Братик

– Проходите, гости дорогие, – произнёс скрипучий голос из полутёмной прихожей.

Тусклый свет от зажжённых свеч не давал нормально рассмотреть хозяина, который быстро отошёл вглубь помещения. Запахи из избы шли самые разнообразные, но превалировали ароматы еды. Ну, уже хорошо, не похоже на какой-нибудь притон.

– Трое в комнате, двое стоят за стеной. Враги, – вдруг прозвучал в голове голос братика.

А вот этого я не ожидал. Думал, будет время осмотреться и попробовать понять, что за человек хозяин. Ну ладно, начинаем работать по более жёсткому варианту.

– Пахом, мы в дом, – шепчу ближнику. – А братья пусть на улице побудут и этого привратника возьмут.

Вытаскиваю бебут со вторым кинжалом и, приблизившись к двери, кувырком ныряю в комнату. Держащий свечу человек не ожидал подобного, а ещё меньше доброго удара двумя ногами в живот. Шум, гам, крики – люблю я битву в этой реальности.

– Пахом, сразу за дверью справа! – кричу казаку.

Сам же уже моментально сцепился со вторым врагом. Если бы не кольчуга и моя невероятная физическая сила, то всё могло закончится печально. Удар какого-то длинного ножа я принимаю на бебут и чувствую, как что-то скользнуло по животу. Не обращаю на это внимания и резко отмахиваюсь правой рукой. Слышу крики и, не давая противнику передышки, бью его ногой. Звук удара об стену, но я подбегаю и наношу ещё удар в голову. В тусклом свете вижу, что Пахом закончил со своим клиентом. Ищу глазами хозяина, который уже разогнулся и пытается встать. С улицы забежал один из братьев и сообщил, что там порядок.

А ничего так у людей, грамотный домик. Большой зал с кухней, во втором крыле несколько комнат для гостей. Кроме давешних четырёх типчиков, на постоялом дворе более никого не было. Плохо, что своего противника братья умудрились сразу прикончить. Пахом тоже перестарался и тяжело ранил свою цель. Лежащий на вполне себе чистом полу, ну если рассуждать нынешними категориями, был действительно весьма специфическим дяденькой. Суховатый, с очень мощными руками и бычьей шеей. Ещё он был какой-то деревянный, то есть похожий на дерево, наверняка от этого произошло прозвище. Лицо пересекали крупные морщины, но главным был взгляд. Я понимаю, что измеряю всё штампами из всяких дешёвых детективов, но у нормального человека не может быть такого взгляда. Не знаю, сколько у него за спиной трупов, но явно хватает. Я здесь благодаря Дёмке могу ещё и оценивать людей.

– Тать, убивец и мучитель, – рецензия братика была краткая.

– Что, сучоныш, продал своих братов, – ощерился в ухмылке Харлампий, глядя мне за спину.

Сначала не догадался, но потом понял, что трактирщик обратился к Алексею. Оборачиваюсь и вижу, что наш помощник взбледнул с лица, начав хорошо эдак подрагивать. Ближники на это никак не отреагировали, а просто скинули верхнюю одежду и уселись за ближайший стол.

– Ты давай не трясись, – весело воскликнул Пахом. – А то прям как трава на ветру. Давай метнись на кухню и посмотри, чего там можно поесть. Тати эти явно чего готовили, вот и поснедаем.

Повезло мне с товарищами. Мало того что бесстрашные вплоть до отмороженности, так ещё и вопросов не задают. Раз я, их нынешний глава, решил, значит, надо делать. Алексей тем временем метнулся на кухню и зашумел посудой. Я же разглядывал второго пленного, демонстративно не обращая внимания на трактирщика. Обычный боевик и явно без признаков интеллекта на вполне себе деревенском лице. Но глазки у парня бегали и тяжело было понять его мысли.

– Есть два варианта, как вы умрёте, – обращаюсь, глядя на боевика. – А может, кому-то даруем жизнь. Расскажите, где сейчас точно Красный, и покажите свои схроны.

