим подчиненным. Зарычав, я отшвырнул в сторону стол и одним движением встал вплотную к не успевшему подняться со скамейки пегасу, глядя ему в глаза.

– «Игры? Так для вас это всего лишь игры?» – от внезапно нахлынувшей ярости я уже не говорил а ревел в морду ошарашенного пегаса. Не знаю, были ли он по-настоящему испуган, но расширившиеся глаза и раздувающиеся ноздри явно говорили о том, что он уже успел мысленно отложить пару кирпичей для собственного склепа – «Значит, некромантия для вас – всего лишь игра?! Вызов душ из прошлого – игра?! Пожирание этих душ – тоже развлекалочка?!».

– «Что ты такое говоришь?» – придя в себя, рявкнул кентурион. Он вскочил с табуретки, грудью оттолкнув меня назад и расправив крылья, вставая в горделивую позу – «Мы – подлинные защитники Эквестрии, дух! И наш орден уже тысячу лет служит нашей Госпоже на благо Эквестрии! А то, что ты говоришь – мерзость!».

– «Мерзость? Мерзость – это честно делать свое дело, чтобы в конце быть убитым, а потом очнутся в другом мире!» – прорычал я – «В мире, где говорящие пони пожирают «души из прошлого, чтобы укрепить себя»! Мерзость – это травля, которую разворачивают стероидные мутанты в доспехах за душами, которые не успели сожрать!». Я чувствовал, что за моей спиной разверзается какая-то бездна, обдавая меня своим холодным дыханием, но мне было абсолютно все равно. Окружавшие меня пони – стражники, кентурион, Бабуля – все замерли, словно оглушенные моим криком. Но и на это мне было наплевать. Резким движением я подскочил к комоду, на котором обычно лежало полотенце с вымытыми столовыми приборами, и выхватил из него большой хлебный нож. Обернувшись, я резко бросил его под ноги кентуриону, вздрогнувшему от звона стали.

– «Вот! Держи! Закончи то, что начали до тебя!» – подойдя к нему, я демонстративно откинул голову назад, чувствуя, как туманится взгляд и по щекам начинают скатываться горячие капли – «Думаю, эта душа тебя ahrenenno усилит! Кушай, не обляпайся!».

«Blyad, да что это за эмо-порыв такой? Похоже, мочевой пузырь придавил кому-то матку, как говорила одна моя знакомая…» Додумать эту увлекательную мысль мне не дала Бабуля – подскочив ко мне, она настойчиво и в то же время нежно оттеснила меня крупом к кровати, где обняла меня и стала тихо нашептывать что-то успокаивающее, позволив всласть зарыдать на своем плече.

«Истерика. Обосри меня карась – настоящая истерика! Вроде бы соображаю все – а сделать nihrena не могу! Вот это даааааа….»

– «Так значит, Госпожа была права, и мы нашли того, кого искали» – наконец, мрачно пророкотал кентурион, аккуратно отодвигая валяющийся на полу нож и подходя к кровати. Через мгновение, я почувствовал, что кто-то присел за моей спиной и обнял меня, присоединившись к бабуле. Легкий запах мяты коснулся моих ноздрей, а гриву защекотало чье-то дыхание.

– «Малина…» – тихо произнес голос над ухом. Кажется, это был тот гастат, которого я загнал под печку – «кентурион, а от нее малиной пахнет…»

Глава 10. Немного радости другим.

