Переворот

— Не стоит!

Император Иоанн внимательно выслушал меня до конца и, ничего не произнеся, начал подниматься из-за стола. Разговор был окончен, ему нечего было добавить к тому, что я уже ему рассказал. Он, как и Филипп, понял, что ничего больше я ему уже не расскажу, что сейчас ничто меня не остановит от осуществления уже принятого решения. А я в свою очередь надеялся, что в эту минуту Иоанн прекрасно понимал, что этим своим отказом говорить в защиту генерального прокурора ставит свою подпись под принятым вердиктом о смертном приговоре.

Глава 4

Когда я поднял вопрос о необходимости переезда семьи в безопасное место, щебетавшая перед этим принцесса Лиана замолчала, отстранилась от меня, и я тут же превратился в предателя семейных интересов. Она перестала меня замечать и со мной разговаривать. Я снова попал впросак, так как не понял, почему женщины, когда говорят или упоминают слово «семья», то под этим понимают, прежде всего, себя, в крайнем случае, детей, но никогда не включают в это понимание своего мужа, своего любимого мужчину. Пришлось мне, подобно змее, изворачиваться и уговаривать жену не делать глупостей, что детей необходимо спрятать подальше от заговорщиков. Она равнодушно выслушивала мои слова и, когда я лез целоваться, то также равнодушно отмахивалась от моих губ и моих объяснений причин о необходимости ей с детьми покинуть столицу.

Когда наступил день отлета, принцесса Лиана с Ланой на руках входила на борт истребителя, не замечая моего присутствия, а я увивался вокруг нее и детей, пытаясь уловить момент и поцеловать ее в щечку. Но она была смертельно холодна и неприступна. Принц Артур в этой ситуации повел себя настоящим мужчиной. Без особых протестов он молча выслушал мои объяснения по поводу предстоящего смены жительства, а также информацию о том, что сегодня вместе с мамой, сестрой и бабушкой должен покинуть столицу и улететь в одну из дальних резиденций императорской семьи. Маленький наследный принц прекрасно понимал и знал, почему семья Императора Иоанна тайком покидает столицу своей Кирианской Империи. Но он был подрастающим мужчиной, далеко не трусом, поэтому его душу коробила скрытность отлета, но он старался этого не выдавать своими внешними эмоциями. Внутри себя Артур был горд тем обстоятельством, что на его плечи возложили ответственность за защиту и охрану вылетающих вместе с ним женщин. Я хорошо чувствовал, как этот маленький наследный принц хотел бы остаться в столице вместе со мной и дедом!

Немногие в мире мужчины уважают или любят своих тещ, но моя теща, Императрисса на целую голову была выше семейных ссор и свар. Она с достоинством расцеловалась с супругом, Императором Иоанном, царственно кивнула мне головой и, не торопясь, взошла на борт истребителя. Иррек стоял наверху аппарели и образцово-показательно привествовал гостей, вступающих на борт истребителя, а наследного принца Артура лично проводил в пилотскую кабину, вежливо уступив ему кресло-кокон первого пилота.

Край Желтого Карлика еще не всплыл полностью над горизонтом, когда истребитель поднял грузопассажирскую аппарель, загерметизировал двери и, слегка вздрогнув, стремительно рванулся в только что осветившиеся оранжевым рассветом небеса. Император Иоанн подошел ко мне, взглядом побитой собаки посмотрел мне в глаза и, крепко пожав мою руку, сказал:

— Дай бог, Барк, чтобы мы с тобой выстояли в трудную минуту и удержали бы Кирианскую Империю от кровопролития, от ее провала в бездну гражданской войны! — Этот царственный семидесятилетний старик в своем сердце все еще хранил надежду на то, что заговорщики не решатся на переворот и ограничатся одними угрозами в его адрес.

Только Император Иоанн со своей охраной скрылся за углом здания, как рядом со мной возник полковник Герцег с взводом бородатых гномов. Со стороны было любопытно наблюдать за тем, как ловко эти бородатые, но маленькие ростом мужики управлялись со своими фазерными автоматами, винтовками и пулеметами. Полковник Герцег вполголоса доложил, что все готово к приему панцирной пехоты. Я кивнул ему головой и продолжал стоять с открытой головой, наблюдая за восхождением дневного светила на оранжевый небосвод. Это было красивое зрелище, желтый Карлик медленно и величественно вползал на свой дневной постамент. В этот момент по нижней части его оранжевого лица пошла редкая рябь, что очень походило на то, что сегодня наше дневное светило забыло побриться и с этой щетиной-рябью появилось на людях. Эта щетина-рябь придавало лицу Желтого Карлика выражение крепкого настоящего мужика.

Но вскоре щетина-рябь ожила, зашевелилась и ожила своей жизни, на глазах превращаясь в мошки, которые вдруг заскользили между шпилями городских зданий, чтобы затем прямо на глазах превратиться в тяжелые десантные глайдеры. Подлетев к дворцу, они один за другим стали приземляться во внутреннем дворике дворца, выстраиваясь ровными рядами на площадке, где минут двадцать назад стоял в одиночестве мой космический истребитель. Мне больше было нечего делать во дворе, пора было возвращаться к своим делам. Полковник Герцег и его гномы и без чужой помощи прекрасно справятся с порученным им делом, разгрузкой во дворце панцирной пехоты, ее размещением в казармах подвала южного флигеля дворцового комплекса.

Рабочий стол в кабинете был завален утренними газетами, которые аршинными заголовками кричали о внезапной смерти имперского генерального прокурора Якова, который внезапно скончался от приступа инфаркта в своем рабочем кабинете во время приема посетителей. Эта сенсация была настолько горячей, что ни газета не упоминала о передислокации в столицу полка панцирной. Прочитав и просмотрев газеты, я их скомкал и швырнул в угол кабинета, затем нажал кнопку интеркома и вызвал нового секретаря. С этого дня гномы со всех сторон и повсюду окружали и сопровождали меня, они стали моей личной охраной, ни один кирианин не мог подойти ко мне ближе десяти шагов. Я не мог принять ни одного гостя или посетителя, если он не прошел проверки моей охраны из гномов. На таком положении дел настоял полковник Герцег, который с этого дня стал отвечать за мою личную охрану.

Гном секретарь доложил, что полковник Валдис просит аудиенции и, когда тот вошел в кабинет, то выглядел довольным кирианцем. Передислокация его полка прошла без сучка и задоринки, пехотинцы были сразу же размещены в казарме, расписаны по боевым постам. Их накормили, и сейчас они приводят в порядок свое оружие. Затем пехотинцев познакомят с расположением помещений дворцового комплекса, покажут схему огневых позиций и укреплений, к строительству которых они приступят этой же ночью. Инженеры полка уже приступили к разработке этой схемы и предварительным работам.

Прибежал слуга с запиской от Императора, в которой говорилось, что он хотел бы, чтобы я встретился и познакомился бы с интересным человеком, с министром имперского правительства. Я не успел ответить на императорскую записку, как в моей приемной появился тот человек. Видимо, Иоанн решил не ждать моего ответа, а направил этого человека в мою приемную. Я вынужден был извиниться перед полковником Валдисом из-за прерванной беседы, но полковник правильно понял создавшуюся ситуацию, в которой императорам нельзя отказывать по пустякам, он поднялся на ноги, откланялся и ушел заниматься своим полком.

* * *

Имперский министр оказался кирианцем высокого роста, плотного телосложения, на его голове ярко-рыжим огнем сияла густая шевелюра. Вернее, это была настоящая львиная грива волос, которые, видимо, имели свободолюбивый характер, так как торчали самыми причудливыми прядями во все стороны. Рыжие волосы сильно омолаживали лицо этого кирианца, ему можно было бы смело дать тридцать — тридцать пять лет. Этот имперский министр чувствовал себя уверенно и хорошо знал себе цену, когда я с ним здоровался, то он держался с большим достоинством. В момент нашего рукопожатия секретарь по интеркому сообщил, что только приехал полковник Филипп и хотел бы переговорить со мной. Я попросил его пригласить Филиппа в кабинет.