Парень отвёл глаза и никак не отреагировал, а Харлампий разразился хриплым смехом. Я меж тем достал свёрток с инструментами, который попросил у Шафонского. Достаю по очереди зубодёрные щипцы, какое-то устройство с колёсиком, скальпели.

– Раз не хотите по-хорошему, то мы пойдём другим путём. Пахом, глянь, есть ли тут кочерга и положи её на очаг. Вдруг нашим друзьям не понятны мои слова – уши у них забиты или головы дурные. Мы им объясним всё через иное отверстие.

Говорю подобное и сам от себя обалдеваю. С другой стороны, вспоминаю изнасилованных девочек и, возможно, десятки убитых людей. Самое удивительное, что Дёмка меня полностью поддержал в желании пытать разбойников.

– Давайте только поедим сначала и потом приступим, – говорю братьям, которые меня полностью поддержали быстрыми кивками.

Милосердие в это время ещё не придумали. Ну на Дону его точно не было и убийство с пытками вполне себе обычное дело. Поэтому молодёжь особо не рефлексировала, поедая неплохое жаркое со свежим хлебом. Запивали своим вином, в общем, неплохо посидели.

А трактирщик оказался не так крут, как выглядел. Мы решили начать с него, дабы привести в нужное настроение молодого, который казался хлипче. Но Кокора сдался почти сразу, после того как Пахом слегка выкрутил ему руки, а я поднёс горящую свечу к глазу. Много он не рассказал, постоянно юлил и пытался уйти от вопросов, пришлось его слегка простимулировать. Дело было организовано так, как я думал. Харлампий, оказавшийся бывшим соледобытчиком, решил обосноваться на тракте. Здесь к нему с деловым предложением заехал знакомец по Уралу, и началось. Месторасположение своего подельника он также сдал, хотя мы его знали.

В загашнике мы также взяли не так много денег – рублей десять золотом и мелочовку. Ещё какие-то дешёвые женские украшения, от которых трактирщик отбрыкивался, что это не его. Молодой молчал как партизан и своим непонятным взглядом косился на подельника. Может, он просто клинический идиот, хотя боль чувствовал и орал. Но ничего толком сказать не мог. Харлампий же молил нас о пощаде, вереща, что на его руках нет крови. Ага.

Переночевали мы в трактире и утром выдвинулись в деревню Федулово, расположенную вёрстах в двадцати на север. Сани пришлось оставить. Вернее, мы отогнали их на пару вёрст и сожгли. Оружие и припасы перегрузили на лошадей, нам так гораздо удобнее. Шли мы окружным путём по более неудобной дороге, но из-за мороза и небольшого снежного покрова было вполне себе нормально.

До деревни добрались часов через шесть, пару раз останавливались на отдых. Было ещё достаточно светло, и картина была понятна. Разбойники занимали одну избушку, расположенную в конце деревни. Всего я насчитал десять дворов, что для этого времени немало, с учётом размера крестьянских семей. Пахом отправился на разведку, а я пока наблюдал за местностью. Крестьяне занимались какими-то своими делами, мычала корова, какой-то мужик вернулся на санях по второй дороге. В сторону разбойников он не пошёл и загнал повозку в ворота. А неплохо так живут местные, если разобраться. Избы неказистые, на мой взгляд, но особой разрухи не наблюдаю, были уже поводы убедиться. Ладно, я им не судья.

– Думаю, их не более пяти, – начал рассказывать Пахом, как вернулся. – Двое явно пьяные, а вот по троим ничего сказать не могу. Атамана видел, он заходил в конюшню. Более чего-то сказать трудно, но нас точно не ждут. Тянуть нельзя, да и вечереет, не ночевать же в лесу. Сделаем дело, заночуем в избе разбойников и – домой.

В принципе логично. Единственное, что меня смущает – это спокойное поведение крестьян. Вообще-то, на дворе крепостное право и они кому-то принадлежат. Вариантов много, но Пахом прав – ночевать зимой на улице теоретически можно, но придётся разводить костры и строить шалаши.

Избу с разбойниками мы взяли на удивление быстро и без проблем. Двое татей были уже хорошо так пьяны, да и остальные трое не отставали. Убедившись, что взяли действительно Красного, мы деловито избавили остальных разбойников от жизни, они и так задержались на этом свете.