Утро, как я и думал накануне вечером, встретило нас веселыми солнечными лучами, весело искрившимися на заиндевевших окошках. Проснулся я от ощущения чего-то мягкого, лежащего на моей морде и набившегося в нос, рот и даже уши. Долго крепившись и не желая открывать глаза, я наконец громко чихнул и, не глядя, ухватил зубами мешающий мне предмет. Хммм… Судя по ощущениям, это была чья-то грива. Или хвост. Задумчиво жуя попавшую мне в рот прядь, я пытался определить на вкус часть тела пони, попавшуюся мне на зуб. Естественно, это была довольно бредовая затея, но я смог уловить прохладный вкус мяты, подсказавший мне, кому принадлежала данные волосы. Открывать глаза категорически не хотелось – я настолько пригрелся в теплой постели, состоявшей из брошенных на пол матрасика с одеялом, что выгнать из нее меня могли разве что вселенская катастрофа или повторное прибытие Принцессы. В принципе, для меня оба события были равнозначны, а раз ни одного из них не предвиделось, то можно было валяться и дальше, наслаждаясь теплом и тишиной.

Повторное пробуждение было довольно грубым – мою голову встряхнуло, затем дернуло, словно кто-то всерьез вознамерился ее оторвать. Открыв глаза, я увидел над собой удивленную морду Графита, чей свешивающийся с кровати хвост, оказывается, я жевал. Забавляясь, я и не подумал разжимать зубы, и, в свою очередь, потянул за хвост, вытаскивая его из теплой постели и стаскивая на пол. Смешно дрыгая задними ногами, пегас постарался забраться обратно, но я был неумолим и вытянул его из-под одеяла на холод, стоявший в нетопленном домике.

Бабуля уже ушла – по-видимому, навестить Деда, и в домике было довольно прохладно, что заставило меня сразу же заняться растопкой печи. Закидывая внутрь поленца, я краем уха слушал стенания, с которыми Графит принялся застилать наши постели, при этом костеря на все лады «всяких духов, призраков и привидений, не дающих покоя честным пони». Услышав последнюю фразу, я громко фыркнул. «Ну надо же! Можно подумать, это я вломился к нему в дом поздней ночью!»

***

Посиделки с Ночной Стражей затянулись до самого утра. Успокоив меня (при этом я намеренно «отпустил вожжи» и не стал вмешиваться в развивающиеся события – пусть женщины сами все уладят без живительной дозы нейролептиков), стражники вновь собрались за поставленным на место столом, приволочив за компанию и меня с Бабулей. Графит – новичок в этом отряде – сидел рядом со мной, периодически успокаивающе касаясь меня крылом при особенно громком шмыгании носом. Судя по тому, как остальная тройка смущенно отводила глаза – им было довольно неловко. «Наверняка, храбрые вояки летели изгонять злого демона – а наткнулись на зареванную кобылку. Значит, и от женских истерик бывает польза!» – думал я, дуясь, как мышь на крупу.

Тем временем, кентурион развернул кипучую деятельность, составляя план по моей легализации в данном городке. Мне показалось, что наше намерение и впредь оставаться в этом месте он воспринял с неподдельным энтузиазмом и каким-то облегчением.

– «Завтра ты должна заглянуть к Мэру города и выяснить, где можно приобрести или снять жилье. После – займись поиском работы. Пони редко ленятся, хотя нередко нам приходится проводить долгие годы в поисках своего признания» – ухмыльнувшись, он покосился на мою кьютимарку – «Однако с тобой, как я понимаю, этот вопрос не стоит. Думаю, разнорабочие нужны везде, хотя из пегасов выходят не слишком ответственные работники…».

– «С чего это вдруг?» – ядовито пробубнил я – «Крылья есть, ноги есть, работай – не хочу!».

– «Именно из-за крыльев» – встрял в разговор Графит. Он вновь развернул свое крыло и покровительственно похлопал им меня по спине – «Мы слишком непоседливы и динамичны, поэтому быстро устаем от рутины, да еще и проходящей на одном и том же месте. Ты крыльями-то пользоваться умеешь?».

– «Что, давно под печкой не лежал?» – ядовито парировал я и, поколебавшись, полностью развернул собственные крылья.