Имперский министр Юнис, так звали моего нового знакомого, и Филипп оказались старыми знакомыми и были искренне и рады друг друга видеть. Появление в кабинете полковника Филиппа раскрепостило имперского министра Юниса, мужик почувствовал себя среди друзей и взглядом своих голубых глаз попросил у меня разрешения начать разговор. Я утвердительно кивнул головой.

— Около трех лет назад мне позвонил Император Иоанн и предложил войти в его имперское правительство министром финансов. Я долго колебался, хотя прекрасно понимал, что этот пост снимает барьеры для дальнейшей карьеры в политике или в бизнесе, а близость к Императору открывала двери многих домов кирианской аристократии и знати. Но тогда у меня было свое интересное дело, да и в тоже время мне не хотелось переходить дорогу другим влиятельным кирианцам. До определенного момента имперское министерство финансов курировал клан Ястребов, магистр клана принимал решение о том, кто станет очередным имперским министром финансов, а Император только утверждал это его негласное решение. Но каково было мое удивление в отношении того, когда мне сообщили, что сэр Роберт в личной беседе с Императором Иоанном назвал мое имя в качестве кандидатуры на пост имперского министра. Интересная была ситуация, как говорится, меня женили, не спрашивая на то моего согласия и не объясняя причин такой женитьбы. Не смотря на то, что мне уже далеко за сорок, я никогда до этого момента не интересовался такими вопросами, как политическое и социальное устройство Империи, роль и место родовых кланов в этом устройстве. Мы, простые граждане Империи принимали за догму, что в Кирианской Империи существуют различные родовые кланы, которые через посредство своих представителей участвуют в руководстве Империей. Ну, разумеется, я принял предложение Императора и стал имперским министром финансов. Дело оказалось интересным и увлекательным, дни и ночи я проводил в министерстве, разбираясь в хитросплетениях финансовых потоков Кирианской Империи. На это ушло два года, первоначально я ничего не понимал, прежде я полагал, что, делая банковский перевод, то деньги со счетов одного банка уходят на счета другого банка, не принося никому ни прибыли, ни затрат по техническому осуществлению этого перевода. К тому же меня разбирало желание разобраться и понять, почему Ястребы отказались от такого теплого местечка. Время не шло, а летело семимильными шагами. Я постепенно приобретал знания и накапливал опыт, иногда я казалось, что все, наступил конец, а дальше пути нет, но каждый раз я оказывался не прав. Все ближе и ближе подбирался к тому, чтобы разобраться, а что все происходит с деньгами в Империи?

Имперский министр Юнис говорил уже минут пятнадцать, но то, о чем он говорил, было настолько интересно, что ни я, ни Филипп не прерывали его рассказ. В одну из логических пауз Юниса я попросил секретаря принести кофе, молоко и сэндвичи. Министр Юнис продолжил свой монолог.

— Примерно, неделю назад мне удалось проследить за одним интересным банковским трансфертом. Казалось бы, что в этом трансферте ничего особенного, один банк пересылает другому банку деньги, правду, весьма солидную сумму денег, но при внимательном его изучении, оказывалось, что деньги снимались с государственного счета и исчезали бесследно, так никуда и не оседая. Наша Кирианская Империя — великое государство, в ее промышленности, социальной и экономической сферах вращаются миллиарды, сотни миллиардов, тысячи миллиардов кредитов, потерю, скажем, сотни миллионов кредитов Кирианская Империя может и не заметить. Но я тогда я уже не был дилетантом в этой области и обращал внимание на то, что профессионалы финансового ремесла пропустили бы мимо глаз. С дуру я решил проверить, сколько денег крали у государства до моего назначения и сколько после моего назначения министром финансов. Как вы понимаете, ответ оказался не простым, до моего назначения на пост министра финансов крали, но не так регулярно и целеустремленно. Поэтому цифра украденных миллионов кредитов была не столь уж высокая. Но кражи имперских денег пошли резко вверх с момента моего назначения министром финансов Империи. Сколько и кто крал у Империи с этого времени, было достаточно легко определить после того, как я проделал подготовительную работу и четко обозначил рамки, в которых осуществлялись кражи. Десяток экстра специалистов моего министерства проделали эту работу в течение одной недели. Вот результат их работы и Юнис протянул мне листочек бумаги.

Я глянул на листок, который протянул мне Юнис, первой строкой таблицы проходил клан Ястребов с цифрой в восемьдесят миллиардов кредитов.

* * *

Нам так и не удалось обменяться мнениями с Филиппом по некоторым важным вопросам государственной политики, так как в кабинете постоянно раздавались звонки интеркома и разговорника. Филипп все это время провел со мной, он работал, засучив рукава рубашки и отвечая на звонки своего разговорника, а порой вмешивался в мои переговоры и предлагал решения, которые в полной степени выражали мои задумки и мысли, мое понимание проблемы или ситуации. Каждый раз я соглашался с мнением друга, а иногда воспринимал его видение решения той или иной проблемы. Пресса и галовидение, наконец-то, проснулись и атаковали дворец звонками и вопросами по поводу того, а что за военная суматоха поднялась во дворце. Но это был слабый и временный интерес, вскоре такие звонки прекратились…

В середине дня со мной связался Император и сказал несколько слов в отношении того, что не ожидал от меня, что вопрос о генеральном прокуроре будет так быстро и так кардинально решен. Слова Иоанна, произнесенные по интеркому, услышал Филипп, он заметно насупился и сделал стойку, словно охотничья собака, увидевшая дичь. По реакции Филиппа я догадался, что именно по этому вопросу он приехал ко мне. «Случайная смерть» от инфаркта генерального прокурора, разумеется, не прошла мимо глаз и ушей имперской службы безопасности. Но в тот момент я притворился и сделал вид, что ничего не заметил реакции Филиппа.

Незаметно пробежали рабочие часы. К вечеру мы с Филиппом проголодались и решили тайком сбежать из дворцового кабинета, чтобы на стороне поужинать, а также поговорить вдали от чужих ушей. Гному секретарю сказали, что нам нужно отлучиться неподалеку и перед самым его носом захлопнули дверь, когда он схватил фазерный автомат и попытался броситься нас сопровождать. По ходу дела Филипп связался со своими людьми и поинтересовался у них, где поблизости находится хороший и приличный ресторанчик, чтобы могли поужинать. Ему вскоре перезвонили и назвали адрес ресторана, сказав при этом, чтобы он не беспокоился, так как местное отделение имперской службы безопасности выделило своих людей для нашего прикрытия.

По дороге в ресторан я все время пытался связаться с принцессой Лианой, которая категорически не брала разговорник, соединение с номером принцессы происходило, но никто не отвечал на звонки. Артур ответил на второй звонок и тут же стал рапортовать о состояние дел в семье на данную минуту. Парень отлично был осведомлен о том, что мама обижена на меня и не отвечает на мои вызовы, и сейчас под ее контролем вещал о том, как пилотировал истребитель по пути в новую резиденцию. По его словам можно было догадаться, что перелет прошел отлично, что во время перелета Лану не рвало, что новый особняк, где они будут жить, всем очень понравился. Парню хотелось рассказать и о том, что гномы охранники ему тоже понравились, что они отличные мужики, которые дали ему пострелять из фазера. Мама постоянно вмешивалась в разговор ребенка и его поправляла, заставляя говорить о том, что фазерный автомат пока еще тяжел для него, что из десяти сделанных выстрелов, только один энергосгусток попал в мишень. Ни один мальчишка в мире, даже под страхом смерти, не признается в том, что сейчас мне говорил Артур! А вот, когда говорила мама, а сынок повторял ее слова, то всякое могло произойти. Меня очень интересовало, как там принцесса Лиана и чем она занимается, но сынуля, словно и не слышал этих вопросов, он под строгим оком мамы продолжал говорить о себе очередные глупости. Разумеется, до разговора с Артуром у меня была подробная информация о том, как прошел перелет, и как чувствуют себя его участники, но это была сухая документальная информация, а мне так хотелось узнать, что по этому поводу думает принцесса Лиана.

