Когда струится бархат

В темно-серых глазах Ренарда была пустота.

— Значит, когда-то мне станет легче? — прошептал он застывшими губами.

— Позднее ты научишься забывать такое, — Адам досадливо поморщился. — Ты должен это пережить. Допустим, ты не смог бы его убить. Тогда он убил бы тебя и точка.

— Я понимаю, — согласился Ренард бесцветным тоном.

— Знаю, — Адам крепче прижал юношу к себе и встряхнул, пытаясь развеять охватившее того оцепенение. Ренард зажмурил глаза и со стоном вздохнул от боли, крепко стискивая зубы, чтобы не закричать. Рукой потянулся к больному месту в боку. Адам отпустил его и с тревогой посмотрел на искаженное страданием лицо. — Ах ты, дурень, почему скрываешь, что ранен?

— Ничего серьезного, то есть я так считаю.

— Сможешь ехать в седле? — Адам кивнул в сторону Лайярда. — Тебе придется сесть боком, как девчонке, но лучше бы нам поторопиться. Снег надвигается такой, что надо непременно засветло добраться до Торнейфорда. Не исключено, что у валлийцев поблизости сосредоточены свежие силы. Нам не выстоять, если случится еще одна подобная заварушка. — Адам вскочил в седло и протянул руку. Ренард стиснул зубы еще сильнее, сморщился от боли, но сумел достаточно ловко взобраться на коня.

Один из воинов подошел к погибшему серому коню, сиял с него упряжь и положил на другого коня, уже нагруженного двумя убитыми. Тела валлийцев оставили нетронутыми, они лежали там, где их настигла смерть, и откуда их соотечественники заберут для захоронения. Снегопад усиливался, земля быстро покрывалась мягким белым одеялом, которое укрывало всадников, тронувшихся в путь. Снежный ковер смягчил стук копыт, отряд продолжал двигаться в тишине, нарушаемой только завываниями ветра.

Глава 8

— Как, по-твоему, правильно я поступил, благословив союз между Хельвен и Варэном? — спросил у супруги граф Гийон.

Джудит взглянула на свое отражение в полированном сарацинском зеркале, положила расческу и в который раз удивилась, что судьба, раз за разом, ставит ее в положение, когда нужно искать ответы на очень непростые вопросы. Она повернулась к мужу. Граф сидел перед очагом в расслабленно-праздной позе, держа в руке кубок с вином и с удовольствием вытянув ноги, так что те почти упирались в спину освещенной отблесками огня Гвен. Но за долгие годы совместной жизни Джудит научилась не обманываться кажущимся спокойствием супруга.

— А какие могли быть причины отказать ему? — Графиня подошла к мужу и положила руку ему на плечо. Мышцы были напряженно-каменными, и женщина принялась сильными движениями пальцев растирать затвердевшие мускулы. — Как будто бы они оба с нетерпением ждут свадьбы. Не забывай, Ги, Хельвен уже не ребенок и давно стала взрослой женщиной.

Граф закрыл глаза и протяжно вздохнул от удовольствия, доставленного массажем. Однако мысли работали в прежнем направлении.

— Я все понимаю, любовь моя, и также знаю, что для тебя нелегко уживаться с ней в Равенстоу.

— И теперь задумался, не слишком ли легко согласился на этот брак, стремясь поскорее вернуть спокойствие в нашу жизнь? — проницательно заметила Джудит.

— Вне всякого сомнения, дело и в этом тоже, — засмеялся Гийон, но сразу же посерьезнел. — Однако я удивляюсь, почему Варэн так напористо торопится сыграть свадьбу. Знатные люди не женятся по любви. Прекрасно, когда из союза вырастает любовь, но обычно никак не любовь бывает главной причиной заключения браков.

— Первый раз Хельвен вышла замуж по любви.

— Это ей только казалось, — фыркнул Гийон. — На самом же деле — обычная плотская страсть, а я тогда слепо поверил молодежи и сам помогал строить то, что изначально было обречено на крах.