В течение нескольких долгих минут я искренне наслаждался тишиной и ошарашенным выражением на мордах окружавших меня пони. Ну еще бы – под моими, развернутыми в «боевое положение» простынями, легко могли спрятаться пара-тройка пони, причем – под каждой. Расправившись, крылья заняли все пространство позади меня, без особых проблем дотягиваясь кончиками маховых перьев до противоположных концов комнаты.

– «Скраппи, дорогая…» – пролепетала Бабуля – «Когда они успели… Как… Откуда ты…». Ее лицо вдруг стало испугано-печальным, когда она, отвернувшись от меня, вдруг тихо проговорила – «Так значит, это правда…».

Складывая крылья, я зацепил ее кончиком крыла и прижал к себе.

– «Прости. Мне нужно было сказать тебе раньше, но…» – я вздохнул и, приготовившись к самому худшему, выпалил – «Но я боялась потерять вас. Вас обоих – тебя и Деда. Вы подобрали на дороге беспомощную пегаску и заботились о ней, не задавая вопросов, не требуя ответов и признаний в чем-то. Что я могла вам сказать?». Слова лились из меня, словно из прорвавшейся плотины, и я решил вновь отдаться на волю случая и позволить кому-то внутри говорить за меня.

– «Как ты себе представляешь этот эпический момент, когда одним прекрасным утром я бы заявила вам: «Дорогие мои старики, вы подобрали не пегаса, а злобный мерзкий объедок какой-то души из дремучих времен!»? Вы очень хорошие существа, а я…» Вздохнув, я сложил крылья и уткнулся головой в стол, ощущая лишь тянущую пустоту в груди. Эти резкие смены настроения, когда часть личности настоящей Скраппи Раг прорывалась откуда-то из глубин этого тела, окончательно вымотали меня, как телесно, так и душевно. Похоже, в один момент я потерял все – свою новую семью, которую я обещал никогда не покидать; доверие других пони, которые, без сомнения, будут таращится на меня, как на прокаженного… Даже попытка помочь умирающей Дерпи вылилась в нехилый такой скандальчик в госпитале. Вот уж истинно – свинья и апельсины… Теперь, мне хотелось только одного – чтобы все это побыстрее закончилось.

– «Я – тут. Нож – там» – не отрывая головы от стола, я протянул передние ноги вперед – «Или можете заковать в кандалы и сгноить в темнице. У меня нет больше сил…».

Обернувшись, Бабуля вновь прижала меня к себе.

– «Нет-нет-нет, ты совсем не злобная! Кто тебе это вообще сказал?» – возмутилась она, украдкой посматривая на Графита – «Просто это было так неожиданно… Все годы после своей отставки Дед готовился к встрече с чем-то таким, и вдруг выясняется, что то, что мы искали, находится прямо рядом с нами».

– «Ага. А вместо примерной дочери, которую вы заслуживали, вам подсунули “это”!».

– «Прекрати! Теперь мы – одна семья! Просто наша дочь – не совсем обычная кобылка. Кто еще из родителей может похвастаться таким же?»

Эти слова заставили меня слабо улыбнуться.

– «Ну, вообще-то, так говорят большинство родителей о своих детях. Особенно – на медосмотре».

Видимо, аналогия была знакома Бабуле и тоже заставила ее улыбнуться, пока молчаливо сидевший кентурион не решил наконец вмешаться в эту «трогательную семейную сцену».

– «Так, хватит мотать сопли на копыто и выяснять, кто тут худший ребенок в семье!» – недовольно буркнул он, стукнув копытом по столу. Поднявшись, он оглядел стоявших и сидевших вокруг него пони, затем пристально посмотрел на меня.

– «Слушай меня внимательно, девочка – два раза повторять я не привык. Ты останешься здесь, в этом времени и месте, пока Госпожа окончательно не решит твою судьбу. Я не собираюсь тебя заточать, изгонять или делать еще что-то столь же нехорошее. Я вижу, что ты доброе существо, раз за такое короткое время смогло помочь нескольким пони. Тебя приняла твоя новая семья, поэтому до поры до времени ты официально будешь считаться приемной дочерью семьи Беррислоп. Твое имя останется прежним – Скраппи Раг». Дождавшись моего кивка, кентурион продолжил – «Как я уже сказал, завтра ты займешься обустройством вашего семейства в этом городе. Один из этих ребят тебе в этом поможет. Места жительства не менять, в бега не ударятся. А дальше – посмотрим…».