К входу в ресторан мы подошли, когда уже на улице начало темнеть. Швейцар, при виде нас, засуетился, замельтешил, пропустил в внутрь и тут же запер входную дверь. В зале сохранялся полусумрак, на каждом столике стояли зажженные свечи, сверху накрытые разноцветными абажурчиками. Официант пригласил нас к одному из столиков, за которым могли свободно разместиться до десяти человек, но я отрицательно покачал головой и направился к столику на двоих, который приютился в дальнем углу зала. Филиппу также понравилось месторасположение этого столика, мы за ним и расположились. Я попросил официанта принести холодного пива, а Филипп заказал себе свою любимую «Bloody Mary», которую очень уважал.

Сегодняшний день получилось весьма удачным днем, все прошло так, как мы и планировали. Только принцесса Лиана показала свой характер, но от этого никуда не денешься, это уже дела семейные!

В этот момент мои мысли о сегодняшнем дне были прерваны появлением официанта, который принес заказанные нами блюда. Я был очень голоден и обрадовался, когда на тарелке передо мной появился громадный ломоть средне-прожаренного стейка из говядины с картофельным пюре. Этот ресторан, видимо, имел хорошего повара и хорошо вышколенный персонал, стейк был прожарен до такой степени, которую мне хотелось, а официант не забыл к мясу принести «кетчуп» и «табаско».

Минут пять мы с Филиппом молча поглощали пищу, утоляя первый голод. Но в этот момент я хорошо чувствовал, что Филипп серьезно чем-то обеспокоен и сейчас мысленно решает поднимать или не поднимать беспокоящий его вопрос для выяснения. Мне лично такая ситуация совершенно не нравилась, слишком напряжен был мой друг Филипп, хотя старался этого не показывать. Я мог бы залезть ему в сознание, узнать о том, что его так беспокоит, сгладить углы и дать ему такое разъяснение, которое Филипп хотел бы от меня услышать. Но с настоящими друзьями так не поступают, если будешь с ними решать конфликтные ситуации подобным образом, то не заметишь, как они превратятся в твою марионетку. Друзья на то и существуют, чтобы говорить тебе все, что они о тебе думают! Филипп мне был нужен именно таким, каким он был, честным, придерживавшимся твердых жизненных принципов кирианцем с аристократическими манерами. Мне он был дорог, я не хотел терять Филиппа, поэтому решил не тянуть волынку, а разъяснить Филиппу то, что произошло с генеральным прокурором?!

* * *

Услышав мой прямой вопрос, Филипп поперхнулся и долго откашливался, видимо, в этот момент он старался продумать тактику своего дальнейшего со мной разговора. Но его природная честность и достоинство дворянина возымели свое действие, полковник Филипп решился, вытер салфеткой губы, отложил ее в сторону и заговорил:

— Это не имперская служба безопасности раскрыла, что генерального прокурора Кирианской Империи убили. Причем, убили неумело, не профессионально, так как убивает дилетант. Когда мне позвонила жена прокурора и между истерическими всхлипами заявила, что ее мужа только что убили на ее глазах, то первоначально я не поверил ее словам. Этот никчемный человечек на должности генерального прокурора доживал свои последние дни, он никому не был нужен и с ним никто уже не считался. Клан Ястребов уже подыскал ему замену и просто выжидал, чтобы официально и требуемым порядком оформить уход генерального прокурора в отставку. А его супруга продолжала плакать и рассказывать, что, когда она вошла в служебный кабинет мужа, то увидела, что посетитель находится рядом с мужем, что-то пытался ему объяснить. Муж громко кричал, чтобы его не трогали, что он ни в чем не виноват, что ему приказали, поэтому он и закрыл дело. Что он не знает и не желает знать, что же там произошло. А посетитель, не обращая внимания на эти крики, достал из кармана шприц и его иглою ткнул в шею мужа. Генеральный прокурор дернулся всем своим телом, а затем его голова со стуком упала на поверхность стола.

Полковник Филипп сделал паузу, поднялся из-за стола, подошел к барной стойке и заказал себе бокал коньяку. В этот момент он развернулся ко мне лицом и вопросительно поднял брови, но я отрицательно покачал головой, пить мне совершенно не хотелось. Филиппу задержался у стойки, он явно не спешил возвращаться за стол и продолжать разговор, который был ему неприятен. Когда Филипп все-таки вернулся за стол, то я уже доедал свой стейк. По глазам Филиппа я понял, что другу не понравилось это мое внешнее спокойствие. Он присел за стол, одним глотком покончил с коньяком и вернулся к продолжению рассказа.

— Я попросил жену генерального прокурора успокоиться и начать свой рассказ сначала. Женщина послушалась моего совета, перестала всхлипывать и вернулась к началу рассказа. Повторив его практически слово в слово, она негромко прошептала в трубку, что убийца мужа все еще находится в кабинете мужа и роется в его бумагах. Мне ничего не оставалось делать, как перезвонить в полицию и попросить их направить полицейский наряд в прокуратуру для ареста подозреваемого. Вскоре мне доложили, что подозреваемый кирианин арестован, и сейчас находится в камере полицейского участка. Я запретил полицейским допрашивать арестанта, направил в полицию своих людей, чтобы его перевезли в имперскую службу безопасности. — Здесь Филипп сделал новую паузу, но уже не поднимался на ноги, а продолжал сидеть за столом и задумчиво вертеть в руках двузубую мельхиоровую вилку. Затем он поднял голову и внимательно посмотрел мне в глаза, словно хотел в них найти объяснение всех своих беспокойств и сомнений и продолжил говорить.

— На первом же допросе обвиняемый или подозреваемый, как вам будет угодно называть этого кирианца, принц Барк, потребовал встречи с генералом Валдисом. Он назвал себя, свое воинское звание и свой идентификационный армейский номер. Мы проверили информацию, — она была абсолютно точной и правильной. Я приказал прекратить допрос, изолировал подозреваемого и офицеров, которые его допрашивали. Но в заключение всего сказанного хотел бы добавить, что мои офицеры умные кирианцы, они много лет проработали в системе внутренней безопасности и научились сопоставлять очевидные факты. Одним словом, они разобрались в подоплеке убийства генерального прокурора и установили, по чьему приказу действовал этот молодой человек, убийца. А что касается допрашивавших убийцу офицеров безопасности, то они мне достались от предыдущего руководителя, и я не знаю, насколько им можно доверять. Вы понимаете, принц, что я имею в виду, одно их слово и такая шумиха начнется в прессе и на галовидении Империи, что не позавидуешь. В тоже время я не смогу отдать приказа о закрытии этого дела, да, и главное, я никогда не соглашусь принимать в отношении своих людей каких-либо кардинальных мер, чтобы прекратить дело или убрать лишние языки. Принц, если вы думаете, что я не правильно трактую этот случай и веду себя не совсем так, как вы этого ожидаете, то готов в любую минуту подать в отставку. — Филипп замолчал и выжидательно посмотрел на меня.

В чем-то Филипп и офицеры его службы были правы относительно смерти генерального прокурора, когда говорили о ее связи с только что прекращенным делом о покушении. С вечера вчерашнего в столице только и говорили о том, что генеральный прокурор Яков своим волевым решением прекратил расследование дела о покушение на члена императорской семьи. Поэтому, когда появилась новость о внезапной смерти самого генерального прокурора, то, естественно, многие кирианцы не поверили в официальную информацию о его смерть от инфаркта. Генеральный прокурор был хорошо известен тем, что постоянно занимался и заботился о своем здоровье, посещал спортивные клубы, благодаря чему выглядел гораздо моложе своих лет.

В этот момент у входа в ресторан началась странная возня. Группа мужчин маленького роста хотела пройти вовнутрь, но их не пропускал швейцар и пара неизвестно откуда появившихся мужиков. Я собственными глазами видел, как самый маленький в группе низкоросликов мужичок, высоко подпрыгнул, словно у него в ногах были пружины, и своим маленьким кулачком вмазал по носу швейцару, а гномы вслед за ним тоже начали махать своими кулачищами. Трое мужчин у входа не смогли бы долго противостоять гномам, а то, что это были именно гномы моей охраны, можно было бы легко догадаться. Но в это время на помощь защитникам подошли еще несколько рослых амбалов. И пошла кулачная потеха, которая вскоре распространилась и на зал, в котором я и Филипп ужинали. Не смотря на подавленное настроение и важность разговора, Филипп тоже обратил внимание на эту потасовку с азартом начал наблюдать за ее развитием. Он достал из кармана маленький радиопереговорник и бросил в него несколько слов, но никакого ответа не последовало. Потасовка продолжалась своим чередом. Я с интересом наблюдал за тем, как Филипп пытался заставить работать внезапно вышедшее из строя переговорное устройство, и за тем, как дрались офицеры гномы и имперской службы безопасности.