Мутная и мусорная оказалась публика. Красный собирал людей под стать себе – откровенных моральных уродов. Я думал, что народ там собрался более боевой, но в основном моральные уроды. Но что странно, с деревней у него были какие-то договорённости и обижать местных было табу. Это нам поведал староста, явившийся на огонёк и понявший, что творятся странные дела. Мужика звали Кондрат и его рожа мне сразу не понравилась.

– Значится графа Салтыкова мы людишки. Управляющего здесь отродясь не было, оброк мы платим исправно. Тут приходит Савелий, которого в солдаты давно забрали. Говорит, что надо с товарищами пересидеть. Платили исправно. Но ты, ваше благородие, плохо о нас не подумай, просто боялись мы. И ведь не сообщишь никому, тати бы сразу заметили и детишек перебили. А так продуктов купили и обещали намедни съехать. Мы им даже целую избу отдали, от греха подальше.

Судя по бегающим глазкам, постоянному мэканью и откровенной игре под дурака всё староста понимал. Да и в доле он. И понимает, что за укрывание дезертира просто поркой не отделаешься.

– Ладно, мужик, – выдаю свой приговор. – Мы здесь переночуем и завтра с утреца исчезнем. Молись, чтобы этот горе-атаман не рассказал нам чего интересного про твою деревню. Если есть на вас кровь – то пойди лучше сам удавись, жалеть не буду. Мы из Тайной канцелярии, особый отряд, который подобных татей ловит. Поэтому мотай на ус, кто мы такие и как надо себя вести. У этого урода есть ещё подельники, поэтому если кто из деревни постарается уйти, то мы подумаем, что ты их решил предупредить. А это уже преступление другого порядка.

Кондрат бухнулся на колени, размазывая сопли, начал сдавать все расклады. В общем, в ватаге был ещё один местный парень, которого мы, скорее всего, и прибили в трактире. Едой и прочими вещами жители деревни разбойникам помогали, но в их акциях не участвовали. Долго думал, потом ещё раз хмуро посмотрел на урода и отпустил.

Пытать атмана даже не хотелось. Свои нычки он сдал сразу, а мараться из принципа это уже лишнее. Убитых людей не вернуть, да и не так много нападений они провели. Этот недоносок активно вымаливал себе жизнь, обвинял во всех грехах Кокору и даже старосту. Думаю, часть правды в его словах есть, но мне уже не интересно. Главной цели мы достигли, плюс ещё неплохо так заработали. Мои казаки восприняли акцию как поход за зипунами, и мой авторитет в их глазах стал ещё выше.

Я никогда не понимал, почему разбой на российских дорогах продолжался так долго и многие из атаманов стали чуть ли не легендами. Как бойцы они полное ничто, по крайней мере, по сравнению с казаками. Если брать моральный аспект, то робингудством никто не занимался. Обычные уркаганы без особых вменяемых жизненных понятий. Ещё и разного рода подонков среди них хватает, кто убивал и насиловал не из-за необходимости, а потому что ему нравилось. То, с какой лёгкостью мы положили столько людей, объяснялось нашей подготовкой. Тренировались мы каждый день, шлифуя лучшие стороны боевых умений. Плюс неожиданность нападения, хотя в трактире нас ждали. Но два хороших бойца среди разбойников всё-таки были, и здесь откровенно повезло. Особенно опасен был мужик с кистенём, там я чудом уклонился от удара.

Возвращались обратно уже с более внушительным количеством коней. Да и денег с оружием мы на базе ватаги тоже взяли. Трясущегося Алексея отпустили в районе Малой Дубны. Слово надо держать, но рука чесалась отправить подонка к праотцам. Он божился и крестился, что с прошлым завязал, а пока отправится к родне на юг. Дали ему коняшку, отсыпали немного денег и отпустили с богом. Но чувствую, что я сделал большую ошибку. Парням было плевать.

