Истории Уолл-Стрит

Эдвин Лефевр

Истории Уолл-Стрит

ВВЕДЕНИЕ

Эдвин Лефевр известен сегодня прежде всего благодаря своей работе «Воспоминания биржевого спекулянта», ставшей классической. «Воспоминания...» оказались одной из последних работ писателя. Они были опубликованы в 1923 году. «Истории Уолл-стрит» — первая книга мастера — опередила «Воспоминания...» на 22 года. Уже в этом дебютном произведении чувствуются мастерство владения словом и проницательность в вопросах психологии трейдинга, которые сделали «Воспоминания...» бессмертным трудом в сфере финансов. В обзоре New York Sun их характеризуют следующим образом:

Это единственная книга об Уолл-стрит, которая попадает прямо в яблочко...

Для любознательных сообщим, что первоначальная цена книги составляла всего 1,25 доллара.

Несмотря на то что все книги Лефевра о финансах были художественными, они практически всегда основаны на реальных человеческих историях, зачастую весьма тонко замаскированных под вымысел. В свое время профессионалы Уолл-стрит развлекали себя такой игрой — угадывали прототипов героев Лефевра. «Воспоминания...» считаются художественной биографией Джесси Ливермора. Лефевр блестяще справился с отображением склада мышления профессионального трейдера и вечных истин трейдерства. Помню, 25 лет назад (когда я впервые прочитал эту книгу) многие читатели ошибочно полагали, что Лефевр — псевдоним Ливермора. Не исключаю, кто-то думает так и теперь. Нетрудно догадаться, почему возникла эта идея.

Для меня же Лефевр оказался своего рода ориентиром, когда я писал первую книгу «Биржевые маги». Я помню, как сравнивал свою работу с «Воспоминаниями...»: «Этому произведению уже 60 лет, и оно все еще актуально». Моей целью и надеждой было написать книгу, которая была бы близка работе Лефевра по духу и осталась бы актуальной и значимой на долгие годы. В этом смысле я чувствовал себя обязанным по отношению к этому финансовому писателю прошлых лет, ставшему для меня источником вдохновения. Поэтому я очень рад содействовать публикации забытой книги Лефевра — «Истории Уолл-стрит», — чтобы открыть ее для современных читателей.

Как это осуществилось

Редактор McGraw-Hill Джинн Глассер настойчиво приглашала меня встретиться за обедом и обсудить мою будущую книгу. Мой рабочий график, впрочем, не позволял мне даже задуматься о ее написании. Однако после нескольких вежливых отказов я все же был вынужден сдаться под напором Джинн.

Во время обеда мы заговорили о великих книгах. Неожиданно я вспомнил о той огромной роли, которую сыграли «Воспоминания...» в моей прежней работе. «Знаете, — сказал я тогда Джинн, — Лефевр ведь писал и другие книги. Между прочим, я читал одну из них, „Истории Уолл-стрит“». Это было несколько лет назад. Припоминаю, что она была очень даже хороша. Возможно, вы захотите ее переиздать». Этого оказалось достаточно для того, чтобы Джинн навела справки. Она выяснила, что книга давно не издавалась, и запустила этот проект.

Карьера Лефевра стала воплощением его давней мечты — уже в подростковом возрасте он решил, что хочет стать писателем. Он никогда не менял своего решения. И все же в роли одного из главных хроникеров бирж будущий писатель оказался случайно.

Его отец считал, что Эдвин всегда сможет удовлетворить свои писательские амбиции, если у него будет занятие, приносящее деньги. Так что горную инженерию в Университете Лихай молодой Лефевр стал изучать лишь для того, чтобы порадовать родителя. Безусловно, он мало интересовался инженерным делом. Поэтому не удивительно, что через три года Лефевр бросил учебу и стал репортером в New York Sun. Спустя семь лет, пытаясь продать нью-йоркские рассказы и стать писателем, он случайно зашел к одному другу, редактору отдела финансов. Так в результате этой судьбоносной встречи началась его карьера на поприще биржевых сводок и финансовых новостей.