Мой главный охранитель полковник Герцег взобрался на один из столиков, с которого увлеченно и азартно бил по лицу официанта, ставшего грудью на защиту нашего столика. Гномы постепенно брали вверх, они дрались профессиональными тройками, один, самый драчливый и сильный гном, шел напролом впереди, а двое других прикрывали его спину. Применение подобной тактики действия штурмовых групп позволило гномам шаг за шагом завоевывать один квадратный метр площади ресторана за другим. А амбалы действовали разрозненно, они были слишком здоровыми и накаченными парнями с большими кулаками, чтобы думать тактической стороне организации драки. До этих ребят не сразу дошло, что их умный и хитрый противник применил и победил десятки раз проверенной тактикой, а когда они сообразили и это поняли, то было уже поздно что-либо менять. В конце концов, эти развлечения охранников мне надоели, я вскочил на ноги и сержантским голосом проревел на весь зал:

— Всем стоять смирно!

Герцега, Филиппа, швейцара, официанта, гномов и всех людей, находившихся в зале, стальной пружиной подбросило на ноги и все они тут же замерли по стойке смирно. Я зло посмотрел на полковника Герцега, демонстративно покрутил пальцем у виска головы, головой кивнул Филиппу, приглашая его следовать за собой, и не давая общей команды «вольно», направился к выходу из ресторана.

Что ни говори, но день удался, да и вечер был неплох, ужин прошел отлично, несмотря на все старания полковника Герцега подсластить его кулачной потасовкой с офицерами имперской службу безопасности Филиппа. У выхода я попридержал шаг, дождался Филиппа и спросил его:

— А если я направлю к тебе полковника Герцега, — и кивнул головой в сторону плетущегося за нами, словно побитая собака, начальника своей охраны, — сможешь ли передать ему материалы по делу генерального прокурора? Мне потребуются материалы, кто в этот день звонил супруге генерального прокурора, кто ее посещал, и кто ей посоветовал звонить тебе и рассказывать о том, как, якобы, погиб ее муж? Мне хотелось бы переговорить с твоими офицерами, которые вели допрос подозреваемого офицера полковника Валдиса, которого ты назвал убийцей, то можешь его, извинившись, отпустить. Никакой он не убийца генерального прокурора и никакого шприца при нем и быть не могло. Я думаю, Филипп, что твои люди уже его обыскали и никаких шприцев не нашли. Поверь мне, Яков, генеральный прокурор Кирианской Империи умер, разумеется, не от инфаркта, и совершенно не таким образом, как рассказывала его супруга. Извинись и верни это дело в имперскую полицию, пусть у них болит голова, когда будут иметь дело с истеричной супругой генерального прокурора. А тебе большое спасибо, Филипп… спасибо за то, что ты вначале переговорил со мной, а не пустил дело на самотек. Я прекрасно знаю, что это тебе стоило — отложить дела и приехать ко мне. Мне приятно знать, что у меня есть друг… настоящий друг, которому я могу всецело доверять. — И я пожал руку своему другу, после чего Филипп, обрадованный таким решением сложного, по его мнению, вопроса, уселся в поджидавший его флайер и отправился на службу.

А я продолжил свой путь в императорский дворец, размышляя над тем, что же делать с этим маленьким гномом, который мне нравился, но уж очень он был задиристым и драчливым гномом. Но при одной только мысли о том, что на старом месте он встретится с сыном Артуром и они, найдя общий язык, начнут вытворять безобразия, охладила мое рвение, я решил никуда этого гнома не отправлять.

А гном полковник, видимо, обладал внутренним чутьем, как только я принял окончательное решение, он воспрял духом и грустно прогудел в свою жиденькую бороденку.

— Нечего им была нас недоросликами обзывать, вот за это и получили по носам?!

Глава 5

Неделю спустя средства массовой информации Кирианской Империи обратили внимание на события, развернувшиеся внутри и за стенами столичного императорского дворца. Вначале на страницах газет и журналов появились первые статьи, репортажи и заметки о тяжелых пехотинцах, которых даже переодетые в форму гвардейцев, ни с кем нельзя было перепутать. Затем журналисты начали обыгрывать свои же материалы, задавая в них себе и читателям риторические вопросы, зачем Император Иоанн передислоцировал в столицу тяжелую пехоту, чем именно она будет заниматься в городе? Журналисты сами же отвечали на эти свои вопросы, цитируя в материалах известных, но никогда не воевавших генералов. Те же рассказывали о том, что, если панцирная пехота со своим тяжелым вооружением будет применена в Саане, то во время боевых действий будет разрушено множество городских зданий, нарушена целостность инфраструктуры городской жизни. А главное, в ходе военных действий погибнет неисчислимое множество мирных жителей столицы. Итак, всего боящегося столичные жители, читая материалы о наступающих бедах и несчастиях, начинали еще больше бояться и ненавидеть имперскую армию, ее простых солдат и офицеров. В них городские обыватели видели основную причину своего беспокойства и основных проблем, далеко стороной обходя императорский дворец, рассматривая его источником зла.

В планах борьбы с заговорщиками мы предусматривали возможность резкой критики и нападок со стороны средств массовой информации, но реальной работы в этом направлении не вели. Имперские средства массовой информации любили сенсацию, чтобы резко повысить рейтинг своего издания и увеличить количество своих постоянных читателей. Поэтому они не упускали любой возможности, чтобы привлечь внимание своих читателей, либо черной хроникой, описанием катастроф, кровавых убийств, либо нижним бельем членов императорской семьи, не забывая рассказать что-либо особо скабрезное в отношении самого Императора Иоанне в качестве изюминки этого материала. Любая информация о «нижнем белье» членов главного семейства Кирианской Империи вызывала интерес не только у захудалого столичного обывателя, но и у читателей газет и журналов, независимо от пола и возраста и их социального положения. На этом «интересе» заговорщики построили свою тактику борьбы, как бы сказать, на идеологическом фронте. Обо мне, принцессе Лиане и Императриссе в прессе и на галовидении стали появляться самые невероятные новости.

Иногда мне казалось, что освещение событий в прессе и на галовидении, имеющих отношение или непосредственно связанных с моим именем, носило случайный характер. Но едва став членом императорской семьи, я проанализировал работу некоторых органов средств массовой информации. Анализ позволил мне прийти к выводу, что в средствах массовой информации все взаимосвязано и в этом на первый взгляд невозможно было бы разобраться.

Сначала в периодике появляется первичная информация, которая обычно носит нейтральный характер. Затем эта информация перерабатывается в нужном ракурсе и уже в форме другой статьи или видеорепортажа появляется на страницах других газет, журналов и на других галоканалах. Таким образом, отсеивался ненужный материал, а требуемый материал подавался в переработанном и в нужном ракурсе. Когда возникала дальнейшая необходимость, то материал классифицировался, дозировался, оттачивался и начинал звучать именно в той тональности, которая требовалась заказчику. Любому материалу руками искусстных журналистов можно было бы придать ту или иную тональность, чтобы затем предоставить на чтение или просмотр читателей или зрителей галоканалов. Иногда эти материалы подносились, как независимые или общественные критические материалы. Причем, делалось это таким профессиональным образом, что ни один читатель газет, журналов и ни один зритель галовидения был не в состоянии заподозрить направленность такого материала.

