Помоги проекту - поделись книгой:
– Вот и договорились! Вот и по рукам! – я встал и бодро пожал всем руки. Потом, усевшись обратно, заявил как само собой разумеющееся: – Вы за свой счет осуществляете все строительные работы, а я – поставляю все необходимое оборудование. Кому все это строить – найдется! Скоро рабочих рук в Дорогобуже будет пруд пруди!
Всецело я не стал доверяться только лишь на защиту купюры водяными знаками, но и их не игнорировал, введя в банкнотах в качестве водяных знаков всего три, зато всем понятных и без перевода, буквы «СКБ». Кроме того, печатать деньги из обычной, ничем дополнительно не обработанной бумаги у меня никак не лежала душа. Все-таки бумага на банкнотах должна отличаться от обычных листов бумаги, чтобы вызывать больше доверия у потребителей. И подделать такие дензнаки уже никто не сможет, если, конечно, не украдет с завода компоненты, так как нигде больше во всем мире их будет невозможно найти. Но и повторять бумагу, разработанную для векселей и чеков (глянцевую и непромокаемую), тоже не хотелось, поэтому пришлось поломать голову над новой защитой купюр.
Прочность банкноты была увеличена благодаря несложной операции – простым погружением бумаги на несколько секунд в азотную кислоту, с последующей тотчас тщательной промывкой в воде. Приготовленные таким образом банкноты можно мыть и мять, как полотно. Опыты с подвешиванием к бумажной полоске тяжестей показали, что обработанная азотной кислотой бумага в десять раз прочнее обычной. Денежные знаки в рублевом номинале подвергались серебрению раствором хлористого олова в воде, подкисленной небольшим количеством соляной кислоты. В этот раствор вставлялась пластинка цинка и оставалась в растворе до тех пор, пока все олово не осядет в виде тонкого порошка. Полученный осадок промывали в воде, потом в разведенной уксусной кислоте, и напоследок высушивали. Затем полученный металлический порошок растирали с клеевой водой и наносили на банкноту. Через трафареты серебрились сами цифры номинала – 10 и 100. Также рублевые банкноты номиналом в 10 и 100 рублей, для придания им огнеупорности, лучшей защищенности и просто внешнего лоска, обрабатывали жидким стеклом. На купюры, с перерывами для просушки, наводили несколько слоев жидкого стекла.
Банкноты я разработал номиналом 1, 5 и 10 полушек; 1, 5 и 10 копеек; рубли – 1, 10 и 100 рублей.
Введением банкнот я намеривался аккумулировать в СКБ абсолютное большинство драгметаллов, находящихся в торговом обороте княжества. Без этого шага никак не удастся обеспечить и профинансировать излишне гипертрофированную военную машину, нуждающуюся в военных поставках, в беспрецедентных доселе на Руси, как по масштабу, так и по объемам.
В этих условиях, чтобы не сорвать планы развертывания новых воинских частей, эмиссия денег будет находиться под жестким контролем. Денежный оборот должен зависеть только от самой необходимости в потребной на все вышеозначенные нужды денежной массе. А также быть независимым от естественных ограничений, налагаемых физическим наличием или отсутствием серебра.
Опора только на драгметаллы серьезно сдерживает развитие экономики. Если у тебя нет серебряных гривен или их недостаточное количество, то ты никак не можешь закупить нужные тебе промышленные товары в максимально большом объеме. Иначе говоря, предприятие может потенциально произвести, условно говоря, 100 единиц продукции, но оно будет производить не столько, сколько возможно, а столько, за сколько ты способен заплатить. Способен ты оплатить заказ на 10 единиц продукции – значит, и получишь 10 единиц, способен оплатить 90 единиц – значит, столько и получишь. Мне же требовалось загрузить все наличные производственные мощности даже не на 100, а на 110 процентов! И чтобы это осуществить, требуется при заказе продукции опираться не на количество серебра, которого всегда бывает мало, а на степень загруженности производственных мощностей.
Ситуация по вводу в оборот бумажных рублей облегчается тем, что большая часть продукции закупается внутри княжества, более того, у своих же собственных или у совместных предприятий. Уж их-то я могу загрузить на круглосуточную работу и заставить принимать любую оплату. Сейчас, когда я имею собственные рентабельные промышленные предприятия, совместные предприятия и действующую банковскую систему, появилась возможность легко и безболезненно ввести в оборот ограниченно обеспеченные серебром деньги.