В Москву вернулись без лишних проблем. Бумага Шафонского помогла, когда один раз нас остановили на одной из застав. Посмотрел в испуганное лицо Марии, вышедшей нас встречать, и молча кивнул. Вспыхнувшая в её глазах радость была лучшим доказательством того, что мы всё сделали верно. Не имеют право мрази свободно гулять по свету и терроризировать простых людей.

Возвращение к моей обычной жизни было опять тяжелым. Вот только я слушаю Шафонского, пригласившего в свой кабинет, и вдруг как разрыв киноплёнки. Дыхание учащено, надеюсь, ночью я хоть не стонал, а то всякое бывает. Смотрю на супругу, вроде спит и ничего не заметила. Хотя она, может, и затаилась, все претензии будут позже. Решил подумать, что происходит, на пробежке.

Бегу и занимаюсь самоанализом. Даже если представить, что всё происходящее не плод моего больного воображения, то ситуация скверная. Если раньше сам факт попадания в иную реальность или грёзы воспринимались как забавная игрушка, то пора задуматься о её последствиях. Я стал меняться, причём кардинально. Одно дело наказать подонков, пытавших тебя, или наслаждаться упоением битвой с врагом. Но совсем другое – это хладнокровное убийство. Меня всегда веселило в книгах про попаданцев, как разного рода пентюхи легко идут на насилие с убийством. Я воспринимаю свои появления в мире Дёмки как сон или компьютерную игрушку, где убитые люди – просто нарисованные фигурки. Но последние события заставили задуматься, что во сне человеческая жизнь превратилась в ничто. Убийства людей, пусть и дерьмовых, стали обыденностью и нормой. И как бы не начали приносить мне удовлетворение. Боюсь я только одного, что начну решать свои проблемы в реале тем же способом. В принципе дать в морду какому-нибудь шакалу не проблема. Но хладнокровно резать глотки? Не знаю.

Дома, как всегда, принял душ и принялся колдовать на кухне. Опять рецепт в гаджете и новая быстрая запеканка. Новый этап битвы за ванную стартовал по расписанию. А на душе всё равно муторно. Я живу для своей семьи, пусть даже она стоит на грани развала. Но дети же не перестанут быть моими. И мои поступки в любом случае отразятся на них, чего я точно не желаю. Как-то я совсем перестал учитывать этот факт и живу, не думая об окружающих. Может, взять на работе пару отгулов и посидеть в одиночестве на даче. А что? Поброжу по сосновому лесу, поковыряюсь в кладовке, которую давно пора разобрать, и в одиночестве подумаю. Правда не уверен, что это закончится каким-нибудь решением.

Глава 26

– Папа, тебе надо свой ресторан открывать и работать там шеф-поваром, – младшая накладывает уже вторую порцию мантов.

– Куда в тебя столько лезет? – не удержалась от подколки старшая. – Скоро станешь толстой, и мальчики на тебя даже не взглянут.

– Ничего, девочки, кушайте на здоровье, – Аля решила погасить конфликт в зародыше. – Работы на даче много, так что за фигуру и лишний вес можете не переживать.

Два возмущённых взгляда были ответом на слова матери. Но та сделала вид, что не обращает внимания, и сама впилась зубами в кусочек теста с мясом. Я же сижу, улыбаюсь и испытываю просто бездну удовольствия. Решил вот побаловать свою семью уйгурской кухней, благо на даче есть мантоварка. Помучился немного с тестом, но получилось неплохо.

Как и планировал, взял отгулы и заперся на даче. Чтобы в голову не лезли дурные мысли, загрузил себя работой. Сначала на участке обрезал ветки у деревьев, убрал остатки листьев, благо зима не снежная и не пришлось их выковыривать. А затем занялся кладовкой, которую хотел разобрать ещё в прошлом году. Сам не пойму, как в неё поместилось столько всякого хлама. Вытаскивал и сортировал целый день. Ради смеха кинул на «Авито» объявления, что продаю ношеные куртки, штаны и рубашки. Они валялись года три, не меньше. Был в шоке, когда на следующий день с разницей в двадцать минут приехали два мужика, которые выкупили практически всё. Может, я продешевил или народ совсем обнищал?