Три дня назад мне перезвонил полковник Валдис и попросил разрешения на то, чтобы в своем полку принять одну ему знакомую журналистку и помочь ей подготовить материал о тяжелой пехоте. Тогда я, занятый большим количеством срочных дел, даже не поинтересовавшись, для какого издания будет готовиться материал и кто это такая женщина-журналист, разрешил Валдису помочь журналистке в подготовке материала. Как и было обещано, журналистка точно в срок прислала мне материал на рецензирование. Он был написан таким прекрасным языком, что мне не пришлось даже править ошибок. Я перезвонил полковнику Валдису и поблагодарил его за прекрасную работу с журналисткой. Вчера один из сменных секретарей гномов подсунул мне под нос красивый глянцевый журнал, имевший специфичную мужскую аудиторию читателей. На обложке журнала была размещена фотография тяжелого пехотинца при полном обмундировании и вооружении, а в статье рассказывалось о тяжелой жизни этих пехотинцах в казармах и только в одном абзаце, который я не видел в присылаемом на рецензию материале, расписывалась «крепкая мужская любовь». Статья, разумеется, не прошла незамеченной, уже сегодня многие газеты и галоканалы немало говорили о ней, правда, со своими несколько своеобразными комментариями и выводами, в которых не раз поминалось имя Императора Иоанна и о «его настоящей любви к тяжелой пехоте».

Из различных источников до меня дошла информация, в которой говорилось, что вся политическая, социальная и общественная информация в Кирианской Империи, прежде чем появиться на страницах газет и журналов, или прежде чем пойти в эфир, проходит обработку в информационно-аналитических службах имперских родовых кланов. Эти же источники утверждали, что кланы Ястребов и Медведей уже ведут переговоры с кланами Лис и Волков[8] о создании информационно-аналитического холдинга, в который помимо аналитических служб кланов войдут органы, издания средств массой информации, принадлежащие, как частным владельцам, так и имперским организациям. В последнюю фразу я сначала не поверил, как это возможно, чтобы средства массовой информации, принадлежащие Кирианской Империи, могли бы войти в частный холдинг. Но в памяти всплыла некая информация, и в этот момент в моей голове впервые родилась и начала созревать идея о том, как противостоять родовым кланам в использовании имперских средств массовой информации, вернув их под юрисдикцию Кирианской Империи.

* * *

Немало газет, журналов или каналы галовидения в Кирианской Империи создавались при непосредственном организационном и финансовом участии имперских ведомств, министерств и департаментов. Имперские организации активно становились учредителями и акционерами, способствуя появлению в свет новым изданиям, газетам, журналам и каналам галовидения. Они регистрировали их в официальных поднадзорных органах имперской власти, вносили уставной капитал. Ежегодно отчисляли значительные финансовые средства на повседневные расходы, на заработную плату сотрудникам, приобретение новой техники и многое другое. Представители имперской власти принимали участие в ежегодных собраниях советов директоров, чтобы в очередной раз инертным поднятием руки подтвердить полномочия генерального директора, но не вели наблюдения за повседневной проводимой редакционной политикой данного издания и ли канала галовидения. Их даже не интересовало тираж издания, или какое количество зрителей имел тот или иной галоканал, финансово рентабелен он или нет. А ежегодно переизбираемые генеральные директора жирели на своих хлебах, некоторые доходили до того, что на время, позабыв, кто именно в действительности является главный распорядителем его организации, начинали рассматривать себя полными, как в творческом, так и в финансовом плане хозяевами этого органа массовой информации. Более того, отдельные генеральные директора настолько заработались, что официально объявляли себя оппозиционерами политического курса, проводимого Императором Иоанном, критически воспринимали любое заявление или действие имперской власти.

Всему этому безобразию настало время положить конец!

Особенно в тот момент, когда родовые кланы проявляли свой характер, пытаясь дестабилизировать положение в Кирианской Империи и, низложив Императора Иоанна, захватить верховную власть в Империи. Попытка переворота, наверняка, приведет к временному периоду смуты и безвластия. В такой период нельзя было бы допустить того, чтобы имперские средства массовой информации, содержащиеся на полновесные имперские кредиты, поддерживали бы заговорщиков и путчистов. В частности, в этом случае меня интересовал имперский Третий канал галовидения, имевший галоаудиторию в несколько миллионов кирианцев, его галопрограммы уверенно принимались на всей территории Кирианской Империи.

Главный редактор этого канала, некий господин Жарко, своим волевым решением определял редакционную политику и политическую направленность галоматериалов об Императоре Иоанне, имперском Сенате и имперском Правительстве. Галоматериалы нескончаемым потоком шли в эфир галоканала, а Кирианская Империя в этих галоматериалах, чем она только не называлась или обзывалась, от нищенки на погосте до проститутки на панели. С имперскими интересами и государственной политикой журналисты этого галоканала не считался. Называя себя истинными патриотами, о будущем Кирианской Империи они готовились такие жуткие по драматизму репортажи, что у зрителей стыла кровь, а на экранах галовизоров кадр один страшнее другого рассказывал о недееспособности Императора Иоанна и далее нести на своих плечах бремя государственной власти. Дело доходило до того, что появились политические обозреватели, которые давали советы Императору, как поступать в том или ином случае.

По реальному положению дел, Третий галоканал на сто процентов принадлежал Кирианской Империи, в частности, имперскому Министерству труда. Но в уставе канала имелась маленькая оговорка, в которой говорилось, что только член императорской семьи может собирать и распускать совет директоров галанакала, назначить членов совета директоров Третьего канала, который в свою очередь и выбирал генерального директора галоканала. Разумеется, Император Иоанн об этой оговорке и понятия не имел, поэтому никогда не опускался до того, чтобы поприсутствовать на совете директоров Третьего канала. А сотрудники Министерства труда к этому времени уже забыли о том, что именно их министерство обладает лицензией на частоты, на которых вещает Третий галоканал. Но аккуратно и в срок выделяли финансовые средства своего министерства на содержание творческого и технического персонала галоканала, регулярно оплачивали счета по закупкам современного технического галооборудования.

Пару дней вместе с опытным юристом из гномов я изучал уставные документы Третьего канала и совершенно случайно обнаружил, что в архивах имперского Министерства труда хранились копии, а не оригиналы этих документов. Таким образом, складывалась ситуация, в которой Кирианская Империя, затрачивая миллионы кредитов на содержание этого галоканала, не могла снять господина Жарко с поста главного редактора галоканала Третьего галоканала, который за время своего правления на галоканале превратился в маленького диктатора. Проведенное служебное расследование в имперском министерстве показало, что по устной договоренности, разумеется, неизвестно кого и с кем, оригиналы уставных документов должны были храниться в архивах Третьего галоканала. Попытки моего юриста созвониться и переговорить с юристом Третьего канала ни к чему не привели. Нет, он несколько раз говорил с галовизионным юристом, они даже подружились, но когда речь заходила об уставных документах, то внезапно оказывалось, что они в работе и их невозможно, даже на минуту, нам показать.

Убедившись в бесперктивности контактов на этом уровне, а также то, что добром уставные документы нам никто не передаст, я начал подумывать о том, что еще можно было предпринять в этом деле. Третий канал должен был изменить свою редакционную политику и перейти под юрисдикцию Императора, давать в эфир правдивую информацию о повседневной жизни Кирианской Империи, о существующих проблемах в социально-экономических областях и о том, как они решаются.

* * *

В иные моменты в голове мелькала мысль о том, а не послать ли мне на галоканал своих гномов, чтобы они там навели должный порядок. Но каждый раз меня останавливала мысль о возможном сопротивлении со стороны журналистов, об убитых и раненых. К тому же я совершенно не хотел в глазах имперского общества выглядеть воинствующим идиотом-монстром. В этот момент приоткрылась дверь кабинета, и в дверях появился полковник Герцег. Наблюдая за тем, как гном бодро вышагивал по ковровой дорожке, у меня родилась идея. Я вышел из-за стола, пригласил Герцега попить со мной чайку в комнате отдыха. Если вам приходится иметь дело с гномами, то при деловой встрече с ними никогда не спешите сразу же начинать деловой разговор, а попейте с ними чайку, поговорите с ними о жене, детях. Только после того, когда они выпьют чашек десять чая и слегка разомлеют, переходите к деловому разговору. С первого же слова полковник Герцег уловил суть моей идеи и всеми гномьими святыми поклялся претворить идею в жизнь.