Поднявшись, он оглядел строившихся и подтянувшихся пегасов. Проходя мимо меня в строй, Графит легонько подтолкнул меня плечом и, улыбнувшись, прошептал – «Кстати, никакая ты не гадкая. Вполне себе симпатичная кобылка, поэтому не волнуйся – все будет хорошо!». Услышав шепот, хорошо слышимый в тишине небольшого домика, кентурион обернулся и посмотрел на Графита. Его задумчивая морда внезапно озарилась каким-то странным, даже злорадным торжеством – так бог смерти разглядывает попавшую в его котел душу оступившегося праведника. Рыкающий голос кентуриона вновь стал ласковым, даже издевательским, когда он принимал какое-то решение.

– «Ах да-а-а… Я совсем забыл, что с нами страж Графит! Он не слишком торопится в строй, зато любит влипать в неприятности и даже находит время для подтирания соплей всяким паранормальным существам! Ну что же – вот тебе и твое первое самостоятельное задание!». Услышав это, страж пулей влетел в строй, но было уже поздно – злорадно улыбаясь, кентурион достал из седельной сумки странный амулет. Увидев что-то блестящее я сжался, вспомнив о золотой коробочке, но это был всего лишь большой, стеклянный глаз. Раскачиваясь на цепочке, он жил какой-то собственной жизнью и, вертясь, внимательно осматривал всех нас.

– «Это не честно!» – обиженно воскликнул Графит, сердито глядя на кентуриона – «Кентурион Дарк Скрим, Госпожа категорически запретила мне и близко подходить к…».

– «Но ты же подошел? И не просто близко, а очень близко. А обнимал ее кто?» – хохотнул кентурион. Остальные пегасы сдержано зафыркали. Медленно повернувшись к пегасу, с несчастным видом стоявшим крайним в строю, я негромко, но очень напряженно спросил:

– «Ты… меня… обнимал?»

– «Обнимал, обнимал! Да еще так ласково – я аж прослезился от умиления!» – хохотнул кентурион – «А уж запах твой ему как понравился, м-м-м-м…».

– «Ты… меня… еще и НЮХАЛ?!»

Теперь ржал уже весь строй, а об пунцовую морду Графита можно было зажигать спички. Не прекращая хохотать, кентурион вдруг бросил висящий на цепочке глаз прямо в грудь стоявшего перед ним гастата, метко попав тому прямо в центр нагрудника. С глухим стуком, амулет ударился о большой стеклянный знак, по-видимому, бывший эмблемой этого странного военного формирования – синий глаз с узким, вертикальным зрачком.

Раздался глухой щелчок, и на мгновение тьма окутала всю фигуру Графита, сделав его живым воплощением своего имени. Остальные пегасы отодвинулись и внимательно смотрели, как черные живые тени медленно сползают с осевшей на пол фигуры. Растворившись без следа, колдовство унесло с собой серую шерсть, кисточки с ушей и мышиные крылья – на полу, среди распавшихся доспехов, лежал нормальный, ни чем не отличающийся от других пегас. Его шкурка была черной как ночь, а взъерошенная, медного цвета грива топорщилась во все стороны лихим ирокезом. «Так вот как они получают свой внешний вид… А он и вправду Графит».