По иронии судьбы за несколько лет до этого Лефевр написал рассказ об Уолл-стрит. Он показал его другу, знакомому с миром финансов. Тот заявил, что рассказ хорош, но ему не хватает достоверности. Поработав несколько лет на Уолл-стрит, Лефевр признал справедливость этой критики. Комментируя свой ранний рассказ, написанный без знания специфики биржевого дела, он подтвердил: «Мой друг оказался прав. Тот рассказ был лишен внутреннего наполнения. Но с тех пор я постоянно нахожусь в гуще событий»[1].

«Истории Уолл-стрит» родились уже «на месте событий». Способность Лефевра раскапывать правду о биржах и торговле — качество, сделавшее его «Воспоминания...» библией для многих современных трейдеров, — заметна уже в его первой книге, написанной двумя десятилетиями ранее. В качестве единственного примера приведу отрывок из рассказа «Советчик». В нем показан образ мышления трейдера-неудачника и объясняется, почему люди не хотят уменьшать свои убытки:

Со всеми происходило одно и то же. Никто не желал принять на себя маленький убыток. Все продолжали держать активы в надежде на восстановление, которое «выведет их в ноль». А цены все падали и падали. И вот уже убыток становился настолько большим, что, казалось, единственно верным будет продолжать держать акции — если потребуется, то и целый год, пока рано или поздно цена не восстановится. Но падение просто «выбрасывало их». А цены падали так низко потому, что многим приходилось продавать — хотели они того или нет.

Мой любимый рассказ в книге — «Женщина и ее облигации». Несомненно, он нашел отклик в сердцах многих читателей того времени. Статья 1915 года в The Bookman, An Illustrated Magazine of Literature And Life отмечает его как «наиболее успешный и убедительный»[2].

Рассказ нетипичен для Лефевра, поскольку раскрывает его чувство юмора, которое практически не проявляется в других частях книги (возможно, за исключением «Теологического советчика») и в «Воспоминаниях...».

Его главный герой — мистер Колвелл, партнер крупной фирмы на Уолл-стрит и директор полдюжины компаний. Отказываясь от вознаграждения, он бескорыстно посвящает свое драгоценное время приведению в порядок запутанных финансовых дел своего покойного друга. Колвелл избавляет его от долгов и оставляет вдове этого легкомысленного человека приличную сумму в трастовой компании. Вскоре после этого вышеуказанная вдова навещает его в офисе. Дама не в состоянии прожить на ежемесячный доход от трастовой компании, ведь ее муж был «таким снисходительным», а дети «привыкли иметь многое». Она пришла узнать, существует ли способ инвестирования, который приносил бы ей больше денег? Мистер Колвелл полагает, что может приобрести для нее высокодоходные облигации. Они на 30 процентов увеличат ее доход.

Ответ женщины задает тон всему будущему действию: «И я всегда смогу забрать свои деньги обратно, если вдруг „устану“ от облигаций?» Мистер Колвелл уверяет ее: «Вы всегда сможете продать их немного дороже или немного дешевле, чем купили». Дама тут же реагирует: «Мне не понравилась бы идея продавать их дешевле, чем я их купила. Какой в этом смысл?» Заверив вдову друга, что облигации являются безопасным вложением, хотя никто и не может гарантировать их рост, мистер Колвелл покупает их с ее согласия.

Было бы нечестно раскрывать перед читателями все подробности этой замечательной истории. Достаточно сказать, что наивность женщины относительно инвестиций вкупе с вредными советами родственника, который только и знает, что инвестирование — вещь опасная, приводят к серии событий, которые являются живым воплощением изречения «Ничто хорошее не может оставаться безнаказанным».

Герой «Советчика» Джилмартин — новичок в биржевом деле. Однако он убежден, что лишь паузы и заминки, свойственные его профессии, являются причиной убытков и упущенных выгод. Этот игрок верит, что за короткое время мог бы сколотить состояние на Уолл-стрит. Джилмартин бросает надежную работу, чтобы начать карьеру биржевого трейдера. И попадается в ловушку, расставленную Полом Рубином: «Никогда не путай талант трейдера с последствиями „бычьего“ рынка». Лефевр раскрывает эту тему в рассказе:

Все выигрывали, поскольку покупали растущие активы на растущих рынках... Они были новичками в большой игре — словно ягнята, которые радостно блеяли на весь мир о том, какими мудрыми и грозными волками они стали... Когда пришло резкое падение, все оказались заложниками своей игры на повышение.