Обычный трудовой день имперского Третьего канала галовидения подходил к завершению, можно было бы уже расходиться по домам, но журналисты не спешили покидать рабочих мест. Готовился очередной вечерний выпуск новостной программы, самой популярной среди жителей столицы и провинциальных регионов Кирианской Империи. По установившимся на галоканале правилам эта программа новостей должна была быть предварительно отсмотрена руководителем галоканала, главным редактором Жарко, а он пока еще отсутствовал. С утра его вызвали в имперскую службу безопасности для очередного собеседования и предупреждения. Час проходил за часом, но от главного редактора Жарко не было никакой информации, время неуклонно приближалось к критическому моменту, когда вечерняя программа новостей должна была пойти в эфир галоканала. Сначала заволновались репортеры, которым оставалось слишком мало времени на перемонтаж материала, если главный редактор попросит внести изменения в материал. Затем к репортерам присоединились обозреватели, которые вели отдельные рубрики, дикторский текст которых не был согласован с руководством. В последнюю минуту заволновались заместители господина Жарко, ни один из этих заместителей не хотел брать на себя ответственность и подписывать галоматериалы к эфиру.

За двадцать мин до выхода программы новостей в эфир главный редактор Жарко все-таки появился в своем кабинете, проклиная все на свете, а также идиотов из службы госбезопасности. Они его вызвали, неизвестно по какой причине, и пять часов продержали в приемной одного кабинета, а разговор так и не состоялся. Что ни говори, но господин Жарко был настоящим асом галовизионной журналистики, он моментально разобрался со всеми сюжетами, репортажами, рубриками, внес необходимые замечания, программа новостей в точно назначенное время вышла в эфир.

Посмотрев выпуск программы, журналисты канала стали собирать вещи, готовясь расходиться по домам. Но в этот момент перед зданием Третьего галоканала затормозили десантные глайдеры, из отсеков которых начали выскакивать вооруженные до зубов гномы. Их современное фазерное оружие находилось в специальных зажимах-креплениях за спинами, а в руках гномы держали древние секиры и топоры. С леденящими душу криками и с секирами и с топорами в руках гномы влетали внутрь здания и, заблокировав все входы и выходы, стали подниматься на верхние этажи здания по лестницам. Четверо имперских охранников галоканала ошеломленно застыли в вестибюле и, разинув рты, наблюдали за тем, как гномы хозяйничают в здании. На этажах возникла настоящая паника, лифты были заблокированы, по лестницам бегом поднимались цепочки страшных гномов, журналистам и техническим рабочим галоканала совершенно некуда было бежать и скрываться.

Страшными, леденящими душу и сердце криками, взмахами секир и топоров, а иногда грубыми пинками под зад, гномы выгоняли клерков, журналистов и технический персонал галоканала из офисных помещений, технических аппаратных и студий в коридоры, выстраивая всех вдоль стен. Журналисты и технические сотрудники галоканала с тихим ужасом поглядывали на топоры, которыми страшные гномы размахивали так сноровисто и ловко, что не один сотрудник галоканала не получил пореза или просто царапины. Вскоре весь персонал галоканала, находился в коридорах и длинными шеренгами стоял лицами к стенам.

Грозные и ужасные гномы расхаживали за спинами сотрудников галоканала, орали дурными голосами, требуя, чтобы никто не оборачивался и не оглядывался. В этот момент я в сопровождении полковников Филиппа и Герцега шел по коридору четвертого этажа редакционного здания Третьего канала, с ужасом в глазах посматривая на эту картину насилия над свободными журналистами, которым приходится так страдать и мучаться из-за политических ошибок своего главного редактора. В тот момент всей своей душой я сострадал вместе с этими кирианцами и кирианками, но сердцем понимал необходимость проведения подобных нравоучительных мер. Вскоре мы подошли к кабинету господина Жарко. Подобную роскошь его приемной мне не приходилось встречать ни в одном помещении имперского дворца, даже тронный зал не был таким шикарным. Секретарша главного редактора галоканала спиной подпирала дверь кабинета господина Жарко и своей грудью преграждала гномам проход в кабинет. Когда мы вошли в приемную и все трое также молча направились к двери, секретарша сильно побледнела и, рукой схватившись за сердце, видимо, узнала меня и полковника Филиппа, чье имя сегодня стало нарицательным в Империи, отошла от двери.

— Господин Жарко, — сказал я переступая порог кабинета, — не были бы вы столь добры собрать совет директоров Третьего галоканала. В вашем распоряжении десять минут, чтобы обзвонить членов совета директоров и попросить их срочно прибыть на галоканал на внеочередное заседание. Я буду ждать их тридцать минут, понимаете, — я мило улыбнулся господину Жарко, — у меня мало свободного времени и я не могу позволить себе более долгого ожидания. Что касается вас, господин Жарко, то вы свободны, я полагаю, что совет директоров изберет другого главного редактора Третьего галоканала. Поэтому, не могли бы вы оставить меня и моих сопровождающих офицеров одних в кабинете, а сами можете его покинуть, оставив на столе ключи от сейфов и столов. Сюда вы больше не вернетесь.

* * *

Совет директоров имперского Третьего галоканала, на внеочередном заседании которого смогли присутствовали четыре из семи членов совета директоров, единогласно проголосовал за увольнение главного редактора господина Жарко. Также единогласно он принял решение о назначении господина Иррека генеральным директором имперского Третьего галоканала.

Ошеломленные новостями, поступающими с четвертого этажа здания, с внеочередного совета директоров, журналисты Третьего канала со слезами на лицах выслушивали сообщение за сообщением, сначала об увольнении их любимого главного редактора, а затем об назначении никому ранее неизвестного нового генерального директора Третьего канала. Первоначально они хотели организовать политическую забастовку, выйти на городские улицы с лозунгами о правах человека, но когда им разъяснили положение дел с юридической точки зрения, то они отказались от этой идеи. Среди них нашлись мужественные журналисты, которые поднимались на трибуну и во весь голос заявляли о своей преданности великому журналисту и бывшему главному редактору галоканала Жарко. Они говорили о том, что в знак протеста против противоправного решения никому неизвестного совета директоров, прекращают сотрудничество и покидают творческий коллектив Третьего канала.

К своему великому сожалению, эти молодые журналисты не знали того, что господин Жарко, спешно покидая здание «своего бывшего галоканала», забыл поинтересоваться о том, а что же происходит с творческим коллективом галоканала, с которым он проработал немало лет. В тот момент Жарко интересовал только один момент, будут ли ему выплачены полагающиеся по контракту имперские кредиты. Черт бы меня тогда побрал, в то время я еще не знал, какая у него была заработная плата, поэтому с безразличным видом утвердительно кивнул головой. А гномы в галостудии с журналистами, решившими покинуть Третий канал, поступали очень просто. Хочешь уйти и протестовать, пожалуйста, пиши заявление об уходе по собственному желанию и протестуй за дверьми здания галоканала. Они тут же забирали у журналистов пропуска на проход в здание, а касса галоканала выплачивала им выходные пособия.

Я очень боялся этого момента исхода творческого персонала, боялся того, что как бы не уволился весь журналистский коллектив, тогда галоканал вынужден был бы на время приостановить свою работу и не выдавать в эфир материалы, которые было бы невозможно подготовить без этих молодых и пожилых журналистов. Но внутреннее чутье меня не подвело меня и в этом случае. Через час после официального объявления о смене руководства Третьего канала поток заявлений на увольнение иссяк, ушло восемьдесят шесть правдолюбов, а на галоканале работало двести шесть журналистов. Технический персонал галоканала вообще не отреагировал на смену руководство, ни один инженер или техник так и не подали заявления об увольнении.

В этом момент я с Филиппом и Герцегом все еще находился в кабинете бывшего главного редактора Третьего канала, ожидая появления Иррека, который пока еще не знал о своем новом назначении. Но вот снизу поступила информация о том, что вот уже некоторое время никто больше не пишет заявлений об уходе. Ради проформы я поинтересовался, а кто последним подал заявление на увольнение, мне ответили, что заявление поступило от бывшей секретарши Жарко. Я тут же распорядился о том, чтобы девушку доставили бы ко мне.

Когда в кабинет ввалились два гнома полковника Герцега, которые со своими секирами и топорами в руках очень походили на мясников и живодеров с скотобойни. Они за локоть с обеих сторон придерживали знакомую нам девушку, которая была в совершенно расстроенных чувствах. Слезы так и лились из ее глаз, а губы возмущенно тряслись из-за такого насилия над ее свободной личностью.