Когда в очередной раз шёл к мусорке, неся два огромных пакета, встретил Серёгу Новикова. Сосед давно переселился на дачу и живёт в СНТ постоянно, благо работа на удалёнке. А вообще, он товарищ рукастый, вот и попросил его посмотреть наш титан, а то барахлит в последнее время. Следующий день провели профилактику столь важного в хозяйстве механизма, благо морозов особых пока нет. Смотались на строительный рынок в Дмитров, где купили нужную детальку. Вечерком неплохо посидели, слегка выпили и от души пообщались за жизнь. Хороший он мужик, Катя дружит с его младшей. У него тоже не всё так гладко в семье и на дачу переселился именно поэтому. Но нашёл какой-то баланс с супругой и вроде всё нормализовалось. Мне это только снится.

– Мама, ну сколько можно постоянно работать? – старшая отвлекла меня от грустных мыслей. – Пусть мелочь хоть раз сама поработает. Вы меня постоянно с этой дачей эксплуатировали, детства, можно сказать, лишили. Каждые выходные как негр на плантации, а кто-то был маленьким и потом приезжал отдыхать на всё готовое.

Катя, доев очередную порцию мантов, показала старшей язык и потянулась к кружке с чаем. Ариша затянула старую песню, как мы её эксплуатировали, когда дачу строили или делали очередной ремонт.

– Выбирайте, Арина Андреевна, первый или второй этаж? Я займусь кухней и ванной, – Альфия была непреклонна. – И вообще, ты должна меня благодарить. Это же процесс воспитания, чтобы ты не расслаблялась. Зато в будущем у тебя дома будет чистота и порядок.

Супруга тоже иногда троллит старшую, большую любительницу поныть и откосить от работы. В такой пикировке прошёл завтрак, мои женщины приехали рано. По приезде Аля прошлась по даче, заглянула в кладовку, оценивая фронт работ. Главное, чтобы я не выкинул чего лишнего, особенно какую-нибудь жутко нужную банку. Не простит же и запилит до нервного срыва, моего, конечно.

На неделе я практически не думал о своих проблемах и просто наслаждался одиночеством. Нет, я по дочкам скучаю, но иногда просто нужно отгородиться от всех, чего в Москве сделать нереально. А здесь самое начало зимы, сильных морозов нет, рядом лес и изумительный воздух. Но самое главное – это тишина. Только оказавшись вдали от города, ты понимаешь, какое огромное количество лишних звуков тебя сопровождает. Здесь же слышны только редкие машины, проезжающие по посёлку раз в час, шум ветра и карканье ворон. Но всему приходит конец, я же не отшельник, чтобы полностью отгораживаться от внешнего мира. Не заметил, как задумался и выпал из реальности.

В мир Дёмки я проваливаюсь регулярно, но там не происходит никаких событий. Только время сильно обгоняет моё и на дворе уже февраль. Морозы стояли сильные, но я их особо не замечал. Большую часть времени провожу в лаборатории госпиталя, составляю методички по препаратам для Шафонского, таская информацию из своего мира, и организовываю нормальную работу госпиталя. А то здесь творился форменный бардак как с размещением пациентов, так и со многими хозяйственными вопросами. Больных чумой мы вроде локализовали, хотя несколько человек умерло, в том числе один доктор. Тех, кто работал с больными, посадили на жёсткий карантин и запретили покидать помещение, пока все не вылечатся или помрут. Времена сейчас такие, что никто особо не возмущался. Персонал работал в специальных костюмах, помещения окуривались и регулярно мылись уксусом с щёлочью.

– Дмитрий, я положительно настаиваю, чтобы вы занялись всерьёз врачебным делом. А ещё вам не мешает поступить на медицинский факультет университета, – в очередной раз завёл свою шарманку Шафонский. – Этого просто не может быть, но я привык верить своим глазам. Те лекарства и методы лечения, которые вы описываете, просто волшебство. Я делаю записи и сравниваю количество выздоровевших пациентов, о чём также попросил знакомого акушера. Только гигиена и чистка инструментов снизили количество умерших втрое! Вы можете осознать эту цифру?!