— Нет, тот брак строился на здравых деловых соглашениях, — возразила графиня, склоняясь к супругу, чтобы коснуться губами уголка его рта. — У Ральфа было умение, у нас кони. Не одни же просьбы Хельвен заставили тебя дать согласие.

— Возможно, — примирительным тоном ответил граф. — Но та история вселяет в меня сомнения. Правильно ли я поступаю на этот раз? В таких вопросах, где речь идет о судьбе Хельвен, я все воспринимаю слишком болезненно, мне трудно судить объективно.

Несколько мгновений Джудит продолжала молча разминать плечи мужа.

— Неужели недостаточно таких мотивов, как приобретение выгодных связей, приданое Хельвен, наконец, его чувство к ней? — спросила графиня. — Де Мортимер ее давно знает, просил ее руки уже несколько раз.

— Может быть, и так, — в голосе Гийона звучало сомнение. — А может быть, он просто-напросто хочет иметь очередную красивую вещь, вроде колец, чтобы выставлять напоказ на зависть другим.

— Да как можно за это упрекать? Хельвен действительно красива. А после того как с ней обходился Ральф, для нее будет просто целительным бальзамом знать, что Варэн гордится такой женой, как она.

Гийон не отвечал. Джудит раздраженно взглянула на вновь отвердевшую шею супруга, хорошо понимая, что его очень трудно вывести из такого настроения. Так и будет сидеть и прокручивать в голове сомнения, ни на что не отвлекаясь, словно наседка на яйцах. И так до тех пор, пока из яиц не вылупятся цыплята или же яйца совсем испортятся. Как же сделать так, чтобы они поскорее испортились? Джудит вспомнила и довольно поджала губы: за двадцать восемь лет супружеской жизни ее женский арсенал пополнился несколькими весьма действенными приемами — в том числе такими, которые давали очень быстрый эффект. Джудит запустила обе ладони под воротник мужа и ниже, на его грудь, наклонилась, целуя в шею и рот, закрыв его лицо своими волосами, и легонько покусывая…

* * *

— А ты помнишь, что в нашу первую ночь был снегопад?

Веки Гийона дрогнули, но не открылись. Расслабленной рукой он поглаживал волосы Джудит.

— Конечно, помню, — граф улыбнулся. — Ты тогда ужасно боялась.

Джудит уперлась подбородком в ладонь и принялась легонько водить указательным пальцем по груди мужа.

— Я была слишком молода и наслушалась всяких страхов, — мягко возразила она. — А ты дал мне время, чтобы успокоиться, и я всегда буду тебе за это благодарна.

— Только лишь благодарна?

— Ладно, не только, кое-что еще, — дразнящими движениями она пробежала пальцами к нижней части его тела и не сдержалась от смеха, когда он застонал.

— Ради Христа, Джудит, я уже не так молод, чтобы играть с тобой всю ночь!

— Разве ты чем-то рискуешь?

— Если осмелюсь на еще одну попытку, рискую уйти из жизни! — Граф засмеялся и лениво приоткрыл веки, рассматривая супругу. Роскошные рыжеватые волосы кое-где были подернуты сединой, а возле уголков глаз и около губ поселились тоненькие сеточки морщин. Но она была по-прежнему привлекательна, тело не утратило стройности, несмотря на то, что выносила пятерых сыновей, и еще две беременности закончились неудачно. Их брак был заключен по политическим соображениям, устроен вопреки желанию обоих и начался с взаимного недоверия и недовольства. Тем не менее из семян вероятной катастрофы выросла глубокая и прочная любовь. Гийон продолжал находить в своей жене столь же острое удовольствие, как и в молодые годы, поскольку Джудит в избытке обладала запасом приемов и сюрпризов, подогревавших мужской интерес. Он же по натуре был верным супругом и не видел никакого смысла уходить куда-то ради примитивной похлебки, когда дома всегда ждал роскошный пир.