С помощью банковской системы можно будет отслеживать ситуацию в экономике, поддерживая включением/выключением «печатного станка» уровень инфляции или дефляции, при этом совсем не ограничивая себя количеством серебра. Для успешного развития экономики денег нужно столько, сколько требуется, а не столько, сколько есть в казне серебра. Тем паче что русские княжества не имеет собственных серебряных или золотых рудников. Надеяться, строя свою национальную финансовую систему, лишь на положительное внешнеторговое сальдо с иностранными партнерами – глупо и недальновидно. Россия не один век просидела на такой удавке, вынужденно балансируя и ограничивая свои потенциальные возможности развития. Готовые товары Западу не нужны, им надо более дешевое сырье, а России нужно серебро для функционирования экономики.
Как в таком случае будет развиваться ситуация, догадаться не сложно. Россия, как и было когда-то, быстро превратится в поставщика сырья. Это произойдет непременно, как только иностранцы будут способны повторить, создать аналогичные русским промышленные товары. А потом скажут русскому правительству примерно так: «Нужно серебро? Нет проблем – продавайте нам ваше сырье!» И экономика России опять подсядет на сырьевую «наркотическую» иглу. Сейчас самое время оборвать этот порочный круг!
Сейчас в целом промышленность русских княжеств находится примерно на одном уровне с промышленностью европейских стран. Никаких серьезных прорывов вперед у европейцев еще не случилось. Более того, произошла обратная ситуация в одном отдельно взятом Смоленском княжестве. Оно создало глобальный отрыв от европейской научно-производственной школы. Ассортимент уникальных товаров, производимых в Смоленске, уже сейчас вынуждает иностранных купцов расставаться с серебром и золотом, чтобы эти товары купить. Поэтому им будет без разницы, каким именно способом эти дефицитные товары покупать. Раньше они напрямую отдавали серебро за товары, теперь же изменится лишь то, что они будут вынуждены сначала обменивать серебряные слитки на бумажные деньги, а уж затем покупать потребный им высокотехнологичный товар. Но это лишь первый, казалось бы, безобидный шаг, сделав который иностранцы с высокой долей вероятности попадают в хитро расставленную ловушку финансовой зависимости от Смоленска.
Следующий шаг, логично вытекающий из первого, – напрямую покупать европейские и другие иностранные товары за бумажные рубли. Поначалу все иностранцы отнесутся к бумажным деньгам настороженно, но когда они поймут, что, продав свой товар за бумажные деньги, они смогут приобрести любой реальный товар в Смоленском княжестве, то тотчас примутся гоняться за бумажными деньгами, не меньше чем за серебром. Конечно, это понимание в первую очередь придет к моим партнерам, торгующим со мной и в целом со Смоленской Русью. Потом это понимание, как до жирафа, дойдет и до всех остальных купцов. И со временем эти бумажные деньги, за которые можно купить дорогие эксклюзивные товары смоленского производства, обязательно, по всем законам экономики и логики, превратятся хоть ничем и не обеспеченную, но зато в свободно конвертируемую валюту, типа американского доллара. Хотя почему ничем не обеспеченную? В конце концов, бумажные рубли дают всякому их обладателю гарантированную возможность купить на них уникальные и дорогие смоленские товары, одно это уже немало значит! Опыт хождения латунных денег эти выводы со всей очевидностью уже подтвердил.
В том, что вышеописанная ситуация должна возникнуть, если не случится войны с имперцами или венецианцами, я практически не сомневался. Другое дело, как долго она продлится и будет ли этому положению дел оказываться скоординированное противодействие, было неизвестно. Кстати говоря, американский доллар превратился в мировую торговую и резервную валюту в том числе и потому, что США выпускали первоклассные товары (от джинсов до станков), нужные за рубежом всем – и иностранной промышленности, и простым людям.
Экономики будущего хорошо обходятся ничем не обеспеченными бумажными деньгами, потому и я надеялся справиться, главное бездумно не включать «печатный станок». Кроме того, из хорошо информированных источников (из собственной головы) я точно знал, что в Китае уже несколько веков ходят бумажные деньги. И очень длительное время они вполне успешно выполняли свои функции. Другое дело, что напечатали их там так много, чем спровоцировали нешуточную инфляцию, а вслед за ней и закон, по которому за отказ от приема бумажных денег грозила смертная казнь.
К любому делу надо подходить с головой и знать меру, тогда таких оголтелых указов не потребуется! Здесь нужно аккуратно балансировать, благо опыт хождения латунных монет и регулирования объемов их штамповки, чтобы не перенасытить ими рынок, был уже накоплен немалый. А самое главное, народ мне доверяет, я его еще ни разу не подводил, а потому на возможные ошибки, случись они, имею громадное кредитное плечо. Поэтому революционные нововведения в денежном обращении я осуществлял с легким сердцем и непоколебимой верой в собственные силы и в конечный успех своих неоднозначных начинаний. Сомнительно они выглядели с точки зрения нынешних моих современников, но, на самом деле, были щедро и неоднократно проверены временем, правда, известным здесь только мне.