Доктор вскочил и убежал в свой кабинет. Мы сидели в гостиной, пили чай и, как всегда, вели беседы, что стало у нас вечерней традицией. Через минуту Шафонский появился с огромной тетрадью и положил её на стол. В течение получаса я выслушивал фамилии излечившихся и прочую статистику. Хороший он мужик, но периодически занудный, аж сил нет.

– Афанасий Филимонович, мы с вами уже не раз обсуждали этот вопрос. Я помогаю вам сколько могу. Но связывать свою судьбу с медициной не собираюсь. Тех данных, которые я уже вам передал, хватит на много лет работы. Просто надо открывать дополнительные лаборатории, расширить штат, а в перспективе вообще создавать мануфактуру по производству лекарств и медицинских инструментов. План предприятия, систему его организации и перечень товаров я вам написал. Ищите грамотного управляющего, а лучше нескольких, главное – не воров. Денег хватает, в бюджете вы не ограничены. Можете поискать нужного человека в госпитале. Не все ваши сотрудники хорошие врачи, но вдруг среди них есть талантливый организатор.

– И после всего этого я должен поверить, что вы простой казак-самоучка? Я слов-то таких ранее не знал и тем более оборотов речи. Насчёт управляющего согласен, и такой человек есть. Уже думал об этом. Ведь нужен управляющий, который разбирается в предмете. Завтра же с ним переговорю.

Вдруг кто-то трогает меня за плечо, и я чуть не упал со стула. Открываю глаза и натыкаюсь на испуганный взгляд супруги.

– Андрей, с тобой всё хорошо? Не заболел? Ты заснул прямо на стуле. Может, не нужно было себя изводить, а просто недельку поваляться на диване, ну или гулять по лесу.

Хорошая она у меня! Дочки уже ушли, поэтому привлекаю к себе слегка сопротивляющуюся благоверную и крепко обнимаю её за аппетитные выпуклости пониже талии. Она в свою очередь обнимает мою голову. Помолчали некоторое время, не хотелось нарушать такой момент какой-нибудь банальщиной.

– Что с тобой происходит, ты можешь сказать по-человечески? – Аля действительно перепугалась и переживает.

Она вообще добрая и отходчивая, просто характер немного колючий, да и разного рода проблем у нас накопилось выше крыши. Вот и не могу нормально поговорить с собственной женой. А с другой стороны, что ей сказать? Твой муж, скорее всего, сходит с ума и ещё изменил с другой женщиной, которую любит? Вот она обрадуется.

– Я просто устал, Альфия. Не физически, а морально. Сам не пойму, чего меня так корёжит, – врать нехорошо, но куда деваться.

Начинаю поглаживать приятные и упругие выпуклости. Она у меня молодец! После сорока не бросила следить за собой, а наоборот, занялась йогой и привела фигуру в такое состояние, что многим молодым на зависть. Чего мне ещё надо, сам не пойму.

– Дети увидят, – Аля попыталась отстраниться.

– Думаешь, они не знают, что мама с папой периодически занимаются этим самым? – фыркаю ей в живот, к которому прижал голову.

– Всему своё время. И вообще, не надо твоих пош-лых шуток, Андрей, – супруга наконец вырвалась, сделала строгое лицо и пошла к мойке. – Съезди за продуктами, а то мы не купили. Вечером приедет Михаил с родителями, я их пригласила. У них, оказывается, дача в Хотьково, здесь недалеко. И постарайся много не пить. Мне совершенно не нравится твоё состояние.

Ну началось! Я здесь, знаешь ли, спортом занялся, за неделю всего один раз с Серёгой 0,7 коньяка употребил, а остальное время пахал без перерыва. А она опять начинает гнуть свою линию. Ну, было дело, побухивал одно время, но сейчас я совершенно другой человек. – Испортила такой момент. Молча забрал ключи от машины и побрёл одеваться.

– Папа, тебе нужно помочь съездить в магазин? – Лукавый взгляд младшей сразу поднял настроение, и улыбка непроизвольно появилась на лице. – Аришка сама порядок наведёт, я ей только мешать буду.

Начинаем смеяться под крики старшей, выбегающей из соседней комнаты.