– «Теперь он твой ментор[18], Скраппи Раг. Учти, несмотря на то, что он всего лишь гастат – ему вручены все полномочия Ночного Стража… Даже если он находится «под прикрытием». Поэтому – друг друга не обижать, а задания, которые вы будете получать от нашей Госпожи или других стражей, – выполнять четко и безукоризненно». Поднявшись на ноги, Графит с горестным вздохом осмотрел себя, а затем вперил взгляд нормальных, но по-прежнему желтых глаз в своего командира. Посмеиваясь, стражи выходили из домика и неслышно взмывали в ночное небо. Задержавшись, кентурион Дарк Скрим обернулся и как-то странно посмотрел на нас. Стоя рядом друг с другом, на пороге домика, мы оба ждали каких-то инструкций или прощальных слов, но кентурион лишь взмахнул своими мышиными крыльями и присоединился к тройке подчиненных, быстро исчезнув в ночной темноте.

Проводив взглядом улетевшую четверку, я вновь повернулся к Графиту, грустно смотрящему в чернеющее зимнее небо, и угрожающе процедил – «Так что ты там говорил про мой запах?…»

Погода была просто великолепная. Солнце, легкий морозец, голоса множества гуляющих за окном пони и составленный на день план действий – все было против меня. Даже Графит, которому сами Богини велели бы отсыпаться после многокилометрового ночного марш-броска, был отвратительно бодр, разрушая в пух и прах мои робкие надежды поваляться в кровати, пусть даже и постеленной на полу.

– «Пор-ра!» – рычал пегас, вытаскивая меня за хвост из домика – «Какого сена меня приставили ментором к самому ленивому духу в Эквестрии?». Я отчаянно цеплялся копытами за любую выступающую часть отвратительно гладкого пола, но в результате все равно был выброшен из домика в самый глубокий и холодный сугроб. Вытряхнувшись из него, я был готов разорвать этого черного хама на мелкие кусочки, а остатки – сожрать, словно дикарь из племени Мумба-Юмба.

– «Ну все, ослина! Счаз кому-то станет больно!» – прокричав боевой призыв, я бросился в бой – «Никто не смеет обращаться со мной, как с глупой кобылкой!». Однако я на секунду замешкался, соображая, что только что вырвалось из моего рта, и это дало пегасу возможность со смехом отступить в сторону, открывая на моем пути заснеженный и крайне густой куст. В него-то я со всего маху и влетел. «Мдяяяя…. Что-то я стал чересчур вживаться в роль. Контроль! Тотальный контроль над головой и ртом!» – думал я, пока меня вновь, словно разбаловавшегося жеребенка, извлекали за хвост из куста. Подняв меня в воздух передними ногами, Графит стряхнул набившиеся в мою гриву мелкие веточки и снег, после чего отступил на шаг и принялся с любопытством меня рассматривать. «А силенки ему не занимать. Я ненамного меньше его, а поднял он меня безо всяких видимых усилий. Нужно будет вести себя аккуратнее, а то как бы мне самому не «прилетело»…»

– «Не дуйся, дух!» – весело фыркнул пегас – «А то твой вид кого угодно наведет на мысли о загробной жизни и переселении душ!».

– «Попробуй вякнуть про духа на пони – и я самолично тебя придушу!» – не слишком умная хохма, но вычурные остроты не мой конек, особенно – по утрам.

– «Ну посмотрите только на нее! А ведь еще вчера кто-то тут собирался развоплощаться, резаться, замуровываться… Уже не хочется?» – повернувшись, Графит вышел на городскую площадь и гордо пошагал впереди, оставляя меня следовать в его кильватере.

– «В данный момент мне хочется тебя прибить и закопать останки где-нибудь под зданием ратуши. Вот будет весело, когда у Понивилля появится свой дух, звенящий цепями по ночам!» – ну, чем богаты…

В такой легкой пикировке, мы поднялись по деревянным ступеням ратуши, недалеко от которой был припаркован наш домик. Самое большое здание Понивилля было выстроено в виде большой многоярусной башни, деревянные стены и широкие стрельчатые окна которой делали ее похожей на танцевальные павильоны екатерининских времен. Отворив тяжелую дверь, я замер от удивления, да так, что какому-то земнопони пришлось не слишком вежливо оттолкнуть меня с прохода.