За неделю до встречи с боярами состоялся разговор с банкирами. Банкиры-компаньоны долго взирали на меня с вытянувшимися от удивления лицами, итог подвел Глеб Несдинич, потрясенно произнеся:
– Да в таком разе нам ничего и делать не остается, как только сидеть да менять золото, серебро и товары на бумажки! – прорвал он своими словами установившуюся тишину.
Тут разразилось бурное обсуждение, перемежающееся довольным потиранием ладоней, мигом вспотевших от воображения громадных прибылей.
– Но-но! – грозно предупредил я. – У вас будет оставаться только десять процентов выменянного на бумажные деньги серебра. Это серебро вы сможете использовать по своему усмотрению во внешнеторговых операциях. Остальные девяносто процентов злата-серебра будут поступать прямым ходом на хранение в СКБ.
– Владимир Изяславич, а не подделают бумажные деньги-то фальшивомонетчики? – на всякий случай уточнил Юрий Захарьевич, возглавляющий совет директоров «РостДома».
– Не подделают! Хотя
Я небрежно швырнул им пачку с купюрами, с шелестом разлетевшимися по столу. Деньги мигом разошлись по загребущим рукам банкиров. Они их принялись тщательно исследовать. Особенный восторг, как и следовало ожидать, вызвали рублевые купюры с посеребренным номиналом.
– Как уже сказано в законе, отделения «РостДома» менять серебро на бумажные деньги будут согласно весу и номиналу: серебряную гривну – на три бумажных рубля, три серебряные ногаты – на одну бумажную копейку и так далее. Здесь, я думаю, все и без пояснений понятно? Но… – я выделил интонацией, – есть один важный момент: обратная операция, то есть обмен бумажных денег на серебро, будет производиться с десятипроцентным дисконтом! Что сразу, автоматически, будет делать подобную мену экономически невыгодной. Да и смысл в получении на руки серебра будет только у тех купцов, кто торгует за пределами княжества. Потому как в Смоленском княжестве продавать и покупать товары можно будет только за бумажные или латунные деньги. На нарушителей будет налагаться штраф! Имейте также в виду вот что, – внимательным взглядом я оглядел банкиров. – Хождение латунных монет необходимо уменьшить до минимума, возможно, и вовсе от них откажемся, если торговля с европейскими странами оборвется. Всякое может случиться…
Бояре понимающе закивали головами.
– Владимир Изяславич, а как быть с нашими вкладчиками, если они потребуют вернуть им их золото или серебро? Бумажными деньгами выдавать? А если драгметаллами, то применять ли к ним этот дисконт?
– Хм… Сложный вопрос! Сначала предложите им выдать бумажными деньгами, будут упрямиться – отдайте серебром и без дисконта, иначе «РостДому» перестанут доверять! Не будем из-за лишней копейки ронять свой уже заработанный авторитет! Все равно рано или поздно все наши клиенты будут вынуждены подчиниться новому закону и обменять свои серебряные рубли и гривны на бумажные! Будут упорствовать – будут терпеть убытки из-за сокращения своего торгового оборота. Выбор у них невелик…
– Государь, когда запустим банкноты в оборот? – раздалось из зала.
– Со следующего месяца! С первого апреля зарплату военным, госслужащим и работникам на всех своих предприятиях я начну выдавать бумажными деньгами. А предварительно непосредственно сам указ о введении бумажных денег начнут на площадях с завтрашнего дня зачитывать, чтобы люди успели морально подготовиться.
Напоследок подготовил своим банкирам еще один сюрприз: рассказал им о биржевой торговле и дал зачитать текст соответствующего закона.
И месяца не прошло, как эта самая товарная биржа открылась рядом с обширными речными складами, по соседству с гостиницей, в кирпичном здании бывшего головного офиса «РостДома». А сам банк еще весной прошлого года, после учиненного там разгрома, переехал на территорию моего Ильинского детинца и компактно разместился рядом со зданием СКБ.
В этом новом коммерческом заведении купцы или их доверенные лица (маклеры) могли совершать сделки при физическом отсутствии на торговой площадке самих товаров. Даже разрешалось заключать их под будущий урожай и еще не произведенные товары, то есть, по сути, делать заказы предоплаченных товаров. В правовом отношении регулировал всю эту деятельность закон «О биржевой торговле».
Обширнейшие госзаказы стали первыми задавать тон работы вновь открывшейся товарной биржи. Казна, казалось, закупала все и вся в неимоверных количествах – от продовольствия, которое требовалось в военных походах, до камней-валунов и гравия, которые шли на постройку крепостных стен.