— А вот Ральфу-то как раз нравилась чужая похлебка, — негромко промолвил Гийон.

— Что? — удивленно переспросила Джудит и пристально посмотрела на мужа.

— Так, ничего. Глупые мысли вслух. Я же тебе сказал, нет смысла стегать кнутом павшего коня. — Он со смехом отвел от своего тела руку жены.

— Да, кстати, для поездки в Виндзор Ренарду нужен новый конь. — Графиня поцеловала супруга в подбородок и положила голову ему на плечо. — Он, похоже, вырастет выше тебя, хотя шестнадцать ему исполнится только на Сретение.

— Я и сам это заметил, — удрученно улыбнулся Гийон. — Тогда Звездный Свет станет запасным. Ему осталось не более пяти лет жизни, ведь он был еще жеребенком, когда Майлс получил его.

Джудит ощутила знакомый укол боли в сердце, как бывало всякий раз при упоминании имени старшего сына. Ее первенец утонул вместе со своим кузеном принцем Уильямом во время кораблекрушения «Белого Корабля». Когда это было? Прошло шесть лет, но и сейчас Джудит явственно представила, будто это было вчера, как Гийон въезжает во двор Равенстоу с ужасной новостью, полученной из Саутгемптона. Она тогда была на восьмом месяце, беременна Уильямом. В тот день был сильный ветер, он бил холодными толчками прямо ей в лицо, щеки закоченели, и даже сознание словно замерзло. Даже могилы не осталось, где можно было бы оплакивать сына, лишь широкая пустыня серой мрачной воды. В часовне Равенстоу хранился портрет, но что он значил по сравнению с живым подвижным мальчиком!

Джудит уткнулась носом в плечо Гийона, пытаясь отогнать боль, и подумала о своем отце — короле. Для него все надежды и замыслы погибли вместе с тем кораблем. Это была не только потеря сына, но и прервавшаяся династия по мужской линии. Майлса никто не может заменить, но по крайней мере у нее с Гийоном есть утешение — четыре оставшихся сына.

— Я не видела Матильду с тех времен, когда она уехала, чтобы стать императрицей, — заговорила Джудит, так как мысли о Генрихе навели ее на воспоминания о маленькой воинственной сводной сестренке, которую она не видела с семилетнего возраста. Тогда злобная девчонка топала ногами перед королевой Эдит и пронзительно визжала в припадке ярости, что не поедет в Германию, и никто не сможет ее заставить.

— Тебе явно повезло, — сухо откликнулся Гийон. — На Адама она не произвела благоприятного впечатления.

— Мне жаль Матильду, — вступилась за сестру Джудит. — Ее жизнь вряд ли была приятной. Маленькую девочку бросили на произвол судьбы в чужой стране, вынудили следовать непривычным традициям, разговаривать на незнакомом языке и полностью оторвали от родной семьи. Я знаю, что муж был добр к ней, но для такого ребенка он, наверно, казался древним стариком.

— Ну, хотя бы заменил ей отца, — сонным голосом проговорил Гийон и зевнул.

— Возможно. Поэтому, когда супруг умер, и родной отец начал требовать, чтобы Матильда вернулась домой, хотя сам в первую очередь настаивал на отправлении девочки в чужую страну, не удивительно, что та оказалась упрямой и несговорчивой. В конце концов, Ги, он же вызвал ее не потому, что воспылал к дочери нежными чувствами, так ведь? Готова побиться об заклад, что при известии о смерти ее несчастного мужа наш папочка потирал руки от радости! Матильда прекрасно понимает, что, будь жив принц Уильям, или же, окажись королева Аделиза плодовитой кобылицей, она продолжала бы править в Германии в ранге вдовствующей императрицы, уважаемой подданными, которых уже успела хорошо изучить и которые к ней привыкли. На деле же вышло так, что здесь все дворяне поглядывают на нее с подозрением и недовольно ворчат промеж собой. К тому же можно смело ставить фунт против пенни, что сейчас ей подбирают нового мужа, причем строго по вкусу отца.