Внутреннее пространство ратуши было огромным. Сложно сказать, что делало его таким – огромные окна, множество расположенных в шахматном порядке балкончиков или длинные полотнища разнообразных флагов, спускающихся до пола чуть ли не с самого потолка – но впечатление, которое производил зал ратуши, был… было… «Ух нихрена ж себе!».

– «Ну что, нравится?» – осведомился у меня Графит, когда я умудрился подобрать челюсть с пола и, постоянно оглядываясь вокруг, добрести до него. Пегас стоял в конце немногочисленной очереди к алькову, в котором клубилась толпа разномастных пони, бурно обсуждавших какой-то грядущий праздник – «Что, раньше такого не видела?».

– «Такого – нет, точно не видела. Я вообще обожаю декор из деревянных стенных панелей, а тут…» – я просто захлебнулся от восторга – «Интересно, можно у них тут снять комнату? Или чуланчик?». Остальные пони в очереди явно начали прислушиваться к нашей беседе, и я не заметил, как вскоре мы оказались центром всеобщего внимания.

– «А вдруг у них есть какая-нибудь каморка под крышей для маленькой пегаски?» – в охватившем меня восторге от перспективы жить в подобной красоте мои крылья непроизвольно распахнулись, но я даже не обратил на это внимания, так же, как и на покашливание с подталкиванием, которыми Графит пытался заставить меня заткнуться.

– «Я бы даже могла работать у них штатным привидением! Я даже выть умею! УууууУУууууу…. Эй! Чего?» – наконец, я обратил внимание на чувствительный пинок по копыту, и оторвал глаза от декорированных стен. Вокруг, со всех сторон, на нас глядели широкие и очень удивленные глаза множества пони, собравшихся этим утром в ратуше. Даже инициативная группа желающих праздника прекратила свой гомон и, расступившись, извергла из своих недр несколько всклокоченную земнопони бежевого цвета. Белый воротничок, кружевное жабо и очки, вкупе с меткой в виде перевязанного синей лентой свитка придавали ей довольно значимый вид.

– «Ни слова про духов, говоришь?» – прошипел мне Графит, глядя на подошедшую к нам кобылу и натягивая на морду заискивающую полуулыбку – «Здравствуйте, мэр!».

– «Ээээ… Да, очень рада приветствовать в нашем прекрасном городе новых пони!» – жизнерадостно откликнулась мэр, хотя разглядывала при этом нас довольно озадачено, большую часть своего внимания уделяя моим крыльям – «Чем мы можем вам помочь?». Но изложить суть наших проблем Графиту было не суждено – едва он успел открыть рот, как двери широко распахнулись, впуская внутрь потоки холода и снега. На пороге ратуши, в ослепляющем сиянии зимнего солнца, стояла фиолетовая единорожка. Солнечные лучи мелкими искорками играли на ее сине-красной гриве и хвосте, когда бешеным аллюром она в секунды преодолела весь зал и замерла напротив меня. «Оп-па… А вот, и первая неприятность».

– «Как я полагаю, вы – мисс Скраппи Раг?» – сквозь зубы осведомилась единорожка, недовольно глядя на меня из-под короткой челки. На ее спине восседал довольно икающий субъект, внешним видом чрезвычайно похожий на ящерицу. На толстую, фиолетовую, обожравшуюся ящерицу. Пока я во все глаза рассматривал эту хорошо известную мне парочку, отчаянно делая вид, что вижу их впервые, пони обошла меня кругом и, видимо, удовлетворившись увиденным, вновь обратилась ко мне.

– «Меня зовут Твайлайт Спаркл. Мисс Твайлайт Спаркл. Я жду вас в библиотеке через пятнадцать минут. И это – ПРИКАЗ!» – последнюю фразу она выкрикнула, после чего резко развернулась и пулей вылетела из ратуши.

***