Вскоре и бояре распробовали новую задумку государя и стали сутками напролет пропадать на биржевой площадке, в открывшихся рядом гостинице и кабаках, обсуждая со своими коллегами виды на урожай, в перерывах азартно торгуясь, сговариваясь друг с другом, чтобы по максимуму обвалить или поднять цены на товары. А самым приятным лично для меня бонусом было то обстоятельство, что мой Свирский терем в кои-то веки опустел от назойливых вельмож, вся их деловая и общественная активность резко переместилась в биржевой квартал. В том направлении, чтобы закрепить успех, я еще и «жару поддал», разместив рядом с биржей шахматные и бильярдные клубы, организовал нечто вроде казино с доступными сейчас настольными играми, букмекерскую контору, где можно было делать ставки на результаты спортивных футбольных, регбийных и боксерских соревнований и прочих состязаний. В общем, жизнь там фонтанировала и днем и ночью. И самое главное – все были довольны – «и волки сыты, и овцы целы».
Глава 6
Глава Ржевского уезда, недавно произведенный в служилые бояре Велислав Искренович, прибыл в столицу вместе с наместниками уездных городов Зубцова, Солодовичи и нового Ракитграда, основанного этой зимой самим Владимиром. Правда, Ракитград пока что существует все больше на бумаге, там еще толком ни города нет, ни горожан как таковых, и всем там заправляли ржевские бояре, организовавшие с государем товарищество по добыче доломита и других ископаемых.
Городские наместники из числа вотчинных бояр и бывших тиунов на своего назначенного государем уездного главу смотрели волками, с плохо скрываемыми чувствами брезгливости и одновременно зависти. Ну никак не могли смириться вятшие люди уезда, что в недавнем прошлом рядовой дружинник – без роду без племени – был поставлен Владимиром головою над всем Ржевским уездом, некогда бывшим вполне себе самостоятельным удельным княжеством.
Чиновничья делегация из Ржевского уезда отправилась в путь сразу вслед за государем по хорошо накатанному войсками зимнику. Остановились провинциальные гости в Гостином дворе, что располагался рядом с Торгом и недавно образованной Биржей. Здесь собрались, кроме двух десятков уездных глав из трех областей Смоленской Руси и еще большего числа городских наместников, также губернаторы Полоцкой и Минской областей. Смоленский губернатор Перемога Услядович проживал у себя в окольном городе, в бывших хоромах смоленского посадника.
Смоленск продолжал неустанно меняться, расширяться, перестраиваться. Постепенно сбрасывалась деревянная кожура, ее место занимала каменно-кирпично-черепичная оболочка. Преображались не только городские усадьбы. Всю Торговую площадь замостили брусчаткой, и ею уже взялись мостить центральные улицы.
Принимал государь всех прибывших областных, уездных и городских делегатов в здании Управления внутренних дел (УВД). В сенях караул из двух десятков телохранителей не только заставил всех посетителей сдать холодное оружие, но эти добры молодцы не поленились обыскать каждого из приглашенных.
В помещении было очень светло. Высокие окна, собранные из квадратиков заройского стекла, нежно розовели в лучах разгорающейся зари. Составленные вместе столы образовывали большую букву «П». Вошедшие, усаживаясь, зашумели выдвигаемыми из-за столов стульями, возникли споры, кому и где сидеть. Все хотели сесть поближе к изголовью стола, где посреди мест, отведенных управляющим и начальникам служб, высилось резное государево кресло, пока еще пустое. Минут через десять волнение улеглось, а споры притихли.
Внезапно у входа засуетился пост охраны, отдавая воинские приветствия и что-то докладывая. Через мгновение в помещение стремительной походкой вошел молодой государь. Рассевшиеся за столом все как один повскакивали со своих мест, стали низко кланяться, при этом поедая государя верноподданническими взглядами. Государь был в коротком, до пояса, кафтане на меху и в штанах из плотной материи. Очень многие из присутствующих были одеты примерно так же, только несколько бояр упорно «парились» в старомодных длиннополых собольих шубах. В совещательном зале было довольно тепло, в двух углах потрескивали камины.
– Присаживайтесь, господа! – сказал государь, опускаясь в кресло.
– Все приглашенные доехали? – спросил у своего секретаря, тот лишь кивнул и пододвинул государю какую-то исписанную убористым почерком бумагу.