– Опять от работы отлыниваешь? Может, это лучше я с папой в магазин съезжу?

– Арина, – говорю дочери с серьёзным лицом, с трудом сдерживая улыбку, – это же твой жених с родителями приезжает вечером? Вот на тебе и должна лежать ответственность за чистоту с порядком. И вообще, в последние пару раз кто-то технично смылся, оставив сестрёнку работать одну. Так что придётся теперь тебе усердно потрудиться. А Катя поможет папе, а то он уже старенький, нельзя бросать его одного.

Под хихиканье младшей, сдерживая смех, пошёл на второй этаж. Вышедшая с кухни Альфия ехидно смотрит на старшую и улыбается.

– Вы все сговорились! – под дружный хохот воскликнула Арина. – Так нечестно! И я не отлынивала, мне нужно было уехать.

– Сейчас же не нужно, – подкалывает её Катя, – вот и поработай на семью в кои веки.

Хорошая у меня семья! Настроение стремительно улетело ввысь, и я забыл обо всех проблемах с заботами. Буду решать их по мере поступления.

Отлично посидели с родителями Михаила. Аля расстаралась с ужином, мы с Катей помогли нарезать салаты. Аришка после нашего возвращения демонстративно шумела пылесосом, громко топала, вынося грязную воду, и хлопала дверями. Мы посмеивались над ней, сидя на кухне, но не стали троллить дальше. Зачем сбивать такой мощный трудовой порыв? В результате стол получился шикарным, и все были довольны.

Ночью дождался супругу, которая сначала убиралась на кухне, потом долго мылась в ванной. Но такой вечер должен закончиться положенным призом, тем более что настроение у меня весьма игривое. Прижимаюсь к супруге, как только она легла и повернулась ко мне спиной.

– Андрей, я устала, и вообще, давай не сегодня, – строго произносит Аля, отбрасывая мою руку. – И голова чего-то разболелась.

– Я сегодня был пай-мальчиком, выполнил все установки и даже выпил всего бокал вина с вами за компанию. Хочу десерт! И вообще, супружеский долг никто не отменял. Заодно голова пройдёт.

Переворачиваю смеющуюся жену на спину и впиваюсь в мягкие губы. Она меня просто провоцировала и дразнила. Сейчас буду мстить!

Открываю глаза и некоторое время не могу понять, где нахожусь. Но по запаху, отсутствию света, кроме лунного, и ещё по некоторым деталям понимаю, что я в мире братика. Отодвигаю пуховое одеяло, под которым довольно жарко, на дровах мы не экономим. Ещё я постарался и при помощи схем из XXI века переделал две печки в нашем крыле. Хотел сделать металлическую буржуйку, но сварка ещё не изобретена, поэтому просто нашёл хорошего печника. Затем пришлось и по всему дому печи переделывать, обитатели особняка заценили новинку. Рядом в плечо сопит Мария. С ней вообще получилось забавно.

В отличие от Дёмки, мне уже немало лет. И странно не обратить внимание на интерес, который проявляла вдова к нашей персоне. А после того, как мы вернулись с акции и уничтожили банду Красного, то взгляд Маши стал совсем откровенным. Казаки надо мной даже начали посмеиваться, когда мы оставались наедине, уточняя, не готовится ли Дмитрий к постригу. Пахом давно нашёл себе приятную вдову, работающую в госпитале и живущую рядом. Старший Абрамов тоже к кому-то захаживал, но молчал и не выдавал имя зазнобы. Младший был в поиске, но с его смазливой мордашкой это дело времени. Один я не знал, как усмирить молодую плоть, которая весьма активно реагировала на симпатичных женщин. Всё-таки тело не совсем моё, да и в своём времени проблем хватает. Здесь ещё и братик хихикал, закрываясь в скорлупке, когда я его спрашивал про данный вопрос и повышенное внимание Марии.

Лёгкие шаги я услышал заранее, а вдруг появившийся Дёмка каким-то странным и срывающимся голосом произнёс, что опасности нет. Когда скрипнула дверь, я уже убрал руку с кинжала. Шуршание одежды, приятный силуэт, который с трудом угадывался из-за куцего ночного света, и тёплое тело юркнуло ко мне под одеяло.