Никто не ожидал, что падение акций будет таким серьезным. Большинство брокерских клиентов, которые, как и Джилмартин, покинули свои прежние рабочие места в поисках легкого заработка на Уолл-стрит, возвратились к своим профессиям. Однако Джилмартин был не готов признать свое поражение — ведь оно случилось так быстро. Он продолжает подсчитывать, сколько смог бы заработать, если бы покупал или продавал в нужное время. О реальных потерях своего счета Джилмартин предпочитает не вспоминать.

Однако в одном деле он все же достигает успеха. Этот легкомысленный человек всегда готов продать «дельный совет». Он уверяет окружающих в том, что его советы сработают. И получает вознаграждение от половины своих клиентов. Дело в том, что Джилмартин делит их на две группы — и каждой он дает противоположные советы. Справедливость, однако, торжествует: «советчик» сам прогорает, прислушавшись к плохому биржевому совету. И все же читатель не может побороть чувство симпатии к Джилмартину, несмотря на весь его обман.

«Советчик» — это история падения успешного бизнесмена Уолл-стрит, ставшего жертвой азарта и собственного обмана. «Вершина или дно» показывает ту же историю, но только через призму жизни брокера Уиллиса Хайуарда. В семнадцать лет он начинал телефонным секретарем, а затем поднялся до огромных вершин. Однако этот еще совсем молодой человек погряз в коррупции и разрушил свою карьеру бездумными спекуляциями. В этом рассказе Лефевр наглядно показывает, как рынок вводит людей в заблуждение, убеждая в том, что трейдерство — это простой способ получения быстрых денег:

Но деньги к Хайуарду «приходили легко». Именно поэтому состояния, сколачиваемые биржевыми игроками, так быстро и нелепо спускаются.

Хотя описываемые события и происходили сто лет назад, хорошо заметны аналогии с сегодняшними биржами и трейдерами. В контексте безумия вокруг доткомов в конце 1990-х годов стоит привести такую цитату:

Его девизом было: «Покупайте ЛСВ. Это точно будет расти!» Аббревиатура расшифровывалась как «Любая Старая Вещь».

Сквозь все «Истории Уолл-стрит» проходит одна тема: на бирже профессионалы преумножают свое богатство, а аферисты, жадины, советчики и их слушатели лишь теряют капиталы. Иногда профаны добиваются успеха благодаря удачному инвестированию в растущие рынки или следованию правильному совету. Они начинают думать, что рынки являются легкой дорогой к богатству, и в конечном счете терпят финансовый крах.

В своих рассказах, а также в устных высказываниях, Лефевр четко разграничивает профессионалов и аферистов Уолл-стрит. Он ярко выписывает их характеры и судьбы. Главный герой его последнего романа «Становление биржевого брокера» говорит:

Я прожил на Уолл-стрит 25 из 45 лет моей жизни. Более-менее близко я знал практически всех финансистов и индустриальных магнатов того поколения. И могу утверждать: желание заработать деньги не было главным побуждающим мотивом для этих людей. Только любимое ими дело — достижения, успехи — сделали их такими, какими они стали.

Об авантюристах Уолл-стрит тот же персонаж (выражая мнение самого Лефевра) говорит обратное:

[Уолл-стрит] — это место, где авантюристы пытаются получить что-нибудь из ничего, совершая тем самым финансовое самоубийство.

Похожую точку зрения Лефевр высказал в интервью New York Times 1907 года после публикации своего очередного романа «Скала Самсона»:

Я сделал Уолл-стрит основой своей книги. Потому что это место встречи больных жадностью... Большая часть американцев желают стать не просто богатыми, но стать богатыми быстро. Но на это способны лишь единицы... Как научить людей не быть простофилями? Я не знаю. Возможно, «Скала Самсона» поможет некоторым понять, насколько ум и знания — а также смелость — важны в этой игре на Уолл-стрит[3].