Планерка с приехавшими в столицу чиновниками разных уровней началась с того, что мною лично был зачитан закон «О бумажных ценных денежных знаках», в соответствии с которым все операции по купле-продажи товаров на территории княжества разрешалось проводить только латунными монетами или бумажными банкнотами, а также ими же выдавать плату за сделанную работу или оказанные услуги. Все налоги, сборы и иные платежи будут приниматься только бумажными или латунными деньгами. Серебряные гривны, рубли, все еще имеющие хождение более мелкие серебряные ногаты, резаны/куны, веверицы/векши этим законом полностью изымались из денежного обращения и торгового оборота.
– Таким образом, – подводил я итог прочитанному, – если любой человек, будь то смерд, боярин, русский или иностранец, захочет на территории княжества что-то купить, то он должен будет обратиться в банковское отделение и обменять там свое золото, серебро или иной товар на наши деньги. А затем уже, посредством бумажных или латунных денег, он может купить нужный ему товар. За продажу, покупку товаров или их безденежный обмен (бартер) предусмотрен крупный десятикратный штраф на сумму запрещенной сделки. Соответственно никто не может отказаться от продажи какого-либо имущества или требовать с покупателя за свой товар что-либо иное, кроме как бумажных или латунных денег, в противном случае – десятикратный штраф.
Рассказав собравшимся о бумажных деньгах, начал опрашивать губернаторов и наместников на предмет того, сколько сотрудников, находящихся в их подчинении, учатся в Институте государственного управления (ИГУ), сколько прошли переаттестацию. Особо меня интересовали Полоцкая и Минская область, а именно продовольственные магазины для армии и переселенцев. Также довел до всех присутствующих информацию о начавшихся на Бирже оптовых госзакупках продовольствия, тканей, одежды и животных. Все эти сведения по приезде домой в частном порядке они должны будут довести до местных бояр, прочих производителей и торговцев.
Планирование будущих широкомасштабных военных интервенций, переселенческих программ среди покоренных инородцев, а также существенное увеличение армии настоятельно требовали от меня вплотную заняться главной российской бедой – сельским хозяйством. Поскольку на все эти вышеизложенные дела просто априори требовалась целая прорва продовольствия и эффективная система его распределения. А сельское хозяйство у нас всегда было безденежным и планово-убыточным, особенно верно это для Центрально-Нечерноземного региона, где привольно раскинулось мое княжество. Поэтому значительная часть бюджетных расходов была перенаправлена на закупку зерна и животных: коров, свиней, овец, баранов, козлов, лошадей, кур, гусей. Благодаря раздаче соответствующего инвентаря и инструментов в отдельных выбранных экспериментальных погостах активно стали строиться скотные дворы. Туда все закупаемые казной сельхозживотные и стали направляться, что позволило в короткие сроки сделать из этих погостов некий аналог совхозов.
Закупленные животные безвозмездно вовсе не раздавались, а продолжали принадлежать мне, то есть государству в моем лице, а точнее, специализированному госоргану – недавно образованному Сельхозуправлению. Каждый княжеский погост, в который завозили сельхозживотных с птицей, переименовывался в совхоз. Почему именно совхоз? Поскольку за животными осуществлялся коллективный, совместный уход, никому единолично они не принадлежали, поэтому долго ломать голову над названием я не стал. Еще одно отличие от советских совхозов было в том, что совхозные животные зачастую содержались вместе, в одном скотном дворе с личной крестьянской живностью – так за животными проще ухаживать, крестьянам не надо было разрываться. Само скотоводство во вновь образованных совхозах по-прежнему будет оставаться пастбищно-стойловым: пастбищное – летом, стойловое – зимой. Коровы и овцы паслись в полях, свиньи – в изолированных лесных массивах.
Если появились совхозы, значит, требовался и закон, регулирующий все эти новые правовые и хозяйственные отношения. Довольно всеобъемлющий закон «О совместных государственно-крестьянских хозяйствах», над которым я по вечерам корпел всю зиму, увидел свет в этом месяце (был опубликован и оглашен на городских площадях всего княжества). Согласно положениям этого закона, крестьяне обязаны были содержать казенных животных и поставлять получаемую от них животноводческую продукцию бесплатно в отделения Сельхозуправления, а весь приплод, получаемый от этих животных, оставлять у себя в собственности, но продукцию от приплода поставлять в то же Сельхозуправление, только уже за деньги. Цену за частную животноводческую продукцию назначает само Сельхозуправление, она может отличаться от рыночной, и отличалась, как правило, в невыгодную для крестьян сторону. Вся продукция, полученная от приплода совхозных животных, могла реализовываться только в отделениях Сельхозуправления. Продавать приплод совхозных животных или полученную от них продукцию на сторону запрещалось под угрозой крупного штрафа. Короче говоря, все, что производится в совхозах, должно сдаваться или бесплатно (продукция от совхозных животных), или за деньги (продукция от приплода совхозных животных) в отделения Сельхозуправления. В случае преждевременной внеплановой утраты совхозного животного по каким-то причинам, оно должно быть заменено на аналогичное совхозными крестьянами.