Одновременно с девушкой и гномами в кабинете влетел и Иррек, который радостно доложил мне о своем прибытии. Не обращая внимания на девицу с заплаканными глазами, я попросил Иррека пройти и устраиваться за главным столом кабинета, чтобы начать подготовку парня к ожидавшей его новости о новом назначении. Вкратце пересказал ему историю создания имперского Третьего канала, об участии в этом предприятии имперского министерства труда, а затем на ярких примерах продемонстрировал ему неопровержимые доказательства того, как на канале велась подрывная работа по дискредитации Императора Иоанна и имперской власти в глазах кирианской общественности. Подчеркнув при этом, что главный редактор Жарко был постоянным гостем информационно-аналитической службы клана Медведей. По глазам Иррека я видел, что парень не совсем понимает того, что происходит, почему я так долго и нудно его просвещаю по вопросам имперского галовидения, но он особо не протестовал против этого, а с вежливым и умным видом выслушивал мои бредни. Наступил момент истины, когда я иссяк, говорить мне больше было нечего, я был вынужден выложить перед ним новость о только что состоявшемся его назначении генеральным директором Третьего канала. Реакция Иррека, как я того и опасался, оказалась неоднозначной, сначала он глупо заржал, затем задумался, затем снова заржал, и, в конце концов, нагло поинтересовался, а согласовал ли я вопрос о назначении с его непосредственным начальником и лучшим другом.

Это был умнейший ход с его стороны, теперь мне пришлось чесать затылок. Торопясь с назначением Иррека и одновременно сохраняя его в глубокой тайне ото всех, я не переговорил с Артуром и не согласовал вопрос о назначении с Иррека с сыном. Глазами я поискал на столе, где-то завалявшуюся трубку разговорника, чтобы, не откладывая дело в долгий ящик, переговорить с Артуром. В этот момент перед моими глазами возникла женская рука с трубкой стационарного телефона, в которой слышался голос оператора телефонного коммутатора императорского дворца. После серии переключений телефонный оператор соединил меня с Артуром, которому я быстро рассказал о возникшей проблеме. Артур пару минут терзал меня вопросами о галовидении, об его структурной организации, а затем сказал, что дорожит и ценит Иррека, но пост, на который его назначают, чрезвычайно важен для императорской семьи. Я слушал сына и внутренне удивлялся тому, как он быстро и правильно оценил ситуацию, рассматривая Третий канал в качестве инструмента идеологического воздействия на население Кирианской Империи. Иррек по параллельной линии переговорил с Артуром и сейчас ошеломленно поглядывал на меня и Филиппа. Своему младшему другу он ни в чем не противоречит, и сейчас был совершенно в расстроенных чувствах, поменять небо на кабинет, это был тяжелый для него психологический удар. Чтобы скрыть свое смущение, я взял пачку уставный документов и бросил их на стол перед Ирреком, говоря, чтобы он хранил эти уставные и регистрационные документы канала, как зеницу око, а их оригиналы передал бы на вечное хранение в имперский архив.

Когда Иррек понял, что ему так или иначе придется руководить Третьем галоканалом, то он первым делом решил избавиться от нас и в вежливой форме предложил нам покинуть его рабочий кабинет. Мы уже уходили, когда я вспомнил о бывшей секретарше Жарко, но ее уже не было в кабинете, она сидела за своим рабочим столом в приемной и деловито перебирала документы. Я остановился у стола и спросил, как ее зовут и из какого она клана.

— Нанио, — ответила девушка и, помадой быстро поправив губы, деловито добавила, — из клана Муравьев, разумеется.

Повернувшись к Ирреку, который сопровождал нас на выход, я, подбородком указал на Нанио, предложив ему взять девушку на работу своим первым заместителем. По моему мнению, Нанио давно уже работала на галоканале, знает всех его сотрудников и свободно ориентируется в производстве программ. Услышав мои слова, у Нанио дрогнула рука, и помада прочертила красную дорожку от уголка губ через весь подбородок.

* * *

Всю последующую неделю столичный общественный бомонд только и говорил о том, как происходила смена главного редактора Третьего канала. О назначении Иррека говорили мало, он был никому не известен в этом обществе, о нем знали только то, что он входил в мое ближнее окружение. Но весть о том, что бывшая секретарша по моему прямому указанию стала его первым заместителем, не сходила с уст говорунов и болтунов, причем с каждым разом этот слух обрастал дополнительными и с невероятными подробностями.

Политическая ситуация в столице Империи медленно, но ухудшалась день ото дня, все чаще и чаще на улицах и площадях столицы проводились политические митинги и собрания, на которых слышались голоса о низвержении императорской власти. Городская полиция не обладала необходимыми правами для разгона таких провокационных собраний, тем более что они проходили под лозунгами и политическими зонтиками родовых кланов. В такой ситуации мне требовалась большая уверенность в том, что имперская служба безопасности в обстановке политического хаоса не подведет и будет верно и до конца выполнять свои обязанности на службе Императору Иоанну.

День выдался особо тяжелым, в тот момент, когда я на флайере подлетал к зданию имперской службы безопасности, мне позвонила принцесса Лиана. Сначала по разговорнику слышались одни только ее всхлипывания, а затем родной голос, прерываемый этими всхлипываниями, еле слышно поинтересовался, правда ли, что мужчины не могут долго обходиться без женщин? Сказать, что я был ошеломлен этим вопросам, значит, ничего не сказать. Принцесса Лиана не общалась со мной вот уже три недели, на мои ежедневные вызовы не отвечала. Все это время мы общались только через Артура. И вот за долгое время я впервые слышу ее родной голос жены, и она задает глупейший вопрос?! Если уж честно признаваться, то я немного растерялся, сразу не мог собраться с мыслями и дать жене вразумительный ответ. А ее всхлипывания продолжались и немного даже усилились. Мы уже подлетели к зданию имперской службы безопасности, но я не мог выйти из флайера, не переговорив с принцессой Лианой, поэтому терпеливо ждал, когда она перестанет всхлипывать и будет в состоянии продолжать разговор.

Моя гномья охрана выскочила из флайеров сопровождения, плотным кольцом окружила мой флайер, угрожающе выставив во все стороны стволы фазерных винтовок, автоматов и пулеметов. Такое несколько неординарное поведение гномов охраны принца обратило на себя внимание охраны здания имперской службы безопасности, которая тут же доложила об этом своему руководству. Из центрального подъезда выскочил встревоженный Филипп с группой офицеров своей службы и направился ко мне, чтобы выяснить, что со мной происходит. Но полковник Герцег издали начал отчаянно размахивать руками, грозить Филиппу кулаком и одновременно ребром ладони проводить по своему горлу, подобным образом гном пытался объяснить Филиппу, что у меня важный разговор, который я не могу прервать.

Наконец-то, принцесса Лиана прекратила всхлипывать, чтобы поделиться со мной своей великой женской тайной. Оказывается, будучи предусмотрительной женщиной и перед тем, как покинуть столицу, она оставила пару своих знакомых дам из высшего света, которых наделила полномочиями, присматривать за моим поведением. Дважды в день эти дамы созванивались с принцессой и передавали ее собранную информацию о том, чем я занимался в тот или иной день, с кем встречался и о чем вел переговоры. Эта система некоторое время великолепно функционировала, в определенной степени удовлетворяя женское любопытство супруги и ее тоску по мужу. Но вчера поздно вечером раздался звонок дамы-разведчицы, она сообщила сногсшибательную новость о том, что по столице широко бродят слухи о моих любовных похождениях и моих любовницах. Одну из которых я даже назначил первым заместителем генерального директора на имперском Третьем галоканале. Обе подруги долго и детально обсуждали этот слух и пришли к единому мнению, что я не виноват в супружеской измене, а виновата в этом извращенная мужская сущность, мужики не могут жить долго без секса. Поэтому, когда супруга отсутствует по делам, то они вынужденно набрасываются на каждую попавшуюся юбку, случайно встретившуюся на пути.