Графиня умолкла, переводя дыхание. Вдруг стало понятно, что в своем возмущении игрой, затеянной вокруг Матильды, она зашла слишком далеко. Джудит решила вообще больше не распространяться на эту тему, так как опасалась, что по ассоциации разговор может вновь вернуть их с мужем на бесполезное обсуждение брака между Хельвен и Варэном де Мортимером, от которого она с самого начала старалась отвлечь Гийона.

— Но в любом случае, — продолжила Джудит, ловко меняя тему разговора, — будет приятно повидаться с Гарри и узнать, как идут дела в вопросе обвинения Роберта Глочестерского. Ох, как же давно мы последний раз сплетничали с женой Роба! — Голос графини потеплел в предвкушении новых встреч и событий. — Знаешь, там на Рождество всегда выставляют маленькую лавку, где продают розовое масло и другие цветочные масла. А еще нужно купить побольше золотых ниток для убранства алтаря в часовне, совсем заканчивается шафран…

— Довольно! — со смехом простонал Гийон. — Ты хочешь растратить все мои деньги!

— Но ведь на хорошее дело. — Джудит легонько куснула мужа за ухо и высунула язычок от удовольствия. Рука снова скользнула вниз дразнящим и уверенным движением.

— Распутница, — прошептал граф и передвинулся в более удобное положение.

— Для павшего коня ты удивительно активен, — парировала Джудит, но ее рот тут же был закрыт поцелуем.

* * *

— …павший конь, — закончил сержант, и Гийон предложил ему присесть. — Это был серый жеребец со стрелой в брюхе и широко перерезанным горлом. Наш дозор обнаружил его посредине дороги, по которой обычно перегоняют скот. На нем уже сугробом лежал снег, выпавший ночью.

— А другие следы сражения? — задал вопрос Варэн де Мортимер, продолжая дожевывать кусок белой булки с медом.

— Я не смог определить наверняка, мой господин. Был сильный снег, все кругом засыпало. Сначала мы и коня-то не заметили, пока на него не наткнулась одна из собак.

— Серый конь. — В руке Хельвен задрожала чашка. Побледнев, она поставила чашку на стол. — Вчера один из коней Адама тоже был серой масти, и они должны были ехать в Торнейфорд как раз по этой дороге, так короче всего.

Варэн метнул в ее сторону быстрый взгляд, в ледяных синих глазах блеснула искра раздражения. Но он благоразумно опустил взгляд и начал запивать сидром съеденную булку. В то же время мысли лихорадочно вертелись около очень важного вопроса: неужели валлийцы сумели сделать с Адамом то же, что им удалось сделать с Ральфом? При таком развитии событий Хельвен точно перестанет расхваливать своего безмозглого родственника, а уж он, как настоящий муж, сумеет утешить ее.

— С ним ведь поехал и Ренард, — Джудит прижала одну руку к груди, а другой крепко ухватилась за перила помоста.

— Ренард ехал на сером, я смотрел, как они трогались в путь, — подал голос маленький Уильям. Он тихонько сидел в другом конце помоста, держа в одной руке деревянного солдатика, а в другой ломоть хлеба. Мальчик почти не понимал, о чем говорили взрослые, однако его встревожили испуганные интонации, и он тоже испугался. — Конь был запасным у сэра Адама. У него еще такие черные грива и хвост и широкая белая отметина.

Сержант проглотил подступивший к горлу комок и кивком подтвердил описанные мальчиком приметы.

— Святой боже… — Джудит закрыла глаза.

— Мама, с Ренардом ведь ничего не случилось, правда?

Графиня повернула к младшему сыну невидящее, искаженное ужасом лицо, но быстро взяла себя в руки и изобразила нечто, с трудом напоминавшее улыбку.

— Да, да, конечно же, радость моя… — В самом деле, никто ведь не нашел ни одного мертвого тела, не считая убитого коня. Уильям подбежал к матери, и та крепко прижала его к себе, стараясь обрести опору в маленьком жарком тельце.

— Эрик, прикажи людям собираться в дорогу, — обращаясь к седовласому коннетаблю, резко распорядился Гийон. — Я хочу все увидеть сам. Поедем в сторону Торнейфорда по дороге скотогонов.

— Я поеду с вами, — предложил Варэн, залпом допивая сидр и поднимаясь на ноги. — Для большей численности наших сил можно также захватить моих людей. Чем нас больше, тем безопаснее.

Гийон сердито кивнул и сошел с помоста, чтобы идти одеваться в дорогу. Уходя, он жестом позвал с собой сержанта, желая подробнее расспросить о найденных следах боя.

Джудит склонилась к младшему сыну и стала успокаивать малыша. Сердце сжималось от навалившегося ужасного предчувствия. Неужели ноябрь снова потребовал от них жертву? Тогда будут отняты уже два сына, останутся всего трое. Она содрогнулась от одной мысли о возможной потере.

— Будь осторожен, — напутствовала Хельвен Варэна, задерживая его за рукав.

Де Мортимер взглянул на нее. Свет канделябров окрашивал косы в огненно-золотистый цвет и оттенял крепкую, пропорционально сложенную фигуру с роскошными линиями тела.

— Не беспокойся, — он сурово улыбнулся. — Я никому не позволю помешать мне дождаться обещанной награды.

Хельвен прикусила губу, и нахмурила брови, так что на лбу обозначились морщины.

— Ну, подумай хорошенько, — терпеливо произнес Варэн, — твой Адам де Лейси слишком опытный воин, чтобы стать жертвой мелкой шайки валлийцев, а поскольку Ренард с ним, то и ему ничего не грозит. Поверь моим словам, моя радость. — Де Мортимер внезапно заключил в объятья собиравшуюся что-то сказать Хельвен и закрыл ей рот крепким поцелуем, от которого у той перехватило дыхание. Затем разомкнул объятия и двинулся вслед за Гийоном, задержавшись лишь для того, чтобы сочувственно дотронуться до плеча Джудит.

Хельвен проводила взглядом выходившего из зала жениха, шагавшего уверенно и агрессивно. Сердце, казалось, превратилось в кусок льда. Ей вспомнился ласковый летний день, когда под горестные возгласы слуг де Мортимер въехал во двор замка и привез окровавленное тело Ральфа, который, подобно подстреленному оленю, лежал на спине Лайярда. Тогда Варэн тоже говорил, что не надо беспокоиться, и сейчас он повторял эти же слова, но пришло не успокоение, а еще больший страх перед бедой. Вскрикнув, Хельвен подхватила юбки, выбежала из зала, бросилась в часовню и упала на колени перед алтарем, где долго молилась и плакала о Ренарде и об Адаме… и о себе самой.

* * *

Адам остановился и, уперев руки в бока, ждал. На свежем морозном воздухе дыхание разлеталось облачками пара. Наконец последний из людей отряда, прибывшего из Равенстоу, въехал во двор его замка. Не удержавшись, он фыркнул от удивления, заметив среди всадников Варэна де Мортимера, гордо восседавшего на пегом жеребце, покрытом роскошной попоной. Адам оглянулся, ища глазами Обри.

— Теперь ты должен мне две марки. Говорил же я тебе, Гийон не сможет удержать его от поездки?

Рыцарь прищурил глаза от холодного сияния зимнего солнца и поморщился.

— Да, ровно на две марки больше стоимости коня, на котором этот тип сюда явился, — язвительно проговорил он. — Да и зачем ему платить, если можно попользоваться частью будущего приданого невесты? А ты, кстати, бесплатно тренировал этого коня, ну не глупо ли?

Адам ответил товарищу красноречиво гневным взглядом. Однако тот спокойно выдержал подобную атаку, бесстрашно глядя на командира водянисто-голубыми глазами.

— Действительно, зачем ему попусту тратиться? — бесцветно промолвил Адам и, скрипя сапогами по утоптанному снегу, бросился встречать всадников.

— Адам, слава богу! — воскликнул Гийон, спешиваясь. — Черт возьми, что с вами случилось?

Адам пожал плечами.

— Ну что еще можно ожидать от валлийцев? Должно быть, их разведчики вчера утром видели, как мы проехали по дороге в Равенстоу. С нами не было дорожного багажа, поэтому не надо обладать особым умом, чтобы предположить, что вскоре мы вернемся той же дорогой. — Адам осторожно дотронулся до запекшейся раны на подбородке. — Но они пытались откусить больше, чем способны прожевать. Хотя и у нас не все получилось так, как надо бы. Наши потери составили: трое хороших ребят и еще около шестидесяти марок за боевого коня, не говоря о раненых.

— Где Ренард? — Гийон озабоченно оглядел двор, отыскивая глазами сына. — Его тоже зацепило?

— Немножко, — Адам повел графа по направлению к главному залу. — Он удержал копье валлийца у самых ребер, но Суэйн подоспел вовремя. Парень пока в постели, но только из-за того, что вчера, отослав его спать, я дал ему кувшин самого крепкого сидра, который мы смогли найти. Кроме того, я отправил к нему девчонку из деревни. Вряд ли он проснется до обеда.

— Ты в самом деле так поступил? — Де Мортимер изобразил на лице выражение крайнего неодобрения и брезгливости.

— Варэн, только не читай мне свои лицемерные проповеди! — огрызнулся Адам. — Мальчишка хорошо дрался, двоих ублюдков надо отнести на его счет. К тому же он решительно избавился от раненного в живот коня в самый разгар битвы. Вышло чересчур кровавое крещение для пятнадцатилетнего юнца, не видевшего доселе ничего серьезнее тренировочных поединков. Не удивительно, что после боя его тошнило. При таких обстоятельствах я и решил, что самое лучшее для него — утопить все недавние кошмары в вине и сладких женских объятиях. Бог мой, да что это я перед тобой оправдываюсь!

— Адам, не кипятись, — Гийон дотронулся до напряженной руки хозяина Торнейфорда. — Возможно, на твоем месте я поступил бы так же. Лучше давайте возблагодарим Бога, что вы оба живы. Когда я увидел того коня…

— Я собирался послать к вам нынешним утром гонца, но сам только недавно встал.

— Наверно, тоже утешал себя вином и распутством? — подколол де Мортимер.

— Мы захватили пленного, — обратился он к Гийону, отвернувшись от вызывающего жгучую неприязнь гостя. — У него серьезная рана на голове и разрублено бедро. Он без сознания. Бабушка Агата, знахарка из деревни, что лечит травами, осмотрела его и уверяет, что парень выживет, однако не знает, когда тот придет в себя.

— Как видно, у тебя имелись причины брать этого бандита в плен? — Гийон подошел поближе к очагу. На его сапогах снег стал совсем прозрачным и уже стекал на пол тонкими ручейками. Какая-то собака приблизилась к графу и обнюхала накидку, пахнущую холодным воздухом.

— На валлийце сапоги с позолотой и пояс, украшенный камнями. По-моему, среди этой шайки он какое-то значительное лицо. А оставь мы его лежать на дороге, он бы там умер.

— Неужели не ясно, что одним валлийцем меньше — и то благо? — де Мортимер недовольно отпихнул ногой пса, подошедшего его обнюхать.

— В данном случае это не так. Возможно, удастся обменять его на мирное соглашение.

Де Мортимер захохотал так, словно Адам сказал что-то очень смешное.