Да, во многом это было для затронутых программой крестьян необычно и ново, но, к удивлению, насаждаемая система совхозов никакого отторжения не вызвала. Возможно, потому, что, во-первых, были очень сильны общинные связи, а во-вторых, в совхозах обобществлялась не личная крестьянская «рогатая собственность», а данная им «с чужого плеча», по большому счету подаренная, хороший уход за которой давал им возможность обзавестись уже непосредственной личной собственностью. У сельских тружеников ничего не отнимали, им, наоборот, только давали, все больше и больше, в том числе и работы. Но такая работа на себя, а не на барина, которая приносила им реальные деньги, их только радовала. Тем более что совхозников Сельхозуправление не обижало, закупочные цены были лишь примерно на треть ниже рыночных, но и крестьяне понимали, что сдаваемые ими молочные продукты, мясо, сало, жир, яйца, шерсть, кожа и прочее получены были благодаря скотине, подаренной в совхозы князем.
Но природу особо сильно не обманешь! Интенсивное развитие земледелия и животноводства наталкивалась в этих верхнеднепровских землях на естественный и непреодолимый барьер – климат. Земледелие ограничивают бедность почв и ранние заморозки, животноводство – недостаток сенокосов и недоброкачественность трав. Поэтому житницу из этого региона я сделать даже и не пытался, без импорта сельхозпродукции в княжество, вдобавок в условиях растущего населения, не обойтись. Но максимально снизить зависимость от импорта – вот это была задача, которую совхозникам вполне по силам решить.
Немного понасиловав свою память, я вспомнил еще об одном, незаслуженно упущенном мной из вида красителе – ультрамарине. Он делается на основе каолиновых глин, которые уже не первый год благополучно добываются под руководством чешского штейгера в районе Дорогобужа. Самое главное, каолин есть, а все остальные компоненты можно изготовить своими силами.
Этот новый краситель наполнит бюджет дополнительными финансовыми вливаниями. Разрастающаяся как на дрожжах армия с хорошим аппетитом съедала денежные средства, поэтому приходилось хвататься за любую возможность подзаработать. Самое главное и очень актуальное в моей сложной финансовой ситуации – стоить эта искусственная краска будет не слабо. В минеральном виде она встречается под названием лазуревого камня. Этот камень толкут, измельчают, получая таким простым способом природную минеральную краску синего цвета. Но дело в том, что сам камень является полудрагоценным, используется для украшений, поделок и стоит немалых денег! Конечно, на краски переводят не ювелирный лазурит, тем не менее… Кроме того, мой ультрамарин будет не только синего цвета, но и еще, если подшаманить с составом, можно получить зеленый, желтый, фиолетовый и красный цвет! Из дополнительных бонусов, ультрамарин, в отличие от производимой мной железной (берлинской) лазури, устойчив к щелочам. Поэтому с его помощью можно окрашивать мыло!
– Прибиша приведите! – громко крикнул я в приоткрытую дверь.
Прибиш уже больше года возглавлял все химпроизводства, будучи начальником Химической службы при ВПУ. Не прошло и пяти минут, как высунулось его лицо, понукаемое телохранителем.
– Пойдем в кабинет, дело к тебе есть!
Пройдясь по коридору, мы скоро вышли к моему кабинету, у входа на посту стояла круглосуточно охрана.
– Я тут прикинул состав нового красителя. Для его производства тебе надо будет накаливать, без доступа воздуха, смесь каолина, сульфата натрия, угля и серы.
– Какие соотношения компонентов? – Прибиш мигом весь подобрался, проворно вытащив записной блокнот.
– Мелко измельчи и смешай сто весовых частей каолина, девять весовых частей сульфата натрия, семнадцать весовых частей угля и десять весовых частей серы. Это сульфатный способ. Еще тебе надо испытать содовый. Для этого, примерно в таких же пропорциях, используй каолин, соду (вместо сульфата натрия), уголь и серу. Попробуй, поэкспериментируй и добавь в этот состав трепел. – Я встал и потянулся, размяв затекшие от долгого сидения на месте косточки, дожидаясь, пока начальник химслужбы окончит конспектировать мою речь. – Мы будем не только продавать краситель, но и станем применять его для покраски одежды, бумаги и мыла.
– Записал! – сказал Прибиш, уткнувшись в блокнот и проходясь взглядом по своей писанине.