Разумеется, принцесса Лиана всю ночь не смыкала глаз, плакала и думала только об этом, не зная, как ей выйти из положения. От принцессы Лианы можно было бы ожидать многого, на то она и женщина, но чтобы моя жена поверила бы в этот дикий бред о любовнице, такого я не мог себе представить. А принцесса Лиана продолжала говорить о том, как она страдает без меня, что ей совсем плохо и, если бы не дети, то она давно сбежала бы ко мне в столицу. Как только мог, я успокаивал свою принцессу, говорил ей слова любви и о том, что ради нее и детей, ради нашего совместного будущего вынужден находиться в столице. Одним словом, после пятнадцати минут разговора о любви, мне удалось успокоить принцессу Лиану, но пришлось долго извиняться за столь длительную задержку с прибытием перед Филиппом и его офицерами.

* * *

Имперская служба безопасности существовала с незапамятных времен, она всегда была и остается важным устоем императорской власти. Во все времена она собирала, сортировала и анализировала информацию, поступающую от населения, политических партий и общественных организаций, партийных и имперских министерств и учреждений. На основе этой информации готовились аналитические записки, в которых отражались настроение и реально существующее положение дел в различных областях жизни народа, социально-общественных групп населения Кирианской Империи. Имперская служба безопасности всегда держала руку на пульсе политической, социальной и общественной жизни народа, чтобы своевременно реагировать, предотвращать проявление агрессивных намерений или террористических вылазок внутреннего противника. На основе этой же информации имперская служба безопасности готовила прогноз на то, как будет развиваться общество и сама Кирианская Империя на ближайшую неделю, месяц, полугодие и год, чтобы соответствующим образом готовить и проводить профилактические мероприятия.

Так вот, с того момента, как полковник Филипп возглавил имперскую службу безопасности, в аналитических записках, подготовленных аналитической службой имперской службы безопасности, стала прослеживаться интересная тенденция. В них четко и ясно говорилось о том, что основное недовольство существующим политическим строем и руководством Кирианской Империей родилось, созревало не в гражданском имперском сообществе, а в военной дворянской среде, среди молодых гвардейских и армейских офицеров. Офицеры-технократы считали, что в последние годы императорская власть начала деградировать, из-за чего окажется неспособной разумно править великой Кирианской Империей. Одним из последствий деградации верховной власти Империя может стать раздробление Кирианской Империи на множество маленьких государств, в которых начнет процветать самоуправство и самодурство управителей этих государств. В этой связи офицеры-технократы начали планировать организацию заговора и проведение военного переворота с целью смещения с престола Императора Иоанна. Они хотели из своих рядов выдвинуть нового национального лидера, объединить вокруг него имперские народы и поставить его во главе вновь образованной демократической республики, которая сохранила бы основные черты Империи.

В аналитических записках имперской службы безопасности указывалось на то, что недовольство Императором Иоанном и методами его правления распространилось и на высшие эшелоны имперского гражданского общества. И сейчас эта наиболее образованная и прогрессивная часть гражданского сообщества Кирианской Империи выступает за устранение Императора Иоанна посредством организации заговора и осуществления военного переворота.

Документы, поступавшие из службы Филиппа, я всегда прочитывал от корки до корки и с огромным вниманием, стараясь разобраться в том, что в ним сообщалось. Частенько по вечерам, а то и ночи напролет, мы с Филиппом обсуждали аналитические записки, стараясь разобраться в ситуациях, которые в них анализировались. В конце концов, мы пришли к единому мнению о том, что эти документы подготовлены на уровне высокой штабной культурой, каждое слово в них тщательно выверено, взвешено и корректно озвучено. Но… всегда, когда появляются эти проклятое «но», то это лишь означает, что что-то не совсем так, как этого хотелось бы.

Так и в нашем случае с аналитическими записками имперской службы безопасности, в которых, при внимательном прочтении, начинала прослеживаться интересная, но мало заметная тенденция. Посредством этой тенденции меня и Филиппа пытались ввести в заблуждение, причем, делалось это очень осторожно. Старались, если не увести нас в сторону от основной линии, развивающихся событий в рамках набирающего силу заговора, то, по крайней мере, на время отвлечь внимание и немного запутать в понимании реальной ситуации. Мы убедились, что в аналитических записках внимание нужно было уделять не языку или используемым словам, а сути анализируемых событий или ситуаций. На к этому можно было прийти и понять только в том случае, когда ты досконально знал, как в реальности обстоят дела в той или иной ситуации, по которой производится анализ.

В аналитических записках имперской службы безопасности ни слова не говорилось о родовых кланов Ястребов, Медведей и Муравьев, словно действия развивались в такой реальности, где родовые кланы вообще не существовали. В них также не говорилось, откуда или из каких кланов вышли офицеры технократы, кто их сторонники и почему именно имперские граждане оказались такими кровожадными кирианцами, что потребовали низложения Императора Иоанна военным переворотом?! Меня интересовало, почему имперская служба безопасности не замечает того, что у нее происходило под носом. ЕЕ высшие офицеры точно так же, как и имперский генеральный прокурор Яков, не обратили внимания на попытку покушения в дворцовом комплексе? На моем рабочем столе уже давно лежала информация о том, что сэр Габор, Магистр клана Медведей, станет тем «национальным лидером», о котором говорили офицеры-технократы, в письменном виде изложил свои мысли о том, какой новый порядок он введет в «демократической республике». Будет введена паспортная система и ограничено передвижение граждан по территории республики, введен ценз оседлости и ремесла, запрещена политическая деятельность и свобода слова и печати.

Когда эти вопросы я задал напрямую руководителю аналитической службы имперской службы безопасности, то полковник в гражданском костюме сильно побледнеем, злобно посмотрел на своего заместителя, и пошел писать заявление об отставке.

Встреча проходила в кабинете Филиппа и на ней присутствовали руководители и их заместители отдельных департаментов, служб и подразделений имперской службы безопасности. Филипп хотел уступить мне свое место во главе громадного стола, но я устроился за боковым столиком так, чтобы оттуда наблюдать за его офицерами руководителями, которых он пригласил. После того, как кабинет покинул руководитель аналитической службы, то я уже не говорил, а в основном слушал, что нам с Филиппом рассказывали его подчиненные офицеры. Они производили именно то впечатление, которое, в принципе, я от них ожидал, в большинстве своем выходцы из высших родовых имперских кланов, они в тоже время производили адекватное впечатление. Они прекрасно понимали, что сейчас, когда наступают тяжелые времена для Империи, им нет, и не будет большого доверия с нашей стороны. Некоторые из них потихоньку собирали вещички, а некоторые продолжали служить, как ни в чем не бывало.

Полковник Филипп слишком короткое время руководил имперской службой безопасности, у него еще не сложилось собственного мнения по своим сотрудникам, поэтому он попросил у меня недельную отсрочку, чтобы сейчас не начинать большой чистки аппарата. Что касается меня, то у меня вообще не было намерений залезать в дела своего друга, я только его попросил, сделать так, чтобы к смутным временам имперская безопасность подошла подготовленной и сплоченной.

В данный момент меня интересовала встреча с четырьмя офицами безопасности, которые были вовлечены в разбирательство гибели генерального прокурора Империи. Когда общая встреча с руководством службы Филиппа завершилась, участники встречи разбрелись по своим служебным местам, то в кабинет Филиппа вошли четыре офицера. Я в этот момент стоял у окран и всматривался в панораму столицы, мне хотелось вначале услышать голоса этих офицеров и только затем увидеть их лица. Они гуськом прошли к столу, а которым сидел Филипп, и отрапортовали о своем прибытии. На некоторое время возникла неуклюжая пауза. Филипп знал, что в этот момент я сканировал сознание этих молодых людей на предмет того, в какой степени им можно было бы доверять. Но он не знал о чем дальше говорить с этими офицерами. Закончив сканирование, я подошел к молодым людям и каждому из них пожал руку, этим действием прервав затянувшуюся паузу.

Эти четыре майора оказались умными парнями, они хорошо разбирались общей политической ситуации, складывающейся на тот момент в Кирианской Империи. Они были достаточно свободными офицерами имперской службы безопасности, чтобы прямо сейчас решить на какой стороне сражаться, если возникнет таковая ситуации.

Полковник Филипп нашел себе сотрудников, на которые мог бы положиться в трудную минуту!