Послание, которое раз за разом отправляет нам Лефевр, прозрачно: жадины и авантюристы желают быстро разбогатеть на бирже, но своими неверными поступками лишь обогащают профессионалов. Побуждаемые деньгами авантюристы заканчивают их потерей, в то время как те, чьи намерения с деньгами не связаны — профессионалы, — накапливают свои богатства. Хотя книга «Истории Уолл-стрит» написана столетие тому назад, она не утратила и частички своей актуальности.

Джек Швагер

Самуэлю Хьюзу Уоттсу посвящается

ЖЕНЩИНА И ЕЕ ОБЛИГАЦИИ

Казалось, для своего друга Гарри Ханта мистер Фуллертон Ф. Колвелл, один из партнеров знаменитого биржевого дома Wilson & Graves, сделал все, что было под силу столь влиятельному и притом великодушному человеку.

Он возглавлял десяток компаний — тех неопытных дебютантов, что ему удалось «вытащить» из финансовой ямы и поставить на ноги. Для своих партнеров он был гарантом их безоблачного будущего, и даже рядовые секретари в его офисе признавали, что мистер Колвелл — «самый трудолюбивый человек» (а такое признание лестно для тех, кто понимает, что вся его прибыль и слава зависят как раз от усердия бумагомарателей низшего звена).

Правда, не исключено, что клерков, трудившихся на потогонной фабрике финансового счастья Wilson & Graves, подкупали и безупречные манеры мистера Колвелла.

Ведь он не ленился осведомиться о том объеме работы, который ежедневно обрушивался на каждого подчиненного, и тем самым тонко намекал на то, что трудолюбие — залог успеха. Конечно, мистера Колвелла делала популярным и его специфическая профессиональная обязанность — именно он поднимал размер заработной платы, а следовательно, был самым уважаемым начальником.

Его партнеры, пожалуй, не вызывали у подчиненных столь же приятных эмоций. Джон Дж. Уилсон славился своей расточительностью. Он без конца мотался из одной здравницы в другую, швыряя миллионы на ветер в стараниях обогнать смерть. Скупердяй Джордж Б. Грейвз страдал диспепсией и к тому же отличался нервным и раздражительным нравом. Впрочем, надо признать, что именно на его плечи легла вся грязная работа в то время, когда Уилсон основывал фирму. Фредерик Р. Дентон день-деньской пропадал в зале фондовой биржи. Помимо исполнения разного рода приказов и ведения активов, с которыми фирма имела дело, он по долгу службы и, возможно, по душевной склонности вызнавал вещи, касаемые Wilson & Graves и вовсе не предназначавшиеся для его ушей.

Лишь Фуллертон Ф. Колвелл был вездесущ — царил и на бирже, и в офисе. Манипулировал акциями Wilson & Graves, контролировал львиную долю различных пулов, сформированных клиентами фирмы, держал руку на пульсе управления различными корпорациями. Ежедневно он вел переговоры с дюжиной людей — с «большими парнями», готовыми провернуть несколько биржевых сделок.

И этот весьма влиятельный человек, чье время стоило тысячи долларов, а ум и подавно миллионы, занялся распутыванием связей своего беспечного друга, который не утруждал себя подсчетом долгов. Как всегда, он блестяще справился с этим нелегким делом, а в финале даже отказался от полагавшегося ему вознаграждения. Когда все претензии были урегулированы, оказалось, что имущество бедного Гарри Ханта не только освобождено от долгов, но и составляет 38 тысяч долларов наличными. Они были вложены в трастовую компанию Trolleyman's в интересах миссис Хант с годовой ставкой в 2,5 процента. Вдобавок к наличности безутешная вдова получила необремененный долгами дом, который Гарри отдал ей еще при жизни.

Вскоре после урегулирования имущественных споров миссис Хант зашла к нему в офис. День выдался нелегким. Враз в чаще биржевого заповедника проснулись все «медведи», и с полоборота озверели. Alabama Coal & Iron — лакомый кусочек Wilson & Graves — попал под обстрел как со стороны Long Tom Сэма Шарпа, так и трейдерской компании Mazims. Все, что Колвелл мог сделать, — это проконсультировать Дентона, который находился на передовой, по мере сил «поддерживать» акции Ala. С. & I., чтобы внушить врагу неуверенность в себе, но не скупать при этом все находящиеся в биржевом обороте акции компании. В ту пору он оттачивал особую технику финансовой спекуляции, состоящую в том, чтобы покупать в момент, когда ваш тутой денежный мешок расцарапан когтями «медведей», и монеты так и сыпятся наружу. Любая информация, малейший нюанс были тогда на вес золота, а каждые полдюйма телеграфной ленты для профессионала по накалу драматизма не уступали шедеврам мировой драматургии. Не заметить сейчас хотя бы один из печатных знаков было бы непростительной беспечностью.

—  Доброе утро, мистер Колвелл.

Его пальцы, пропускавшие ленту, на секунду замерли. Он повернулся быстро, почти нерешительно. В пору напряженной биржевой схватки отвлечься на женский голос было совсем некстати и даже слегка неприятно.

—  А, миссис Хант, доброе утро, — произнес он в высшей степени вежливо. — Очень рад вас видеть. Как вы поживаете?

Он пожал протянутую руку и с великими почестями усадил нежданную гостью в огромное кресло. Его манеры подкупали даже бесцеремонных воротил Уолл-стрит, чьим вниманием можно было завладеть лишь отточенными речами биржевого корифея.

—  Смею надеяться, что у вас все прекрасно, миссис Хант. Ведь это так, не правда ли?

—  Да-а, — с сомнением в голосе промямлила она. — Насколько это возможно с того времени, как...

—  Увы, лишь время, дорогая миссис Хант, смягчит нашу потерю. Но вы должны стать очень сильной. Не сомневаюсь, что сам Гарри пожелал бы этого.

—  Да, я знаю, — вздохнула она. — Конечно, сейчас мне нужно быть сильной.

В офисе воцарилось тягостное молчание. Всем своим видом Колвелл выражал почтительное сочувствие.

«Тикки-тикки-тикки-тик», — напомнил о себе телеграф.

Что эти звуки означали для профессионала? Что сулили скупые телеграфные трели в переводе на доллары и центы? Возможно, «медведи» бросились на штурм Alabama Coal & Iron и завязали жестокий бой? А может, доверенный помощник Колвелла, Фред Дентон, дал врагу отпор? Решалась ли судьба биржевой игры в эти минуты? На словно высеченном из гранита лице мистера Фуллертона Ф. Колвелла предательски дрогнул мускул. Однако, мгновенно овладев собой и даже будто извиняясь за то, что посмел отвлечься на биржевые котировки в ее присутствии, он прочувствованно произнес:

—   Вы не имеете права постоянно думать о своих проблемах, миссис Хант. Вы знаете, как я относился к Гарри. Думаю, мне не нужно напоминать вам, как я рад был сделать для него хоть что-нибудь. И для вас, миссис Хант, также.

«Тикки-тикки-тикки-тик», — вмешался в этот великолепный монолог биржевой информатор.

Будто пытаясь заткнуть своим красноречием говорливый аппарат, он с ходу продолжил:

—   Поверьте мне, миссис Хант, я буду рад быть вам полезным.

—   Вы так добры, мистер Колвелл, — пробормотала вдова.

Сделав длинную паузу, она продолжила:

—  Я пришла поговорить насчет тех денег.

—  Вот как?

—  В трастовой компании мне сказали, что если я оставлю их на постоянном счете, то буду получать ежемесячно 79 долларов.

—  Давайте взглянем. Да, именно на такую сумму вы можете рассчитывать.

—  Что ж, мистер Колвелл. Прожить на эти деньги немыслимо. Школа Уилли стоит 50 долларов, а Эдит постоянно нужны платья, — не спеша, объяснила она.

Всем своим кротким видом гостья намекала на то, что дело, увы, не только в ее прихотях. Да разве стала бы она сейчас говорить об этом, беспокоиться о себе?! Но дети...

—    Понимаете, Гарри постоянно им потакал. А они так быстро разбаловались. Конечно, слава богу, у нас есть дом. Но налоги просто бесчеловечны! Может, есть какой-то способ инвестирования денег, чтобы они приносили больше?

—  Я мог бы купить для вас облигации. Но для меня главное — ваша безопасность, сударыня. Поэтому вкладывать деньги стоит лишь в гарантированные ценные бумаги. Они обеспечат вам 3,5 процента прибыли. Посмотрим, сколько в результате выйдет... Все верно, 110 долларов в месяц.

—  А Гарри тратил по 10 тысяч в год, — пробормотала она с нескрываемой ностальгией.

—  Гарри всегда был э-э-э... весьма экстравагантным.

—  Это ведь прекрасно, что он наслаждался жизнью, — беззаботно парировала она. И после многозначительной паузы добавила: — Но, мистер Колвелл, если я устану от облигаций, смогу ли я в любой момент получить деньги обратно?

—  Уверен, вы всегда сможете изъять свои деньги, продав облигации немного дороже или чуть дешевле, чем купили.

—  Но продавать их дешевле, чем они были куплены, не лучшая идея, — произнесла она с видом прожженного дельца. — Какой тогда в этом смысл?

—  Вы, безусловно, правы, миссис Хант, — сказал он ободряюще. — Ведь это не было бы прибыльно, не так ли?

«Тикки-тикки-тикки-тик», — затараторил биржевой информатор. Он не умолкал ни на секунду. Можно было вообразить, о каких страстях повествовала телеграфная лента!

А Колвелл не мог взглянуть на нее вот уже пять минут.

—  А способны ли вы, мистер Колвелл, купить для меня то, что при продаже (коли я на нее решусь!) стоило бы больше, чем при покупке?

—  Никто не сможет гарантировать вам этого, миссис Хант.

—  Я не в восторге от идеи потерять то малое, что я имею! — горячо воскликнула она.

—  Об этом просто не идет речь! Если вы дадите мне чек на 35 тысяч долларов, оставив три из них трастовой компании на случай форс-мажора, я куплю вам облигации. Не сомневаюсь, они имеют все шансы вырасти в цене через несколько месяцев.

«Тикки-тикки-тикки-тик», — вновь прервал высокопарную руладу телеграф.

В этих привычных звуках Колвеллу почудилось что-то зловещее. Однако, собрав волю в кулак, он продолжил:

—  Но вы должны прямо сказать мне, что решились, миссис Хант. Видите ли, биржа — совсем не благотворительное учреждение. Ей нет дела ни до чего, даже ваш пол не имеет здесь особого значения.

—  Милостивый государь, я что же, должна сегодня забрать деньги из банка и принести их вам?

—  Меня вполне устроит чек.

Его пальцы автоматически отстучали по столу какой-то нервный мотив. Заметив это, Колвелл пресек случайный жест нетерпения.

—  Отлично. Вы получите его сегодня же. Полагаю, вы очень заняты, так что не буду вас задерживать. Но ведь вы купите для меня хорошие, недорогие облигации?

—  Конечно, миссис Хант.

—  И опасность потерять их исключена, не так ли, мистер Колвелл?

—  Безусловно. Я даже купил несколько для миссис Колвелл. Разумеется, я не собираюсь идти ни на малейший риск. Вам не стоит беспокоиться.

—  Это так любезно с вашей стороны, мистер Колвелл. Не могу даже выразить словами свою благодарность. Я... я...

—  Лучший способ отблагодарить меня — просто не упоминать об этом, миссис Хант. Я попробую заработать для вас немного денег, чтобы вы хотя бы удвоили доход от трастовой компании.

—  Огромное вам спасибо. Я ни минуты в вас не сомневалась. Конечно, ведь вы прекрасно осведомлены о таких вещах. Просто я много слышала о том, как люди теряют деньги на Уолл-стрит, и чуть было не испугалась.

—  С хорошими облигациями этого не случится, миссис Хант.