– Далее эту шихту начинаешь обжигать в тигле, без доступа воздуха. Через некоторое время в тигле начнет образовываться вода, ее необходимо удалять и продолжить дальнейший обжиг, пока не получится промежуточный продукт – зеленый ультрамарин. Потом этот зеленый ультрамарин подвергаешь окислительному обжигу с доступом воздуха, дожидаясь превращения зеленого ультрамарина в синий. В конце все как обычно, полученный продукт размолоть, промыть и просушить.
– Сейчас же спытаю, государь, твой рецепт! – решительно заявил Прибиш, намылившись побыстрее сбежать.
– Не спеши! – осадил я бьющего в нетерпении копытом химика. – Летом меня в Смоленске не будет, потому будешь контролировать поставку ультрамарина на склад готовой продукции, отгружать его оттуда, в первую очередь за бумажные деньги, иностранцам. Напрямую за серебро им не продавай, пускай привыкают к нашим купюрам. Остаток твой финансовый отдел может продавать купцам из СПТП[2].
– Не понял, государь, а как быть с русскими купцами, привозящими нам воск, или немцами, что руду привозили и напрямую обменивали на наши товары.
– Все просто. Привезет немец или русский своего товара (руда, сукно, воск), скажем, на сто гривен серебра, твой отдел, занимающийся продажами, выдаст русскому или немцу триста рублей банкнотами. На эти деньги они и закупят товаров нашего производства. На других предприятиях будет то же самое. Не захотят эти купцы нам продавать, если, предположим, предлагаемые тобой цены им покажутся низкими – милости просим пожаловать на биржу или на Торг, пусть там продают, оптом или в розницу – их дело. Купцам даже так выгодней будет. Раньше они те же краски и зеркала покупали только за серебро и золото, теперь же смогут покупать за наши банкноты. Но главное здесь в том, что и мы сможем покупать немецкие и венецианские руды и металл за наши бумажные деньги. А для нас это самое важное, ведь пушки мы не из золота да серебра отливаем.
– С этим все ясно, государь. Под производство ультрамарина будем отдельные цеха разворачивать?
– Все верно, боярин. На первых порах поучаствуешь в создании нового цеха, а потом самостоятельно назначишь туда начальника. Ты с людьми работаешь ежедневно – тебе виднее, кого и куда ставить. По твоим подсказкам построят печи непрерывного действия, а дальше вперед и с песней, под твоим присмотром начнут поточное производство! Можешь сам всем этим заниматься, можешь назначенному тобой начальнику ультрамаринового цеха дельные советы давать – дело твое, хозяин – барин, но за конечный результат вдвоем передо мной отвечать будете!
Услышав мои слова, Прибиш ненадолго задумался, согласно кивнул головой и сразу поинтересовался финансовой стороной вопроса.
– Владимир Изяславич, а какой процент от прибыли руководителю ультрамаринового цеха и мастерам положишь?
– Тебе, Прибиш, вернее твоему опытному цеху, как разработчику нового вещества, положено – пять процентов прибыли, их и получите! Еще пять процентов начальник ультрамаринового цеха будет получать, двадцать процентов – мастера, остальные рабочие будут на окладе.
– Надо бы твои слова, государь, на бумаге прописать… – робко проговорил Прибиш, несколько месяцев назад произведенный в соответствии с новым законом в служилые бояре.
– Ах ты, жук! – весело пожурил его. – Как получишь искусственный ультрамарин, тогда я приказ и напишу! И учти, что тех, кто сейчас будет разрабатывать новый краситель, желательно потом перевести в ультрамариновый цех начальником и мастерами, сам понимаешь почему.
– Постараюсь, конечно, но совсем чисто сработать не смогу! Мастера и некоторые подмастерья опытного цеха будут знать всю технологию производства.
– Понимаю, – со вздохом ответил я, – но и ты пойми, в наших же общих интересах, чтобы секрет производства, полный технологический цикл знало как можно меньше людей.
– А что я могу сделать, Владимир Изяславич? – пожал плечами Прибиш. – Те же подмастерья не слепые, и в опытный цех я отбираю учеников ПТУ и рабочих химзаводов только лучших из лучших, дураки там не работают! Все они имеют голову на плечах, а потому соображают, что и откуда берется. А неучей возьмешь – так они с ходу всю работу запорют!
– Ладно, мы друг друга поняли! – махнул я рукой. – Присматривать за людьми у нас есть на то отдельные службы, но и сами мы должны иметь ушки на макушке! Кому незачем знать всю производственную цепочку – тот и не должен обладать такими знаниями. Во всяком случае, в своей работе к этому мы должны стремиться! Сам понимаешь, деньги огромные за ультрамарин будут платить!
– Буду стараться, Владимир Изяславич! – покорно согласился с моими словами химик.