– Не подумай про меня ничего плохого, Дмитрий, – прошептала Маша. – Я не гулящая и падшая девка. Окромя мужа у меня и не было никого. Этот тать, которого ты убил, для Красного меня берёг. А сам он как мужик давно закончился, стручок свой где-то отморозил.

Похихикали вместе, я между тем провёл рукой по упругой груди, плоскому животу и крепким бёдрам. Женщина сначала напряглась, но потом как-то размякла и издала тихий стон. Она на самом деле красавица даже по меркам моего времени. Несколько дней спокойной жизни и вдова расцвела буквально на глазах. Может, руки грубоваты и не хватает привычного для меня маникюра, но всё остальное просто топ.

Я же меж тем вёл разговор с Дёмкой, которого пришлось выковыривать из его скорлупы.

– Нравится тебе Мария? Ну и нехорошо обижать девушку, запал ты ей в душу, – произношу под хихиканье покрасневшего братика.

– Она красивая! Но я же того, не умею ничего, – взволнованно отозвался тот.

– Для этого есть я, – отвечаю с улыбкой, и мы начинаем вместе смеяться. – Покажу тебе один раз, лучше два или три. А далее ты давай сам, я в это время буду уходить в сторонку.

С тех пор Маша спит со мной. Вернее, весь амур у неё происходит с Дёмкой, я в этот момент отстраняюсь. Давно уже научился передавать управление телу его хозяину, да и появляюсь я в этом мире не каждый день. Братик давно освоился с внешним миром, даже работает в лаборатории, а уж для постельных забав большого ума не надо.

Мысленно просматриваю прошедшие события, в которых я не всегда принимал участие, и понимаю нервную реакцию братика. Другой вопрос, узнал нас Уваров или нет.

– Признал нас Сёмка, сучий потрох, – подтвердил мои подозрения Дёмка. – Не совсем, но задумался и дело так не оставит.

Дело в том, что в госпиталь неожиданно нагрянуло несколько офицеров-гвардейцев, привезших травмированного товарища. И надо же такому случиться, что Уваров-младший увидел братика, о чём-то разговаривающего с местным работником. Сам Дёмка слишком поздно среагировал на опасность, так как вокруг было много людей и не веяло явной опасностью. Семён сделал вид, что всё в порядке, и удалился с другими офицерами. В принципе ничего страшного не произошло. Мог и обознаться. Да и доказать, что бывший умственно отсталый крепостной сейчас является бравым казаком, практически невозможно. Думаю, и самого гвардейца сейчас одолевают сомнения. Но надо послать человечка, чтобы расспросил про сына помещика. Чем он там дышит и надолго ли в Москве. Должок за ним остался, и никто прощать его не собирается. Как же не вовремя!

Это-то и беспокоило братика, который опять забился в свою скорлупку и не хотел оттуда выходить. Нет, Дёмка не боялся Уварова. Просто полная неуверенность в своих силах, которая поглотила его и наполнила отчаянием. Если в обычной ситуации он чувствовал себя спокойно и обходился без меня, то в состоянии эмоцио-нального напряжения превращался в прежнего убогого парня. Самое интересное, что я абсолютно не боюсь. Сбежать из Москвы при моих с братиком умениях вообще не проблема. Плохо, что наконец удалось уговорить дока на фармацевтический завод и появились мысли, куда вложить захваченное у осман золото. А его было немало, и чую, что сам Шафонский в коммерции ни бум-бум. Значит, надо самому браться за организацию нового бизнеса. А если завтра бежать, то что делать с золотом?

В таких думах пролежал минут тридцать, перебирая разные варианты и не находя выхода. Всё упирается в чёртова Уварова, которого я решил валить через пару лет, когда жизнь устаканится. Месть – это блюдо, которое подают холодным, говаривал один флорентиец. В этом я его полностью поддерживаю. И вдруг такая засада. Тем временем Маша почувствовала, что я не сплю, и тоже заворочалась. Через пару минут горячее обнажённое тело буквально меня обволокло.