– Ты ведь сам видишь, боярин, что прибыли от СХЗ я трачу не на пустое баловство, а на развитие производственных мощностей, что в дальнейшем послужат росту могущества Смоленского государства. И остановиться в развитии нам нельзя ни на миг, остановишься – съедят соседи!
– Хм, – еле заметно улыбнулся он со скепсисом.
– Что хмыкаешь? Ты, наверное, думаешь, что на воинские полки я трачу на порядок больше, чем на промышленные предприятия? Верно? – грозно спросил у него.
– Да бог с тобой, Владимир Изяславич, деньги – твои, придумки и открытия – тоже все твои, нас, простой работный люд, из грязи всех вытащил и возвысил выше бояр! Трать на все, что твоей душеньке угодно! Мне ли что-то супротив тебя молвить?! – искренне распереживался бывший потомственный плотник, в порыве чувств вскочивший с места.
Я усмехнулся, усадил его на место взмахом руки, встал и а-ля Сталин прошелся по кабинету.
– А я тебе отвечу, боярин! Русь сейчас слаба как никогда ранее! Соседи наши не теряли времени даром, постоянно развивались – посмотри на тех же немцев и итальянцев! А мы лишь по-дурацки топтались на месте и дробили Русь на мелкие уделы! И сейчас этот процесс продолжается. Но я готовлюсь, увеличивая число своих полков не только для объединительной войны, которая должна будет собрать в моих руках все русские княжества, но и к внешним войнам, с иноземными захватчиками. И те же немцы, по сравнению со степняками, что уже захватили пол-Азии, – словно малые дети рядом с матерым воином! Веришь ли мне, Прибиш?
– Как есть Бог свят верю! – встал и перекрестился на образа химик.
– Поэтому, боярин, без твоего химпроизводства, металлургии и новых полков Русь растопчут и сожгут уже через несколько лет!
– Бог не допустит такого, Владимир Изяславич!
– На Бога надейся, а сам не плошай! Если мы сами себе, с Божьего благословления, не поможем, то нам никто и ничто не поможет! – выдал я ворох мыслей, уже не первый год подспудно меня мучающих. – Иди, работай, Прибиш, хватит со мной пустословить. И как выйдешь за дверь, о нашем разговоре немедля забудь, ясно?
– Слушаюсь, государь! – с поклоном вышел полный новых впечатлений начальник химслужбы.
Подбросил я ему информационных дровишек в топку его сознания, пускай знает, что не только ради денег мы все работаем. Прибишу я доверял как себе, такие люди лишнего не болтают.
Подобного рода «политзанятия» я периодически проводил с самыми доверенными людьми, от которых многое зависело. Но объять необъятное было невозможно, поэтому-то я и решил создать особый госорган – Политуправление. С введением соответствующих должностей политработников, в чьи обязанности будет входить ведение разъяснительной и агитационной работы, прежде всего в войсках.
Собственноручно не один месяц писал книжицу, в которой записывал мысли патриотического характера, доходчиво объясняющие простому пехотинцу, ратьеру, а также боярину или купцу, за что воюет Смоленск, какие цели он преследует. Материал был подан в таком виде, чтобы так или иначе подчеркнуть выгодность проводимого мною курса реформ для всех социальных групп княжества. Книга должна послужить не только подспорьем для политработников, но и через них делу воспитания в нужном ключе армии и населения. Основная задача, которую я ставил перед постепенно формирующимся пулом политруков, – явно или подспудно помочь мне в проведении всесторонних реформ, в конечном итоге в деле объединения Руси. Если пропаганда успешно действовала даже в циничном и сверхинформационном двадцать первом веке, то в веке тринадцатом она оказывала на неокрепшие и девственно чистые мозги хроноаборигенов сногсшибательный эффект, противостоять ей было практически невозможно!
Политруками в полки, батальоны и роты я стал направлять лиц, получивших через моих людей или структуры (школы и ПТУ) образование, но не нашедших в себе призвания технаря или вояки. В общем, тех лиц, которым интересно было работать не с железками, а с людьми, тех, кому претила военная субординация, кто мог раскрывать свои творческие и ораторские способности среди огромных масс практически необразованных пехотинцев и городского люда.
Такие личности, склонные к демагогии и обожающие работать на публику, есть во всех народах и во все времена. Вот они-то и служили моим инструментом по перевоспитанию населения, для закладки в головы людей выгодных мне мыслей. Конечно, я в полной мере осознавал, что поступаю цинично, но рефлексировать по этому поводу даже не собирался, а наоборот, выжимал из себя все что знал и закладывал эти знания в головы политруков на соответствующих собраниях политработников, которые периодически стали проводиться под моим председательствованием.
Поделиться книгой: